Онлайн чтение книги Далекие странники Faraway Wanderers
Том 3. Глава 55. Подслушивание у стен

Том 3. Шить другому свадебное платье

Все как прежде — ручей, и песок, и тропа под уздечкой. Орхидеи свежи, и леса изумрудные вечны. Постарел только странник, который бродил здесь беспечно.

Снова пенье красавиц летит с золоченых ступеней, Тростниковая дудочка вторит ему с упоением. Сладки легкие ветры, что мчатся с востока Лояна, Но на западе ветры стихают — и больно, и странно.

Все немного не так, и кукушку сегодня не слышно. Допивает вино свое странник в закатном затишье. [333]Автор переложения — @Marcellla.

Окрестности Восточной столицы[334]Лоян назывался Восточной столицей (Дунду, 东都) во время правления империи Тан (657-907). Это могло бы задать временные рамки истории, если бы не конфликтовало с другими элементами. давно потеряли былое великолепие. Три человека верхом на тощих лошадях неспешным шагом плелись по казенной дороге[335]官道 букв. «Дорога чиновников». Как и римляне, китайцы за счет государства строили и содержали обширную сеть дорог, по которым можно было перевозить припасы и войска. в сторону городских ворот.

Двое всадников были высокими и красивыми мужчинами, хоть один из них и отличался болезненной бледностью. Он неторопливо пил вино из притороченного к поясу кувшина. Скорее, просто занимая руки, он отстегивал его от пояса и покачивал взад-вперед, а отхлебывал лишь изредка, подолгу смакуя вкус. Казалось, мысли его витают далеко-далеко, однако по непроницаемому лицу невозможно было угадать, о чем он задумался. Замыкал процессию крепкий и простоватый на вид юноша.

Это были Чжоу Цзышу и компания, прибывшие прямиком из Шучжуна.

Вэнь Кэсин наблюдал, как его спутник прикладывается к вину. Судя по плеску, немаленький кувшин почти опустел, а ведь был откупорен сравнительно недавно. Когда Чжоу Цзышу в очередной раз запрокинул голову для следующего глотка, Вэнь Кэсин удержал его за предплечье:

— Может, уже хватит пить?

Чжоу Цзышу искоса посмотрел в ответ и перехватил кувшин свободной рукой:

— Ты мне жена, чтобы придираться на каждом шагу?

Вэнь Кэсин переместил пальцы с чужой руки на кувшин и возразил с явным укором:

— Мы делили постель и спали, касаясь кожи друг друга. Или ты уже вдоволь наигрался и теперь собираешься бросить меня?

Чжоу Цзышу легко отразил и этот упрек:

— Хочу избавить тебя от вдовьей доли.

Вэнь Кэсин отказывался сдаваться. Нисколько не заботясь о душевном спокойствии Чжан Чэнлина, ехавшего неподалеку, он с поразительным бесстыдством заявил:

— О, не стоит беспокоиться об этом. Каждую ночь я не могу сомкнуть глаз. Ты позволяешь мне смотреть, прикасаться, но не более. Это ли не вдовья доля, несмотря на то, что ты еще жив?

Рука Чжоу Цзышу соскользнула, а Вэнь Кэсин подхватил кувшин и торжествующе улыбнулся.

Чжан Чэнлин позади мечтал или оглохнуть, или провалиться под землю со стыда.

На радостях от успешного похищения выпивки, Вэнь Кэсин сделал большой глоток, краем глаза посматривая на Чжоу Цзышу:

— Вино как вино, ничего особенного. Но аромат… неплохой. На самом деле, даже хороший, — и расплылся в довольной улыбке.

Чжоу Цзышу заторможенно глядел на то, как наглец упивается триумфом, а затем резко пришпорил лошадь. Подъехав вплотную, он склонился и прошептал Вэнь Кэсину на ухо:

— Моя прекрасная жена теряет ночной сон, терзаясь из-за одиночества и неутоленных плотских желаний? Этот муж действительно плохо с тобой обращался и сожалеет об этом. Сегодня, после вечернего омовения, я обязательно навещу супружескую спальню и позабочусь о том, чтобы…

Фантазия Вэнь Кэсина рисовала весьма яркие картины. Увлеченный ими, он невольно потерял связь с реальностью и не сразу заметил, что рука вместо кувшина держит пустоту.

