Онлайн чтение книги Убить Волка Killing the wolf
Глава 72 - Призрачный сон

Гу Юнь бежал всю дорогу обратно в гарнизон. Группа рядовых за ним, не понимая, что происходит, бежала за ним, как на тренировке в лесу.

Команда кавалеристов даже не меняла смены и не корректировала свой строй. Они просто начали бежать как сумасшедшие, создавая впечатление, что гарнизон столкнулся с огромным врагом.

Они также думали, что там находится горстка иностранных врагов. Один за другим они поднимали свои Цянь Ли Янь, чтобы осмотреться.

Внутри гарнизона Железного Батальона выстраивались кареты из столицы. Управляющий складом снабжения был занят, но Гу Юнь внезапно остановился без предупреждения. Солдаты тоже быстро остановились и переглянулись между собой. Гу Юнь растерянно оглянулся на них.

"Почему вы все бежите в панике?"

Солдаты: "..."

Гу Юнь резко кашлянул, смахнул несуществующую пыль со своих доспехов, повернулся лицом к гарнизону и сменил бешеный бег на неторопливую прогулку, непринужденно шагая внутрь палатки маршала с руками за спиной.

Помимо людей, стоявших на страже, патрульная группа еще не вернулась. Несколько генералов Гу Юня переговаривались внутри, обступив человека в центре. Человек был одет в шелковый придворный наряд с широким рукавом, скрытым под белоснежным лисьим мехом.

Это был недавно назначенный Янь Ван. Когда он обернулся, услышав движение, его глаза случайно встретились с глазами маршала Гу, который прислонился к дверной раме.

Янь Ван выглядел удивленным, затем его глаза просветлели, а усталость от непогоды мгновенно улетучилась. Он несколько неудержимо поднял руку и слегка прочистил горло. Этот кашель прозвучал не в такт.

С этим кашлем все повернулись, чтобы посмотреть на дверь, и один за другим поднялись для приветствия: "Главнокомандующий!"

Некоторые воссоединения и разлуки занимали лишь мгновение, а некоторые воссоединения и разлуки, казалось, длились всю жизнь. Те, что переплетались с холодной войной и яростью в центре, были такими, что казались мгновением.

А те, в которых было множество неизвестных истин и неоднозначных чувств, которые невозможно было ни отбросить, ни удержать, казались целой жизнью.

Так или иначе, тысячи чувств вливались в сердце Гу Юня, заполняя его огромную грудь, заполняя ее галькой и камнями, но не выходя наружу.

... Только спустя долгое время небольшой обжигающе горячий поток просочился, заставляя спрятанные за спиной руки гореть - ладони Гу Юня покрылись слоем пота.

Но как опытный маршал он проявил невозмутимость и тут же заговорил:

"В данный момент граница нестабильна. Почему ты пришел лично?"

Чан Гэн ответил: "Скоро Новый год, я пришел, чтобы доставить братьям новогодние подарки".

Гу Юнь ответил "ах", спросив с тусклым взглядом:

"Вам было трудно. За последние шесть месяцев все жили не очень хорошо. Двору действительно нелегко обеспечивать снабжение. Итак, какой указ у императора?"

Услышав это, Чан Гэну пришлось сразу перейти к указу императора. Как только появилась мрачная картина императорского указа, генералы с обеих сторон упали на колени. Гу Юнь был остановлен Чан Гэном как раз в тот момент, когда он собирался опуститься на колени, чтобы принять указ.

Чан Гэн легонько поддержал его: "Императорскому дяде нет нужды становится на колени, нужно только выслушать".

Гу Юнь не был уверен намеренно или нет, но когда Чан Гэн произнес слово "дядя", его тон голоса слегка понизился.

Ли Фэн все время называл его "дядей", Гу Юнь уже устал слышать это слово, но вдруг Чан Гэн назвал его именно так. Казалось, что его зацепило, и готовая фраза "тогда отбросим формальности", уже почти слетевшая с его губ, так и не прозвучала.

Поздней зимой на северо-западе было люто холодно, но холодная броня почти заставила Гу Юня вспотеть... он смог запомнить только несколько предложений из указа.

К счастью содержания документа было не особо важным, и после перечислений заслуг шли пустые слова похвалы. Не имело значения, слушали они или нет. Пока группа генералов не поблагодарила милость Его Высочества и не встала, Гу Юнь все еще не пришел в себя.

