Онлайн чтение книги Укрощение погрязшего во тьме раба Tamed A Blackened Slave Man
«Вы помните меня?»

Была ли я удивлена? Нисколько. Ведь я знала, что этот рыцарь является Кэсэдином, ещё до того, как услышала его голос: хотя на рыцаре и был надет железный шлем, закрывающий большую часть лица, через смотровые щели все равно можно было увидеть его пурпурного цвета глаза.

— Ты с самого начала знала, что это был я?

Произнёс несколько удивлённым тоном Кэсэдин. Казалось, пурпурные глаза превратились в полумесяцы. (П.р. превратились в полумесяцы = сузились)

— Как я могла не узнать тебя?

Сказала я с улыбкой, и Кэсэдин повернул голову в сторону. На нём всё ещё оставался шлем, поэтому приходилось только догадываться, какое выражение отразилось на лице юноши.

— Кэсэдин?

Стоило мне позвать его, он в мгновение ока вернулся в прежнее положение, повернувшись ко мне лицом.

— Да, сестра?

— Хотела узнать, что ты здесь делаешь?

По правде говоря, поначалу я была несколько сбита с толку. Казалось странным, что он не пришел навестить меня ночью, но я никогда и подумать не могла, что он может заявится в Императорский дворец, пока воочию не увидела спокойно прогуливающегося по дворцу младшего брата.

— А мне нельзя здесь появляться?

Резко и нахально ответил Кэсэдин.

“Если подумать, на его плечах красная накидка имперского рыцаря, а на голове закрывающий лицо шлем.”

— Я не крал его, просто одолжил. Сознание владельца этого снаряжения покинуло того ровно на сутки. Вероятно, когда он очнется, даже не вспомнит, что его оглушили.

Он говорил это так непринужденно и спокойно, что я потеряла дар речи.

Когда Кэсэдин понял, что моя молчание затянулось, он склонил голову набок и спросил:

— Что такое, сестра?

— Ксэдин, о чем ты думал? А если бы тебя раскрыли?

Я огляделась.

Рядом с темной башней не были ни единого силуэта, никто не хотел совать сюда свой нос, но по дороге к тюрьме Кэсэдину могли встретиться горящие любопытством люди, кои, без сомнения, задались бы вопросом, почему рыцарь носит шлем в такую жаркую погоду.

Мои слова не оставили Кэсэдина равнодушным, выражение его лица приняло странный вид.

— Я был уверен, что меня не раскроют. Накануне вечером я полностью изучил передвижение и работу рыцарей.

— Проблема не в этом. В прошлый раз всё обошлось, но если в этот тебя поймают…

— Ты беспокоишься обо мне?

Внезапно Кэсэдин повернулся ко мне. Глубокие пурпурные глаза его сияли, словно редкой красоты драгоценности, даже под тенью забрала взгляд будто бы кричал о том, в каком предвкушении он находится.

“Он как открытая книга.”

— А как же иначе, Кэсэдин? С того момента, как я открываю утром глаза, и вплоть до того, как сон забирает мое сознание, нет ни секунды, когда бы я не беспокоилась о тебе.

Мои слова были искренними. Кэсэдин уже являлся частью моей семьи, хотя мы и не были связаны кровью. И даже если он считал иначе, это не имело значения.

“Кэсэдин мой хороший младший брат, который спасет моего отца от верной гибели на поле боя и защитит меня от Дамиана.”

“Но он также является зверем, которого трудно приручить. Это он устроил переполох в библиотеке, он пытался отравить наследного принца.”

“Кэсэдин словно бомба замедленного действия. Вот только… Никогда не знаешь, когда он может взорваться.”

— Как приятно, моя сестра беспокоится обо мне.

Из шлема глухо донесся тихий смех.

— Кэсэдин, ты пришел в Императорский дворец, потому что волновался обо мне?

— …

Кэсэдин молча уставился на меня, и я, особо не настаивая на ответе, отвела взгляд и повернулась к темной башне.

— Если бы не волновался, не стал бы поступать как последний дурак.

Его голос был очень тихим, но я слышала его удивительно отчетливо. Когда я кинула на Кэсэдина вопросительный взгляд, он внезапно протянул мне правую руку. На ней не было ни одного шрама, и это не удивительно.

— Видишь? Это рука, которую исцелила моя сестра.

Произнёс юноша, кладя свою правую руку на мою левую соответственно.

— Кстати, на всякий случай я изучил устройство тюрьмы. Внутри здание похоже на лабиринт, сбежать из него едва ли представляется возможным. Как я понял, только раздающие еду служащие заходят сюда в строго установленное время, сама же тюрьма хорошо обходится и без охраны.

Кэсэдин действительно был умен. Даже я, которая с самого детства часто навещала Императорский дворец, не знала о существовании этой башни, что уж говорить о ее устройстве. Кэсэдин был ещё поразительнее, чем в прошлой жизни.

