Онлайн чтение книги Далекие странники Faraway Wanderers
Том 2. Глава 41. Отчаяние

Примечание к части

Всех с наступающим Рождеством!

Во время предыдущих визитов Чжоу Цзышу прямиком входил в меняльную лавку. Но сегодня приказчик пригласил их сесть в зале ожидания и первым делом налил обоим чай, пока Вэнь Кэсин глазел на окружающую обстановку, словно деревенщина, впервые оказавшийся в городе. Затем лавочник отошел в сторону и с улыбкой пояснил:

— Прошу, подождите немного, господин Чжоу. Седьмой Лорд сегодня тоже здесь, управляющий уже ушёл сообщить о вашем прибытии.

От приближающейся встречи со старым другом у Чжоу Цзышу кольнуло сердце, и его захлестнуло потоком смешанных эмоций.

Вэнь Кэсин беспардонно заметил:

— Эй, разве они не говорили, что Гу Сян и Чжан Чэнлин здесь? Разве не достаточно просто привести этих глупых детей? Какое ещё «сообщить о нашем прибытии»? Мы словно при княжеском дворе оказались.

Чжоу Цзышу хранил молчание, но в очередной раз отметил чудесную способность Вэнь Кэсина угадывать истинное положение вещей.

Спустя время, проворно передвигая ногами, перед ними предстал Пинъань.

— Господин Чжоу, мой господин и Великий Шаман ожидают вас.

Услышав слова «Великий шаман», Вэнь Кэсин был весьма удивлён: « Неужели это и правда тот самый невероятно таинственный Великий Шаман из Наньцзяна? Мир боевых искусств Центральных равнин с каждым днём становится всё более непредсказуемым».

Не имея возможности обдумать свою мысль, Вэнь Кэсин поспешил за Чжоу Цзышу во внутренний зал. За старой деревянной дверью их взору открылся дворик с рядами цветущего османтуса. На ходу вдыхая нежный аромат, они вскоре оказались у дома. Стоило Пинъяню отодвинуть дверную перегородку, как на них нахлынул поток тёплого воздуха. Вэнь Кэсин заглянул внутрь и обнаружил, что, помимо Гу Сян и Чжан Чэнлина, там находилось ещё двое мужчин. Его взгляд невольно столкнулся со взглядом человека в чёрном. Через мгновение они просто кивнули друг другу и отвели глаза, как бы вежливо уступая.

Вэнь Кэсин перевёл внимание на второго человека, предполагая, что это и есть тот самый Седьмой Лорд, о котором упомянул приказчик лавки, и он не смог сдержать восхищённый вздох. Он считал, что повидал немало красивых людей, но никто из них не мог сравниться с этим мужчиной. Его взгляд казался немного легкомысленным, но благородный облик и поза уравновешивали это и тем самым подчёркивали его обаяние. Выражение «великолепный, точно орхидея и яшма»[258]芝兰玉树 — дословно: душистые травы, прекрасные деревья. Употребляется в значении «благородный молодой человек с блестящими перспективами». было написано специально для него.

— Седьмой Лорд, Великий Шаман, — с легким поклоном произнёс Чжоу Цзышу.

Седьмой Лорд, сияя от улыбки, рукой дал ему знак выпрямиться и, смерив взглядом его лицо, меланхолично заметил:

— После стольких лет разлуки, Цзышу, спешу заметить, что твои вкусы… стали еще более специфичными для посторонних глаз.

— Единственным человеком, — рассмеялся Чжоу Цзышу, начиная стягивать маску, — который прятался за лицом прекрасной юной девы, остаётся лишь глупец Цзюсяо.[259]Отсылка к событиям новеллы «Седьмой Лорд».

Смерть Лян Цзюсяо — шиди, погибшего в битве за столицу много лет назад, была сожалением всей жизни Чжоу Цзышу. Долгое время он не смел даже упоминать о нём — с тех пор столько воды утекло, что всё произошедшее почти превратилось в сон. Но встреча со старым другом словно перенесла его в столицу, на многие ли раскинувшуюся вдоль берегов реки Ванъюэ. События прошлого промелькнули перед глазами и с языка невольно сорвалось имя Лян Цзюсяо. На самом деле не было ничего страшного в том, чтобы говорить о нем вслух. Но чувство, будто из груди что-то вырвали и оставили зияющую дыру, не покидало.

Улыбка застыла на лице Седьмого Лорда. Он вздохнул, ещё раз осмотрел Чжоу Цзышу, и нахмурился:

— Почему ты стал таким худым?

— Долгая история, — опустив глаза, сказал Чжоу Цзышу с лёгкой усмешкой. — Может, дело в том, что я… старею.