Зеркально повторяя действия Вэнь Кэсина, Чжоу Цзышу бросил на него косой взгляд из-под ресниц. Правда, в его глазах читался, скорее, блеск озорства, а не многообещающий намек.

Настала очередь Чжоу Цзышу самодовольно улыбаться. Он демонстративно покачал кувшином, прежде чем приложился к горлышку и сделал большой глоток. Вдруг он почувствовал, как что-то маленькое и твердое проскользнуло в рот. Содрогнувшись, Чжоу Цзышу выплюнул эту штуку на ладонь и чуть не выпрыгнул из седла — это был кусочек грецкого ореха! Чжоу Цзышу перекосило от отвращения, будто ему в рот попал кусок человеческого мозга, а не безобидное ядрышко. Он яростно выругался:

— Чертов ублюдок!

Вэнь Кэсин смиренно сложил руки в поклоне:

— Я не заслуживаю такой похвалы, ты превзошел меня во всем!

Лицо Чжоу Цзышу безо всякой маски приняло землистый оттенок :

— Ты!.. — несомненно блестящий ответ остался невысказанным, поскольку желудок скрутило от отвращения. Тошнотворный образ крошечных человеческих мозгов отказывался покидать воображение. Вэнь Кэсин неторопливо подъехал ближе, взял чужое запястье, размашисто провел языком по ладони, забирая злополучный орешек, с неприкрытым наслаждением прожевал, а затем усмехнулся:

— Супруг мой, твоему возрасту не подобает придирчивость к еде. Нельзя разбрасываться с трудом добытой пищей.

Чжоу Цзышу отвернулся, пытаясь подавить накатывающие рвотные позывы. Ему потребовалось некоторое время, чтобы произнести слабым голосом:

— Я требую развода…[336]Чжоу Цзышу на самом деле говорит, что хочет «отказаться от жены» (休妻). В древнем Китае муж мог в одностороннем порядке расторгнуть брачный союз, написав «отказ» по одной из «семи причин» (среди которых неудача в рождении наследника, излишняя болтливость и другие).

Вэнь Кэсин расхохотался.

Щеки Чжан Чэнлина за это время успели неоднократно сменить цвет с пятнисто-малинового на бледно-зеленый. Наконец он набрался смелости, догнал пару бессовестных шутников и промямлил:

— Ши-шифу, п-почему… почему мы направляемся в Л-лоян?

Бледность еще не сошла с лица Чжоу Цзышу, зато с язвительностью было все в порядке:

— Хм, дай-ка подумать… С чего бы нам туда ехать? О, может быть, мы собираемся выяснить, кто охотится за твоей паршивой шкурой?

Чжан Чэнлин оказался в полнейшем ступоре. Он только и мог, что разинуть рот, похлопать глазами, да выдать откровенно бестолковое: «А?»

Вэнь Кэсин расслабленно правил лошадью, придерживая поводья одной рукой. Озвучивая свои размышления, второй рукой он потирал подбородок:

— Тогда два разных заказчика по отдельности наняли два отряда скорпионов для убийства ребенка…

— Я не думаю, что человек в багряных одеждах, Сунь Дин, намеревался убить его, — вмешался Чжоу Цзышу. — Если бы он хотел отнять его жизнь, то сделал бы это незамедлительно, не тратя массу времени на расспросы.

Вэнь Кэсин обернулся с изучающим взглядом, словно читал чужие мысли по лицу:

— Поэтому ты хочешь узнать, кто купил услуги второго отряда смертников, да? — задумчиво протянул он. — Это означает… Ты собираешься найти скорпионов. Следовательно, их логово находится в Лояне, я прав?

Чжан Чэнлин восторженно смотрел на Вэнь Кэсина. Он считал этого старшего гением, который мог сделать десять выводов из одной фразы, создать полную картину по аналогии и… и… из одной гипотезы вывести три аксиомы![337]Чжан Чэнлин вспоминает три идиомы о выдающихся умственных способностях: 闻一知十, 触类旁通 и 举一反三.

