Онлайн чтение книги Убить Волка Killing the wolf
Глава 76 - Уклонение в сторону

[Примечание: Для большей точности Военное ведомство теперь будет называться Большим советом. Большой совет (буквально — Управление военных тайн, или Управление военно-политических дел) был важным директивным органом во времена династии Цин.]

Через несколько дней в столицу пришли новости о том, что страны Западного региона заключили перемирие. После того как Большой Совет доложил императору Лунаню, обсуждение продолжалось в течение дня, а затем маркиз Гу получил распоряжение.

Нужно было обеспечить две вещи:

Во-первых, повстанцы не должны иметь возможности взбаламутить воду через три-пять лет, чтобы пока страна разбирается с чужеземными захватчиками вовсю не полыхал задний двор.

Вторая задача — добыть пурпурное золото, чем больше, тем лучше. Опасность для казны на время снята, но проблема пурпурного золота еще не решена.

Другие крупные и мелкие вопросы маркиз Гу должен был решать по своему усмотрению.

Затем принц Янь Циньван отправился во дворец на прием к императору, предоставив Ли Фэну краткий отчет об этой фазе войны и результатах реализации билетов Фэнхо.

Когда Ли Фэн согнул пальцы, он был почти шокирован эффектом от билетов Фэнхо и не удержался от вопроса: "Небеса, почему же так много?"

"В этом нет ничего удивительного. При дворе есть бесчисленное множество людей, которые готовы отдать все свое богатство. В критический момент нет причин для самосохранения. Хорошо это или плохо, но они отдали часть своих сил".

Чан Гэн сначала не спеша польстил ему и сказал:

"Что касается людей, то есть такая поговорка: "Купцы покупают мех летом, шелк зимой, лодки в засуху и повозки в наводнение, ожидая дня, когда они смогут продать их с выгодой". Люди, которые могут стать гигантами, — это не мелкие бизнесмены, которые гоняются за маленькой прибылью под ногами".

Ли Фэн на мгновение задумался и спросил:

"По твоим словам, чего они хотят от меня?"

Чан Гэн ответил без колебаний: "Торговцы богаты, но им также нужно приходить и уходить под ветром и дождем. В какой-то степени они ничем не лучше крестьян, которым нужно задобрить лицо Бога, чтобы заработать на жизнь. Иногда из-за постановления суда их имущество может исчезнуть, или при встрече с бандитами во время деловых поездок их жизнь и жизнь их семей подвергнется опасности. Сейчас страна в беде, большие воротилы из торговой коалиции встали на сторону страны во главе с Ду Ванцянем, самым богатым человеком в Цзяннани. С одной стороны, это служение стране, с другой стороны, разве это не поиск поддержки у королевского брата?"

Ли Фэн выслушал много лести и не был так легко растроган. Он взирал на скрытый смысл лекции Янь Вана с безжизненным взглядом.

Чан Гэн тоже не стал долго тянуть с наживкой, а воспользовался случаем, чтобы надавить на него:

"В данный момент нужны деньги, двор также планирует выпустить вторую партию билетов Фэнхо. Мой брат, видишь ли... стоит ли нам дать этим главным торговцам немного соответствующей прибыли, чтобы побудить больше людей пожертвовать свои деньги?"

Ли Фэн молчал и смотрел на Чан Гэна с необычным выражением лица.

Иногда такие вещи, как "искренность", были эффективны только в течение определенного времени и истекали, не будучи востребованными. Например, когда столица была осаждена, император Лунань был полон горя, гнева и вины. Он желал попасть в мавзолей своего предшественника, и его решение передать трон Чан Гэну было искренним.

Но, возможно, именно сейчас, когда ситуация стабилизировалась, его мнение о Чан Гэне, которое медленно менялось с каждым днем, также было очень искренним.

Янь Ван Ли Мину было всего лишь около двадцати лет. Если бы он попал в обычную семью, то был бы еще молодым человеком, который только начал учиться управлять поместьем. Но за короткое время, всего за шесть месяцев, он в одиночку устранил опасность, грозившую Великой Лян. Сейчас, когда он спокойно стоял в павильоне, обладая необычайными талантами, зрелостью и стабильностью, он вызывал чувство... неописуемой зависти.