Как ценитель мужской красоты, Вэнь Кэсин сначала восхищался Седьмым Лордом, полагая, что тот действительно бесподобен. Однако в этот момент он почувствовал досаду. Он вспомнил, как долго и назойливо ему пришлось уговаривать Чжоу Цзышу снять маску. Если бы не стычка с Юй Цюфэном и компанией, возможно, у него и не появилось бы шанса увидеть его истинное лицо. Этот же человек мало того, что знал его настоящее имя, так еще и всего парой фраз смог заставить его снять маску. Недовольство в душе Вэнь Кэсина переросло в негодование.

Пинъань пригласил гостей к столу и подал чай. Седьмой Лорд поинтересовался:

— Всё ли хорошо… в столице?

Откинувшись на спинку стула, Чжоу Цзышу полностью расслабился и медленно проговорил:

— Одни уезжают из дворца командовать войсками, другие возвращаются на высокие должности. Молодой хоу[260]侯 — наследственный титул знати в древнем Китае. Приблизительно соответствует европейскому титулу «маркиз». Хэ Юньсин женился на принцессе Цзинаня. Они уехали далеко на северо-запад. Думаю, обосновались они там окончательно. Император… тоже в добром здравии. В этом году небеса подарили ему сына, но мне пришлось уехать чуть раньше и я не смог посетить празднование в честь первой луны Третьего принца.[261]Традиция празднования месяца со дня рождения (满月酒) существует в Китае и по сей день.

Разговор шел неторопливо: один задавал вопросы, другой отвечал. Великий Шаман молча слушал в стороне и не вмешивался. Из курильницы тонкой ниткой поднимался мягкий дым благовоний. Время словно замедлило ход.

Вэнь Кэсин чувствовал, что вокруг собеседников витала особая атмосфера. Ранее ему не доводилось видеть такого Чжоу Цзышу: расслабленного, безмятежно попивающего чай и ведущего праздные беседы. Он не мог не заметить, что эти двое ведут себя, как родственные души, которые не виделись сотни лет. Как ни странно, при встрече на их лицах не отразилось особой радости. Говорили они о бессмысленных и скучных темах, не стоящих никакого внимания. Видимо, их сердца связаны взаимопониманием, превосходящим обмен словами.

Вэнь Кэсин уже находил Седьмого Лорда неприятным для глаз. В мыслях он задался вопросом: «Откуда только взялся этот смазливый красавчик? Седьмой Лорд? И не представился как следует. Явно же, он не может быть порядочным человеком». Переполненный негодованием Вэнь Кэсин сорвал с лица маску и поманил пальцем вытаращившихся на него Гу Сян и Чжан Чэнлина.

— А ну-ка, пойдите сюда, негодники.

Сразу же внимание присутствующих взрослых обратилось на него. Слабый след ностальгии ещё не развеялся с лица Седьмого Лорда, когда он спросил:

— А это?..

— Друг… из цзянху… — поколебавшись секунду, ответил Чжоу Цзышу.

Но не успел он закончить фразу, как Вэнь Кэсин резко схватил его лежавшую на столе руку и прижал к своей груди:

— Друг из цзянху? — глядя на Чжоу Цзышу, проскулил он. — Раньше ты говорил по-другому. А-Сюй, неужели, наигравшись вдоволь, ты намерен бросить меня?

В этот момент выражение лица Седьмого Лорда можно было назвать действительно изумлённым. Даже до сих пор хранивший отстраненность Великий Шаман замер, а его тёмные как чернила глаза заметались между двумя мужчинами, пока не остановились на ладони, прижатой к груди Вэнь Кэсина.

Чжоу Цзышу свободной рукой щёлкнул по локтевому нерву мужчины, заставив того отпустить его руку. Затем он как ни в чём не бывало поднял чашку и продолжил:

— Его зовут Вэнь Кэсин. Сумасшедший идиот. Часто несёт вздор. Седьмой Лорд, прошу, не поймите неправильно.

Седьмой Лорд умолк, но не отрывал от них взгляда:

— Пинъань, тебе глаза для чего? Не видишь, чашка господина Чжоу пуста. Поторопись и наполни ее.

Будто очнувшись ото сна, Чжоу Цзышу поставил пустую чашку на стол и бросил испепеляющий взгляд на Вэнь Кэсина. Последний стерпел этот выпад, выдав в ответ раздражающую до скрежета зубов глупую улыбку.

Продолжая мутить воду,[262]Мутить воду — стремиться к тому, чтобы создать хаос, усугубить ситуацию. Седьмой Лорд вздохнул.

