Онлайн чтение книги Далекие странники Faraway Wanderers
Том 2. Глава 51. Давние дни

Примечание к части

Сегодня международный женский день и наша команда от всего сердца поздравляет всех представительниц прекрасного пола с 8 марта!

Мы хотим пожелать вам всегда быть счастливыми, верными своему сердцу и излучать свет тепла и добра. Помните, что вы прекрасны!

— В те времена Жун Сюань, я и еще несколько приятелей по молодости лет мнили себя редкими дарованиями. Как птицы одного полета, мы частенько выпивали вместе и делились умениями. Жун Сюань уже тогда превосходил всех мастерством и безошибочным чутьем. Как-то после очередной попойки он вдруг ударился в философию: разве не обидно прожить тихую безвестную жизнь, не совершив ничего великого?

Лун Цюэ произносил слова очень медленно и часто замолкал. Либо он совсем ослаб, либо ему тяжело было вспоминать подробности далекого прошлого. Е Байи хранил невозмутимость, но Вэнь Кэсин притих и слушал с жадным вниманием.

— Жун Сюань говорил, что мир боевых искусств обширен и неисчерпаем, но высшие техники всех крупных школ цзянху имеют сильные и слабые стороны. Раз в десять, а то и в сто лет, находится гений, способный основать новый клан и стать прославленным мастером своего поколения. Так были созданы Хуашань, Куншань, Цаньшань и многие другие школы. Но преемники выдающихся талантов, как правило, ничем не примечательны. Они лишь бездумно повторяют приемы своих учителей. Из-за того, что каждое новое поколение проигрывает предыдущему, школы приходят в упадок и вымирают. При этом великие ордена носятся со своим наследием как с писаной торбой. Просто из нежелания делиться. Любое достижение в области кунг-фу тотчас прячут на дно сундука, подальше от чужих глаз. За долгие годы было утеряно несметное число уникальных умений и божественных техник. Сама идея «школ» казалась Жун Сюаню глупой…

Здесь Е Байи презрительно фыркнул.

— Я сейчас слушаю свои же идеи, — заявил он. — Этот негодник только и мог, что повторять слово в слово! Скажу не глядя: все мнившие себя особо одаренными выходцы из так называемых «школ» и выеденного яйца не стоили. Эти бездари знали лишь то, что им преподали. И практиковали лишь то, чему их научили. Точь-в-точь мартышки в уличных балаганах! «Божественные» боевые техники были ведь созданы людьми, или я что-то путаю? Можно сломать себе шею в борьбе за чужие тайны. Можно прикрываться чужими цитатами и поклоняться им как великой мудрости. Но только если верить, что у тех, кто все это придумал, было по две головы. Или при нехватке своей головы на плечах.

Чжоу Цзышу невольно усмехнулся, и Е Байи тут же сверкнул глазами в его сторону.

— Ты-то чему радуешься? Очевидно, что Цинь Хуайчжан, это ходячее недоразумение, не смог наставить тебя на истинный путь.

Лун Цюэ не сразу нашелся с ответом после отповеди Е Байи, но в конце концов прошептал:

— Поистине, старший — выдающийся человек. Его мысль выходит далеко за пределы смертного разума.

После этого хозяин поместья вернулся к своему повествованию:

— Вскоре у Жун Сюаня был готов план. Втайне посовещавшись, мы договорились выкрасть боевые секреты родных кланов. Мы хотели объединить сильные стороны разных школ и изобрести высшее учение. Затем мы построили Арсенал, а я разработал механизмы для его защиты. Чтобы войти туда, требовалась Кристальная броня. Та самая, о которой потом насочиняли легенд. Помимо брони, был также необходим ключ. Части брони мы разделили между собой, а ключ отдали на хранение супруге Жун Сюаня.

