Онлайн чтение книги Далекие странники Faraway Wanderers
Том 2. Глава 44. Шучжун

Заметив Е Байи, Вэнь Кэсин помрачнел. А увидев, насколько внимательно тот всматривается в лицо Чжоу Цзышу, насупился еще сильнее.

Чжоу Цзышу лишь удивился, подняв руки в приветствии:[279]Малый поклон, левая ладонь обхватывает правый кулак.

— Старший Е.

Е Байи некоторое время рассматривал его, прежде чем заговорил:

— Ты ли это? Наконец-то выглядишь приличным человеком. Зачем цеплять на себя ужасные маски и одежды? Старая мудрость гласит: «Гордись своим именем и стой на своем».[280]Идиома в значении, близком к «Я есть, кто я есть» (и не стыжусь этого) / «Мне нечего скрывать». Внешность даруется небесами и родителями. Тебе знакома фраза: «Будь честен как яркий день»?[281]Идиома в значении «открытый и честный».

Чжоу Цзышу поднял голову, как будто созерцание лазурного неба могло подавить желание расплющить Е Байи в лепешку. Спустя несколько размеренных вдохов он опустил взгляд, скромно улыбнулся и произнес обычно неприсущим ему любезным тоном:

— Старший вправе упрекать меня.

Е Байи принял его ответ с кивком, как само собой разумеющееся, и повелел:

— Следуйте за мной.

Вэнь Кэсин уже убедился — бескомпромиссность старого монстра не поддается логическому объяснению, и холодно хмыкнул:

— Я что-то упустил? Мы знакомы?

Апатичное лицо Е Байи не выражало ни одной эмоции. Ни досады, ни веселья. Он недолго помолчал, а затем задал вопрос:

— Не хотите узнать, что произошло тридцать лет назад? Разве вам не нужна правда о Жун Сюане, его жене Юэ Фэн и истории с Кристальной броней?

Вэнь Кэсин было развернулся, чтобы уйти, но резко остановился. Он опустил голову, поэтому никто не мог различить выражение его лица. Молчание затянулось, все застыли на месте. Наконец, Вэнь Кэсин медленно повернулся и скептически уточнил:

— Зачем мне… хотеть знать, что случилось с Жун Сюанем и его женой?

Е Байи тяжело вздохнул:

— Когда доживете до моего возраста, поймете, что зачастую распознать желания человека не так сложно, как представляется.

Поучающее наставление Е Байи с высоты прожитых лет еще больше рассердило Вэнь Кэсина. Чжоу Цзышу понимающе переглянулся с ним и спросил:

— Достопочтенный старший, вы что-то знаете?

Губы Е Байи изогнулись, но из-за сурового выражения лица невозможно было понять, улыбка искренняя или саркастичная.

— Откуда? Я всего лишь старый дурак, многие годы проживший в уединении на горе Чанмин, что я могу знать? — он развернулся к ним спиной и пошел вперед. — Но я знаю человека, который обладает истинной информацией о произошедшем.

— Не отставай! — велел ученику Чжоу Цзышу и без промедления направился следом за Е Байи.

Вэнь Кэсин тоже заинтересовался:

— Что за человек обладает подобным знанием, скажите на милость?

Е Байи не соизволил оглянуться, сжато бросив в ответ:

— Лун Цюэ, хозяин Поместья марионеток.

Чжоу Цзышу, нахмурив брови, заметил:

— По слухам, поместье находится в Шучжуне,[282]Шучжун — отсылка к царству Шу (Шу Хань) — одно из трех царств Эпохи Троецарствия Китая, существовавшее в 221—263 гг. Располагалось на современной территории провинции Сычуань. надежно сокрытое глубоко в горах. Его хозяин, Лун Цюэ, — мастер ловушек, владеющий искусством «исчезающей двери»: не исключено, что это место перемещается. Я отправлял экспедиции неоднократно, а каждый новый картограф исправлял расположение поместья и клялся, что карта точна. Но мои разведчики обнаруживали лишь голые камни.

