Онлайн чтение книги Далекие странники Faraway Wanderers
Том 3. Глава 56. Черные вороны

Чжан Чэнлин ворочался без сна в своей постели. Снаружи шумел ветер. Тени изогнутых ветвей причудливо двигались на оконной бумаге.

В любую другую ночь он назвал бы эту картину «изящный танец ивовых ветвей в серебристом сиянии», но сегодня его настроению была созвучна «демоническая пляска оскаленных мертвецов в призрачном свете».

Чтобы отвлечься, он принял позу для медитаций и начал нараспев повторять мнемонические рифмы, покачивая головой в такт. Старшие относились к этой его привычке скептически. Вэнь Кэсин считал, что механическое запоминание, даже при правильном понимании каждого слова по отдельности, не имеет ничего общего с реальным осмыслением сути техники. Шифу был уверен, что техника должна усвоиться сама собой после того, как человек запомнил строки и применил их на практике. Чжоу Цзышу никогда не видел, чтобы кто-нибудь заучивал простую рифму так усердно, будто она была сложнее для понимания, чем Четыре книги и пять канонов.[343]Конфуцианский канон (四書五經) — основные тексты конфуцианского учения. В его глазах бестолковость Чжан Чэнлина засверкала новыми гранями.

Вскоре блуждающий разум Чжан Чэнлина зацепился за мысль, что после ухода шифу и старшего Вэня он остался в большом постоялом дворе совсем один. И следом пришло предчувствие ужасной беды, окатив волной нервной дрожи. Чжан Чэнлин вскочил, задернул полог кровати, лег обратно в постель и натянул одеяло на голову… словно благодаря этим действиям он оказался бы в безопасности.

Свернувшись калачиком, он напряженно прислушивался к каждому шороху, надеясь услышать возвращение шифу. Правда, он упустил из виду то, что Чжоу Цзышу передвигался совершенно беззвучно. Даже если бы тот вернулся, мальчик все равно ничего бы не услышал. Чжан Чэнлин провел в беспокойном ожидании большую часть ночи, но так и не уловил ни единого шевеления. В конце концов его веки слиплись, и он погрузился в сон.

Поутру его разбудил гомон проснувшихся постояльцев. Он кубарем скатился с кровати и бросился в комнату Чжоу Цзышу, только чтобы с разочарованием обнаружить холодную заправленную постель. Старшие не возвращались.

В комнату постучался служка гостиницы и пригласил Чжан Чэнлина на завтрак. Ему ничего не оставалось, кроме как спуститься в обеденный зал в ужасно подавленном настроении.

Чжан Чэнлин размышлял о своей никчемности. Уже не ребенок, но юноша, чьи брюки с каждым днем становились короче, а прогресс в обучении меж тем застопорился.

Сначала Старший Ли спас ему жизнь, потом он встретил шифу, который сопроводил его в Тайху, где он остановился у дяди Чжао. Последний привез его в Дунтин, где он снова встретил шифу… Он не совершал поступки по своей воле, лишь послушно следовал чужим решениям.

Чжан Чэнлин рассеянно жевал булочку, впервые серьезно обдумывая, что ему делать со своей жизнью. Как найти свой путь?

Ход бесплодных размышлений прервал шум голосов у входа. Откусив половину булки, Чжан Чэнлин рассеянно обернулся, чтобы посмотреть, что происходит, да так и застыл. Впрочем, остальные постояльцы тоже недвижно замерли.

У дверей стояла примерно дюжина женщин, с ног до головы облаченных в черное. Они напоминали стаю ворон, влетевших на порог. Их возраст и внешность нельзя было различить из-за масок — грубо сработанных поделок, неизменных атрибутов ярмарочных лотков, зияющих провалами пустых кукольных улыбок. Однако эти маски вряд ли позабавили бы детей: на белых лицах горели жуткие демонические глаза, а уголки раззявленных губ сочились нарисованной кровью.

Лидер группы холодно приказала подавальщику:

— По тарелке пшеничной лапши с овощами на человека. Еще раз косо взглянешь, и я вырву твои глаза! — грубый и хриплый голос исходил злобой и принадлежал, похоже, пожилой женщине. Она окинула взглядом помещение, и все присутствующие поспешили спрятать любопытство, опустив головы к тарелкам. Дамы не выглядели благожелательными, поэтому никто не желал навлечь себе на голову лишние неприятности.