— Кто бы мог подумать, что богатство и очарование тех лет преобразятся настолько, что их и не узнать отныне.[263]Седьмой Лорд намекает и на людей в том числе. Кто знает, что сталось с изящными зданиями вдоль реки Ванъюэ, с их резными перилами и яшмовыми ступенями.[264]Седьмой Лорд говорит «построенными на кипе румян и пудры». Образно о красивых, искусно украшенных зданиях. В тот трагичный год в столице мы стояли на башне и дали клятву — если доживем до мирных дней, то не отставим чаши, пока не захмелеем. Ожидание в Наньцзяне было столь долгим и утомительным, что вино остыло, а старый друг так и не соизволил навестить меня.

В этот миг озорной огонёк вспыхнул в персиковых глазах. Седьмой Лорд сменил тон и явно намеренно упомянул:

— Цзышу, ты не сдержал слово, в отличие от меня. Я запомнил, что ты просил найти няньцзянскую красавицу с тонкой талией. И даже присмотрел несколько кандидатур, хотя теперь не уверен, что…

Великий Шаман мягко прочистил горло и на его отчуждённом лице появились следы лёгкой улыбки. Чжоу Цзышу понял, что больше не может здесь оставаться, поэтому быстро поднялся и, сложив руки, поспешил распрощаться:

— Что же это мы! Седьмой Лорд только прибыл в Дунтин и, должно быть, устал после поездки. Не смеем вас более тревожить…

— Да вовсе мы и не устали, — ответил Седьмой Лорд. Одновременно с ним Вэнь Кэсин воскликнул:

— Что?! А-Сюй, ты действительно просил о подобном?

В комнате воцарилась мёртвая тишина. Все присутствующие смотрели друг на друга и не могли произнести ни слова. Только совершенно незнакомая с чувством такта Гу Сян погладила Чжан Чэнлина по голове и пожаловалась:

— Вот что значит: «Тоскуя о ком-то ночь напролёт, весною я сплю, не заметив, что утро настало».[265]«Весною я сплю, не заметив, что утро настало, <...> Прошедшею ночью шумели ветер и ливень». Строки из стихотворения Мэн Хаожаня (689-740) «Весеннее утро» в переводе В.М. Алексеева. Гу Сян как обычно добавила отсебятины и вот, что получилось. Малыш Чэнлин, думается мне, нам придется отправиться спасать Цао-дагэ вдвоем. Эти люди совсем ненадёжные, они слишком заняты ревностью друг к другу. Мы не можем на них рассчитывать.

— Юной деве не о чем беспокоиться, — рассмеялся Седьмой лорд. — Ты говорила, что твой Цао-дагэ — ученик школы меча Цинфэн. Те люди не посмеют обойтись с ним слишком жестоко. Поспешив туда без подготовки, вы можете сделать только хуже и причинить гораздо больше вреда. Цзышу, ты пробыл здесь так недолго, а уже торопишься уйти. Посидите ещё немного. Наши предки часто вздыхали о том, что рядом не осталось тех, с кем можно разделить прекрасные дни юности. Нам обоим с трудом удалось увидеться вновь, мы даже не успели наполнить чаши вином в память о минувших днях. Зачем так торопиться?

Вэнь Кэсин заметил, что этот любитель изъясняться высоким слогом перескакивает с темы на тему, связывая несвязуемое. Для себя он уже определил его как ненадёжного и неприятного глазу человека и подумал, что слова «благородные красноречивые люди накапливают великую фальшь, а простые искренние люди — великое достоинство» были справедливыми. То, сколько вздора говорил этот человек, действовало на нервы, пусть он был бы красавцем хоть дважды. Утягивая Чжоу Цзышу за собой, Вэнь Кэсин добавил:

— Да-да, не будем мешать вашему отдыху. У нас ещё остались кое-какие дела.

Неожиданно вмешался Великий Шаман. Он улыбнулся, покачал головой, отложил камень вэйци, который до этого крутил в руках, и поднялся:

— Лорд поместья Чжоу, вы выглядите болезненно, ваше лицо мне кажется несколько исхудавшим и осунувшимся. Могу я проверить ваш пульс?

Чжоу Цзышу замер, а Вэнь Кэсин сильнее сжал его руку.

Игривое настроение Седьмого Лорда тут же испарилось, и он нахмурился:

— В чем дело?

— Я должен взглянуть, чтобы сказать точно. Простите мою прямоту, лорд поместья Чжоу, но вы похожи на человека на пороге смерти. Что именно с вами произошло?

Услышав его слова, показное веселье Вэнь Кэсина вмиг исчезло. С серьезным лицом он медленно отпустил руку Чжоу Цзышу.

