Онлайн чтение книги Убить Волка Killing the wolf
Глава 39 - Бандиты

Несмотря на то, что ветер свистел мимо его ушей, а копыта лошади яростно стучали по земле, Шэнь И услышал, что в карете что-то не так, он пришпорил лошадь, чтобы догнать Гу Юня, и, прикрыв одной рукой грудь, изобразил рвотное движение и подмигнул, сведя брови - что, если этого человека вырвет?

Гу Юнь улыбнулся не очень скромной улыбкой, недвусмысленно говоря, что он заслужил это и уберет за собой сам.

Гу Юнь приехал на юг из-за траура Фу Чжичэна, командующего армией Южной границы.

Мать генерала Фу была недавно оплакана, поэтому он написал в инстанцию при дворе, заявив, что повесит свой жетон и вернется домой, чтобы оплакать свою мать.

Это была жалкая отговорка - ехать или не ехать, так как всегда находился способ ее обойти, но это не всегда относилось к пограничным чиновникам.

Если командир уедет домой на несколько лет, кто будет нести ответственность в случае войны?

Кроме того, вся Лян знает, что генерал Фу - в прошлом главарь бандитов, которого побил старый маркиз и завербовал в армию, и по сей день, когда он встречается с императором, он иногда не может сдержать себя и время от времени произносит несколько нецензурных слов.

Генерал явно был недоволен законом Цзигулин, к тому же в этом году случилось наводнение на юге, и на Южной границе царит хаос, поэтому он просто подгадал момент и бросил службу.

В карете сидел сотрудник военного министерства, господин Сунь Цзяо, верный сторонник маркиза Гу. Император послал его в качестве императорского надсмотрщика, чтобы "умиротворить" подданного. Но неожиданно мастер Сунь струсил от страха, заявив Его Величеству в слезах, что он полностью подготовился к тому, чтобы пожертвовать собой ради страны в этой поездке, и как только он уедет, возврата не будет.

У Его Величества не было другого выбора, кроме как отправить верительный жетон с приказом прямо на северо-запад, бросив Гу Юня на произвол судьбы.

Гу Юнь весь год изнурял себя подтиранием за императором, его характер был не очень хорошим, он не мог вразумить Его Величество, и мог только бессовестно мучить мастера Яо.

В этот раз, проезжая мимо Сычуани, Гу Юнь попросил кого-то написать письмо Чэнь Цинсюй, планируя встретиться с ней здесь.

В последние годы он все больше и больше осознавал, что эффективность лекарств, которые старый доктор Чэнь прописывал ему раньше, снижается. Раньше одной дозы хватало на четыре-пять дней, но сейчас дело дошло до того, что ему приходилось принимать лекарство через день.

Двигаясь по официальной дороге, Гу Юнь издалека заметил молодого человека, который вел лошадь по обочине. Вначале он не обратил на него внимания, но когда он проезжал мимо, то случайно увидел юношу и вовремя поймал его взгляд.

Это был всего лишь взгляд. Богоподобный конь Гу Юня уже промчался вперед на огромное расстояние, он не успел среагировать, когда инстинктивно натянул поводья.

Конь издал протяжный рёв, его передние копыта высоко взлетели вверх, а затем снова опустились на землю, повернувшись полукругом. Гу Юнь остановился, глядя на молодого человека, который показался ему очень знакомым, но в то же время он не осмелился окликнуть его.

"Как могло произойти такое совпадение", - с сомнением подумал Гу Юнь. "Неужели я узнал не того человека из-за того, что слишком сильно по нему скучал?"

Шэнь И догнал его: "Как... о!"

Солдат Железного Батальона, следовавший за Чан Гэном, наконец, вернулся к реальности, он быстро сошел с коня и отдал воинское приветствие:

"Маршал!"

Лошадь Гу Юня, казалось, была напугана, ее переднее копыто слегка приподнялось, она тяжело пыхтела, стуча ногой по земле.

