Онлайн чтение книги Убить Волка Killing the wolf
Глава 16 - Грозовые облака

Момент, когда появился клубок запутанных и сложных отношений, относился ко времени правления покойного императора.

Этот выдающийся человек прослыл легендой своей эпохи, поскольку посвятил свою жизнь военному делу, управляя страной с помощью своего таланта и наращивая военную мощь.

Покойный император в одиночку сумел продвинуть Великую Лян на вершину мира и сделал так, что никто не осмеливался вторгнуться в нее или бросить ей вызов. Этот человек основал великий Железный Батальон Сюань и знаменитый институт «Лин Шу».

К сожалению, такой мудрый и могущественный император оказался очень невезучим в семейной жизни. Он многократно становился вдовцом, женившись четыре раза. Его супруги не задерживались в мире живых, оставив после себя трех сыновей и двух дочерей. По стечению обстоятельств, он увидел смерть четырех своих детей.

Дожив до старости, покойный император почил, оставив старшую принцессу, которая очень рано вышла замуж. Ходили слухи, что когда ей исполнилось шестнадцать лет, она занемогла по примеру остальных и едва не умерла.

За ее здоровье в храме Ху была зажжена свеча долголетия, и монах изрек для нее наставление, в котором говорилось, что принцессе надлежит как можно скорее выйти замуж. Это было не сложно, поскольку принцесса имела брачное соглашение с отцом Гу Юня – прежним маркизом.

Стоит сказать, что после их бракосочетания болезнь принцессы действительно отступила и ее здоровье наладилось. Таким образом, создается впечатление, что каждый из сыновей и дочерей императора умер преждевременно, потому что пал жертвой несчастливой судьбы Сына Неба.

Упокоившийся император пережил за свою трудную жизнь множество ужасных потерь, принял решение перед своей смертью завещать Железный Батальон Сюань своей дочери и ее мужу, Аньдинхоу.

Однако никто из них не мог перенять трон, поэтому новый император был избран из боковой ветви рода. Юань Хэ получил поддержку от принцессы и между ними были очень хорошие отношения, вплоть до того, что он до самой ее смерти называл принцессу «тетушкой».

Кроме того, император с готовностью взял на воспитание ее сына – Гу Юня, когда он остался сиротой в юном возрасте. Они лично дал ему имя «Цзыси» и неоднократно напоминал гражданским и военным чиновникам, что «Цзыси мне, как младший брат» и поэтому даже наследный принц, при встрече с ним должен был уважать его как «императорского дядю», не говоря об остальных.

Но значение имели не титулы «дядя» или «тетушка», а тот неоспоримый факт, что за маленьким мальчиком стояла военная мощь семьи Маркиза Аньдина – и судьба Великой Лян.

Безопасность и благополучие Гу Юня были приоритетом Юань Хэ, потому что если бы с этим мальчиком что-нибудь случилось – трон императора тоже мог пошатнуться из-за слухов и недоверия.

В тот период, когда Гу Юнь был еще желторотым юнцом, император Юань Хэ постепенно ослаблял мощь Железного Батальона и влияние, которое имел старый Аньдинхоу. Таким образом, острый меч, постоянно нависающий над императором, за десять лет стал размягченным и не опасным ножом.

Все бы ничего, но в этот безупречный человеческий план внесли коррективы сами Небеса. На западной границе начались беспорядки, и затем последовало вторжение иноземцев. Все имеющиеся полководцы оказались негодными перед лицом опасности, и оказалось, что у Великой Лян попросту нет достойного генерала, способного взять в руки оружие.

Императорский двор, предпочитающий песни и танцы, а также ученость – оказался в затруднительном положении.

И тут неожиданно, бездействующий много лет Институт Лин Шу подал прошение о возобновлении деятельности Железного Батальона Сюань.

В одночасье, груда бесполезного металла, в которую обратился прославленный военный Батальон за время правления императора Юань Хэ, стала оживать под рукой Гу Юня.

Мощь, которую император истончал в течение десяти лет, была на волосок от смерти, но под рукой Гу Юня она ожила.