— Неужели Хэлянь И отказался пощадить даже тебя? — воскликнул Седьмой Лорд.

Хэлянь И — настоящее имя нынешнего императора.[266]В древнем Китае было запрещено использовать иероглифы из имени императора и, тем более, произносить его вслух. Иероглифы заменялись на схожие по звучанию либо видоизменялись. Он произнёс его столь беспечно, но на это никто не обратил внимание. Все, кто был и не был в курсе дела, уставились на Чжоу Цзышу.

Чжоу Цзышу только слегка усмехнулся и протянул руку Великому Шаману.

— Седьмой Лорд, что это за место, и что он за человек, вам известно не хуже меня, не так ли?

Великий шаман положил три пальца на запястье Чжоу Цзышу и долго слушал его пульс, постепенно хмурясь все сильнее. Наконец он отпустил Чжоу Цзышу и легко вздохнул:

— Я слышал, что в Тяньчуан применяют наказание под названием «Гвозди семи отверстий на три осени…»

— Верно.

— Вы вбивали их в тело по одному каждые три месяца. Меридианы увядали постепенно, позволяя организму приспособиться. Все ради того, чтобы не потерять разум и сохранить немного внутренних сил. Верно?

У Седьмого лорда задёргался глаз. Тем не менее, Чжоу Цзышу продолжал улыбаться:

— Великий шаман очень проницателен.

Мужчина проигнорировал ответ и, сцепив руки за спиной, начал медленно расхаживать по комнате. Вэнь Кэсина охватила внезапная паника. Он открыл было рот, чтобы спросить, но не смог издать ни звука. На помощь пришёл Седьмой Лорд.

— У Си,[267]У (乌) — темный / вороний. Си (溪) — ручей / источник. ты знаешь решение?

Великий Шаман, услышав вопрос, надолго задумался, после чего медленно покачал головой.

— Если бы семь гвоздей были вбиты одновременно, хоть ваш рассудок и помутился бы, но я смог бы найти способ извлечь их. При полноценном лечении и должном уходе вы смогли бы поправиться. Но сейчас… стоит удалить гвозди, и ваша внутренняя сила, несомненно, затопит иссохшие меридианы и разрушит их окончательно. Тогда даже сил небожителей не хватит, чтобы спасти вас…

Е Байи говорил то же самое. Чжоу Цзышу махнул рукой, давая понять, что больше не намерен это слушать. Когда Великий Шаман захотел проверить его пульс, в нем вспыхнула тайная надежда. В противном случае он не стал бы подавать ему запястье.

Чжоу Цзышу и сам не знал, когда это началось. Может быть, причиной было присутствие этих шумных людей рядом, или, возможно, — его участие в бесконечных неприятностях, но он снова почувствовал вкус к жизни.

Вердикт Великого Шамана наполнил его сердце гнетущей тоской. Он с трудом выдавил улыбку:

— Вам стоило сказать мне об этом раньше. Если бы я знал, что Великий Шаман обладает божественной способностью извлечения гвоздей, я бы позаботился о более надежном способе, чтобы ни одна рыба не смогла ускользнуть из сети Тяньчуан.

Чёрные глаза Великого шамана смотрели на него не мигая. Глубоко погруженный в размышления о возможном решении, он ничего не ответил. Поэтому Чжоу Цзышу кивнул Седьмому Лорду и сказал:

— Давайте прощаться. Навестим вас в другой день.

Они уже подошли к двери, когда услышали голос Великого Шамана:

— Стойте. Если только…

Прежде чем Чжоу Цзышу успел среагировать, Вэнь Кэсин остановил его за руку, железной хваткой удерживая на месте. Повернувшись, он на редкость вежливо спросил:

— О чём думает Великий Шаман?

— Лорд поместья Чжоу, — немного поколебавшись, начал тот. — Если вы согласитесь пожертвовать боевыми способностями, я могу быть наполовину уверен, что мне удастся спасти вас…

Как только Чжоу Цзышу услышал слова «пожертвовать боевыми способностями», на его бледном лице отразилась улыбка. Трудно было сказать, какие эмоции за ней скрывались. Он поднял руку, не давая ему закончить, и тихо сказал:

— Если я откажусь от кунг-фу… тогда у меня совсем ничего не останется. Буду ли я по-прежнему собой? Если нет, зачем тогда продолжать жить?

Он вырвался из хватки Вэнь Кэсина, развернулся и ушёл. Великий Шаман оставил слова невысказанными, упрямо поджав губы — в итоге они растворились в лёгком, еле заметном вздохе.