Представьте себе верховного правителя, который всего через несколько лет после вступления на престол столкнулся с двумя восстаниями, что вызвало раздражение, породившее странную историю "Восстания Северного лагеря", ставшую посмешищем для всего мира. Наконец, горы и реки были осквернены железными копытами иностранных государств, гражданское население повсеместно перемещалось... и все это, пройдя через низшую точку, начало медленно улучшаться после того, как Янь Ван вошел во дворец и взял под контроль Большой Совет — что бы чувствовал Ли Фэн внутри? Как историки оценят этот период истории через сто лет?

Ли Фэн совершенно не хотел этого знать.

Самое главное, Ли Мин — его четвертый брат, был еще так молод.

Сердце Ли Фэна было полно мрака, его отношение к нему также стало холодным. Он легкомысленно сказал:

"Нет такого места, которое не было бы частью империи, они — дети Великой Лян, служат стране и народу. Даже если это разрушит их собственность, разве это не часть их долга? Какую еще выгоду они надеются получить от меня? Разве это не то же самое, что покупать и продавать должности? Где бы тогда была справедливость?!"

Чан Гэн был очень хорош в наблюдении за словами и выражениями, встретившись с глазами Ли Фэна. Он сразу понял, откуда взялось неспровоцированное безразличие императора. Хотя в душе он усмехался, его лицо было шокировано и озадачено без малейшего намека на притворство:

"Императорский брат..."

Ли Фэн нетерпеливо прервал его: "Хорошо! Чтобы наградить понимающих праведных торговцев, пойди в Министерство жилищного строительства и Министерство обрядов, чтобы выработать правильную меру, только в пределах лимита, мы не можем наградить и избаловать их слишком сильно."

Чан Гэн на некоторое время сделал "подавленное" лицо, прежде чем неохотно сказал "Да".

Ли Фэн посмотрел на него и вдруг, казалось, непреднамеренно или намеренно сказал:

"Министр Вэй Шу уже в преклонном возрасте. Вчера вечером во время дождя, когда он рано встал и спешил ко двору, не обратив внимания, он упал и сломал ногу у себя дома. Его уже осматривал врач, но, похоже, дела у него не очень хорошо. Его семья подала мне прошение об отставке... таким образом, должность министра администрации должна будет стать вакантной. Ты возглавляешь Большой Совет, А-Мин, у тебя есть кого порекомендовать?"

Это предложение было не очень умной проверкой, но глупой — не значит неэффективной.

Для такого сомневающегося человека, как Ли Фэн, то ли Чан Гэн толкал свою лодку по течению реки, чтобы рекомендовать кого-то на свою сторону на должность, то ли он отвечал слишком осторожно, но и то, и другое было не тем, что Ли Фэн надеялся увидеть. В первом случае он был слишком амбициозен, а во втором — слишком озабочен расчетами. Чан Гэн сначала был ошеломлен, а затем инстинктивно проговорил:

"Что? Что-то случилось с мастером Вэем?"

Он выглядел так, будто действительно не знал об этом.

Выпалив эту фразу, Чан Гэн словно "только что пришел в себя" и обнаружил, что отвечает неправильно. Он нахмурился, долго размышлял и с тревогой вздохнул, обращаясь к императору Лунаню:

"Это... Императорский брат простите меня, ваш подданный в эти дни бегал по округе в поисках кусков золота и серебра, у меня действительно не было времени обратить внимание на что-то еще. Возможно, я еще не прочитал просьбу министра. Это... должность министра очень важна, ваш подданный в данный момент не мог бы придумать ни одной кандидатуры..."

Ли Фэн заподозрил, что тот намерен тянуть время: "Все в порядке, продолжай".

Чан Гэн протянул руку и нахмурил брови. Он сделал паузу и ответил:

"Таким образом, не лучше ли брату-императору провести публичную оценку при дворе, и найти талантливого человека?"

Ли Фэн: "..."

