Онлайн чтение книги Убить Волка Killing the wolf
Глава 100 - Ветер поднимается

Гу Юнь всё ещё был погружён в размышления о сломанной ноге Ли Фэна и посланнике от варваров. Он на мгновение потерял суть и ответил в замешательстве:

"Мисс Чэнь? Не могу сказать, что я близок с ней — она не очень часто общается с людьми, а в чем дело?"

Шэнь И недовольно сказал: "Она не возражает против изнурительной службы в качестве военного врача для тебя в этом богом забытом Северо-Западном районе в течение столь долгого времени, и все же ты можешь сказать только одну фразу "не очень близки"?"

Слова 'бессердечный и непостоянный' были ярко выражены на лице командующего Шэнь И.

Гу Юнь: "... Оу?"

Шэнь И все еще сердито смотрел на него.

Два человека - один витал мыслями в облаках, другой был в ярости - не понимали друг друга, долго смотрели друг на друга, наконец Гу Юнь немного вернулся на землю, одарив Шэнь И странным взглядом:

"Что ты имеешь в виду?"

Обычно болтливый в прошлом Шэнь И вдруг закрыл рот, его лицо перекосилось, став похожим на мученика, который скорее умрет, чем заговорит. Он встретил враждебный взгляд Гу Юня с великодушием и превратился в немую тыкву.

Гу Юнь с невинным видом поднял брови, протянул палец и ткнул им в грудь Шэнь И:

"Я повторю, господин Шэнь, разве старшие не учили тебя не спрашивать о неподобающих вещах? Средь бела дня ты и я, два одиноких мужчины, собрались вместе, чтобы поинтересоваться делами взрослой женщины из другой семьи, где же твое достоинство?"

Он вспомнил грубые и безжалостные замечания Шэнь И, которые тот только что сделал, и тут же воспользовался случаем, чтобы нанести ему ответный удар:

"Неподобающее поведение!"

Шэнь И: "..."

Гу Юню удалось из ниоткуда уловить большую слабость Шэнь И. Он был в очень хорошем настроении, его поясница больше не ныла, а спина не сутулилась. Он направил свою лошадь вперед, насвистывая мелодию, которая по звучанию мало чем отличалась от его умения играть на флейте.

"Гу Цзыси!" Шэнь И скрипнул зубами, догоняя его. "Ты..."

Ты...

Ты ублюдок!

Средь бела дня, чтобы не оскорбить своего начальника на открытой улице, Шэнь И использовал все свои силы, чтобы подавить последнюю часть фразы.

После того как Гу Юнь достаточно развлекся, используя Шэнь И. Они уже оставили охранников и вместе шли к Императорскому городу. Только после этого он со всей серьезностью сказал:

"Характер у госпожи Чэнь неплохой, да и способностей у неё немало - что касается таких, как ты, то, думаю, ей не составит труда побить троих или пятерых за раз".

Хотя эта фраза сама напрашивалась на избиение, Шэнь И в этот момент не чувствовал себя обиженным, он слушал со смаком - особенно когда Гу Юнь рассказывал о первой встрече с Чэнь Цинсюй на корабле предателей много лет назад. Шэнь И вздыхал с грустью и сожалением, желая поместить и себя в тот момент.

"Что касается ее темперамента, симпатий и антипатий... Я тоже не очень хорошо знаю. Может быть, Чан Гэн даже ближе с ней. Но есть одна вещь, я должен рассказать тебе о ее семейном происхождении".
"Семью Чэнь из поместья Шаньси я знаю", — ответил Шэнь И. "Это многие поколения врачей, практикующих медицину, чтобы спасать людей. Их семейный уклад очень чистый и честный".

Гу Юнь слегка хмыкнул: "Ты так тщательно проводишь расследование, неужели ты планируешь пойти и попросить ее руки?"

Шэнь И ответил: "Три письма и шесть этикетов*, конечно, не может быть иначе".

[*традиционный китайский предсвадебный обычай]

Гу Юнь: "..."

Этот его брат был странным человеком. В ранние годы он прочитал целую корзину книг и был глубоко пропитан семейными традициями. Однако люди учат этикету только посторонних, правильному и приличному отношению к чужакам. Закрыв дверь, каждый из них показывал свою грязную сторону только себе, не затрагивая никого, они все понимали ложный образ друг друга.

Только этот Шэнь был другим. С точки зрения постороннего, он бросил Хань Линь, чтобы войти в Линшу, а позже деградировал до ранга солдата, печально известного тем, что "отклонился от пути и предал основы". Но внутри он был настоящим честным и правильным человеком, который "не видит зла и не слышит зла", вплоть до того, что, хотя он целыми днями общался с группой солдат, он не пачкался их грязью уже более десяти лет.