Как правило, в таких случаях высшее лицо должно было выйти вперед и произнести несколько гордых слов о служении стране от имени народа. Только после этого императорский указ можно было считать законченным и передавать дальше. После этого все могли вернуться к своим делам.

Гу Юнь вдруг стал так странно молчалив, что всем пришлось последовать его примеру. Генералы Железного батальона уставились на него, гадая, что же маркиз хотел сказать по поводу этого довольно туманного и пустого императорского указа.

Вокруг было очень тихо, и Гу Юнь наконец понял, что делает что-то неловкое. Он небрежно поднял свое непостижимое лицо и сказал с неясными чувствами:

"Ах, Его Величество слишком много хвалил, все это входит в наши обязанности. Старина Хэ, пошли кого-нибудь приготовить что-нибудь в качестве пиршества для Его Королевского Высочества Янь Вана... не нужно ничего сложного, мы все здесь одна семья. Все поторопитесь, давайте закончим проверку запасов и снаряжения до наступления темноты. Чего уставились? До сих пор не разошлись? Неужели вам нечем заняться?"

Генералы, потрясенные невозмутимым отношением маршала, будь то похвала или несправедливость, один за другим выходили из палатки. Лагерь Черного Железа имел свои собственные порядки, его организация была невероятно высока. В мгновение ока все люди исчезли.

Только после этого шумная палатка маршала затихла. Гу Юнь облегченно вздохнул, почувствовав, что глаза Чан Гэна прикованы к нему, настолько, что ему пришлось приложить все усилия, чтобы просто отвернуться.

Он гадал, было ли это из-за лисьего меха или нет, но ему все время казалось, что Чан Гэн стал тоньше.

На северо-западной дороге слова Хо Луна и мисс Чэнь поочередно промелькнули в его сердце. Впервые в жизни Гу Юнь столкнулся с человеком, но не знал, с чего начать. Его сердце было переполнено эмоциями, но лицо не знало, какое выражение ему принять, из-за этого противоречия он выглядел довольно холодным и спокойным.

Как будто он только что вышел из дома, он сказал Чан Гэну:

"Иди сюда, дай мне посмотреть на тебя".

Чан Гэн на мгновение растерялся и не знал, как ему себя вести. Он временно сузил свой безудержный взгляд и внезапно почувствовал нервозность.

За последние шесть месяцев он наделал много шума. Он не знал, сколько из этого достигло границы, и не знал, что будет, если Гу Юнь узнает об этом.

Когда Гу Юнь покинул столицу, отношения между ними были так себе. После столь долгого времени это было похоже на кувшин с вином, который в спешке закопали под землю, не дождавшись, пока в него уложат ингредиенты.

Всего за несколько коротких шагов, сердце Чан Гэна было похоже на фонарь, запряженный лошадью, нет необходимости обсуждать, что он чувствовал. Кто бы мог ожидать, что Гу Юнь внезапно потянется и обнимет его.

Легкая броня плотно и бесшовно окутывала руку от плеча до второго сустава пяти пальцев, отчего объятия Гу Юня казались очень жесткими.

Небольшой участок пальцев был таким же холодным, как и легкие доспехи на холодном ветру ворот Цзяюй. Казалось, что холод в одно мгновение пронзил лисий мех Янь Вана. Он сильно дрожал, внезапно растерявшись от полученной ласки.

Гу Юнь сузил глаза, его руки медленно сжались, мягкий меховой воротник прошелся по его лицу. Запах успокоительного следовал за ним как тень. Он подумал, не показалось ли ему, что запах стал тяжелее, чем раньше.

Двадцать с лишним лет Кость Нечистоты, словно напильник, шлифовала плоть и резала кости этого человека. Гу Юню было невероятно больно, но он не смел произнести ни слова.

В костях Чан Гэна было такое упрямство, что он ни с кем не шел на компромисс. С самого раннего возраста он предпочитал не смыкать глаз до рассвета каждую ночь, чем открывать ему что-либо.

Если человек прятал свою рану так, чтобы никто не видел, никто не должен был отрывать его руки. Это была не забота, а нанесение ему еще одного удара.

"Цзы Си", - несколько неестественно прошептал Чан Гэн, не понимая, что он задумал: "Если ты и дальше будешь так обнимать меня, я..."