Ответ был действительно неожиданным. Ли Фэн был напуган необычными методами Янь Вана и почти пошел у него на поводу, заинтересованно спросив:

"Как должна происходить оценка?"
"Например, записывается резюме чиновника, его достижения, заслуги за годы работы и так далее", — Чан Гэн сделал паузу, изменив голос. "Также можно добавить, обладает ли этот человек критериями ответственности и праведности, например, купил ли он билет Фэнхо или нет. Говоря об этом, Ваш подданный вдруг вспомнил одну вещь: в будущем, для того чтобы билеты работали без сбоев, Королевский брат включит в критерии оценки то, сколько билетов есть у человека? Это ведь не считается покупкой и продажей должностей?"

Ли Фэн: "..."

Проговорив полдня, он снова был приведен в замешательство этим мудрым ребенком. Ли Фэн чувствовал, что если бы сейчас мог как-то вскрыть прекрасную голову Янь Вана, то его мозг внутри должен иметь форму золотого слитка. Император Лунань не знал, плакать ему или смеяться:

"Ты... такие возмутительные слова!"

Чан Гэн не мог позволить себе давить на него в этот раз, он понизил голос, чтобы извиниться, его лицо окрасилось оттенком печали, которую невозможно было скрыть.

После нескольких предложений разговора, которые не совсем соответствовали друг другу, мрачные сомнения Ли Фэна в его сердце уже рассеялись, и казалось, что цель Янь Вана действительно не в министре администрации.

"В любом случае, — подумал Ли Фэн, — можно сказать, что он сделал все, что мог".

Как только эта мысль прозвучала, его отношение к делу смягчилось, он махнул рукой Чан Гэну и сказал:

"Хорошо, ты сначала отдохни, дай мне еще раз все обдумать".

Чан Гэн ответил, отдал честь и удалился, зная в своем сердце, что он преодолел это испытание.

Однако, когда он уже собирался выйти из павильона, Ли Фэн внезапно остановил его.

"Подожди минутку, А-Мин, есть еще кое-что", — сказал Ли Фэн с мягким выражением лица, говоря тоном обсуждения семейных дел: "Теперь ты уже не маленький, нехорошо все время быть одному. В конце концов, пришло время завести семью".

Сердце Чан Гэна подпрыгнуло.

Ли Фэн ласково сказал:

"Старшей внучке великого ученого Фана семнадцать лет. Она в ожидании свадьбы. Я слышал, что эта дама давно пользуется доброй славой. Она из ученой семьи, должна быть хорошо образована. Ее происхождение не будет позором для тебя, можно сказать, что вы оба будете хорошей парой. Твоя старшая невестка слышала об этом, она с удовольствием поможет вам более или менее разобраться с этим делом. Я взял на себя ответственность задать тебе этот вопрос. Если тебе это нравится, Королевский брат выступит от твоего лица, как тебе это?"

Этот брак был не просто хорошим, а очень хорошим — хотя Фан Хун был ученым, занимавшим свой пост уже много лет, большинство важных членов двора по-прежнему желали поклоняться ему как учителю. Всего у него было три сына, каждый из которых имел хорошее образование, один из них только что занял пост министра жилищного строительства. Со времен правления Юань Хэ знатные семьи считали семью Фан своим лидером. Однако выражение лица Чан Гэна мгновенно стало неприглядным.

Ли Фэн поднял брови и спросил: "В чем дело?"

Чан Гэн поднял халат и опустился на колени. Его лицо было напряжено, но он ничего не сказал. Ли Фэн удивленно спросил: "Что ты делаешь?"

Чан Гэн продолжал молча стоять на коленях.

Каким бы дружелюбным и заботливым ни был Ли Фэн, он был императором. Когда он увидел его таким, его лицо тоже изменилось в худшую сторону.

"Если тебе что-то не нравится в их госпоже, можешь сказать это, ты — Янь Ван, кто может заставить тебя жениться? Для кого ты демонстрируешь такое лицо?"
"Ваш подданный не хочет", — Чан Гэн проявил величественную вежливость, его голос также стал другим: "Старшая невестка мне как мать, но драгоценная забота Ее Высочества императрицы оказалась напрасной для меня. Мой брат должен наказать меня".

Ли Фэн нахмурился и сказал: "В чем причина? Ты слышал, что в этой даме есть что-то нехорошее, или в твоем сердце был другой человек? Здесь нет посторонних, не стесняйся никого, ты можешь сказать это".

Глаза Чан Гэна обшаривали павильон, упрямо отказываясь говорить, его глаза были слегка красными.

