Онлайн чтение книги Далекие странники Faraway Wanderers
Том 3. Глава 65. Душевное смятение

Разгоряченные тела переплелись на жарких надушенных простынях, воздух в комнате густо пропитался похотью. Да-Се безучастной и неподвижной тенью сидел в стороне. Пара на кровати входила в раж, их стоны становились все безудержнее и громче. Приглядевшись, можно было заметить, что на этот раз постель делят двое юношей. Прошло немало времени, прежде чем эти двое растратили пыл. Вынырнув из истомы, они обменялись тревожными взглядами и набросили на себя одежду.

Когда участники спектакля, наскоро прикрывшись, подошли ближе и опустились на одно колено, глава скорпионов лениво отставил винную чашу. Придирчиво скривив губы, он скользнул взглядом по еще пламенеющим лицам и телам молодых людей. В этот момент отворилась дверь, и на пороге показался высокий человек в маске, полностью скрывавшей лицо. Юноши у ног главы скорпионов вздрогнули от порыва холодного ветра, но их хозяин не поменял направление взгляда, словно ничего не заметил.

Продолжая начатое, Да-Се схватил одного из актеров за подбородок, заставил его запрокинуть голову и стал придирчиво изучать лицо. Черты юноши, казалось, были вырезаны из белоснежного нефрита. Стоило ему моргнуть — и глаза вспыхивали влажным блеском. Острый подбородок, тонкие изящные линии губ и бровей, бархатная кожа — он родился мужчиной, но с женской миловидностью.[397]Намек на гадание по физиогномике. Полная фраза будет звучать так: «男生女相主富贵, 女生男相多劳累», или «мужчина с женским лицом обречен на богатство, женщина с мужским лицом обречена на труд». Это затрагивает две темы: 1) Красота — главное мерило ценности женщины в древнем Китае. 2) Враждебное отношение к «женоподобным» мужчинам, вероятно, является относительно новым явлением в китайской культуре и происходит от западных нравов и идеалов (начиная с распространения учения миссионеров-иезуитов). Скорпион покачал головой и презрительно бросил:

— Девкой был бы краше! Потрогал — будто пудры зачерпнул. Нет, опять не то.

Человек в маске вошел так непринужденно, словно в комнате не происходило ничего особенного. Оглядев трясущихся от страха молодых людей, он пренебрежительно пожал плечами:

— Обычные мальчики для утех. Разве не все они на одно лицо?

Скорпион раздраженно махнул рукой. Словно получив императорское помилование, юноши низко поклонились, вскочили на ноги и стремительно выскользнули за дверь. Подливая себе вино, Да-Се не переставал разочарованно ворчать:

— Вот именно, что все на одно лицо! Скука. Если мальчишку не отличить от девчонки, какой толк менять одних шлюх на других? До сих пор жалею, что упустил единственную годную пару!

Человек в маске уселся напротив, не дожидаясь приглашения, и беспечно спросил:

— Неужели твои маленькие зверушки иногда сбегают?

Скорпион перевел на него взгляд и неторопливо растянул губы в улыбке:

— Если бы мои! Увы, то была пара гостей с дурными намерениями. К слову, с одним из них вы давно знакомы. Насколько я понял, он является в ваших местах ключевой фигурой.

— Это был... он? — спросил человек в маске, преодолев минутное оцепенение.

— Кто его разберет? — усмехнулся Да-Се.

Гость еще немного помолчал, потом вскочил, словно не мог усидеть на месте, сцепил за спиной руки и заходил кругами по комнате, сосредоточенно бормоча себе под нос:

— Сперва он пропал, будто в воду канул, а теперь вдруг нарисовался — здесь и сейчас! Он собирался выследить Сюэ Фана и забрать ключ от Арсенала, но по-тихому, не привлекая внимания крупных кланов… А сам начал творить что-то невообразимое! Как думаешь, чего он добивается?

— Кто его разберет… — повторил Да-Се с видом полного безразличия.

Человек в маске вдруг перестал метаться и резко поднял руку.

— Ладно, не будем отвлекаться. Ты избавился от Сунь Дина?

Скорпион пренебрежительно хмыкнул и ногой выбил из-под стола короб, который проскрежетал по полу через комнату и остановился точно перед гостем. Тот приподнял крышку носком сапога и увидел человеческую голову. Хотя разложение уже тронуло плоть, кроваво-красное родимое пятно на щеке было хорошо различимо, и человек в маске с облегчением выдохнул:

— Одним меньше. А ты молодец! Разделаться с прочими не составит труда. Ха! Что молчишь, Скорбящий Призрак, нечего сказать? Когда Чжао Цзин сеял ложные слухи о Сюэ Фане, все пропускали его болтовню мимо ушей. Только ты, Сунь Дин, как последний болван, заглотил наживку! Теперь ты моя добыча, уж не взыщи.