Чувства Гу Юня по отношению к императору были сложными.

С одной стороны, именно император вырастил его после смерти старого маркиза и принцессы, и император Юань Хэ дал ему то тепло, которое никогда не дарил ему ни один из его родителей.

Принцесса не была тихой домашней женщиной, она была воительницей, под стать своему мужу. Тот факт, что она дожила до замужества и не разделила печальную судьбу своих братьев и сестер ради своего отца, показывает, что она была настоящим героем.

Гу Юнь будто родился с двумя отцами и понятия не имел, как выглядит любящая мать. Когда он еще неуверенно держался на ногах, эта ненадежная пара родителей взяла его с собой на поля сражений у Северной границы.

Он вырос, питаясь песком, и то немногое, что он встречал в своей жизни, в плане изнеженности и мягкости, элегантности и порядочности, все это исходило только от императора Юань Хэ.

С другой стороны, император Юань Хэ был мягким, интеллигентным человеком, предпочитающим ученость и культуру. Когда он был молод, его мягкость можно было описать как «ласковый и доброжелательный», но с возрастом он стал «слабовольным и некомпетентным».

Вместо того чтобы думать о том, как укрепить страну и открыть новые рубежи, старик думал только об укреплении своей императорской власти. Если бы закулисные игры и влияние не позволили ему добиться своего, ему оставалось бы только прикончить Гу Юня,

которому солдаты отдали свои сердца. Уничтожив его, он бы одним махом избавился бы и от угрозы со стороны Железного Батальона.

Оказавшись в плену императорских сетей, которые с одной стороны душили его заботой, а с другой защищали его императорской протекцией, Гу Юнь рано осознал, что ему нужно сделать выбор. Бросив сытую и приятную жизнь во дворце, он предпочел есть песок на границе.

Шэнь И многозначительно сказал:

«Став полной, луна непременно будет убывать, но еще не поздно одуматься. Господин маршал, есть древняя поговорка, что как бы ты ни преуспел, нельзя причинять вред своему главе. Проявив небывалую организованность и мощь, вы нанесли сокрушительные удары по четырем сторонам, смиряя врагов. Но что будет дальше? Не выльется ли это в бунт? Конечно, это не входит в ваши планы, но считает ли так же император?»

Гу Юнь равнодушно ответил:

«Я стал маркизом Аньдином, чтобы сражаться за Великую Лян, а другие вопросы меня не касаются».

Шэнь И открыл рот.

Гу Юнь добавил: «Я знаю, что ты хочешь сказать, но нет необходимости говорить это».

Эти двое шли плечо к плечу на протяжении многих лет, и одного взгляда было достаточно, чтобы передать мысль от одного к другому. Хотя на первый взгляд разговор был сложный и туманный - конечно, Шэнь И не хотел обсуждать с Гу Юнем нынешнего императора.

Старый император уже болен и стар, и, вероятно, был на пути к смерти, раз он поспешно призвал Гу Юня, чтобы тот вернулся во дворец.

Он, конечно же, хотел поговорить о будущем императоре.

Не считая приблудившегося Чан Гэна, у императора есть еще два сына. Кронпринц Ли Фэн, который с детства изучал Священные Писания и историю, человек стойкий, но, как и нынешний император, он тоже ценит литературу выше оружия и не одобряет массового расширения армии для укрепления силы и влияния, считая это пагубным перед лицом Неба и благополучия людей.

С другой стороны, второй принц Вэй-Ван был амбициозен, вступил в армию и был полон жажды крови, стремясь завоевывать новые территории.

Для военных генералов подобных Гу Юню и Шэнь И, нет необходимости говорить, что лучше, а что хуже.

Лицо Гу Юня слегка омрачилось.

Шэнь И знал, что если бы он был благоразумен, ему следовало бы немедленно заткнуться, но он все равно не мог удержаться от слов, как, впрочем, и всегда:

«Маршал, будьте осторожны со своим отношением и выражением поддержки, даже если речь идет о молчаливом одобрении…»

Гу Юнь метнул на него свирепый взгляд, который подобно рассекающему ветер клинку, был готов измолотить Шэнь И в клочья.