Е Байи снова перебил его:

— Вы решили, что можно объединить сильные стороны разных техник? Чушь! В этом мире сильные стороны неотделимы от слабых. Невозможно получить все преимущества в обход недостатков, как пригрезилось Жун Сюаню. Мыслимо ли слить воедино Алмазную ладонь[319]Алмазная ладонь, или Алмазный кулак — реальная шаолиньская техника. с Шипами школы Эмэй?[320]Гора Эмэй реальна, является одной из четырёх священных гор китайских буддистов. В жанре уся на ней почти всегда расположена какая-либо школа, часто — женская. Одна из самых известных техник: иглы и шпильки, называемые «Укол Эмэй», или «Шипы Эмэй» (峨嵋刺). Как мощному мужчине втиснуться в юбки крохотной девочки? Никак — это очевидно даже ребенку! Если вы поняли философию боевых искусств, новые идеи посетят, пока вы будете наблюдать опадание цветов и листьев или глядеть, как поднимаются и опускаются волны. Если же вы ничего не поняли, толку от ваших стараний будет не больше, чем от слепого переписывания книг. Даже если выкрасть все руководства, что найдутся под небесами.

Лун Цюэ тяжело вздохнул, но не стал возражать.

Возможно, не все присутствующие это сознавали, но Чжоу Цзышу знал четко: похитить тайные практики чужой школы или выдать посторонним секреты своего клана — и то, и другое в цзянху было строжайше запрещено. Теперь он догадался, почему героя Чжао Цзина много лет назад изгнали из родного гнезда, и не смог удержаться от вопроса:

— Те несколько человек, о которых идет речь, были наследниками пяти великих кланов? Например, такие люди, как Чжао Цзин, Гао Чун, Шэнь Шэнь и другие представители их поколения?

Немудрено, что герой Чжао держал рот на замке, когда заходили разговоры о Кристальной броне, и лишь под конец неохотно упомянул о ней.

Лун Цюэ кивнул и отозвался с мрачной усмешкой:

— Так и есть. Что самое забавное, в то время мы считали себя первооткрывателями. Ведь мы собирались разрушить границы между кланами! К тому же, мы владели бесценной тайной — половиной «Мантры Люхэ», которую раздобыл Жун Сюань.

Взгляды остальных невольно сошлись на Е Байи, и Чжоу Цзышу спросил его:

— Старший, что вообще такое «Мантра Люхэ»?

Е Байи нахмурился и в кои-то веки воздержался от уничижительных отступлений.

— Это легендарный древний артефакт. Подлинная Мантра была утеряна, но один мой… друг случайно раздобыл ее отрывки. Двадцать лет он восстанавливал пропавшие фрагменты в надежде воссоздать рукопись целиком. Мантра делилась на верхний и нижний свитки. Жун Сюань выкрал нижний. Верхний свиток остался на горе Чанмин, но мой… Мы его уничтожили.

Из этих объяснений Чжоу Цзышу выхватил сразу два обрывка сведений. Во-первых, существовал некий человек из поколения Е Байи, его близкий друг, который жил на горе Чанмин. Во-вторых, этот человек дерзнул восстановить и доработать старинный артефакт. Определенно, он был настоящим мастером. Тут же в памяти всплыли слова Е Байи: «Когда это я говорил, что я и есть Древний Монах?» — и Чжоу Цзышу задумался, приподняв бровь: мог ли тот загадочный мастер оказаться подлинным Древним Монахом с горы Чанмин?

Раз Е Байи покинул гору в одиночку и действовал от имени Древнего Монаха, значит, настоящий Монах был не в силах справиться с такой задачей… Или его уже не было на свете?

Эти мысли пронеслись очень быстро, а Лун Цюэ повел свою историю дальше:

— Мы все читали половину той древней Мантры. Но ее содержание было столь глубоким и сложным, что никто не смог полностью разобрать смысл. Забыв еду и сон, мы перекапывали груды классических руководств в поисках подсказки. Мы мечтали ухватить хотя бы тонкую нить, которая вывела бы к пониманию Мантры. Притяжение этой тайны было неодолимым. Жун Сюань уверял, что, разгадав суть написанного, мы поймем законы вселенной и достигнем единства с ней. О возможности такого существования говорили старинные предания и, конечно, каждый из нас стремился вознестись на вершину мира. Ни один не избежал искушения. Но в подобных делах не существует легких путей. Неслучайно самые редкие и ценные растения встречаются в самых гибельных и опасных местах. Чем больше могущества дает нам некая сила, тем нещаднее она испытывает наш дух. Чем яростнее мы постигаем опасные техники, тем выше риск искажения ци.