На словах «разделаться с прочими не составит труда» взгляд его собеседника коротко сверкнул, но эту мимолетную перемену скрыли опущенные ресницы.

— Да, с остальными можно не спешить, — веско подтвердил Да-Се. — Чуть позже эти проблемы решатся. Одна за другой.

В мгновение ока его лицо стало предельно сосредоточенным. Скорпион резко поставил на стол чашу с недопитым вином и сузил глаза:

— Теперь ближе к делу. Где настоящий Сюэ Фан и так называемый «ключ»? Неужели вы до сих пор не нашли ни одной зацепки?

Человек в маске покачал головой и ответил вопросом на вопрос:

— Но ведь и ты не нашел?

— Все это очень странно… И подозрительно, — недовольно поморщился Да-Се, — Сюэ Фан словно испарился из мира живых! Где же он в таком случае?

— Сюэ Фан подождет. Мы займемся им вплотную, когда отыщем все части Кристальной брони, — рассудил человек в маске. — Запросы Чжао Цзина растут не по дням, а по часам. Похоже, он уверен, что именно я спрятал ключ. Тогда следующим шагом он переложит вину за пропажу Кристальной брони на Долину Призраков и совершит нападение для укрепления своей власти. В Центральных равнинах полно безмозглых драчунов, которые творят беспорядки, но понятия не имеют, что происходит на самом деле. Большинство этих задир подливает масла в огонь, слепо подражая Чжао Цзину. Если завтра он возглавит хаос и укажет конкретную цель, многие с восторгом откликнутся. Вырезать Долину Призраков — прекрасный задел для Чжао Цзина, с этого он и начнет! — человек в маске холодно усмехнулся и прибавил. — Ничего страшного. Ведя дела с Чжао Цзином, я давно это предвидел и подготовился. Разве что…

Да-Се поднял голову:

— За чем дело стало? Ты ждал этого вашего Хозяина Долины?

Человек в маске усмехнулся:

— Хозяин Долины — всего лишь безумец, который отлично держит и наносит удары. Но и от безумца бывает прок: пусть он сразится с Чжао Цзином, а мы подождем в тени. Поскольку Хозяин Долины уже пожаловал в Лоян и нанес тебе визит, не откажи мне в маленькой услуге. Найди способ «нанять» эту уважаемую особу для кое-какой грязной работы.

— Проще простого, — деловито кивнул глава Ядовитых скорпионов.

- - - - -

Пока Да-Се и человек в маске шлифовали свой заговор, непосредственные цели их интриг жили привычной жизнью. Чжан Чэнлин как раз улучил момент поговорить с Чжоу Цзышу о своем намерении отправиться на поиски Е Байи вместе с Гу Сян. Чжоу Цзышу в ответ закатил глаза и ответил двумя словами: «Мечтай дальше». Чжан Чэнлин остался стоять, где стоял, беззвучно хлопая ртом, но чуть погодя взял пример с господина Вэня и вцепился в шифу мертвой хваткой.

Весь день мальчишка донимал несговорчивого учителя, таскался за ним хвостом и ныл без умолку. Дошло до того, что Чжоу Цзышу не смог вечером закрыться в спальне — Чжан Чэнлин просунул ногу в дверь и умоляюще поднял глаза, крепко вцепившись рукой в косяк.

— Пожалуйста, шифу, отпустите меня! — завел он все ту же шарманку. — Я себе не прощу, если буду сидеть, сложа руки. Я…

Взгляд шифу сделался опасным. Чжоу Цзышу никогда не отличался терпением, просто в этот день он был в добром расположении духа, вот и позволил маленькому нахалу вить из себя веревки. Но всему есть предел. Без предупреждения подняв ногу, Чжоу Цзышу нацелил ее в грудь Чжан Чэнлина. Мальчик решил, что наставник проверяет его реакцию, и бойко перевернулся в воздухе, уклоняясь от удара. Но как только Чжан Чэнлин открыл рот, чтобы продолжить уговоры, Чжоу Цзышу коварно захлопнул дверь перед его носом.

Вэнь Кэсин незаметно пристроился в очередь за Чжан Чэнлином и теперь мог лишь скорбно вздохнуть о своих прекрасных, но безвременно почивших мечтах.