Чан Гэн подозревал, что в этот момент, даже если кто-то бросит его в море успокоительного снадобья, это все равно не сможет остановить его сердце от сильного трепета в груди.

На мгновение он оцепенело сел на коня, его разум был пуст, острый язык, который мог заставить расцвести лотос, теперь расцвел тираническим цветком, блокируя все его слова внутри.

Он мог полагаться только на инстинкт и улыбался натянутой улыбкой.

Гу Юнь позвал тихим голосом: "Чан Гэн?"

Эти два слова взорвались и зазвенели в ухе Чан Гэна. Он потер нос от смущения из-за того, что не мог успокоиться:

"Я случайно приехал в Сычуань и услышал от госпожи Чэнь, что Ифу прибудет в эти два дня, я решил немного отдохнуть здесь. Как вовремя, я собирался прогуляться, я не ожидал, что смогу встретиться с вами здесь".

Маленький солдат сбоку удивленно подумал: "Каждый день принимать ванну, переодеваться в нарядную одежду и караулить с рассвета до ночи на дороге это по-твоему случайно прогуливаться?"

Он пристально смотрел на ничем не примечательного коня Чан Гэна, подозревая, что под его обычной внешностью скрывается божественный конь.

В этот момент дверь с грохотом распахнулась, мастер Сунь не обратил внимания на трогательную сцену воссоединения отца и сына после долгих лет разлуки, поспешно выскочил наружу, и его вырвало.

Нарушенное дыхание Чан Гэна, наконец, снова восстановилось в его груди. Он наклонил голову и посмотрел на чиновника военного министерства, который выглядел как больной цыпленок, и спросил мягким голосом, притворяясь удивленным:

"А что, я сказал что-то отвратительное?"

Гу Юнь рассмеялся.

За последние несколько лет, хотя он и знал о местонахождении Чан Гэна, он не ожидал, что тот окажется таким, казалось, что он родился заново.

Гу Юнь на мгновение забыл об их разлуке в прошлый раз, о затянувшемся разочаровании, о холодной войне и о том, что он настойчиво посылал людей следить за местонахождением Чан Гэна.

Он был поражен тем, что смог узнать Чан Гэна и остановиться во времени, потому что мальчик действительно был другим - каждое его движение, поведение, улыбка на лице - все изменилось.

Время снова сократилось на глазах, подсчитал Гу Юнь пальцами, - как он мог не измениться, ведь прошло уже больше четырех лет.

Шэнь И подошел и улыбнулся: "Боги мои, юный принц уже... вы еще помните меня?"

Чан Гэн: "Приветствую вас, генерал Шень".

Шэнь И сказал: "Если бы это был я, я не смог бы узнать тебя. Только твой Ифу, скучая по тебе каждый день, всегда присматривался, когда видел кого-то, немного похожего на тебя...".

Гу Юнь не мог больше терпеть, он прервал его: "Откуда ты берешь эти глупости?"

Шэнь И посмотрел туда-сюда, громко рассмеялся, затем подогнал свою лошадь к мастеру Суню, наклонился, чтобы посадить его обратно в повозку. Он протянул руку и помахал ею перед лицом мужчины:

"Господин Сунь, вы в порядке? Потерпите еще немного, мы скоро прибудем на постоялый двор".

Мастер Сунь облокотился на повозку, тяжело дыша и быстро напрягся.

Но вскоре мастер Сунь обнаружил, что Чан Гэн был его спасителем. После встречи с Чан Гэном на дороге, животные из Железного Батальона перешли от спешки к шагу, как на прогулке, даже звук лошадиных копыт стал более мягким.

Чан Гэн повел группу обратно к гостинице. Комнат было не так много, даже если арендовать все заведение, по крайней мере, два человека должны жить в одной комнате. Гу Юнь сказал:

"Я иду к своему сыну, отдайте мою одноместную комнату офицеру Суню".