— Но с кем, черт возьми, ты хочешь увидеться в этой тюрьме?

— Позже узнаешь.

Ответила я шепотом.

“Будет неловко играть влюбившуюся в Дамиана дурочку перед Кэсэдином, но лучше уж так, чем заблудиться в этой окаянной башне. В конце концов, это просто игра.”

— Пойдём внутрь.

Наши с Кэсэдином пальцы переплелись.

Мы переступили порог строения.

Только я вошла в башню, мне в нос сразу же ударил запах плесени.

Внутри было темнее, чем я ожидала. Небольшие факелы, размещенные по углам коридора, были единственными проводниками в этом жутком месте.

— Ты слишком безрассудна, раз пыталась пойти сюда в одиночку.

— Я всё слышу.

Кэсэдин усмехнулся, поднимая факел.

— Нам стоит осмотреться.

Толстые железные прутья не давали нам сбиться с пути, время от времени мы натыкались на факелы; заключенные, казалось, полностью утратили надежду и вместе с ней желание жить.

Заключенные, скованные неподъемными кандалами по рукам и ногам, вероятно, слышали все, о чем мы говорили, но даже не пытались пошевелиться.

Полностью осмотрев коридор первого этажа, я покачала головой: Дамиана здесь не было. Мы поднялись по создающей еще более мрачную атмосферу винтовой лестнице в конце коридора.

Итак, поднявшись на 7 этаж и взглянув на лица всех заключенных, мы так и не обнаружили Дамиана.

— Остался только последний.

Остался только восьмой этаж.

В темной и мрачной башне по непонятным причинам все же оказалось одно окно, обдающее светом только коридор восьмого этажа. Необходимость нести факел отпала.

В отличие от других заключенных, которым едва ли хватало места в тесных камерах, в большом помещении, в другой ситуации предназначавшемся бы по меньшей мере для 10 человек, был только один арестант.

На застеленной красным покрывалом кровати сидел мужчина, элегантно листающий книгу в лучах солнечного света.

Каждый раз, когда страницы книги переворачивались, черные волосы мужчины слегка колыхались. На его руках и ногах не было и намека на кандалы.

Внешность его была хорошо мне знакома, и я поняла, кто он, ещё до того, как подошла ближе.

Мое лицо непроизвольно ожесточилось.

“Дамиан, вонзивший меч в мое сердце в прошлой жизни.”

“Дамиан.”

Когда-то я бредила этими угольно-черными волосами и изумрудными глазами, что светились словно звездочки.

Но теперь ни о какой любви речи не шло и не могло идти в принципе. Мне лучше всех было известно, что за чудовище скрывается за этой неотразимой внешностью.

Почувствовав на себе взгляд, мужчина остановил ранее переворачивающую страницы руку.

— Кто вы?

Отложив книгу на кровать, Дамиан обратил свои глаза на меня. То, в какой непринужденной манере он говорил со мной, заставляло думать, будто бы он находится не в тюрьме, а в своем герцогстве.

Столкнувшись со мной взглядом, он, кажется, сразу узнал меня.

— Вы та девушка, которую я видел несколько ранее.

— Вы помните меня?

— Разумеется.

Дамиан поднялся с кровати и подошел ко мне. Свет его улыбки озарял мои очи даже через толстые железные прутья. Мы стояли друг напротив друга.

— Разве это не дочь графа Серция… Арен Серция?

— Как вы запомнили?

— Если вы видите человека однажды, то, как правило, запоминаете его.

Дамиан перевел взгляд на Кэсэдина, и лучезарная улыбка исчезла с его губ.

— Кажется, вас я тоже уже где-то видел.

— Это имперский рыцарь, он проводил меня сюда.

— Должно быть, я принял его за кого-то другого.

Дамиан пожал плечами. Высоко поднятые уголки его губ будто бы говорили о том, что ему неведом страх, демонстрировали его фамильярность.

— Кажется, имперские рыцари потеряли рассудок.

— …

— Сюда запрещено пускать посторонних.

Только редкостный идиот мог увидеть в нем заключенного. Дамиан был уверен, что его скоро отпустят, об этом говорило его небрежное поведение.

Изогнув губы в легкую улыбку я ответила:

— Его Высочество наследный принц дал мне свое разрешение.

— ...Его Высочество позволил?

— Именно. Его Высочество также проводил меня до входа в башню.

— Хотите сказать, наследный принц взялся лично проводить вас?

— Да.

Услышав мой ответ Дамиан склонил голову набок. Его сузившиеся бледно-зеленые глаза, казалось, пытались распознать правдивость моих слов.

— Могу я поинтересоваться, почему вы решили прийти в такое мрачное место?

— Великий герцог, на самом деле…

Я намеренно растягивала свои слова, смотря на человека перед собой.

— Я знаю, что Ваше Превосходительство не виновен.