Однако Чжоу Цзышу не впечатлился:

— Красуешься, чтобы показаться умнее этого маленького олуха?

Вэнь Кэсин уже привык к постоянным колкостям, поэтому продолжил тему, будто ничего не услышал:

— Хочешь сказать, ты знаешь, где расположена главная ставка Ядовитых скорпионов?

Чжоу Цзышу по привычке потянулся к кувшину на поясе. Он уже поднес вино к губам и собрался сделать глоток, когда вспомнил, что положил туда подлец Вэнь, и вновь передернулся от отвращения. Рука с кувшином бессильно опустилась. По мнению Чжоу Цзышу, люди, портящие хорошую выпивку, были достойны отдельного круга преисподней. Он злобно посмотрел на Вэнь Кэсина и отпустил очередную едкую шпильку:

— Твое невежество не означает, что я такой же.

Вэнь Кэсин заметил молнии в чужих глазах и поспешил погасить их лестью:

— Конечно, конечно, само собой разумеется. Господин Чжоу не только выдающийся мастер кунг-фу, он также обладает блестящим умом и множеством знаний. Как может этот скромный простолюдин мечтать сравниться с ним?..

Чжоу Цзышу захотелось больно стукнуть находчивого болтуна, поскольку тот начал снова входить во вкус. Но потом он подумал, что, вероятно, не сможет победить его в драке. И мудро решил вернуться к игнорированию языкастого спутника.

-----

Они прибыли в город, разместились на постоялом дворе, пообедали и разбрелись по комнатам, чтобы отдохнуть после дороги. Когда Чжоу Цзышу позвал Чжан Чэнлина к себе, мальчик не почуял подвоха и радостно подбежал к шифу. Вместо приветствия его ожидал удар в плечо — очередной неожиданный урок. Не успевая заблокировать атаку, Чжан Чэнлин наклонился и неуклюже прошмыгнул под рукой шифу.

Чжоу Цзышу мрачно признал, что у мальчика есть неоспоримый талант: любое движение, каким бы грациозным и красивым оно ни было по идее, в его исполнении превращалось в нелепые ослиные кувыркания. Но, несмотря на несуразность движений, последовательность шагов выполнялась правильно.

Не сходя с места, Чжоу Цзышу повернул ладонь и достал мальчика круговым ударом. Чжан Чэнлин удивленно ойкнул, плюхнулся на спину и попытался отползти подальше, прежде чем вскочил на ноги. Не успевая восстановить равновесие к моменту, когда в него полетела третья атака, Чжан Чэнлин наступил на маленький чайный стол. Тот опасно закачался и с оглушительным грохотом перевернулся вместе с незадачливым учеником. Чжан Чэнлин снова оказался на полу, перевернулся на живот, по-жабьи оттолкнулся одновременно руками и ногами и подпрыгнул. Вернувшись в вертикальное положение, он сразу же споткнулся и вновь приземлился задницей на пол. Впрочем, это помогло избежать последнего размашистого удара Чжоу Цзышу. Перебирая по полу руками и ногами, он отступил за пределы досягаемости шифу.

Мальчику надо было отдать должное: в его движениях появилась плавность. Они даже органично перетекали одно в другое, «подобно потоку плывущих облаков».

Чжоу Цзышу был так сбит с толку, что из его ноздрей чуть не повалил дым. Он указал на паршивца:

— Ты что, нанялся сюда вытирать полы?

Чжан Чэнлин поднялся на ноги, смущенно потер нос рукавом и робко ответил:

— Старший… старший Вэнь сказал, что… любой ход, который может спасти жизнь, хорош. Потому что в настоящем бою невозможно следовать схемам. И что, если я от страха забуду последовательность, мне придется импровизировать и приспосабливаться…

— ВЭНЬ КЭСИН!!! — бушевал Чжоу Цзышу. — Иди сюда, черт бы тебя побрал! Наглец, ты пытаешься сбить моего ученика с толку своими извращенными техниками и превратить в себе подобного?

Вэнь Кэсин, как оказалось, увлеченно наблюдал за представлением, прислонившись к дверному косяку и лакомясь орехами из невесть откуда взявшегося нового мешочка. После крика Чжоу Цзышу он закрыл нижнюю половину лица рукавом[338]Застенчивый жест персонажей китайской оперы (чаще женских), демонстрирующий смирение, робость или смущение. и некоторое время молчал, печально глядя в ответ и пытаясь побыстрее прожевать орешки.