Сунь Цзяо инстинктивно сказал с неохотой: "Нет, нет, как я могу осмелиться позволить маршалу стеснить себя..."

Шэнь И похлопал его по плечу сзади, понизил голос и сказал Сунь Цзяо:

"Господин, пожалуйста, просто примите это, его настроение улучшилось после встречи с Его Высочеством, или вы предпочитаете больше видеть его выражение "я собираюсь забрать твою жалкую жизнь"?"

Сунь Цзяо: "..."

Пот на ладонях Чан Гэна не исчезал. Несколько раз по пути сюда поводья лошади почти выскальзывали из его рук. Казалось, что он был в пьяном состоянии. Он понимал, что должен оставаться трезвым, но ничего не мог с собой поделать. До встречи с Гу Юнем он колебался между "уйти" и "остаться", а после встречи с Гу Юнем его разум помутился.

Гу Юнь наконец вспомнил о старом долге, как только он вошел в комнату и закрыл дверь, его выражение лица сразу же потемнело:

"Ты становишься все более непочтительным, старый дворецкий сказал, что за последние четыре года ты ни разу не вернулся в поместье. В последний раз, когда я вошел во дворец, чтобы доложить, Его Величество даже спросил меня об этом напрямую, как я должен был объяснить?"

В прошлом Чан Гэн нервничал всякий раз, когда выражение лица Гу Юня немного портилось. Он либо сразу же признавал свои ошибки, либо хотел оправдаться. Не видя его столько лет, Чан Гэн с удивлением обнаружил, что вся сдержанность и паника в его сердце исчезли. Все эмоции Гу Юня, независимо от того, злился он или радовался, Чан Гэн желал запечатлеть в своих глазах словно ценный клад.

Четыре года назад он пережил огромную боль, заставил себя сохранять спокойствие и сказал Гу Юню:

"Поместье меня не удержит".

Четыре года спустя он смотрел на Гу Юня, выражая в своем взгляде ровно столько любви, сколько нужно:

"С уходом Ифу мое возвращение не имеет смысла".

Гу Юнь: "..."

Он не мог оставаться сердитым более трех предложений. Услышав эти слова от Чан Гэна, он больше не мог сохранять холодное выражение лица, его каменное сердце размягчилось до состояния ваты.

Гу Юнь обратил свое внимание на маленькую комнату, на столе лежало несколько медицинских книг, он взял одну и небрежно пролистал ее:

"Зачем ты их читал?"

Чан Гэн: "Я учился у госпожи Чэнь, чтобы узнать больше о медицине".

Гу Юнь удивился и подумал про себя: "Неужели кучка недоумков из павильона Линь Юань что-то ему рассказали?"

Затем он тайно улыбнулся: во-первых, он чувствовал, что эта его мысль была более или менее переоценкой себя, а во-вторых, люди из павильона Линь Юань вовсе не были болтливыми.

Чан Гэн: "Я хотел получить медицинское образование, чтобы в будущем иметь возможность хорошо заботиться о своем Ифу. Но, к сожалению, мой талант ограничен, я знаю только основы".

Гу Юнь: "..."

"Как сладки речи этого ребенка", - беспомощно подумал он, "это почти смертельно."

После многих лет охраны Шелкового пути дух Гу Юня, желающего выставить свои таланты на всеобщее обозрение, постепенно исчез, уподобившись божественному оружию, которое вернули в ножны.

Двое мужчин не стали вспоминать о досадной ссоре в прошлый раз, а мирно пообщались и рассказали друг другу о том, что им довелось увидеть за последние годы.

Во время разговора Чан Гэн вдруг обнаружил, что его Ифу вдруг затих, он собрался с духом и повернул голову, чтобы взглянуть рядом с собой - кровать в гостинице была довольно маленькой, половина тела Гу Юня, казалось, висела вне кровати, одеяло прикрывало только угол, его нога почти достигала конца кровати.