В течение этого периода Чэнь Цинсюй оставалась в столице, вместе переживала как большие, так и малые волнения, госпожа Чэнь из павильона Линь Юань, вероятно, много общалась с Шэнь И. Однако на протяжении всех этих взаимодействий этот Шэнь не осмеливался сказать ей что-либо лично, он мог осмелиться только прийти и расспросить об этом Гу Юня за ее спиной.

Казалось, что он мог даже не понимать причастности семьи Чэнь и павильона Линь Юань и по-прежнему считать, что Чэнь Цинсюй просто посвятила себя служению стране!

Гу Юнь вздохнул. Шэнь И, этот тип прямых как деревянная балка людей, действительно не обладал манерами быть его подчинённым даже в малейшей степени.

"Тогда позволь мне рассказать тебе то, чего ты не знаешь, никому не говори. Семья Чэнь в Шаньси - это не обычная семья врачей. Они являются сильным орудием павильона Линь Юань", — прошептал Гу Юнь. "Я слышал, как Лао Чжун как-то упоминал, что госпожа Чэнь - глава семьи Чэнь в этом поколении. Если это так, то она вряд ли сможет выйти за тебя замуж в качестве жены командующего".

Шэнь И был ошеломлен.

Гу Юнь на мгновение задумался: "Или же я пойду и найду кого-нибудь, кто выразит это от твоего имени, чтобы посмотреть, что она думает на самом деле..."

"Нет, не надо", — быстро сказал Шэнь И. "Это слишком резко!"

Гу Юнь: "..."

Он чувствовал, что похож на евнуха, который спешит, в то время как император остается неторопливым. Судя по характеру Шэнь И, он, скорее всего, не сможет обзавестись женой в этой жизни, поэтому, имея огромный опыт, он дал совет:

"В таких делах нельзя медлить, брат Цзи Пин, пока мы говорим, кто-то уже может опередить тебя и тогда нам вовсе не о чем тут говорить".

Но Шэнь И на мгновение задумался, покачал головой и сказал: "Давай не будем. Я подумаю об этом еще раз".

Гу Юнь покачал головой, услышав это, он слишком хорошо знал, что если мужчина колеблется, услышав личность и происхождение женщины, то это, скорее всего, означает, что он просто "немного заинтересован", не до такой степени, чтобы это должна быть именно она. Однако ему было неудобно комментировать то, что чувствуют вовлеченные стороны. Он лишь сказал:

"Хорошо, ты можешь подумать об этом еще раз, но если тебе понадобится моя помощь, только скажи".

Но эта фраза не попала в уши Шэнь И. Он все еще был погружен в собственные мысли и серьезно анализировал слова Гу Юня.

"Я действительно не знал об этой ситуации раньше, и, услышав твои слова, я также почувствовал, что это нецелесообразно".

Гу Юнь кивнул: "Мм".

Шэнь И: "Тогда другого выбора нет. Я должен подождать, пока эта битва не закончится. Тогда я уйду в отставку и больше не буду служить генералом".

Гу Юнь: "..."

Он чуть не полетел головой вперед со своей лошади.

Шэнь И выглядел опечаленным: "Но делать предложение до завершения войны, мне кажется, довольно неправильно. Такие люди, как мы, если мы слишком переживаем за кого-то, то легко связали бы себе руки и ноги на поле боя. Напротив, так даже опаснее. Вдруг что-то случится, не потратим ли мы впустую жизнь дамы... Но боюсь, что после войны и течение времени, и она больше не будут меня ждать. Это действительно дилемма. Цзыси, есть ли у тебя какой-нибудь способ разрешить эту проблему?"

"... Тебе не стоит об этом беспокоиться. Насколько я знаю, сама мисс Чэнь обладала такой способностью".

Гу Юнь сделал паузу на мгновение, слегка сузил глаза и вдруг рассмеялся.

Шэнь И удивился: "Почему ты смеешься?"

Гу Юнь: "Смеюсь над тобой, закончил литературный факультет, но на следующий день побежал против пути Хань Линя, чтобы поступить в Линшу. После того как ты добился определенных успехов в институте Линшу, как раз в тот момент, когда некоторые люди предполагали, что ты станешь следующим преемником мастера Фэн Ханя, ты распрощался с институтом Линшу и поступил в батальон Сюань в качестве механика. Теперь, шаг за шагом, ты добился больших военных достижений. В конце концов, в глазах окружающих ты почти небожитель. Снимал осаду столицы и спасал императора, есть шанс, что ты достигнешь более высоких рангов. Другие считают, что ты сделал очень тщательные расчеты, но ты другой, ты скорее уйдешь в отставку ради женитьбы, чем получишь лавры".