Теперь даже Е Байи слушал, не издавая ни звука.

— Жун Сюань продвинулся дальше остальных, и его одержимость пустила глубокие корни, — скорбно проговорил Лун Цюэ. — Он был фанатично одурманен Мантрой, но никто не обращал на это внимания. Ведь все мы были слегка одержимы. И вот, в один прекрасный день Жун Сюань объявил, что ему удалось разгадать основную идею трактата. Идея состояла в возрождении после разрушения. В том, что нельзя создать новое, не истребив старое.

— Что? — оторопело пробормотал Е Байи.

Рука Лун Цюэ слегка затряслась. Все его тело пробирала дрожь.

— В «Мантре Люхэ» сказано, что в роковой момент своего пути человек способен приобщиться к тайне вселенной. А какой момент можно назвать роковым? Потерю боевых способностей, разрушение меридианов или смерть.

Взгляд Е Байи сделался очень странным. Затем он спросил:

— И вы все дружно пришли к такому выводу?

Едва Лун Цюэ кивнул, Е Байи расхохотался в голос, но даже теперь его лицо не оттаяло. Когда Е Байи смеялся, в углах его глаз не собирались морщинки, а мышцы лица неестественно подергивались, создавая ощущение печали.

— Лишить себя боевых способностей! Разрушить меридианы, оборвать жизнь… Ха-ха, вот так выдумка!

Лун Цюэ деревянным голосом продолжил:

— В те дни мы словно помешались. Не могли больше ждать и раздражались по пустякам. Но Жун Сюань был неистовее всех. Он утверждал, что для достижения непревзойденных высот мы должны проявить непревзойденную храбрость и ступить на путь, о котором остальные не смеют помыслить… На тот момент моя Юй Чжуй вот-вот должна была родить. Хотя я и был очарован проклятой рукописью, но не настолько, чтобы оставить жену и ребенка одних на свете. Так что я первым пошел на попятную. Предприятие действительно было рискованным, и друзья позволили мне наблюдать за ритуалом со стороны.

Лун Цюэ тяжело перевел дыхание.

— Подобрав подходящее время, мои единомышленники уселись в круг. Зная, что могут не преуспеть, они рассудили, что ради высокой цели не зазорно пожертвовать собой. Но когда дело и впрямь приняло дурной оборот, все как один отказались продолжать ритуал. Все, кроме Жун Сюаня.

Е Байи разъяснил ледяным тоном:

— Обычно тот, кто изучает боевые искусства, старается ради себя и укрепления своего положения. В крайнем случае, ради достижения новых высот. Но только не ради учения как такового. Подобный подход не несет большого риска. Другое дело — этот негодник Жун Сюань, который дурел от самих искусств. Надо ли удивляться, что он не отступил?

Лун Цюэ склонил голову в знак согласия и пояснил:

— Жун Сюань действительно разрушил свои меридианы. А потом остановил сердце. На его лице еще цвела улыбка, но дыхание уже оборвалось. Мы все как будто тоже перестали дышать и ждали довольно долго, пока не начали понимать, что он… просчитался. Мы разом очнулись от сказочно прекрасного сна — кто сидя, кто стоя. И пришли в ужас. Супруга Жун Сюаня не разбиралась в боевых искусствах, но она была родом из Долины целителей и спасла множество жизней. Конечно, она не могла смириться с гибелью мужа, да еще настолько нелепой! Взяв себя в руки, эта женщина достала восемнадцать серебряных игл и воткнула их в грудь Жун Сюаня. Она отчаянно боролась за то, чтобы сохранить остатки огня в его сердце и вернуть дыхание, но лишь через полдня Жун Сюань сделал крохотный глоток воздуха. В это трудно было поверить, но он выжил. Вот только пробуждение не наступало. Жун Сюань так и не очнулся от беспамятства. Три дня его жена обливалась слезами, пока не приняла решение вернуться в Долину целителей, чтобы выкрасть оттуда «Руководство Инь Ян». Не владея боевыми искусствами, госпожа Жун подвергала себя большой опасности, поэтому я вызвался ее сопровождать. Оглядываясь назад, я не могу не тревожиться о том, какую вещь собственными руками принес в наш смертный мир.