Он держал одну руку за головой, лежа в позе мимолетного отдыха, но неосознанно заснул. Чан Гэн мгновенно замолчал и долго смотрел в темноте на профиль Гу Юня.

Он поднял руку, затем снова убрал ее, после нескольких повторений его пальцы нерешительно застыли в воздухе. Он не знал, сколько времени прошло, прежде чем он успокоил свое дрожащее дыхание, затем осторожно обнял Гу Юня за талию, прикасаясь так легко, как сметают пыль, и прошептал:

"Ифу, подвинься немного внутрь, ты сейчас упадешь с кровати".

Гу Юнь был разбужен им, но быстро понял, где он сейчас находится. Он издал звук "Мм" в ответ, его глаза остались закрытыми, он последовал за рукой Чан Гэна и переместился внутрь, прошептав низким тоном:

"Заснул посреди разговора... еще не стар, но тело уже дряхлеет".

Чан Гэн помог ему натянуть одеяло и расстегнул корону для волос:

"Это потому, что я положил успокоительное рядом с подушкой, вы путешествовали в спешке, спите сейчас".

На этот раз ответа не последовало, он действительно заснул.

Пространство кровати было очень узким, когда шепот, произнесенный низким голосом, внезапно создал иллюзию интимного объятия, Чан Гэн почти склонил голову и поцеловал висок Гу Юня, как будто это было естественным правильным поступком. Однако он тут же осознал дерзость своей мысли и быстро улегся обратно.

Успокоительные травы в мешочке, похоже, подействовали, Гу Юнь крепко спал в расслабленном состоянии, но, похоже, средство был разборчиво в своей эффективности. Для Чан Гэна оно было совершенно бесполезно.

Когда Гу Юнь лежал рядом с ним, всякий раз, когда он закрывал глаза, ему казалось, что это всего лишь сон, и он не мог удержаться от того, чтобы снова открыть их, чтобы убедиться, что это действительно реальность.н

Повторив несколько раз, сонливость полностью растаяла, Чан Гэн не спал и спокойно смотрел на Гу Юня.

Он смотрел так на него всю ночь.

На следующее утро пришла Чэнь Цинсюй, она сначала осмотрела умирающего господина Суня, используя его в качестве учебного примера, затем бросила его Чан Гэну, чтобы он поиграл с ним... нет, позаботился о нем, а затем пошла увидеть Гу Юня.

Чан Гэн лишь мельком взглянул на ее фигуру сзади, пока она поднималась наверх. В его поведении не было ни малейшего намека на волнение, как будто ему было совсем не интересно.

В доме Гу Юня Шэнь И просматривал медицинские книги Чан Гэна. Мисс Чэнь не спрашивала о симптомах, она сначала осмотрела его, а затем сказала:

"Зрение маркиза ослабло по сравнению с тем, что было раньше?"

Гу Юнь ответил: "Я должен был принять лекарство вчера, но так как я хотел, чтобы госпожа Чэнь посмотрела меня, я не стал пить".

Чэнь Цинсюй на мгновение задумалась:

"В том году, когда мой дед прописал это лекарство маркизу, он должен был предупредить вас, что это не противоядие. Боюсь, что его не хватит надолго".

Гу Юнь не выглядел удивленным, он только спросил, "Сколько времени у меня осталось?"

Чэнь Цинсюй серьезно ответила: "Если маркиз сможет воздержаться от приема лекарства, то оно сможет проработать еще несколько лет".

"Боюсь, что это невозможно", - сказал Гу Юнь. "Как насчет увеличения дозировки или, возможно, смены рецепта?"

Чэнь Цинсюй не успела ответить, как Шэнь И торжественно произнес:

"Лекарства также содержат яд, вы уже принимали их с усердием, переход на новый тип лекарства будет означать лишь переход на новый тип риска, это не сильно отличается от утоления жажды ядовитой водой, не так ли?"
"Это верно." Чэнь Цинсюй сказал: "Семья Чэнь называла себя врачами, но за все эти годы мы не смогли найти лекарство для глаз и ушей маршала, это действительно никуда не годится".