От это взгляда Шэнь И смолк и его сердце оборвалось и упало куда-то в пропасть. Все невысказанные предупреждение встали комом в неподатливом горле.

Гу Юнь, однако, высказался весьма решительно, четко произнося каждую фразу:

«Когда три фракции Железного Батальона прибудут в столицу, они останутся ожидать распоряжений за пределами Девяти Врат. С особой внимательностью они будут следить, чтобы никто не посмел воспользоваться уязвимым состоянием Его Величества. Каждый, кто попытается что-то выкинуть, будет казнен на месте, не важно какое положение он занимает. Шэнь Цзипин, я понятно выражаюсь?»

Лицо Шэнь И надолго побелело, прежде чем он прошептал: «...Да».

Оба на мгновение замолчали, выражение лица Гу Юня постепенно смягчилось, и он вдруг сказал:

«Я не виню тебя».

Шэнь И принужденно улыбнулся.

«Я хорошо помню тринадцатый год правления императора Юань Хэ. Я остался совершенно один, принцесса и прежний маркиз почили, а тебя отозвали в дом Шэнь. Я был почти слеп и плохо слышал», - прошептал Гу Юнь. - «В тот день на улице шел сильный снег, и было так холодно, что я спрятался за дверью своего дома с мечом старого маркиза и никого не подпускал к себе.

Император тихо привел третьего принца во двор моего дома, где он простоял в снегу чуть больше получаса, прежде чем уговорил меня выйти из укрытия. Он додумался писать на моей руке, чтобы я понимал его, и велеть охране построить снеговика для нас обоих.

Третий принц... Янь, который на год младше меня, застенчив, как маленькая девочка, всегда улыбался, и он не сердился на то, какой я придурок...»

Когда Гу Юнь сказал это, его голос затих.

Третий принц умер молодым, в возрасте девяти лет.

Шэнь И:

«Император – на редкость любящий человек».

Жаль, что сострадательность и доброта не делает императора хорошим правителем. Эти качества непозволительны для того, в чьих руках сосредоточена целая страна.

Гу Юнь, казалось, сказал все что хотел, и, подняв голову, посмотрел на Чан Гэна, едущего на лошади. Мальчик повернулся в сторону и что-то говорил Гэ Пансяо, сидевшему на телеге. Они перекинулись парой слов и толстячок рассмеялся.

В этот момент Чан Гэн ощутил, что на него кто-то пристально смотрит. Он обернулся и встретился взглядом с маршалом.

Выражение лица молодого человека вдруг стало неприглядным, и он в гневе повернул голову назад.

Гу Юнь наблюдая за ним, сказал:

«Этот мальчик похож на свою мать, но его характер больше похож на императора. Иногда мне кажется, что если бы А Янь смог благополучно вырасти, он бы тоже выглядел так».

Шэнь И закрыл рот, понимая, что все, что он скажет, будет бесполезно.

Чан Гэн не мог слышать, о чем говорили Гу Юнь и Шэнь И, но он все время чувствовал, что колющий взгляд снова и снова падает на его спину, так что он буквально не знал покоя.

Через некоторое время он снова взглянул на Гу Юня и увидел, что тот действительно подъехал ближе на своей лошади.

Это еще не конец?

Чан Гэн не испытывал желания с ним разговаривать, поэтому он тут же пришпорил бока своего коня и помчался вперед, но неожиданно перегнул палку и оказался возле тюремной повозки, в которой везли сына варвара.

От его вида Чан Гэну стало не по себе, поэтому он натянул поводья и постарался держаться от него подальше.

В этот момент взгляд принца-варвара скользнул по Чан Гэну и устремился мимо него с резкой ухмылкой:

«Гу Юнь, миллионы мертвых душ наблюдают за тобой».

Звук его голоса был подобен скрежету ржавого железа о фарфоровую тарелку, а какая-то демоническая аура вокруг него заставляла волосы вставать дыбом.