— Потому что ты бездарен, — ответил Е Байи. Как говорится, «собачья пасть не исторгнет слоновую кость».[283]Дословный перевод идиомы в значении «грязный рот не может выражаться достойно», т.е. от вульгарного или злого человека нельзя ожидать, что он будет говорить прилично.

Чжоу Цзышу закрыл глаза, сделал глубокий вдох, разжал кулаки, снова сжал, не говоря ни слова посмотрел на затылок Е Байи. Чем дольше он смотрел, тем сильнее чувствовал, что форма черепа старого чудовища идеально подходит для избиения.

Чжан Чэнлин потянул его за край накидки и пару раз открыл-закрыл рот, не решаясь спросить. Чжоу Цзышу наградил его сердитым взглядом, выдернул одежду из сжатых пальцев и отругал:

— Тебе не десять лет. Есть что сказать — говори. Не веди себя как застенчивая фиалка![284]Фиалка — метафора, относящаяся к молодой стеснительной девушке. — он явно был раздражен.

Чжан Чэнлин вжал голову в плечи, не желая разозлить шифу еще сильнее. Чжоу Цзышу метнул очередной суровый взгляд:

— Не заставляй меня ждать, говори!

— Ши… Шифу, мы собираемся идти в Шучжун пешком?

Чжоу Цзышу приподнял бровь, осознав, что впереди лежит долгий путь. Так Чжан Чэнлин единственным вопросом, который не следовало задавать, навлек на свою голову тысячу бед и страданий. Всю дорогу злой шифу мучил его множеством способов: сначала велел практиковаться в обращении течения ци, затем заставлял идти на руках, а потом придерживал его за плечи, и Чжан Чэнлину приходилось напрягать все силы, чтобы продвигаться вперед, как если бы он пытался сдвинуть с места гору… Это было хуже смерти.

Вэнь Кэсин задумчиво шел в стороне и не вмешивался. Он продолжал щелкать грецкие орехи, чем вызывал у Чжоу Цзышу тошноту. Чтобы отвлечься от неприятных звуков, тот целиком сосредоточился на ученике. Когда Вэнь Кэсин это заметил, он сделал редкую попытку завязать разговор со старым монстром:

— Кем тебе приходился… Жун Сюань? Почему ты хочешь знать, что произошло тридцать лет назад?

Е Байи взглянул на него и очень тихо пробурчал что-то себе под нос. Вэнь Кэсин уже решил, что не дождется ответа, когда услышал:

— Пристаешь с расспросами, как старая сплетница. Это тебя не касается.

Вэнь Кэсин с силой сжал пальцы, скорлупа грецкого ореха громко треснула, и осколки от приложенной энергии разлетелись в воздухе на чжан,[285]Три метра. подобно скрытому оружию. Чжан Чэнлин немедленно отошел подальше, не желая случайно попасться под горячую руку.

Вэнь Кэсин уже набрал воздух, чтобы, несомненно, остроумно возразить, когда его внимание привлек яркий блик. Он присмотрелся и обнаружил в длинных волосах Е Байи серебристую прядь.

— Хм? Е, ты седеешь, — сказал он, словно не веря своим глазам.

Мимолетная вспышка в спокойных глазах Е Байи, возможно, была лишь игрой воображения. Неосознанно Е Байи поднял руку, чтобы коснуться своих волос, но остановил движение на полпути и равнодушно ответил:

— Никогда раньше не видел седых волос? Невежественный человек все неизвестное находит странным.

Вэнь Кэсин подумал: «Верно. Старый монстр — древний, но выглядит молодо. Должно быть, за годы, что он прожил, обычный человек превратился бы в рассыпавшиеся в прах останки. Что за нелепая прядь белых волос?»

