Онлайн чтение книги Далекие странники Faraway Wanderers
Том 2. Глава 45. Ожидание

Чжоу Цзышу в неверии смотрел на свою вскинутую руку. Е Байи оглянулся и равнодушно прокомментировал:

— Славно. Вот ты и довёл его до смерти. Теперь доволен?

Вэнь Кэсин, казалось, остался единственным человеком, кто имел хоть каплю совести. Он наклонился, приподнял Чжан Чэнлина, положил ладонь между его лопаток и начал аккуратно вливать ци. Спустя некоторое время он удивлённо воскликнул:

— Невероятно! У этого ребенка меридианы намного шире, чем у любого обычного человека. Неужели он и в самом деле исключительно одарен?

— Так и есть, — ответил Чжоу Цзышу. — Я обнаружил это, когда помогал ему стабилизировать течение ци после нападения Цинь Суна Зачаровывающего.[288]Прозвище дословно — Чарующая Мелодия (魅曲).

Он забрал Чжан Чэнлина из рук Вэнь Кэсина. Мальчишка был бледным, между бровей залегла складка. Штаны его едва достигали щиколоток: за последние полмесяца он снова прибавил в росте. Чжан Чэнлин был единственным сыном героя Чжан, к своим годам он не должен был оставаться такой никчемной посредственностью. В ту ночь, помогая мальчику залечить внутренние травмы, Чжоу Цзышу обнаружил, что фундамент внутреннего потенциала у ребенка заложен весьма прочный. Вот только пользоваться им он не умел. Это было всё равно, что вручить беспомощному[289]手无缚鸡之力 — досл. «в руках нет силы, чтобы связать курицу». дитя острый меч, который он не в силах поднять.

Оценив положение вещей, Е Байи тоже заинтересовался. Протянув руку, он ощупал Чжан Чэнлина с головы до пят и с удивлением отметил:

— Хм, невероятно, что такой человек может существовать: непроходимый тупица, феноменально одаренный от природы. Ирония небес? Благословенный дар или же проклятие? — и добавил, обращаясь к Чжоу Цзышу. — Его меридианы широкие и чистые. Несомненно, отличный материал для работы, однако в плане восприимчивости совсем плох. Ему будет труднее найти свой путь, чем кому бы то ни было… И да, можешь продолжать свое мучительство, это все равно не убьет его в ближайшем будущем.

К счастью Чжан Чэнлина, он был без сознания и ничего не слышал.

В связи с этим остальные решили найти место для ночлега и дождаться, когда мальчик придет в себя, чтобы затем отправиться в горы.

Как обычно, Чжоу Цзышу проснулся посреди ночи из-за гвоздей. Он свернулся клубочком, прижимая руки к груди, но не пытался подавить их воздействие медитацией. Он просто лежал, устремив немигающий взгляд на окно, освещенное лунным сиянием.

Чжоу Цзышу сосредоточился на своих ощущениях. Боль от гвоздей изменилась. Раньше это походило на то, что плоть и меридианы периодически пронзают маленькие ножи. Сейчас спазмы стали не такими болезненными, а, может, он просто привык к ним. Но появилось новое чувство, будто что-то давило на грудь, прерывая поток дыхания. В последние несколько дней это состояние проявлялось все отчетливее.

Чжоу Цзышу знал, что это своего рода предзнаменование: из отпущенных ему трех лет почти половина уже прошла. Когда-то он считал срок в три года чем-то вроде милости, теперь же это стало похоже на жестокую пытку.

Его не пугала смерть — ему потребовалось приложить немалые усилия, чтобы дожить до своих почти тридцати лет. Все методы обучения, которые он использует сейчас на Чжан Чэнлине, он испытал на себе еще в детстве в куда более безжалостных формах. У него не было исключительного врожденного дара, но он пережил эту тиранию. В жизни он натерпелся достаточно, чтобы уже никого и ничего не бояться. Раз он такой бесстрашный при жизни, то почему он должен бояться смерти?

Однако вести счет отведенным дням оказалось мучительно тяжело. Его воля оставалась сильна даже после многих невзгод — он ни разу не испытывал желания умереть. А теперь, в эти беззаботные дни, наполненные весельем и духом свободы, он ждет гибели. Разве это не насмешка судьбы?

Чжоу Цзышу подумал, что снова совершил какую-то глупость.

В этот момент в его дверь легонько постучали. Чжоу Цзышу на мгновение опешил — Вэнь Кэсин и Е Байи никогда не стучались. Он попытался встать с кровати, но приступ тупой боли вынудил его лечь обратно. Бессознательно сжав простыню рукой, Чжоу Цзышу с трудом направил ци на преодоление удушья, сделал два глубоких вдоха и только потом с мрачным видом пошел открывать дверь.

Снаружи нерешительно топтался Чжан Чэнлин. Увидев смертельно бледного и угрюмого шифу, мальчик виновато опустил голову, будто совершил какой-то непростительный грех, и тихо как комар пискнул себе под нос:

— Шифу…

— Что ты здесь делаешь? — недовольно спросил Чжоу Цзышу.

