Онлайн чтение книги Далекие странники Faraway Wanderers
Том 2. Глава 38. Засада

Постепенно восковой желтовато-зелёный оттенок кожи Чжоу Цзышу исчезал. Казалось, с нижней челюсти он снял целый кусок маскировочной плоти, обнажив точёный контур подбородка.

Вэнь Кэсин невольно затаил дыхание, наблюдая, как ловкие пальцы снимают обманную личину.

Этот человек не походил ни на милого румяного щёголя из Лояна, ни на ярко накрашенного музыканта из Дунтина.[244]Цин гуань (清倌) — «чистый наём». Сотрудник публичного дома, куртизан, развлекающий посетителей артистическими представлениями, чьи сексуальные услуги не продаются. Или продаются, но по очень высокой цене. Мужественные черты Чжоу Цзышу напоминали графический чёрно-белый рисунок, лишённый красок. Бледные худые щёки; тонкая линия бескровных губ; рельефные брови; густые ресницы, обрамляющие поразительно тёмные, словно густая тушь, глаза.[245]浓墨重彩 — насыщенный цвет густых чернил, идиома.

Да, «тёмные, как самая густая тушь» — в тот момент это было единственное описание, какое смог придумать Вэнь Кэсин. В этих глазах клубился сгустившийся чёрный цвет и лишь под определённым углом мелькал приглушенный блеск.

Вэнь Кэсин поймал себя на мысли, что Чжоу Цзышу выглядит в точности так, как должен. Если бы тот носил маску всю оставшуюся жизнь, Вэнь Кэсин представлял бы его настоящего именно таким. Первый взгляд на истинный облик спутника лишь подтвердил мысленный образ, словно… он знал его очень, очень давно. 

Вэнь Кэсин невольно сглотнул.

— А-Сюй…

— …Хммм?

Избавляясь от последних следов маскировки, Чжоу Цзышу погрузился в раздумья. Лицо бродяги стало настолько привычным, что воспринималось почти как собственное. Было немного странно снимать его. Изначально Чжоу Цзышу намеревался унести это обличье с собой в могилу, но кто думал, что череда неприятностей спутает все карты? Перспектива смены масок каждые два дня весьма удручала.

Вэнь Кэсин облизнул уголок губ и хрипло спросил:

— Я… Я упоминал ранее, что на самом деле мне нравятся мужчины?

Ответный косой взгляд ясно говорил: «Без шуток, был ли у меня шанс не заметить?». Опомнившись, Чжоу Цзышу выудил из одежд ещё одну маску и бросил её Вэнь Кэсину:

— Надень, если не хочешь новых проблем.

В другое время Вэнь Кэсин с огромным интересом изучил бы такой необычный, мастерски изготовленный подарок. Однако сейчас он был не в силах отвести взгляд от Чжоу Цзышу и даже не посмотрел на маску.

— Ты сейчас пытаешься меня соблазнить? — серьёзно уточнил Вэнь Кэсин.

Всю жизнь Чжоу Цзышу ощущал себя мужчиной во всех смыслах, до мозга костей. И на его памяти никто раньше не смотрел на него так жадно и не флиртовал так настойчиво. Теперь Чжоу Цзышу окончательно укрепился во мнении, что, раз у Вэнь Кэсина не обнаружилось проблем со зрением, значит имелись проблемы с сердцем: либо оно открыто настежь, либо в нём не хватает пары отверстий.[246]В китайской традиции вместилищем разума считается сердце. Открытое отверстие в сердце означает просветление, а отсутствие отверстий означает тупость человека. То есть Вэнь Кэсин или слишком туп, или слишком просветлён. Иначе почему он постоянно пристает к нему с непристойными шутками, когда в любом городе может отыскать более благодарных и симпатичных слушателей — хоть девушек, хоть юношей?

Проигнорировав дурацкий вопрос Вэнь Кэсина, Чжоу Цзышу вытащил очередную маску и, не сбавляя шага, приладил её к лицу. Так Вэнь Кэсин стал свидетелем превращения прекрасного мужчины в жуликоватого косоглазого хмыря. Столь радикальная смена облика произвела эффект сдвига земной и небесной осей. Вэнь Кэсин почувствовал, что его желудок совершил кульбит. Сразу отчаянно захотелось промыть глаза — настолько беспощадным было зрелище.

— Проклятье! У меня сейчас кровавые слёзы потекут! Поменяй на что-то другое! — не выдержав, Вэнь Кэсин потянулся к лицу Чжоу Цзышу, чтобы сорвать отвратительную маску и избавиться от кошмара. 