Пожилая женщина, разумеется, заняла место во главе стола и властно махнула рукой, разрешая остальным присоединиться.

— Не спускайте глаз с маленькой стервы. Быстро едим и отправляемся в путь.

Черная стая по ее команде послушно принялась рассаживаться за столом, не тратя лишних слов. Только тогда Чжан Чэнлин увидел молодую, растрепанную, несчастного вида девушку, которую подтолкнули грубым пинком. От удивления он чуть не выронил изо рта откушенную булочку: «Это ведь драгоценная дочь героя Гао Чуна, Гао Сяолянь! Как она оказалась в плену этой подозрительной шайки?»

Да, это была Гао Сяолянь, но она не заметила Чжан Чэнлина. Ее губы были разбиты, она и сейчас боролась, пытаясь освободиться от крепко державших рук, от чего поджившие ранки снова закровоточили. Вдруг девушка вздрогнула от пронзительной боли и замерла — половина ее тела потеряла способность двигаться. Одна из стражниц извлекла длинную иглу, которую воткнула в бок пленницы секундой ранее.

— Как думаешь, что лучше сделать в следующий раз… — холодный смешок раздался возле уха Гао Сяолянь, — превратить тебя в парализованную калеку или оставить несколько шрамов на твоем гладком нежном личике?

Гао Сяолянь застыла, не осмеливаясь более сопротивляться. Уголки ее глаз покраснели, на бледном лице читалась ненависть вперемешку со страхом. Охранница безжалостно ударила ее сзади под колени, заставляя чуть ли не упасть на лавку, и подытожила:

— Веди себя смирно!

Чжан Чэнлин поспешно опустил голову, притворившись, что ничего не видел. Он старательно отводил взгляд, пока черная стая не занялась поглощением поданной лапши. Тогда он украдкой, искоса да исподлобья, решился рассмотреть Гао Сяолянь.

Гао Сяолянь всегда была добра к Чжан Чэнлину. Он считал ее хорошим человеком, благовоспитанной и красивой цзецзе.[344]姐姐 — старшая сестра. Обращение к женщине старше говорящего, но одного с ним/ней поколения. Увидев, что нежная сестрица щеголяет фингалом под глазом и другими очевидными следами побоев, Чжан Чэнлин решил для себя, что эта шайка черных ворон определенно заслуживает наказания.

Он с надеждой взглянул на дверь: «Почему же шифу и старший Вэнь еще не вернулись?» — тревожно пронеслось в голове.

Женщины спешили отправиться в дорогу. В отличие от неторопливого, рассеянно жующего Чжан Чэнлина, они в два счета набили животы, бросили монеты на стол и направились к выходу. Чуда не произошло, Чжоу Цзышу и Вэнь Кэсин не появились.

Чжан Чэнлин больше не мог сидеть сложа руки. Что было странно, ведь в обществе Чжоу Цзышу юноша всегда был трусоватым, бесполезным учеником. Во-первых, для самого нетерпеливого в мире шифу слово «бесполезный» стало одним из любимых эпитетов, когда дело касалось Чжан Чэнлина. Во-вторых, чувствуя защиту и поддержку шифу, Чжан Чэнлин привык полагаться на нее и часто вел себя как избалованный матерью-наседкой ребенок. При малейших признаках неприятностей все, что нужно было сделать — это громко крикнуть «Шифу, спаси!». И грозный могущественный шифу, какими бы словами он при этом ни бранил «бесполезного» ученика, тотчас приходил на выручку.

Однако Чжоу Цзышу сейчас не было рядом. Чжан Чэнлин подозвал прислужника, дал ему ряд указаний, а затем, с неведомо откуда взявшимися спокойствием и смелостью, отправился за группой женщин в черном.

-----

Чжоу Цзышу и Вэнь Кэсин не вернулись, потому что оказались в центре странного стечения обстоятельств.

По мере того, как по другую сторону стены стоны и скрип кровати становились все необузданнее, Вэнь Кэсин чувствовал все бóльшую озадаченность. Обычно в весенних домах подобные развлечения происходили в будуарах прелестниц. Эта дева была глухой, или слепой, или совершенной идиоткой, чтобы не замечать гнездо Ядовитых скорпионов по соседству со своей кроватью? Он потянул Чжоу Цзышу за руку и кончиком пальца прочертил на его ладони вопрос: «Чья это комната?»