Уголки губ Чжан Чэнлина опустились. Парень выглядел так, будто вот-вот расплачется.

— Шифу... я только очнулся и не могу снова заснуть.

Чжоу Цзышу скрестил руки на груди, прислонился к дверному косяку и недобро усмехнулся.

— Значит... по-твоему, я должен спеть тебе колыбельную и уложить спать?

Чжан Чэнлин опустил голову еще ниже. Так низко, что Чжоу Цзышу начал опасаться, не сломает ли мальчишка себе шею. В разгар зимы даже в Шучжуне ночью было довольно холодно. Из-за разыгравшихся гвоздей Чжоу Цзышу стал чувствительным к холоду, и сквозняк в коридоре заставил его содрогнуться. Он схватил флягу и сделал большой глоток вина, раздраженно поглядывая на Чжан Чэнлина.

— Если есть что сказать, говори быстрее.

— Шифу, я снова видел во сне отца и тех людей, — прошептал Чжан Чэнлин. — Это было так давно, почему я всё ещё не забыл? Я совсем ни на что не годен, да?

Чжоу Цзышу замер. Спустя долгое время Чжан Чэнлин решил, что шифу не намерен с ним больше возиться и взглянул на него украдкой. Он сожалел, что вообще пришел сюда, не подумав. Но шифу отступил на шаг и слегка кивнул, приглашая войти. Чувствуя себя прощенным за великий проступок, Чжан Чэнлин радостно поспешил внутрь.

Чжоу Цзышу зажег лампу. Поскольку в комнате не было воды, он наполнил чашу вином и протянул ее Чжан Чэнлину. Тот не знал, что вино было крепким, и выпил все залпом. От самого горла до желудка все обожгло огнем. Он тут же покраснел и задохнулся, неспособный вымолвить ни слова.

От глупого вида мальчишки суровое лицо Чжоу немного смягчилось. Затем, не в силах сдержать веселье, он отвернулся и рассмеялся.

Чжан Чэнлин впервые видел, как его «строгий учитель» смеётся в своём истинном обличье. Он с восторгом уставился на него и даже не осмелился слишком громко выдохнуть.

Когда они встретились в солнечном Цзяннане, Чжан Чэнлин только что осиротел и ему не на кого было положиться. Рядом был только этот мужчина, красноречивый с другими, но немногословный с ним. Чжан Чэнлин и ухватился за него, как за спасительную соломинку. Мальчик знал, что его шифу хороший человек, и мечтал сдружиться с ним. Но он не хотел надоедать или досаждать, хотя шифу и так казался всегда раздражен его присутствием. Постепенно эта осторожность переросла в благоговейный трепет. Когда Чжан Чэнлин собирался начать разговор, ему всегда приходилось перебарывать приступ дрожи. Но несмотря на это, каждый раз, когда ему было тяжело на сердце, он искал его. В мыслях Чжан Чэнлина его отец и шифу представлялись совершенно по-разному, но по какой-то причине он чувствовал, что оба были людьми одного поля — высокие, отважные, сильные и… хорошо к нему относились.

— Шифу, — обратился Чжан Чэнлин, — мы следуем за старейшиной Е, чтобы найти Поместье марионеток и узнать о Кристальной броне. Когда мы выясним, что произошло много лет тому назад, мы поймем, кто и почему убил моего отца?

Чжоу Цзышу приподнял бровь и уклончиво ответил:

— Кто знает.

Чжан Чэнлин наморщил лоб и ненадолго задумался, а затем тихо спросил:

— Шифу, есть ли на свете люди, которые убивают без причины и повода? Я думал об этом. Возможно, моего отца хотели убить потому, что он совершил что-то плохое?

Глубина вопроса была слишком велика и поставила Чжоу Цзышу в тупик. Не зная, что ответить, он опустил взгляд на печального сорванца, чье лицо казалось встревоженным сотней забот. Внезапно он протянул руку, схватил мальчика за шиворот и потащил на улицу, проговаривая:

— Проспал, значит, весь день, а теперь мается от скуки так, что заснуть не может. Медленная птица отправляется в путь пораньше,[290]笨鸟先飞. Значение идиомы — возмещать усидчивостью недостаток способностей. т.е. менее талантливый должен усерднее трудиться, а медленный — начинать раньше. поэтому ты мог бы как следует потренироваться. Видимо, я мало требовал, раз у тебя остались силы выдумывать всякую ерунду.

Сказав это, он поднял с земли несколько мелких камешков и, перебрав их в пальцах, неожиданно метнул один в Чжан Чэнлина. Парень не успел увернуться, и камень больно щелкнул его по лбу. Не успел он охнуть, как прилетел второй. Чжан Чэнлин поспешил ретироваться, спотыкаясь и падая, пока его демон-наставник острил:

— В кунг-фу, которому я тебя обучал, нет стойки под названием «мордой вниз».[291]狗吃屎 — досл. «собака ест дерьмо».