Чжоу Цзышу воспринял этот порыв как очередной повод для приставаний и мотнул головой, не дав до себя дотронуться. Вэнь Кэсин проявил неожиданную настойчивость и перешёл в открытое нападение. Так двое мужчин, которые не более часа назад выступали плечом к плечу против общих врагов, в отсутствие внешних угроз возобновили противостояние и дошли до рукопашной.

В какой-то момент Чжоу Цзышу направил кулак в ключицу Вэнь Кэсина, но тот не уклонился и не блокировал это движение. Чжоу Цзышу не планировал всерьёз его калечить и сместил удар в район плеча. Вэнь Кэсин немедленно обернул ситуацию себе на пользу, перехватил руку Чжоу Цзышу и предложил, посмеиваясь:

— Эй, давай обсудим кое-что. Мы оба одиноки. Как насчёт того, чтобы быть вместе?

Широкая улыбка превратила его глаза в две нечитаемые изогнутые линии. Вэнь Кэсин нарочно не давал определить, говорил он искренне или подначивал. Чжоу Цзышу это рассердило:

— И зачем мне такое счастье?

Вэнь Кэсин приблизился вплотную, приподнял его руку к своему лицу и легко провёл по сомкнутым пальцам кончиком подбородка. Чжоу Цзышу ощутил бег мурашек вдоль позвоночника и поспешил отдёрнуть руку. Использовав момент замешательства, Вэнь Кэсин сорвал с Чжоу Цзышу маску жулика, отбросил её в сторону и тихо предложил:

— Ты мне скажи.

Чжоу Цзышу сначала закатил глаза, а затем некоторое время бесстрастно смотрел на Вэнь Кэсина, прежде чем рассмеяться. Молчание, белоснежная бледность кожи и глубокие тени придавали его лицу выражение отстранённой холодности. Только от смеха он очаровательно преобразился: лоб разгладился, по уголкам рта появились морщинки, а бескровные губы порозовели. По примеру Вэнь Кэсина, этот восхитительный мужчина так же тихо, но с нажимом произнёс, делая паузы после каждого слова:

— Быть. Рядом. С тобой. Чтобы… съесть, когда наступит голод?

Легкая хрипотца его голоса отправила волну дрожи по телу Вэнь Кэсина. Но едва ли он успел насладиться ощущением: следом за проникновенным шёпотом прилетел удар. Сильный. Колени Вэнь Кэсина подогнулись, он еле удержался от падения ничком на землю.

А Чжоу Цзышу с самодовольным видом зашагал прочь, на ходу доставая и надевая новую маску — ещё уродливее предыдущей. Это уже было вовсе не человеческое лицо, а оскорбление небес.

-----

Пока пара уважаемых мастеров беззаботно развлекалась, флиртуя друг с другом, одинокий Чжан Чэнлин всё сидел на ступеньках таверны, полностью погружённый в размышления о смысле жизни. Он не успел понять, что произошло, когда Гу Сян схватила его за шкирку и отшвырнула в сторону. Спустя секунду на мальчика брызнула тёплая кровь, а вокруг поднялся крик.

На красивом лице Гу Сян появилось убийственное выражение, с её кинжала стекали багряные капли, а у ног лежала отрубленная рука музыканта в чёрном… и две половинки маленькой пёстрой змеи.[247]Скорее всего, змея — это ленточный крайт. Смертельно ядовитая змея, но её ядовитые зубы короткие и даже плотная ткань защищает от укуса.

Мертвенно-бледный лютнист сбежал через окно. Понимая, что оставаться в таверне небезопасно, Гу Сян подняла на ноги Чжан Чэнлина и, задрав голову, крикнула Цао Вэйнину:

— Нужно уходить отсюда!

В тот же миг из ниоткуда появился десяток одетых в чёрное мужчин, вооружённых крюками — прибыл второй отряд скорпионов-смертников.

Посетители таверны разбежались, не дожидаясь развития ситуации и не озаботившись оплатой счетов. Работники попрятались кто куда.

— Что происходит? Кто эти люди? Чего они хотят? — на одном дыхании выпалил Цао Вэйнин, подбежав к Гу Сян и Чжан Чэнлину.

Сжимая рукоять кинжала, Гу Сян медленно оглядела скорпионов. Чувствуя, что ладони стали влажными, она перехватила оружие поудобнее, внутренне негодуя. Попасть в западню именно сейчас — Гу Сян в очередной раз крупно повезло! Одна она могла бы легко пробиться и сбежать, но если с маленьким олухом что-то случится, господин живьём сдерёт с неё кожу. Такое наказание было бы вполне в его духе.

Скорпионы не спешили нападать, а медленно приближались, перекрывая пути к отступлению. Краем глаза Гу Сян отметила неуверенное лицо Цао Вэйнина и обречённое — Чжан Чэнлина, который явно чувствовал себя на волосок от смерти, и в полной мере прочувствовала горечь строк:

« Промозглый ветер воет,

стужа сковала воды Ишуй.