Шэнь И продолжал печально усмехаться. У него не было никаких амбиций. Все эти годы он следовал своему сердцу старой девственницы, присматривая за этим, заботясь о том. Он всего лишь следовал за Гу Юнем по пятам. К сожалению, в жизни Гу Юня было слишком много кровопролития, из-за чего он случайно прославился. То, что он получил, было не тем, чего он хотел, поэтому это не было тем, что он не мог бы отпустить.

Некоторые люди легко менялись, становясь совершенно другими всего за несколько лет. В то время как другие напоминали тихие воды, проходящие через сто восемьдесят тысяч миль, но при этом их сердца оставались неизменными.

Гу Юнь посмотрел на него и внезапно почувствовал себя эмоциональным. Все чувства, накопившиеся после того, как он услышал о придворных делах, испарились. Он ласково взял Шэнь И за плечо и похлопал по нему.

"В будущем все, что тебе касается мисс Чэнь, ты можешь на меня рассчитывать".

Шэнь И не понимал взлетов и падений настроения Аньдинхоу. Все еще погруженный в свои заботы, он бессознательно начал свою рутину бесконечной болтовни.

"Но... У меня нет статуса, а я продолжаю добиваться ее таким образом, разве это нормально? Не будет ли она в итоге считать меня непорядочным? Цзыси, скажи мне - нет, тебе не нужно ничего говорить, ты изначально не очень приличный, я чувствую, что..."

В конце концов генерал Шэнь погрузился в море противоречий и сомнений в себе.

Гу Юнь: "..."

Хотя этот человек не менялся многие годы и Гу Юнь находил это хорошим качеством, но что касается его склонности к надумыванию и оттягиванию — лучше бы это прошло.

Гу Юнь почувствовал, что у него болит голова от болтовни Шэнь И. Не в силах больше терпеть, он хлестнул лошадь Шэнь И по ягодице и воспользовался случаем, чтобы убежать.

В это же время новость о том, что "Янь Ван был приглашен во дворец, как только прибыл в пригород", отрастила крылья и быстро влетела в широко открытые уши столицы. Фан Цинь был дома, вокруг него сидели несколько его подчиненных и доверенных лиц. Учитывая, что на этот раз в Цзянбэе произошёл переворот, у Фан Циня было ощущение, что все его действия были направлены на получение чьей-то прибыли.

Для Фан Циня партия Лу Яна была чем-то вроде гнилого зуба. Хотя он рос в том же рту, но страдал от воспаления и время от времени причинял боль. Она не только вызывала трудности при жевании, но и часто мешала. Неплохо было бы его вырвать. Но он не ожидал, что у Янь Вана будет наготове столько тактик - слишком масштабным оказалось эхо от вырванного гнилого зуба. Хотя Янь Вана не было в столице, он воспользовался моментом, когда Фан Цинь еще не пришел в себя, чтобы прибрать Великий Канал в свой карман.

Теперь Министерство Великого канала было создано, фабрики росли повсюду как грибы, это уже был необратимый факт. С теми чувствами, которые старый лис Фан Цинь отточил, пройдя через взлеты и падения в течение многих лет, следующим шагом должна была стать серия реформ, таких как налог на фермерские земли, гражданская и коммерческая торговля, и так далее, и тому подобное.

Он собирался применить тактику "богомол поймал цикаду, но птица хищничала сзади". Неожиданно, борясь с ним, Янь Ван уже 'строил склад в темноте и строил склад в открытую'. Думая на десять шагов вперед, прежде чем двигаться, в итоге Фан Цинь все равно сделал неверный шаг.

Раньше, когда он только вступил в должность министра жилищного строительства, у них как-то был период медового месяца с Большим Советом. В то время, когда реки и горы попали в плен, было трудно двигаться, груда обломков ждала кого-то, чтобы ее отстроили заново, ни у кого не хватало ума с кем-то бороться. Весь двор вместе выдержал это бедствие, когда-то они с трепетом искали малейшую надежду и выход для нации, когда-то они уважали и восхищались талантами друг друга. Кто бы мог знать, что момент их разлуки наступил так быстро?

Фан Цинь иногда не мог не восхищаться и не завидовать Цзян Ханьши. Если бы они поменялись местами, то, по его мнению, он был бы гораздо талантливее и надежнее, чем эта парочка Цзян Чун и Сюй Линь. Если бы он не носил фамилию Фан, даже если бы он был всего лишь студентом, который кропотливо учился десять лет, чтобы достичь низкого официального положения...

Но в жизни было много иронии - сейчас бесполезно думать о таких вещах. Янь Ван был полон решимости истребить старые силы. После потрясений в Цзяннани этот мясницкий нож уже был занесен над их головами. Теперь они напоминали воду и огонь.