В голове Чжан Чэнлина не осталось места для лишних мыслей: он должен был прикладывать все усилия, чтобы избежать маленьких камешков, посыпавшихся на него дождем. Он смог облегченно выдохнуть, только когда у Чжоу Цзышу закончились камни. Однако, не успел он перевести дыхание, как услышал:

— Это ты так выполняешь технику «Облет девяти дворцов»? Смотреть на ползущего паука и то приятнее! Первые несколько шагов ещё куда ни шло, но что ты натворил дальше? Останешься и повторно покажешь связку от начала и до конца. Еще раз ошибешься, и я тебе ноги переломаю, щенок!

До ужаса перепуганный, словно ребёнок, который только учится ходить, Чжан Чэнлин тщательно обдумывал каждый шаг. Он ступал осторожнее хромой старушки, словно боялся раздавить хоть одного муравья. Иногда он тайком поглядывал на Чжоу Цзышу, переживая, что тот внезапно усложнит задачу и действительно сломает ему ноги.

Чжоу Цзышу сел, размышляя о том, насколько безнадежно наивен этот малец. По-прежнему чувствуя тяжесть в груди, он не удержался и отвернулся, заходясь в приступе кашля. На его бледной коже проступил зловещий румянец. Под лунным светом он выглядел довольно жутко. Именно в этот момент он почувствовал на своей спине тепло. Оглянувшись через плечо, он увидел Вэнь Кэсина, который успел незаметно подойти и укутать его меховым плащом. Он молча сел рядом и чуть погодя спросил Чжоу Цзышу:

— Больно?

— Хочешь сам убедиться? — усмехнулся Чжоу Цзышу.

Неожиданно Вэнь Кэсин протянул руку и осторожно отвел в стороны края его одежд. Чжоу Цзышу не знал, почему не стал избегать прикосновения, а остался сидеть, покачивая в руке кувшин с вином. Вэнь Кэсин окинул взглядом чужую изможденную грудь, такую же костлявую, как и чужие пальцы. Когда Вэнь Кэсин увидел самый верхний вбитый гвоздь, его глаза блеснули, затем он глубоко вздохнул и запахнул одежды Чжоу Цзышу.

Они так и сидели плечом к плечу, не находя друг для друга слов. Только спустя долгое время Вэнь Кэсин решился нарушить молчание:

— Знаешь, после стольких лет поисков, я наконец встретил того, кто мне действительно нравится и с кем сошелся характерами. Можно попросить тебя не умирать?

— Разве это вопрос выбора?— откликнулся Чжоу Цзышу.

Вэнь Кэсин не стал больше ничего говорить. Вздохнув, он отвел взгляд, словно не желая более смотреть на Чжоу Цзышу. Его взгляд остановился на Чжан Чэнлине, шатающемся по двору, словно ребенок, делающий первые шаги. Лениво подобрав с земли несколько камешков, он щёлкнул одним и попал мальчишке прямо по заднице.

— Эй, негодник! То, что называется боевой легкостью, сводится лишь к одному слову: скорость. Ты так плетешься, будто вышивкой цветов занимаешься, а не цингун практикуешь. Последовательность шагов — лишь теория. Даже шарлатаны, призывающие духов, в якобы одержимой пляске следуют заранее придуманным движениям. Представь, что ты не перепутаешь очередность, но какой от этого прок, если ты будешь ползти как улитка?

Чжан Чэнлин почувствовал себя несправедливо обиженным. Эти двое мало того, что расходились в мнении о практике циркуляции ци, оказалось, что и к цингуну у них разный подход. Жить так было невозможно! С одной стороны, Вэнь Кэсин продолжал кричать «Быстрее!», то и дело подгоняя камнями. С другой стороны, Чжоу Цзышу, хоть и молчал, но внимательно следил за шагами Чжан Чэнлина, в хищном ожидании малейшего повода, чтобы переломать ему ноги…

Эта ночь была просто ужасной.

Чжан Чэнлин удручённо вздохнул и вдруг вспомнил, что никогда и не мечтал о том, чтобы стать каким-то там мастером кунг-фу. Если бы не внезапная трагедия и гибель семьи, он, если быть честным, хотел однажды открыть кондитерскую. Тогда он мог бы обеспечивать семью, оказывать сыновье почтение, и каждый день в тишине и покое встречать и провожать гостей. Раньше он не осмеливался говорить о своих желаниях, а теперь ему было даже страшно подумать о них.

Поутру Е Байи заказал себе на завтрак восемь паровых пирожков и две огромные миски жидкой рисовой каши. Пока Чжоу Цзышу и остальные подумывали о том, чтобы пересесть за другой стол, старый обжора расправился с горой еды и наконец-то объявил, что готов отвести их в горы: он нашел способ обезвредить ловушки вокруг Поместья марионеток.