«Бродящие вокруг призраки моего клана наблюдают за тобой, закопанные в землю железные останки наблюдают за тобой, хахахахаха... Безграничная божественная сила Вечного Неба, дарует тебе несчастье, ты будешь разбит мечом моего клана, а после смерти будешь растерзан сотней призраков в течение десяти тысяч лет без освобождения...»

Искаженное лицо сына варвара и окровавленные уголки рта Сю Нян в воображении Чан Гэна наслоились одно на другое, и его пробрал холод от корней волос до кончиков ног, как будто он попал в ледяную пещеру.

Он издал воинственный крик и схватился за висящий на поясе меч, желая немедленно казнить варвара.

Но прежде чем меч был полностью извлечен, его небрежно оттолкнули рукой.

Гу Юнь уже настиг его и бросил на сына варвара нетерпеливый взгляд:

«Почему бы тебе не использовать свою бесконечную божественную силу более разумно, например, чтобы благословить свое племя долголетием и процветанием?»

Сказав это, он небрежно дернул поводья Чан Гэна, бросил косой взгляд на бледного юношу и рассмеялся:

«Ты действительно веришь в это? Увы, они неплохо умеют пугать детей и опережают меня в этом отношении как минимум на десять лет. Что такого можно увидеть в пленнике? Иди, к своим друзьям и будь лучше с ними».

Чан Гэн все еще был зол: «Но как он смеет говорить, что вы...»

Гу Юнь ничего не ответил на это и просто рассмеялся.

Он беззаботно смеялся, смеялся в лицо всем проклятиям с такой силой, что ветер и дождь не могли мне помешать ему.

Сначала Чан Гэн в недоумении приподнял брови, но затем леденящий холод, окутывающий его, казалось, начал растворяться в чистом и светлом смехе Гу Юня. И, наконец, все угрозы, и злые проклятия предстали в ином свете – они стали нелепыми и утратившими всякую силу.

Впервые в голову Чан Гэна пришла спасительная мысль, и он серьезно спросил себя: «Почему я должен бояться? Если Кость Нечистоты говорит мне стать безумным, должен ли я слушаться?»

Во время такого долгого марша сердце Чан Гэна, полное страха и недоумения, постепенно успокоилось среди грохота железных доспехов; он был как росток среди свежевспаханной земли, которому нужно лишь немного света, чтобы снова выпрямиться.

В мгновение ока он достиг имперской столицы.

Черные ястребы, все время кружащие над их головами, спустились на землю, когда массивные ворота открылись. Солдаты склонили колени, выражая свое почтение и встречая прибивших в город.

Гу Юнь коснулся затылка Чан Гэна:

«Не думай слишком много, иди и познакомься со своим отцом».

Когда Чан Гэн все еще не решался, Гу Юнь попросту подтолкнул его вперед, и он увидел старика на ложе болезни. Увядший вид представшего перед ним человека, было трудно ассоциировать с «императором».

Он был так стар, его волосы были похожи на массу высохших серебряных нитей, лицо было сухим и изможденным, а тонкие губы слегка дрожали, когда он напряженно смотрел на Гу Юня.

Шаги Гу Юня тихо замерли позади, и Чан Гэн услышал его вздох, но когда он оглянулся, то увидел недовольное лицо Гу Юня.

«Ваше Величество, я исполнил свою миссию», - сказал Гу Юнь, - «и вернул вам ваше Четвертое Высочество».

Юань Хэ медленно перевел взгляд на Чан Гэна. От этого пристального взгляда ему довелось пережить испуг. Ему даже хотелось сбежать. Ему показалось, что старик на ложе дракона пронзил его длинным крюком, он одновременно смотрел на него, но и искал в нем кого-то еще.

Однако Гу Юнь подтолкнул его сзади, и он невольно сделал два шага вперед.

Гу Юнь прошептал ему на ухо: «Встань на колени».

Когда Чан Гэн опустился на колени, он увидел, что из сухих, мутных глаз императора Юань Хэ потекли две дорожки старческих слез, стекающих по морщинкам в уголках его глаз.

Чан Гэн услышал шепот Гу Юня: «Назови императора своим отцом».