— Чистая работа. Теперь путь через дверь отрезан, — заключил он, печально оглянувшись на луну.

Чжан Чэнлин поник, как баклажан, побитый морозом. Жалобный тон Вэнь Кэсина заставил мальчика ощутить вину за то, что один старший не может попасть к другому. А Вэнь Кэсин продолжал безутешно сетовать на судьбу.

— Если человека долго держать в пустых покоях, у него начнут копиться неутоленные желания. Неутоленные желания приводят к помутнению рассудка, — рассуждал он как бы сам с собой. — Помутнение разума толкает на необдуманные поступки. А уж когда человек совершает необдуманные поступки…

Чжан Чэнлин, хоть и туговато соображал, но не был полностью безмозглым. Пока Вэнь Кэсин философствовал, вокруг него сгущалась смертоносная аура, которая становилась все более осязаемой — так от томящихся на огне булочек поднимается густое облако белого пара. Сообразив, что дело худо, Чжан Чэнлин подпрыгнул на месте и дал стрекача. Вэнь Кэсин проводил его недоуменным взглядом, якобы не догадываясь, какая муха укусила мальчишку. После этого он приблизился к комнате Чжоу Цзышу с намерением постучать, но заранее уперся свободной рукой в оконную раму. В конце концов, дверь была не единственным способом попасть внутрь! Даже если бы дошло до драки, он был полон решимости преодолеть сопротивление, чтобы реализовать свое новообретенное стремление стать цветочным вором. Все лучше, чем ничего…

Дверь отворилась так внезапно, что Вэнь Кэсин, уже решившийся на крайние меры, подскочил от неожиданности и оцепенел. Такое нечасто с ним случалось, но в этот раз изумление было слишком велико. Даже когда Чжоу Цзышу чуть посторонился, приглашая войти, Вэнь Кэсин не поверил своим глазам и, бестолково заикаясь, пролепетал:

— Ты что… Ты меня впускаешь, да?

Чжоу Цзышу посмотрел на него в упор и приподнял бровь.

— А ты против? В таком случае, доброй ночи.

Вэнь Кэсин поспешно оттолкнул его руку, не дав затворить дверь, и ужом протиснулся в комнату, сияя от предвкушения.

Увы, Чжоу Цзышу и не думал ложиться в постель. Не поднимая глаз, он зажег свечи, разлил чай по двум чашкам и устроился за столом — все с видом глубокой задумчивости, как перед серьезным разговором. Сперва Вэнь Кэсин наблюдал за основательными приготовлениями с видом бесшабашного веселья, но постепенно его ухмылка растаяла. Покрутив в руках чашку, он не сделал ни глотка, но все-таки сел на стул. Откинулся на спинку, скрестил ноги и воззрился на Чжоу Цзышу.

— Ну и что ты хочешь сказать всем этим? — не выдержал Вэнь Кэсин. — Ты внезапно надумал довериться мне душой? Или телом? Или…

Чжоу Цзышу прервал его сухим смешком и вскинул глаза:

— Хозяин Долины Вэнь, а ты ничего не хочешь сказать мне ?

Вэнь Кэсин подавился готовой сорваться с языка остротой. Он уже набрал в легкие воздух, но только улыбнулся и покачал головой. На какое-то время повисло молчание.

— Великий Шаман Наньцзяна производит впечатление одаренного и надежного человека, — в итоге нашелся Вэнь Кэсин. — Я со спокойной душой доверю тебя его заботам.

Чжоу Цзышу обмакивал в чай кончик пальца и выводил бессмысленные узоры на столешнице. Дождавшись ответа, он уточнил:

— На этом все?

Вэнь Кэсин поднял голову, чтобы встретить его взгляд, и нечаянно засмотрелся на тонкое лицо в теплом свете лампы. Казалось, они знакомы уже тысячу лет — столько накопилось воспоминаний! Однажды увидев лопатки Чжоу Цзышу, Вэнь Кэсин так и не смог избавиться от наваждения. Когда они чуть сблизились, Чжоу Цзышу понравился ему как человек. А следующее открытие окончательно выбило землю из-под ног Вэнь Кэсина: так вот, каким был таинственный глава Тяньчуана! В тот момент Вэнь Кэсин почувствовал, что во всем мире не отыщет души роднее. Это было как встретить свое отражение. Они с Чжоу Цзышу оба — одинокие волки, которые, угодив в охотничий капкан, тщетно пытаются вырваться и готовы безжалостно отгрызть себе лапы, лишь бы вернуть свободу.