Вэнь Кэсин, сжав губы, быстро посмотрел на Чжоу Цзышу, а затем впервые перебил Лун Цюэ:

— Это… «Руководство Инь Ян» в самом деле может спасти жизнь тому, чьи меридианы были разорваны?

Чжоу Цзышу испытал секундное смятение. Он вскинул голову, столкнулся взглядом с Вэнь Кэсином и неожиданно почувствовал, как в груди разлилось тепло. Поди ж ты — кто-то не переставал беспокоиться о его недуге! При том, что сам Великий Шаман Наньцзяна с грустью покачал головой и счел положение безвыходным. Надеяться, когда не осталось надежды — кому это нужно и зачем?

Застигнутый врасплох, Чжоу Цзышу мысленно признался себе, что все люди на земле были для него случайными встречными. Странниками из далеких краев, ненадолго вовлеченными в те же события, что и он. Могло ли случиться так, что… одному человеку взаправду стала небезразлична его судьба? Повинуясь привычке, он быстро отвел глаза, но продолжал ощущать на себе взгляд Вэнь Кэсина. Этот взгляд давил и согревал одновременно.

Тем временем Лун Цюэ горько усмехнулся:

— Лечебная книга, священный артефакт! В Долине целителей издавна спасали людей от ран и болезней. Зачем бы там стали держать под запретом столь ценное руководство? На самом деле в книге описано искусство переноса. Чтобы оживить пульс одного человека, надо поместить в его грудь сердце, только что вырванное у другого человека. Хорош священный артефакт?

Чжоу Цзышу заикнулся:

— И госпожа Жун отважилась…

Лун Цюэ помедлил с ответом, но все же проговорил:

— Такова человеческая природа. Близкие люди всегда дороже чужих. Эта женщина не была святой. Она предала свой орден ради спасения мужа, но не наше дело ее судить.

— Итак, Жун Сюань выжил, — заключил Е Байи.

— Да, — подтвердил Лун Цюэ. — И не просто выжил! Не знаю, было то совпадением или ужасающим по силе воздействием Мантры, но истинная ци в теле Жун Сюаня резко возросла после его пробуждения. Жун Сюань на самом деле одолел смерть и усвоил нижний свиток Люхэ. Но он даже не дал жене прорыдаться на своем плече после заново обретенного счастья. Очнувшись, Жун Сюань поспешил удалиться в уединение, чтобы продолжить совершенствование. Теперь ему не терпелось восстановить верхний свиток Мантры.

— Маленькое чудовище, — кратко отметил Е Байи.

— Я не знаю точно, что произошло дальше, — предупредил Лун Цюэ. — Со дня на день моя жена должна была разрешиться от бремени, и я оставался при ней. Роды едва не стоили Юй Чжуй жизни. Целитель сумел выдернуть и мать, и ребенка из врат Диюя, но у Юй Чжуй совсем не осталось жизненных сил. Я не отходил от нее долгих полгода, пока целитель не исчерпал свои возможности, и тогда…

Лун Цюэ не переставал говорить, но из его глаз покатились слезы. Медленно покачав головой, он произнес:

— Всем моим надеждам пришел конец. Взяв с собой друга, я отправился на поиски прежних знакомых, чтобы повидаться с ними в последний раз и распрощаться навеки. Немного не дойдя до Арсенала, мы наткнулись на смертельно раненую госпожу Жун. Из груди несчастной женщины торчал меч ее мужа, а руки Жун Сюаня были залиты кровью. Он застыл в стороне от нас, потрясенно глядя на жену. Мы не могли разобрать, то ли он потерял дар речи, то ли очнулся от демонической одержимости. В минутном порыве мой спутник выхватил меч и замахнулся на Жун Сюаня. Я не успел предостеречь его от необдуманного поступка. На наше счастье чувства Жун Сюаня находились в смятении, и этот безумец сбежал, не пожелав драться. К тому моменту Кристальная броня уже пропала непонятно куда. Прежде чем отойти в мир иной, супруга Жун Сюаня доверила ключ от Арсенала моему другу. У ее тела мы дали смертную клятву молчать об этом до конца дней, чтобы никто не смог проникнуть в тайное хранилище.