Гу Юнь улыбнулся и сказал: "О чем говорит госпожа Чэнь, это я побеспокоил вас и вашу семью".

Чэнь Цинсюй покачала головой: "Мы слишком долго жили замкнуто в ловушке на Центральной равнине, всегда полагая, что варвары невежественны. Маркиз, пожалуйста, дайте мне еще несколько лет, я собираюсь покинуть страну в ближайшее время, возможно, в моих странствиях, я смогу найти решение".

Гу Юнь был потрясен, услышав это. Он договорился о встрече с госпожой Чэнь здесь, в Сычуани, помимо того, что ему нужно было найти кого-то из семьи Чэнь, чтобы подтвердить свою ситуацию, он хотел использовать эту возможность, чтобы остаться на два дня и сообщить некоторым людям о своем приезде.

Ему не требовалась такая молодая женщина, как мисс Чэнь, чтобы решить проблему, с которой даже ее дедушка не смог ничего поделать. Он быстро сказал:

"Мисс Чэнь, вы не должны, я буду в порядке независимо от того, могу ли я видеть и слышать или нет. Северный Варвар и наша страна были врагами на протяжении многих поколений. Если вы рискуете своей жизнью из-за этой моей пустяковой проблемы, как я смогу объяснить это семье Чэнь в будущем?"

Чэнь Цинсюй не ответила, только достала из своей маленькой сумки рукописную брошюру:

"Это набор акупунктурных процедур, изобретенных и усовершенствованных мной. Она в целом бесполезна, но может облегчить головную боль, вызванную лекарством. Его Высочество некоторое время следовал за мной, изучая акупунктуру, он может понять инструкцию".

Видя, что Гу Юнь нахмурился, Чэнь Цинсюй добавила:

"Я ему не говорила, он сам догадался".

Выражение Гу Юня несколько раз менялось, затем он вздохнул, его голова уже начала болеть.

Чэнь Цинсюй дала несколько советов в нескольких предложениях, затем нашел ручку и бумагу и записал два рецепта питания:

"Что-то все же лучше, чем ничего, я сейчас уйду, маркиз, пожалуйста, позаботьтесь о себе".
"Подожди", - окликнул ее Гу Юнь. "Насчет отъезда из страны, госпожа Чэнь, пожалуйста, подумайте хорошенько".

Чэнь Цинсюй оглянулась на него, на ее ледяном лице появилась редкая улыбка.

"Это не совсем связано с болезнью маркиза. Просто в этом мире есть определенные вещи, которые нужно завершить. Позвольте мне сказать несколько хвастливых слов, хотя нас немного и наши способности ограничены, наши сердца разделяют те же мысли, что и у маркиза".
"Я родилась в семье Чэнь, вступила на путь Линь Юаня, как я могу осмелиться держаться за тени своих предков и отстать от них в будущем?", - сказала она, - "Господин маркиз, мы еще встретимся".

После этого она не стала ждать, пока Гу Юнь заговорит, и сразу спустилась по лестнице.

Чан Гэн понял, что такое манеры, благодаря своим годам путешествий по миру Цзянху, он подошел к ней и сказал: "Мисс Чэнь, позвольте вас проводить".

Чэнь Цинсюй замахала руками, затем взглянула на его лицо. Хотя он был молод и силен, он был бы в порядке, даже если бы пропустил одну ночь сна, но следы все еще были видны на его лице.

Чэнь Цинсюй: "А что, травы были неэффективны?"

Чан Гэн горько улыбнулся: "Это моя собственная проблема".

Чэнь Цинсюй задумалась над этим: "Я всегда говорила тебе сохранять спокойствие, но на самом деле, я не знаю, что у тебя в сердце, которое не может быть спокойным, возможно, это легче сказать, чем сделать... Люди не могут избежать эмоций и желаний. Если ты не можешь сдерживать себя, лучше позволить всему течь естественным путем".