С тех пор Вэнь Кэсин зачарованно следовал за Чжоу Цзышу и неустанно наблюдал за ним. Если один из них жил, как хотел, почему другому нельзя? Это откровение обрушилось на Вэнь Кэсина, словно удар молнии. Чем дольше он обдумывал новую идею, тем глубже в нее погружался, пока не потонул с головой без надежды выплыть.

Неодолимо, как бы помимо воли, он потянулся к Чжоу Цзышу и обхватил его лицо. Поскольку ладони Вэнь Кэсина были сплошь в мозолях и шрамах, он согнул пальцы, чтобы нежно коснуться обветренной, чуть прохладной щеки.

— Не смей умирать, — вырвалось у него. — Если ты умрешь, а я останусь, мне будет бесконечно одиноко.

Чжоу Цзышу сжал запястье Вэнь Кэсина, но не отстранился.

— Был бы шанс, а я не сдамся, — пообещал он, улыбаясь. — И жизнь, и боевые искусства мои по праву. Небеса вручили мне эту судьбу, теперь пусть попробуют отобрать ее!

Ощутив его дыхание на своих пальцах, Вэнь Кэсин смежил веки и пробормотал, как в полубреду:

— В тот год сова выбила из рук крестьянина чашу с алой водой…

Не отводя взора, Чжоу Цзышу спокойно повторил вопрос, который уже задавал однажды:

— Крестьянин из глухого села нес чашу с алой водой?

На губах Вэнь Кэсина медленно проступила улыбка:

— Вода была бесцветной, пока не заалела от человеческой крови.

Чжоу Цзышу оставил обмен загадками, но смотрел так же неотрывно. Через пару мгновений Вэнь Кэсин вышел из задумчивости. Его глаза, обращенные во тьму прошлого, снова поймали свет свечи и насмешливо прищурились.

— Переспи со мной хоть разок, А-Сюй! — предложил он весело. — Ну что тебе стоит? Зато у нас обоих останется кто-то в душе! Тогда ты не умрешь так легко, да и я тоже. Разве плохо придумано?

Вэнь Кэсин шутил и поддразнивал, но Чжоу Цзышу не подхватил игру, продолжая вглядываться в него со странным блеском в глазах, и лишь после долгой паузы спросил:

— Ты говоришь от сердца?

Вэнь Кэсин коротко усмехнулся и подался к нему всем телом.

— Разве ты сам не чувствуешь? — шепнул он губами в губы.

Озадаченный Чжоу Цзышу не сразу подобрал слова.

— Нет, — признался он глухо. — Я… слишком редко сталкивался с искренностью и не научился ее отличать. Скажи мне сам.

Пальцы Вэнь Кэсина поднялись по его плечу и скользнули выше, распуская стянутые узлом волосы. Тяжелая волна черного шелка обрушилась каскадом, обрамляя лицо Чжоу Цзышу и делая его строгую мужественную красоту более мягкой и хрупкой. Вэнь Кэсин проглотил ироничную ухмылку и произнес тихо, но без колебаний:

— От сердца.

После этого он зажмурился и припал к губам Чжоу Цзышу, словно кинул якорь на бездонную глубину, где уже не было сомнений и оговорок. Чжоу Цзышу тихо поднял руку, надолго задержал ее в воздухе и, решившись наконец, опустил на плечо Вэнь Кэсина, сминая пальцами ткань его одежды. В тот же миг снаружи донесся истошный вопль.

Затуманенные глаза Чжоу Цзышу сразу прояснились, и он напряженно застыл. Вэнь Кэсин тоже замер и прервал ласки. Отвлекшись, они нарушили шаткое равновесие и свалились на пол, не успев разомкнуть объятия. Вэнь Кэсин с окаменевшим лицом опустил глаза, привел в порядок одеяния Чжоу Цзышу, следом запахнул собственное ханьфу и смиренно уточнил:

— Что ты предпочитаешь в такой момент? Мне сварить из незваного гостя бульон или потушить его в соевом соусе?

Примечание к части

∾ Намек на гадание по физиогномике. Полная фраза будет звучать так: «男生女相主富贵, 女生男相多劳累», или «мужчина с женским лицом обречен на богатство, женщина с мужским лицом обречена на труд». Это затрагивает две темы: 1) Красота — главное мерило ценности женщины в древнем Китае. 2) Враждебное отношение к «женоподобным» мужчинам, вероятно, является относительно новым явлением в китайской культуре и происходит от западных нравов и идеалов (начиная с распространения учения миссионеров-иезуитов).