Отважный муж в дорогу уходит

И не вернётся назад » . [248]Слова приписываются наемному убийце Цзин Кэ (III в до н.э.), который, прощаясь с единомышленниками у реки Ишуй, пропел их перед уходом на заведомо самоубийственную миссию. В авторском тексте Гу Сян вспоминает только первые две строки и ошибается в названии реки, вместо "и" (易 — «легкий», омофон слова «один») используя "эр" (二 — «два»).

Это был самый неудачный момент в её жизни, потому ответ Цао Вэйнину прозвучал чересчур резко:

— Скорпионы-смертники охотятся на мелкого щенка, забыл?

— А! — Цао Вэйнин наконец осознал схожесть облачения и оружия двух трупов в поместье Гао и людей вокруг. Мгновенно подобравшись, он взял меч на изготовку и наказал Чжан Чэнлину:

— Держись рядом.

Гу Сян решила, что их может спасти только перехват инициативы. Поэтому, нахмурив изящные брови, она атаковала первой, бросив в скорпионов такую щедрую горсть метательных звёзд, будто оружие не стоило и медной монеты. Схватка началась…

Хотя Гу Сян (которую Чжоу Цзышу опознал как Пурпурного Призрака) и была молода, всё же она владела множеством боевых приёмов, становясь в драке непредсказуемой и бесстрашной.

Хотя Цао Вэйнин (который доводил людей до зубной боли своим пониманием поэзии) и был малость туповат, всё же он являлся лучшим учеником нынешнего поколения мечников школы Цинфэн и не позволял ерунде вроде книг отвлекать его от тренировок.

Вместе они составляли грозный тандем. Даже в сражении с отрядом скорпионов-смертников их шансы на победу были велики.

Проблема заключалась в Чжан Чэнлине. Помочь в схватке неумелый мальчишка не мог, но мешал сильно. А главное, нужно было следить, чтобы этот «мёртвый груз» не погиб и не пострадал. Гу Сян никогда раньше не испытывала таких неудобств!

Занятый сдерживанием одного скорпиона, Цао Вэйнин пропустил другого, который пролетел мимо него и набросился на мальчика. В отчаянии Цао Вэйнин схватил Чжан Чэнлина и перекинул его Гу Сян. От прилетевшей в неё немаленькой ноши Гу Сян громко ойкнула. Ей пришлось сделать пару шагов, чтобы погасить инерцию, на ходу девушка успела заколоть кинжалом очередного скорпиона. Другой смертник почти схватил её за волосы, но пропустил удар в живот скрытым в сапоге лезвием. Последний враг оказался самым настойчивым и, раненый, продолжил атаковать. Вторым ударом Гу Сян отправила-таки его на встречу с богом смерти.

Лезвия сверкали в опасной близости от ушей Чжан Чэнлина, тени клинков пролетали над его головой. Цао Вэйнин и Гу Сян перекидывали мальчишку друг другу, как мешок с картошкой. От этих полётов у Чжан Чэнлина закружилась голова и перед глазами всё поплыло. Время от времени он мнительно ощупывал себя, проверяя, по-прежнему ли все части тела на месте.

Постепенно одежды Гу Сян пропитывались чужой кровью всё гуще, а ряды противников делались всё реже. Ближе к концу противостояния подуставшая девушка чуть не пропустила коварный удар изогнутого крюка в поясницу. К счастью, она успела увернуться и поразить нападавшего, иначе миниатюрная красавица превратилась бы в две половинки миниатюрной красавицы. С лица Гу Сян стремительно сбежали краски, Цао Вэйнин держался из последних сил и выглядел не лучше.

Наконец рядом с ними не осталось живых скорпионов, и Гу Сян приняла молниеносное решение:

— Уходим! Сейчас же!

Переглянувшись, Цао Вэйнин и Чжан Чэнлин побежали вслед за ней. Уже на выходе до них донёсся стон. Обернувшись, Чжан Чэнлин заметил в углу нищего, выползающего из-под кучи трупов. Старик обмочился от страха, его чаша для подаяний раскололась, и рассыпанные медные монеты плавали в луже густой липкой крови. Деда так трясло, что он не смог подняться на ноги и, стоя на коленях, в ужасе прохрипел:

— Уб-бийство!

Цао Вэйнин являлся адептом влиятельной благородной школы, где с детства обучали основным добродетелям.[249]Человеколюбие (жэнь, 仁) — высшая из пяти добродетелей конфуцианства, которыми должен обладать благородный муж. Выражается в любви к ближнему, заботе о людях. Он помрачнел, осознав, что они невольно причинили вред невиновному пожилому человеку, и подошёл к нему:

— Цяньбэй,[250]前辈 — «старейшина, старший». Вежливое обращение к старшему человеку, с которым нет родственных / организационных связей. вы ранены?