Чжоу Цзышу замер ненадолго, а затем написал: «Главы Скорпионов».

Замешательство Вэнь Кэсина только усилилось. Глава Ядовитых скорпионов разрешал шлюхам развлекать клиентов в своей спальне? Зачем? А может, предводительница скорпионов настолько бедна, что помимо основной деятельности по организации убийств и поджогов, подрабатывает по ночам, принимая клиентов? В ужасе от собственных рассуждений, он снова написал на чужой ладони: «Глава Скорпионов — девица?»

Чжоу Цзышу покачал головой, что сбило Вэнь Кэсина с толку еще сильнее. Он снова прислушался к звукам, на этот раз со всей внимательностью, и обнаружил, что на самом деле в комнате находилось не двое, а трое людей. Пара совокуплялась настолько яростно, что заглушала третьего. Дыхание этого человека было очень легким, но Вэнь Кэсин, к своему все растущему удивлению и нездоровому восхищению, определил учащенный, сбивающийся ритм вдохов. Глава скорпионов оказался любителем весьма своеобразных удовольствий… Вэнь Кэсин вывел иероглифы очередного вопроса: «У него не встает?»

После продолжительной паузы Чжоу Цзышу, наконец, веско кивнул.

В серебряном свете взошедшей луны облик Чжоу Цзышу источал такую деловитую сосредоточенность, будто благородный господин Чжоу вершил дела государственной важности, а не подглядывал за трахающимися в борделе. Вэнь Кэсин пришел к выводу, что если из всех людей, невозмутимо изображающих серьезность, Чжоу Цзышу может претендовать на второе место, то в мире еще не родился тот, кто мог бы претендовать на первое.

Спустя довольно долгое время шум в комнате наконец-то начал затихать. Чжоу Цзышу надеялся, что спектакль близится к финалу, и терпеливо ждал, когда актеры покинут сцену. Он никак не рассчитывал услышать, что каркас кровати снова начнет скрипеть, да в гораздо более неистовом ритме.

Чжоу Цзышу страдальчески возвел глаза к небу. Эти ребята вообще собирались останавливаться? Их выносливость была достойна похвалы, но насколько бесстыжими нужно быть, чтобы с энтузиазмом предаваться разврату, когда на это зрелище смотрит другой человек?

Вэнь Кэсин заметил противоречивое выражение лица своего спутника и чуть не рассмеялся вслух.

Из комнаты доносились страстные вскрики, им томным рефреном вторил шум из комнат других павильонов. Под этот чувственный аккомпанемент взгляд Вэнь Кэсина заскользил от профиля Чжоу Цзышу к его шее, изучающе прошелся вдоль спины, задержался на талии и остановился на бедрах.

Снаружи им совершенно нечем было заняться, только ждать. Парочка внутри воодушевленно пошла на второй заход, давая Вэнь Кэсину достаточно времени, чтобы поддаться непристойным фантазиям.

После нескольких секунд пристального рассматривания Вэнь Кэсину надоело сдерживаться. Он протянул руку и положил ее на талию Чжоу Цзышу. Тот обернулся, окинул его недовольным взглядом и вопросительно вскинул бровь.

Вэнь Кэсин с совершенно бесхитростной улыбкой приложил палец к губам, призывая хранить молчание. Чжоу Цзышу на это закатил глаза и подумал, что из-за постоянных поддразниваний стал слишком чувствительным к подобным выходкам. Ну притронулся к нему Вэнь Кэсин, что с того? В конце концов, Чжоу Цзышу сам был мужчиной, и можно было еще поспорить, кто кого использует. Рассудив так, он великодушно опустил веки.

Не встретив возражений по поводу неуместных прикосновений, Вэнь Кэсин, продолжая изображать невинность, медленно вел руку ниже, изучая изгибы чужого тела. В голове оглушительно билась мысль, что стройная фигура Чжоу Цзышу создана для трепетных ласк. Следом воображение подбросило еще более волнующий образ: Вэнь Кэсин представил, как смыкает ладони вокруг тонкой талии обнаженного Чжоу Цзышу…

Увлеченность Вэнь Кэсина нельзя было не заметить. Не желая уступать, Чжоу Цзышу дождался протяжного исступленного женского крика из комнаты и отомстил, хорошенько сжав зад Вэнь Кэсина. Затем он не спеша поднял руку, потер пальцы, слегка подул на них, словно остужая, искоса посмотрел из-под ресниц и улыбнулся краешком губ.