Чан Гэн был поражен, невольно нахмурился и подумал про себя: "Как это дело может "течь естественным путем"?"

Бросив фразу "течь естественным путем", она тут же отправилась дальше, оставив Чан Гэна в недоумении на весь день.

Гу Юнь оставался в маленькой гостинице еще два дня. Сунь Цзяо хотел поскорее уехать. Но так как он помнил те дни, когда дороги были каменистыми, а скорость передвижения заставляла все внутренности переворачиваться вверх дном, он не осмелился открыть рот, чтобы командовать.

Неожиданно, когда они снова продолжили движение, Гу Юнь сменил рискованную для жизни скорость на прежнюю, а к их группе добавился Четвертый Принц, который приклеился к маршалу Гу на весь день, и они двигались так же спокойно, как гуляли по весеннему пейзажу, иногда они даже присоединялись к группам купцов, возвращавшихся с севера.

На Южной границе люди от природы рождаются жесткими и сильными, бандиты бесчинствуют. Миссия офицера Суня по "успокоению подданных" на самом деле была просто предлогом. Он намеревался использовать силу маркиза Гу, чтобы завладеть доказательствами того, что Фу Чжичэн, хотя и был офицером императорского двора, но вступил в сговор с горными бандитами, чтобы использовать Южный рубеж в качестве прорыва для создания самого первого Цзигулина.

Но с момента их прибытия в Сычуань, Гу Юнь делал различные задержки в пути. От Сычуани до границы - территории Фу Чжичэна, этот бандит мог уже знать об их местонахождении, как они могли застать его врасплох?

На этот раз мастер Сунь больше не чувствовал тошноты, а наоборот, ощущал такое беспокойство, что его кровь бурлила внутри.

Шэнь И тихо сказал Гу Юню:

"Обижать праведных нельзя, но и обижать непокорных нельзя, ты и так достаточно поиздевался. Будь осторожен, иначе по возвращении в императорский двор он выставит тебя в дурном свете".

Гу Юнь улыбнулся.

Видя эту безразличную улыбку, он хотел было разразиться длинной речью, но неожиданно Гу Юнь прошептал:

"Ни праведники, ни грешники не являются проблемой".

Шэнь И ответил с досадой: "Причиной бедствий является проблема".

Гу Юнь не обратил на него внимания, понизив голос: "Проблема в этом человеке... Для меня лучше не играть с военным министерством, неужели ты не понимаешь?"

Шэнь И был ошарашен в течение долгого времени, затем вздохнул и больше ничего не сказал. Когда же этот гордый маршал Гу начнет понимать, как читать между строк?

Гу Юнь: "Не буду больше слушать тебя, старая дева, пойду искать своего сына".

Сказав это, он направил свою лошадь вперед, полностью игнорируя Шэнь И.

Шэнь И: "..."

Он чувствовал, что эти двое становятся все более и более тошнотворными.

В южных районах с обеих сторон были зеленые холмы, не было особой разницы между осенью и зимой. Пейзаж оставался пышным, с небольшой извилистой тропинкой посередине, вьющейся по форме горы, нельзя было разобрать, где она заканчивается вдали.

Гу Юнь с кнутом в руке, как будто управляя страной, небрежно объяснил Чан Гэну:

"Те из нас, кто принадлежит к военным, всегда полны тревоги, когда мы оказываемся перед лицом таких мест, как это, если другая сторона устроила засаду, маршируя прямо в нее, мы могли быть только избиты - даже на территории Великой Лян, эти места обычно очень легко захватить бандитам..."

Он еще не успел закончить последнее слово, а издалека уже послышались резкие звуки сигнального свистка.

Шэнь И устало сказал: "Маршал, вы черный ворон в человеческом обличье?"