Конечно, Ли Фэн не пытался найти хороший брак для Чан Гэна, он никогда бы не хотел видеть, как Фан и Янь Ван становятся семьей. На самом деле, он не закончил свой тест, но он не ожидал, что вызовет такие бурные эмоции у Янь Вана. В данный момент ему тоже стало любопытно.

Он подал знак слугам, находившимся внутри, выйти наружу и ждать дальнейших распоряжений.

В павильоне остались только два брата. Ли Фэн сказал:

"Теперь ты можешь говорить?"

Чан Гэн отвесил ему глубокий поклон, и, не говоря ни слова, медленно расстегнул воротник придворного наряда. Ли Фэн удивился и резко встал:

"Это..."

Грудь молодого Янь Вана была покрыта старыми шрамами. Самым ярким и пугающим из них глубокий след от ожога, расположенный очень близко к горлу, он был довольно тонкий, казалось, что его нанесли раскаленным огненным прутом.

"Королевский брат, пожалуйста, простите мою непочтительность".

Чан Гэн прошептал, его голос дрожал так, что было трудно расслышать.

Когда шок прошел, Ли Фэн сразу же осознал происходящее. После секундного недоумения он смягчил голос и спросил:

"Это сделала... варварская женщина?"

Чан Гэн побледнел и медленно натянул одежду.

Пальцы, натянувшие лук и пустившие стрелу в голову шпиона Дунъина, сильно дрожали. Он опустил глаза и прошептал:

"Хотя это поведение труса — презирать весь мир из-за вины одного человека, но..."

Он стиснул зубы, его голос непроизвольно сорвался, и он поклонился до земли:

"Госпожа семьи Фан благородна и имеет добрую славу, она заслуживает того, кто мог бы стать ей опорой на всю жизнь. У вашего брата трудный характер, я действительно не люблю быть рядом с другими. Вопрос о браке... Королевский брат, пожалуйста, никогда больше не упоминай об этом".

Ли Фэн удивленно сказал: "Что ты говоришь? Ты же принц, как может быть такое, что ты за всю свою жизнь ни разу не женишься?"

Чан Гэн сказал без выражения: "Тогда Ваше Величество может отнять мой королевский статус и позволить мне скитаться по миру Цзянху вместе с монахами?"

Ли Фэн: "..."

Хотя Янь Ван казался ярким, великодушным, знающим и разумным, но на самом деле он мог быть очень вспыльчивым. Более того, когда он устраивал скандал, он не поднимал бурю, а говорил лишь одно предложение:

"Я отказываюсь от своих обязанностей, найдите кого-нибудь другого по своему усмотрению".

Ли Фэн был бессилен перед ним, он мгновенно пришел в ярость и приказал Янь Вану убираться. Янь Ван не стал больше ничего говорить, а сразу же послушно удалился. Ожидавший слуга немедленно подбежал к нему и спросил:

"Ваше высочество, не хотите ли вы вернуться в Большой совет?"

Янь Ван редко возвращался домой и часто оставался в делах на срок от десяти дней до половины месяца. Он почти жил в Большом Совете. Чан Гэн на мгновение остановился, его внимание рассеялось, казалось, он стоял в оцепенении на одном месте. Слуга не осмеливался его потревожить, молча стоя с одной стороны.

"... Нет", — прошептал Чан Гэн. "Иду домой".

Старые шрамы на теле Чан Гэна, даже Гу Юнь никогда не видел их, он думал, что это период времени, который нельзя трогать. Но неожиданно сегодня это стало для него инструментом для того, чтобы потянуть время с Ли Фэном.

Карета с грохотом катилась по широкой и ухабистой дороге из голубого камня. Чан Гэн, закрывший глаза, чтобы отдохнуть, вдруг открыл их.

Однажды все это станет неуправляемым.

Однажды он станет еще более беспринципным, чем сейчас.

Но в душе он не чувствовал обиды, потому что шаг за шагом прокладывал свой собственный путь, давно все обдумав, и ему не о чем было жалеть.

Он никого не предупредил и ничего не стал есть, а пошел в несравненно аккуратную и простую спальню Гу Юня и лег, закрыв глаза, как будто аромат лекарства все еще был на одеяле.