— М-мой господин, ты… отвергаешь эту супругу? — наконец произнес он дрожащим от обиды голосом.

Чжан Чэнлин сочувствовал старшему Вэню. Хоть он и не был той невестой, которую можно с гордостью представить семье и друзьям, с готовкой и бытовыми обязанностями он справлялся весьма успешно. Лишенный светской грации, в бою он был грозным противником. Кроме того, он обладал крепким телосложением и не требовал дорогих подарков. Чжан Чэнлин от всего сердца сожалел, что шифу отвергает поистине одаренного человека.

Чжоу Цзышу не хотел участвовать в этом фарсе. Он повернулся к Чжан Чэнлину:

— Ты! Остаешься в гостинице. Я отлучусь на несколько дней, чтобы разведать территорию скорпионов. Жди тут и не высовывайся.

— Шифу, позволь пойти с тобой! — взмолился Чжан Чэнлин.

— Пойти со мной, чтобы что? Мешаться под ногами?

Чжан Чэнлин от этих резких слов надулся, но нежелание расставаться пересилило, и он предпринял еще одну попытку достучаться до строгого наставника:

— Шифу…

Чжоу Цзышу пнул мальчика под зад:

— Что еще? Хочешь, чтобы я тебя к груди приложил? Пропади уже! И помни, если по возвращении я не замечу прогресса в твоем паршивом кунг-фу, то переломаю тебе ноги!

Горемычный Чжан Чэнлин уныло поплелся прочь. По пути он пытался подсчитать, по сколько раз за день учитель грозится сломать ему ноги, и жалел, что не может превратиться в многоножку.

Увидев, что Чжоу Цзышу направляется к выходу, Вэнь Кэсин метнулся к нему наперерез со словами:

— Я пойду с тобой!..

Чжоу Цзышу одним прыжком отпрянул от него, указывая пальцем на мешочек с орехами с таким видом, будто в нем притаились пять ядовитых существ и четыре вредителя.[339]五毒四害: первые пять — это скорпион, змея, многоножка, ящерица и жаба, а четыре вредителя — это крыса, таракан, муха и комар (современная концепция, возникшая в брошюрах, направленных на продвижение санитарии и сельскохозяйственного производства во время Большого скачка (1958-1960 гг.)) Вэнь Кэсин примиряюще улыбнулся, быстро свернул бумажный кулек и спрятал его в недрах своих одежд. Затем он отряхнул руки от оставшихся крошек и последовал за уже не возражающим против его общества Чжоу Цзышу.

Они направились к границам города, миновали пышный цветущий сад и через небольшой переулок вышли к гудящему от гомона людских голосов зданию. Вэнь Кэсин осмотрелся, почувствовав хорошо знакомую атмосферу: приглушенное освещение, воздух, напоенный ароматами благовоний, духов и вина… они оказались у входа в бордель. Со странно переменившимся лицом он указал на верхний балкон, где певица играла на цитре.

— Неужели логово Ядовитых скорпионов находится в… таком месте?

— Полно тебе. Можешь перестать притворяться человеком высоких моральных устоев, незапятнанный лотос Вэнь, — с долей ехидства ответил Чжоу Цзышу и переступил порог заведения. Вэнь Кэсин поспешил оттащить его назад и тихо напомнил:

— Но ведь… у тебя уже есть молодая супруга, которая желает присутствовать при твоем сне…[340]Фраза с сексуальным подтекстом: наложницы императора приглашались в его покои, чтобы "присутствовать при сне" повелителя.