В диалоге была поставлена точка — Е Байи знал, как заставить людей оставить его в покое. В пути из Дунтина в Шучжун Е Байи был подобен каменной статуе, которая научилась ходить. Оживлялся он только во время еды, сметая пищу с неудержимым напором стихийного бедствия, способного перевернуть тысячное войско так же легко, как бамбуковую циновку.

Чжоу Цзышу и Вэнь Кэсин заскучали до смерти. От нечего делать, они без конца шумно препирались и подначивали друг друга. Поначалу Е Байи был бесстрастным невольным слушателем, пока нелепость их взаимных насмешек окончательно не переполнила чашу его терпения:

— Вы двое, идите поищите себе комнату наконец! Докажете свою крутость в постели, почему бы и нет? Стрекочете как сверчки… У вас не встает или вы пара девушек, переодетых парнями? Зачем делать вид, будто вас что-то сдерживает? Это самые неуклюжие взаимные заигрывания, которым я когда-либо был свидетелем, а вы находите их забавными. Заткнитесь уже!

Поблизости Чжан Чэнлин тренировался удерживать обратное направление потока ци, что само по себе было тяжелым упражнением. Шифу усложнил задачу, заставив его перенаправлять энергию одновременно с ходьбой на руках. Услышав раздраженную отповедь Е Байи, сначала он замер, затем в сознании подростка что-то щелкнуло, его лицо приобрело пунцовый цвет, поток ци прервался, и Чжан Чэнлин свалился на землю с громким ойканьем.

Если бы Е Байи не утверждал, что может найти Поместье марионеток, Чжоу Цзышу и Вэнь Кэсин объединились бы, чтобы хорошенько поколотить старое чудовище. Они обменялись было многозначительными взглядами, но Вэнь Кэсин отвлекся. Он засмотрелся на лицо едва сдерживающего гнев Чжоу Цзышу и поневоле залюбовался. Неосознанно скользнув взглядом ниже, изучая чужую фигуру сквозь одежду, он представил его тело. От воображаемой картины пересохло во рту: «Старый монстр снова прав».

С исчезновением последнего источника развлечений Чжоу Цзышу и Вэнь Кэсин спонтанно объединились и переключили внимание на пытки Чжан Чэнлина.

Чжоу Цзышу говорил: «Сконцентрируй ци, влей ее в нижний даньтянь, омывай потоком энергии меридианы, разверни направление в области головы и позволь течению свободно циркулировать», а Вэнь Кэсин по секрету советовал: «Тебе тяжело сконцентрировать ци, она быстро рассеивается, потому что нестабильна, а твое кунг-фу пока слабое. Разреши событиям идти своим чередом, вместо концентрации ци в одной точке сосредоточься на ощущении потока. Постепенно, шаг за шагом ты будешь прогрессировать». Оба звучали разумно, и Чжан Чэнлин не понимал, чьим наставлениям следовать. Озадаченный, в одну минуту он концентрировал ци, а следом позволял ей рассеяться; сначала наблюдал за ее течением в естественном направлении, а затем разворачивал циркуляцию вспять. Ко всему прочему, особый метод тренировок Чжоу Цзышу никто не отменял — рука шифу, лежащая на плече Чжан Чэнлина, давила весом в пару даней.[286]100 кг. Мальчик не на шутку взволновался: «Если шифу будет часто давить на меня с такой силой, вдруг это остановит мой рост?». Сознание услужливо подсказало образ Фэн Сяофэна с перекошенным лицом, вызвав приступ дрожи.

Чжоу Цзышу не подозревал о его переживаниях. Он чувствовал, несмотря на прилежность, Чжан Чэнлин не понимал суть учения. Раньше Чжоу Цзышу ворчал на Лян Цзюсяо, называя того глупым. Ему часто приходилось сдерживать раздражение при очередном разъяснении непонятных тому вопросов. Оглядываясь в прошлое, по сравнению с Чжан Чэнлином, Лян Цзюсяо был абсолютным гением.