Более чем через полмесяца, после многочисленных споров в суде, император Лунань наконец отклонил абсурдное предложение Янь Вана о том, что первые люди, купившие билеты Фэнхо, должны получить официальные должности и звания в соответствии с количеством потраченных денег.

Он лишь пообещал торговой группе, что как только ситуация в будущем станет стабильной, правительство проложит торговые пути в сопровождении военных, чтобы защитить их от воров и бандитов. В это время люди, купившие билеты Фэнхо, могли получить право на такие удобства. Для получения права на членство не требовалось платить.

А более чем через месяц вступил в силу закон, потрясший правительство и народ сверху донизу — билет Фэнхо был объявлен важным показателем при проверке чиновников. Лезвие ножа, которое никто не мог видеть в это время, медленно принимало свою форму.

Как только вышел этот указ, весь мир был потрясен. При дворе Великой Лян к чиновникам не относились несправедливо, зарплаты не были низкими. Однако человеческие отношения и расходы в чиновничьих кругах были также высоки. Особенно при правлении Юань Хэ, когда национальная мощь была беспрецедентно сильна под железной кровью императора У, и экстравагантная демонстрация стала в некотором роде тенденцией. В это время чиновников призывали покупать билеты Фэнхо, чтобы укрепить свое будущее.

Не является ли это поощрением коррупции и мошенничества?

Прошло всего несколько дней, а на границе уже узнали об этом.

"Цзы Си!"

Шэнь И бросил поводья в руки личного охранника и ворвался в шатер маршала. Он уже собирался заговорить, но когда увидел, что у Гу Юня на носу монокль, понял, что тот не принимал лекарств, и проглотил следующие слова.

Что касается Гу Юня, то он не знал, что произошло. Пока не будет необходимости видеться с посторонними, он будет принимать лекарство все реже и реже, словно намереваясь стать слепым и глухим человеком со спокойной душой. Шэнь И поднял руку.

Гу Юнь мгновенно сказал: "Нет необходимости, ты можешь сказать это, мне нужно практиковаться в чтении по губам".

Шэнь И вздохнул: Шэнь И вздохнул: "... Ты слышал об официальной реформе при дворе?"

Гу Юнь умел читать по губам, но все эти годы, когда он полагался на лекарства, а окружающие его люди заботились о нем на языке жестов, он немного заржавел, и ему пришлось привыкать медленно, он реагировал некоторое время, прежде чем понял, что имеет в виду Шэнь И. Гу Юнь медленно нахмурил брови и медленно кивнул.

"Что, черт возьми, происходит с Его Высочеством королем Янем? Не боится ли он того, что люди потом скажут, что он — порождение коррупционеров и подхалимов? Даже если это временное решение, как насчет будущего? Самое главное, что правительство должно заботиться обо всех людях в мире. Ты сказал, что он возглавляет военное ведомство, а большим деревьям легко завидовать".

Слова Шэнь И были полны беспокойства, и когда он волновался, его рот был быстрым, как цыпленок, клевавший рис, прыгая вверх и вниз, от чего у Гу Юня закружилась голова — он не "понял" большую часть, но он понял последнее предложение.

Шэнь И: "Как он планирует закончить свою жизнь в будущем?"

Гу Юнь замолчал.

Шэнь И: "Цзы Си, скажи что-нибудь".

"Мы не можем продолжать борьбу".

Гу Юнь ответил совершенно не по существу.

Шэнь И: "..."

Он протяжно вздохнул, подозревая, что Гу Юнь не "услышал" его слов, и пробормотал:

"Тренировка чтения по губам, твою мать, это больше похоже, что я тут рот свой тренируюсь, распинаясь по чем зря".

Шэнь И уже собирался обменяться сообщениями иначе, когда Гу Юнь взял себя в руки и сказал:

"Ранее я вел себя легкомысленно и был неоправданно храбрым, я заслужил попасть в ловушку врага, чтобы меня подорвали… я много думал об этом и понял, люди Цзялай Инхо — это не кучка обезьян, и нас определенно ожидают тяжелые бои. Но сейчас мы не готовы к ним, нам придется усердно планировать и готовиться".

Шэнь И: "Ты собираешься…"

Гу Юнь сказал тихо: "К этому моменту я понял, что устал вертеться по велению двора, пора сделать перерыв".