Помощник Фан Циня осторожно открыл рот:

"Господин, я слышал, что, когда вторглись иностранцы, император однажды упомянул вопрос о передаче трона Янь Вану. На этот раз он вызвал его во дворец в такой спешке... даже после того, как в стране наступил мир и у императора больше не было такого намерения, все равно положение важного подданного для поддержки молодого принца остается. Возможно, нам стоит продумать план, как с этим справиться?"

Только сейчас Фан Цинь пришел в себя и прищурился.

Другой сказал: "В прошлый раз, когда Ян Жунгуй взбунтовался, используя имя Янь Вана, император, несомненно, должен был испытать глубокое сомнение в своем сердце. Но Янь Ван так разыграл жертву и воспользовался полученными травмами, чтобы временно избежать опасности. Он молчал так долго... теперь сомнения императора, кажется, все развеялись, он также воспользовался этим шансом, чтобы вернуться в столицу и вновь занять свой пост, боюсь, что скоро он пойдет еще дальше".

На самом деле Фан Цинь все еще немного колебался. Он легонько погладил свою бороду.

"Варвары послали своих гонцов, Цзяннань все еще готова к войне. В ближайшие два-три года нам по-прежнему нужно будет сражаться. Канал находится на пути роста, а беженцы по всей стране уже осели. Если мы тронем Янь Вана в это время, повлияет ли это на судьбу страны? Если так, то я стану грешником, которого будут поносить в течение многих поколений".

Помощник рассмеялся: "Лояльность господина по отношению к суду ясна как день и вызывает восхищение у других. Но нет уверенности, что суд не сможет больше функционировать, если его покинет Янь Ван. Низменные торговцы, даже кучка, называющая себя купцами, не смогут сдержать своей жадной до наживы натуры. До тех пор, пока это не влияет на их прибыль, им нет нужды заботиться о том, в чьих руках находится суд?"

"Учитывая любовь господина Фана к стране и народу, даже если Янь Ван будет отсутствовать, мы все равно сможем хорошо уладить дела беженцев и продолжать выходить на сражения, как обычно - нужно хорошенько подумать. Амбиции Янь Вана ясны как день. С его высоким статусом рано или поздно он испробует все методы, чтобы угнетать нас, подсаживая к нам своих людей. Если мы продолжим позволять ему бесчинствовать, пожирая и пожирая, то в один прекрасный день и вы, и я, и все наши семьи окажутся под угрозой гибели."

Толпа тут же поддержала это настроение.

"Янь Ван, хоть и талантлив, но действует слишком радикально. Если ему позволят продолжать в том же духе, боюсь, это станет катастрофой для страны и народа".
"Господин Фан больше не может быть снисходительным. Если ему снова позволят занять пост, боюсь, он не потерпит нас рядом..."

Фан Цинь вздохнул, протянул руку, чтобы подавить ропот в комнате, повернулся к доверенному лицу рядом с собой и или сказал: "Иди и приведи "того человека"".

Вновь собиралась буря.

Совершенно не подозревая об этом, Чан Гэн покинул дворец императора и вернулся в поместье маркиза. Было неизвестно, что сказал ему Ли Фэн, но выглядел он в хорошем настроении. Как только он вернулся домой, он нашел Гу Юня, к которому приклеился, отказываясь отпускать его, и с наслаждением поужинал.

Гу Юнь не стал спрашивать его, что сказал Ли Фэн, когда пригласил его во дворец. Он мог догадаться обо всем просто наблюдая за ним. Он шлепнул руку Янь Вана, который не обращал внимания на то, что он все еще ел, и уже принялся щупать его бедро. Он спросил:

"Когда ты собираешься вернуться ко двору, чтобы работать?"

Чан Гэн потер тыльную сторону ладони и набрал еще еды для Гу Юня, стараясь угодить ему. Он рассеянно посмотрел на него и сказал: "Вернусь после нескольких дней отдыха. Император сказал, что у него сейчас не так много энергии и хочет, чтобы я как можно скорее вернулся на свой пост. Цзы Си, тебе следует больше есть".

Гу Юнь махнул рукой: "Уже слишком поздно, лучше не переедать. Будет некомфортно, если ты съешь слишком много. Ты слышал о том, что Цзялай Инхо кого-то прислал?"

"Мм", — кивнул Чан Гэн. Он не дал ему принести чашку с чаем и вместо этого протянул ему миску с супом.
"В этих переговорах непременно нужно чтобы последнее слово было за маршалом Гу".
"Когда зверь серьезно ранен, он часто притворяется умирающим, заманивая противника, чтобы тот ослабил оборону, а затем наносит яростную атаку. Будь осторожен".

Сказав это, Гу Юнь посмотрел на Чан Гэна, который сдул кусочки овощей в суповой миске и выпил ее.

Чан Гэн был ошеломлен, он вдруг почувствовал, что слова Гу Юня относились не только к варварам, но и, похоже, хотели предупредить его о чем-то еще.