После того, как голос Лун Цюэ стих, повисла гнетущая тишина. Наконец, Чжоу Цзышу спросил:

— Когда Жун Сюань сошел с ума и впал в буйство, ему осталось лишь скрыться в Долине призраков от всех, кто за ним охотился. После этого он был загнан в ловушку и убит?

Лун Цюэ ответил со вздохом:

— В то время я уже вернулся в Поместье марионеток и больше не интересовался внешним миром. Но, думаю, примерно так все и вышло с Жун Сюанем.

— Заслуженная смерть, — постановил Е Байи и прикрыл глаза.

Вены на тыльных сторонах его ладоней вздулись от напряжения. При этом он так крепко сжал рукоять меча Байи, что та обратилась в пыль. Е Байи не заметил этого и не заметил, как клинок, поранив его руку, со звоном упал на пол. Он несколько раз повторил сам для себя, разделяя слова глубокими паузами: «Заслуженная… Смерть». А потом без предупреждения повернулся и вышел. Его силуэт мелькнул в последний раз и пропал без следа.

Чжан Чэнлин мало что понял из услышанного. Лишь заметив, что остальные настроены хранить молчание, он набрался храбрости и подал голос:

— Дедушка, как же вы теперь?

Лун Цюэ крепко задумался над этим. Потом потянул Чжоу Цзышу за край одежды и тихо попросил:

— Молодой человек, совершите доброе дело! Подберите свой меч и подарите мне легкую смерть. Неблагодарный ублюдок Лун Сяо не отпускал меня на тот свет. Теперь, когда он отбыл на встречу с Яньваном, я, пожалуй, поспешу следом и взыщу с него все долги.

Прежде чем Чжоу Цзышу успел заговорить, Вэнь Кэсин приблизился и, склонившись над стариком, бережно придержал его за плечи. Положив ладонь на грудь Лун Цюэ, он заговорил серьезным и уважительным тоном, которым обычно не пользовался:

— Я готов разрушить ваши меридианы в одно мгновение. Это будет проще и быстрее. Обдумайте все хорошенько, старший.

Лун Цюэ сразу повеселел:

— Конечно, конечно! Совершая правильные поступки, вы копите добродетели, приступайте скорее…

Едва он произнес слово «скорее», пальцы Вэнь Кэсина резко напряглись. Смех еще не замер на губах хозяина поместья, когда его тело коротко дрогнуло и застыло. Последняя улыбка осталась с Лун Цюэ навсегда.

Не веря своим глазам, Чжан Чэнлин ошалело пробормотал:

— Дедушка…

Вэнь Кэсин протянул руку, закрыл глаза Лун Цюэ и уложил его ровно. Потом погладил Чжан Чэнлина по голове и пояснил:

— Хватит с него унижений. Тот, кто жил, как герой, имеет право на достойную смерть.

Немного помедлив, он обратился к Чжоу Цзышу:

— Я хотел бы тут задержаться. Чтобы проводить его, как подобает.

Чжоу Цзышу навалился всем весом на столбик кровати, поднялся на ноги и ответил:

— Хорошо.

Уже повернувшись к двери, он услышал оклик Вэнь Кэсина:

— А-Сюй, останься здесь со мной. Тебе надо оправиться от ран.

Чжоу Цзышу рассмеялся:

— От недавних ран я, может, и оправлюсь, но от других вряд ли. А поскольку исцеление мне не грозит, я обязан дорожить каждым днем. Есть, пить и веселиться от души. Чтобы можно было сказать, что дело того стоило.

Вэнь Кэсин склонил голову с едва заметной улыбкой и мягко предложил:

— В таком случае… Просто подари мне несколько дней.

Чжоу Цзышу застыл как вкопанный и молчал довольно долго, прежде чем, наконец, вымолвил:

— Хорошо.