— А...— должно быть, от страха старик потерял дар речи.

Чжан Чэнлин приблизился вслед за Цао Вэйнином и постарался успокоить беднягу:

— Дедушка, скорее уходите отсюда, пока снова не нагрянули плохие люди.

Блуждающий взгляд нищего остановился на мальчике.

— Охх... Мертвецы, тут везде… — старик потянулся к Чжан Чэнлину, похоже, узнав щедрого парнишку, который недавно подал ему медяки.

Гу Сян, наблюдавшая эту сцену со стороны, метнулась наперерез нищему, нацелившись кинжалом на его руки.

— Гу Сян, нет! — в ужасе закричал Цао Вэйнин.

Но было поздно: клинок настиг старика. Тот успел испуганно отшатнуться, но Гу Сян была неумолима. Резко изменив траекторию удара, она развернула кинжал и направила его лезвием вверх, перерезав нищему сонную артерию. Кровь хлынула фонтаном высотой в два чи.[251]Около 70 см.

Цао Вэйнин и Чжан Чэнлин ошарашенно уставились на залитую кровью девушку, которая выглядела воплощением яростного асура.[252]Асуры в буддизме — полубоги, населяющие один из шести миров. Асуры стремятся к власти, борьбе, они наполнены энергией действия. Их также называют борющимися демонами.

Безразлично выдернув кинжал из трупа, Гу Сян небрежно вытерла рукавом кровь с лица и обернулась.

— Что такое? — спросила она у остолбеневших спутников.

Цао Вэйнин указал на тело нищего:

— Он… Он был всего лишь… старым побирушкой. Ты… ты убила его…

Ох уж эти благородные господа… Взгляд Гу Сян заледенел. Не сказав ни слова, она убрала кинжал в ножны, взяла Чжан Чэнлина за руку и потащила за собой по направлению к выходу.

Цао Вэйнин последовал за ними. Спустя некоторое время он осторожно, хотя и сбивчиво, попытался объясниться:

— Я не это имел в виду… А-Сян, я не говорю, что ты неправильно поступила. Я не… Я также не думаю, что ты убила его просто так… Но что, если он был обычным нищим, что, если ты ошиблась, что, если… Я беспокоюсь, что ты будешь сильно переживать!

Гу Сян чуть не споткнулась, затем прошла несколько шагов, прежде чем резко бросить в ответ:

— Чушь собачья! О чём тут переживать?

Цао Вэйнин коротко вздохнул:

— Такие вещи всегда расстраивают, просто ты этого не осознаешь… Ладно, нам стоит поспешить! Чжоу-сюн и Вэнь-сюн сейчас неизвестно где. Если ещё одна стая этих скорпионов, змей, да кого угодно явится по наши души, боюсь, придёт черед другим людям переживать о нас!

Гу Сян поджала губы. Она ничего не сказала, но подумала: «Этот Цао Вэйнин… может и простак, но не так уж и плох».

Примечание к части

∾ Цин гуань (清倌) — «чистый наём». Сотрудник публичного дома, куртизан, развлекающий посетителей артистическими представлениями, чьи сексуальные услуги не продаются. Или продаются, но по очень высокой цене.

∾ Тёмный, словно густая тушь (浓墨重彩) — досл. насыщенный цвет густых чернил, идиома.

∾ В китайской традиции вместилищем разума считается сердце. Открытое отверстие в сердце означает просветление, а отсутствие отверстий означает тупость человека. То есть Вэнь Кэсин или слишком туп, или слишком просветлён.

∾ Пёстрая змея, скорее всего, ленточный крайт. Смертельно ядовитая змея, но её ядовитые зубы короткие и даже плотная ткань защищает от укуса. Фото: https://bit.ly/3rPUwfS

∾ Строки, которые вспоминает Гу Сян, приписываются наемному убийце Цзин Кэ (III в. до н.э.) — прощаясь с единомышленниками, он пропел их перед уходом на заведомо самоубийственную миссию. В авторском тексте Гу Сян вспоминает только первые две строки и ошибается в названии реки, вместо «и» (易 — «легкий», омофон слова «один») используя «эр» (二, «два»).

∾ Человеколюбие (жэнь, 仁) — высшая из пяти добродетелей конфуцианства, которыми должен обладать благородный муж. Выражается в любви к ближнему, заботе о людях.

∾ Цяньбэй (前辈) — «старейшина, старший». Вежливое обращение к старшему человеку, с которым нет родственных / организационных связей.

∾ Асуры в буддизме — полубоги, населяющие один из шести миров. Асуры стремятся к власти, борьбе, их также называют «борющимися демонами».