Зрачки Вэнь Кэсина заполонил угольный мрак. Он притянул Чжоу Цзышу в свои объятия прежде, чем легкая улыбка успела исчезнуть, и припал к его губам в пылком поцелуе. Их уста и языки сплелись, но место и время накладывали ограничения: оба боялись сделать лишнее движение и не осмеливались издать ни звука, чтобы не выдать своего присутствия.

Первый поцелуй Вэнь Кэсина застиг Чжоу Цзышу врасплох, он не успел тогда среагировать. Во второй раз Чжоу Цзышу был ранен и чувствовал себя паршиво. Сейчас они впервые были на равных.

Один в прошлом был исключительным повесой, водил знакомства с бесчисленным множеством цветочных королев мужского пола и считал своим долгом посетить каждый весенний дом под небесами. Второй, живя в столице, никоим образом не был чужд падению нравов и распутным развлечениям, свойственным его социальному кругу. Короче говоря, оба не были новичками в деле плотских утех. И когда дело дошло до поцелуя, ветер с востока ни в чем не уступал ветру западному.[345]东风压倒西风 — букв. «восточный ветер сокрушает западный ветер», характеризует ожесточенное столкновение.

Время отбивало свой ход грохотом пульса в висках и рваными вдохами. Кипение страстей в комнате пошло на убыль, когда людям снаружи перестало хватать кислорода и загнанно дышащий Вэнь Кэсин отстранился от такого же задыхающегося Чжоу Цзышу.

Вэнь Кэсин взял его за руку, снова приблизился, будто хотел испить дыхание, срывавшееся с чужих губ, и ласково улыбнулся. Он хотел сказать тысячу слов, но в силу обстоятельств хранил молчание.

Шум в комнате стих. В образовавшейся тишине до них отчетливо донеслась музыка с главного двора. Высокий женский голос пропел:

Помню, сливы цвели, Их цветы опадали в Сичжоу… Ветку сливы сломав, Посылаю на север тебе. [346]Фрагмент песни на мотив «Сичжоу» в переводе Б. Вахтина. Сичжоу — территория Западного края.

Вэнь Кэсин штрих за штрихом вывел на ладони Чжоу Цзышу:

Хочу, чтоб вечно вы со мною были И на меня обиду не таили Из-за того, что я о вас скучаю. [347]Вэнь Кэсин пишет строки другого стихотворения, подхватывая тему влюбленных на берегу реки из первой песни. Фрагмент «Я на Чанцзян живу, в ее истоке…» Ли Чжии (1048-1117) в переводе М. Басманова.

Чжоу Цзышу бесконечно долго смотрел на него своими бездонными глазами, а затем осторожно, мимолетно сжал пальцы Вэнь Кэсина ладонью, отвел взгляд и отнял руку с еле различимым вздохом.

Из комнаты послышался глубокий мужской голос:

— Достаточно, можете идти.

Вскоре раздался звук шагов и сдвигающейся двери. Чжоу Цзышу воспользовался шумом, легкой птицей вспорхнул на крышу, сдвинул черепицу и заглянул внутрь через узкую щель.

Вэнь Кэсин смотрел на свои пальцы, согретые кратким прикосновением. В один миг прохладный ночной ветер легким дуновением безжалостно рассеял чужое тепло. Вэнь Кэсин не мог назвать чувство, волной прокатившееся в груди от этой утраты, но улыбка на его губах стала горькой.

Примечание к части

∾ Четыре книги и пять канонов (四書五經) — основные тексты конфуцианского учения.

∾ Цзецзе (姐姐) — старшая сестра. Обращение к женщине старше говорящего, но одного с ним/ней поколения.

∾ «Восточный ветер сокрушает западный ветер» (东风压倒西风) — характеризует ожесточенное столкновение.

∾ Вэнь Кэсин пишет строки другого стихотворения, подхватывая тему влюбленных на берегу реки из первой песни.