Чжоу Цзышу подхватил спутника за подбородок и оценивающе смерил его лицо. Вэнь Кэсин в ответ смотрел глазами, полными нежности. Чжоу Цзышу вздрогнул и выпалил:

— Женушка Вэнь, ты слишком меня раздражаешь, — с этими словами он развернулся и нырнул в толпу искателей удовольствий. Вэнь Кэсин проворчал себе под нос:

— Да как ты смеешь! Прелюбодействовать у меня на глазах, словно я уже мертв. Хорошо, ты еще узнаешь, что такое рык львицы![341]河东狮吼 буквально переводится как «рык львицы» и обычно используется для описания суровой жены, которая повелевает мужем. — он глубоко вдохнул, до отказа наполняя легкие воздухом, и открыл рот, собираясь закричать. Но уже через секунду выдохнул и печально покачал головой. Смирившись со своенравием спутника, он последовал за ним, вполголоса приговаривая:

— Помнить о трех послушаниях и четырех добродетелях, три послушания и четыре добродетели, три послушания и четыре добродетели… тьфу…[342]三从四德: Согласно конфуцианскому кодексу поведения, все женщины (в т.ч. женщины легкого поведения), должны были: слушаться отца до замужества, слушаться мужа после замужества, слушаться сына после вдовства. Четыре добродетели: нравственность в поведении, сдержанность в речи, приятная внешность и умелость в рукоделии.

Чжоу Цзышу, уверенный в том, что останется незамеченным, прыгнул на крышу прямо среди гостей. Толстяк рядом, с затуманенным от возлияний зрением, почувствовал легкое движение воздуха. Немного протрезвев от неожиданного ощущения, он заозирался по сторонам, но не заметил ничего необычного. Вэнь Кэсин присоединился к Чжоу Цзышу, и они невесомо заскользили по черепице многочисленных павильонов весеннего дома.

Вскоре Чжоу Цзышу спрыгнул вниз, красиво перевернувшись в воздухе, и мягко приземлился на землю. Вэнь Кэсин внимательно осмотрел небольшой дворик, в котором они оказались. Его ушей достигал звон винных кубков, обрывки разговоров и узнаваемые звуки плотских утех. С долей веселья он подумал: «Если ставка скорпионов действительно находится здесь, их аппетиты, должно быть, ненасытны».

Чжоу Цзышу неслышно шел впереди, зыбкой тенью прижимаясь к стене. Он останавливался под каждым окном и внимательно вслушивался в доносящиеся изнутри звуки. Вэнь Кэсин поразился тому, что кто-то может выглядеть достойно даже во время подслушивания. У одного из окон Чжоу Цзышу показал жестом, что обнаружил искомое.

Вэнь Кэсин попытался собраться и понял секрет: нужно сосредоточиться на скрипе кроватей и не обращать внимание на человеческие голоса. Он подошел ближе, стараясь вплотную приклеиться к Чжоу Цзышу. Таким образом, они вместе принялись слушать доносящиеся из комнаты страстные женские стоны.

Примечание к части

∾ Лоян назывался Восточной столицей (Дунду, 东都) во время правления династии Тан (657-907).

∾ Казенные дороги: 官道 букв. «дорога чиновников». Как и римляне, китайцы за счет государства строили и содержали оширную сеть дорог, по которым можно было перевозить припасы и войска.

∾ «Я требую развода» — Чжоу Цзышу на самом деле говорит, что хочет «отказаться от жены» (休妻). В древнем Китае муж мог в одностороннем порядке расторгнуть брачный союз, написав «отказ» по одной из «семи причин» (неудача в рождении наследника, излишняя болтливость и другие). Жены или наложницы отказаться от брака не могли.

∾ Пять ядовитых существ и четыре вредителя: 五毒四害: первые пять — это скорпион, змея, многоножка, ящерица и жаба, а четыре вредителя — это крыса, таракан, муха и комар (современная концепция, возникшая в брошюрах о санитарии и сельском хозяйстве во время Большого скачка (1958-1960 гг.)

∾ Фраза с сексуальным подтекстом: наложницы императора приглашались в его покои, чтобы «присутствовать при сне» повелителя.

∾ 河东狮吼 буквально переводится как «рык львицы» и обычно используется для описания суровой жены, которая повелевает мужем.

∾ Три послушания и четыре добродетели (三从四德). Согласно конфуцианскому кодексу поведения, все женщины (в т.ч. женщины легкого поведения), должны были: слушаться отца до замужества, слушаться мужа после замужества, слушаться сына после вдовства. Четыре добродетели: нравственность в поведении, сдержанность в речи, приятная внешность и умелость в рукоделии.