Чжан Чэнлину повезло: годы, проведенные при императорском дворе, укрепили терпение и выдержку его шифу. Иначе последнему было бы трудно удержаться от желания прихлопнуть безнадежного болвана одним ударом ладони, чтобы избавить себя от страданий.

По правде говоря, с Чжан Чэнлином поступали несправедливо. Во-первых, Вэнь Кэсин и Чжоу Цзышу изначально следовали различным учениям кунг-фу. Если бы его обучал кто-то один, возможно, мальчик добился бы некоторого прогресса. Во-вторых, никто из этой пары не знал методики обучения и не заботился о том, понятны ли объяснения. Один что-то говорил, другой непременно добавлял замечания, они часто не соглашались друг с другом и начинали спорить. Дошло до того, что они ушли выяснять на практике, чей подход правильнее. В итоге оба вернулись с раскрасневшимися лицами, а Е Байи снизошел до комментария в духе «сравнение техник лишь предлог, чтобы уйти и заняться непристойностями», оставив непонимающего и в равной степени смущенного Чжан Чэнлина наедине с воображением.

Шли дни, и Чжан Чэнлин почувствовал, что его кунг-фу не только не прогрессирует, а скорее, наоборот. Рука шифу, лежащая на плече, с каждым днем становилась тяжелее и тяжелее, не давая вдохнуть полной грудью.

Вообще-то, изучать и практиковать кунг-фу, следуя противоречивым наставлениям, было чрезвычайно опасным занятием. Если бы Чжоу Цзышу с помощью руки тайно не помогал мальчику регулировать течение энергии, тот уже давно бы подвергся искажению ци.

Несмотря на пешее путешествие, они довольно быстро продвигались вперед. Покинув шумный Дунтин несколько дней назад, они достигли границ Шучжуна.

К этому моменту Чжан Чэнлин был совершенно измотан, каждый шаг давался с огромным трудом. Стиснув зубы, он прошел еще десяток ли,[287]5 км. ощущая грохот пульса в висках и биение выскакивающего из груди сердца. Наконец, силы исчерпались полностью, и он остановился, хватая ртом воздух. Суровый голос Чжоу Цзышу раздался эхом в ушах:

— Так быстро сдался? Продолжай идти!

Вэнь Кэсин, услышав эти безжалостные слова, приподнял брови и обернулся к Чжоу Цзышу, чтобы вмешаться:

— Погоди, А-Сюй…

— Замолчи! — на жестком лице не появилось ни капли сострадания. — Малец, я же сказал тебе идти дальше.

Зрение Чжан Чэнлина потемнело и поплыло. Он хотел заговорить, но не мог: если через открытый рот ци вытечет из тела, тонкая и только на вид хрупкая рука Чжоу Цзышу вгонит его под землю.

Вокруг безграничными волнами поднимались и опускались гряды гор Шучжуна. Отчаяние охватило Чжан Чэнлина — казалось, это путешествие никогда не закончится. Дрожь в ногах усилилась, он с огромным усилием поднял голову и увидел красивый профиль каменной бесчувственной статуи — шифу даже не смотрел в его сторону.

— Дыхание непрерывное и нескончаемое, ци течет по меридианам подобно водам реки, впадающим и растворяющимся в океане. Форма внутренней ци гибкая и подвижная, как водяная змея. Это нескончаемый, непрерывный свободный поток…

Тут Чжан Чэнлин вспомнил впечатление от горных цепей Шучжуна, что вогнали его в отчаяние, и его озарило: бесформенное, но единое, цельное, безграничное, нескончаемое!

Внезапно его грудь наполнилась энергией. Из-за затуманенного зрения он острее чувствовал изменения: ци присутствовала во всем его теле, просто он не умел собирать и задействовать ее. Теперь, вместе с пониманием сути, внутри пробудился невероятно мощный поток. Исходящая волна энергии откинула руку Чжоу Цзышу с его плеча.

Изумление шифу — последнее, что увидел Чжан Чэнлин перед тем, как все потемнело, и он рухнул на землю.