Гу Юнь неохотно подавил свои эмоции, проглотил жалость и выразительно поднял брови: "Хм?"

Чан Гэн: … он не осмелится сказать это.

Его Королевское Высочество Янь Ван, обладавший блестящим ораторским талантом, редко терял дар речи. Гу Юнь громко рассмеялся, потянувшись, чтобы поправить его лисий мех:

"Пойдем, я приглашаю тебя на прогулку".

Они вышли из шатра маршала бок о бок. Зимний ветер за воротами был острым, как нож. Высоко поднятое знамя был похоже на орла, расправившего крылья в воздухе.

Небо было высоким, а земля - широкой. Нигде не было ни облачка. Не было видно конца вереницы повозок, сопровождающих военные грузы.

С тех пор как с четырех сторон началась война, везде, казалось, все было растянуто до предела. Неизвестно, сколько времени прошло с тех пор, как здесь появилась такая близкая к процветанию картина.

Гу Юнь остановился, посмотрел на нее и вздохнул:

"Сколько усилий потребовалось, чтобы тщательно организовать это все?"
"Сначала отправим столько, о других способах я подумаю позже", - сказал Чан Гэн.
"Сейчас закон Чжан Лина был отменен. В этом месяце к Институту Лин Шу добавилось еще несколько институтов стальной брони. Они набирают таланты из всех механиков по всей стране, всех, кто добился больших успехов в области стальных доспехов и машин, независимо от их происхождения, у всех есть возможность поступить в институт Лин Шу. Господин Фэнхань даже поклялся, что в морском чудовище западных людей нет ничего страшного. Если дать ему время, он сможет это сделать".
"Мастер Фэнхань никогда в своей жизни не имел достаточно еды, но зато был полон идей. Едва воплотил одну, как уже брался за другую."

Гу Юнь рассмеялся. "Кроме устрашающего вида и поглощения денег, у этого морского чудовища нет другого применения. Не имеет значения, есть ли средства. Даже с легкой кавалерией я рано или поздно выгоню тех людей, которые осмелятся прийти на чью-то территорию, чтобы показать свою мощь, обратно к себе домой, ты же..."

Он хотел сказать: "Не нужно слишком сильно давить на себя", но когда он слегка повернулся, его рука, наполовину обтянутая стальной броней, наткнулась на ладонь Чан Гэна, и Чан Гэн подсознательно сжал его замерзающую руку, которая в тот момент была прикрыта широким рукавом его придворного одеяния, согревая теплом своего тела его холод.

Не то чтобы Чан Гэн не мог себя контролировать, но неожиданные объятия Гу Юня, которые были как открытый огонь, разожгли в нем все несбыточные ожидания.

Он посмотрел прямо на Гу Юня и спросил: "Что?"

Гу Юнь забыл свои слова второй раз за день.

С точки зрения стороннего наблюдателя, эти двое с болью уставились друг на друга. Гу Юнь долго стоял, не отвечая. Лицо Чан Гэна постепенно мрачнело, он внутренне посмеивался над собой и думал:

"Как и ожидалось, это всего лишь мое воображение".

Как раз когда он собирался отступить, зрачки Чан Гэна внезапно сузились. Под длинным рукавом Гу Юнь протянул ему руку и обхватил его ладонь.

Его холодные и жесткие пальцы с силой стальной брони не оставляли шанса на свободу.

Гу Юнь вздохнул, понимая в глубине души, что только что сделал импульсивный и возможно непростительный шаг вперед. С этого момента он уже никогда не сможет повернуть назад.

Чан Гэн, который столько лет страдал от Кости Нечистоты, был не в состоянии выдержать этот шаг. Более того, менять свое отношение туда-сюда было неправильно.

Не то чтобы он не говорил сладких слов в некоторых случаях. Когда он выпивал слишком много, он даже говорил глупости, давал пустые клятвы.

Но, прожив столько лет, только сегодня он понял, что тяжелее всего выразить искреннее обещание. Слова уже подходили к его губам, но оставалось только одно предложение:

"Я прошу тебя позаботиться о себе, тебе не нужно так волноваться, я здесь для тебя."

Чан Гэн был ошеломлен. Фраза Гу Юня прозвучала в его левом ухе, затем словно бы беспрепятственно вылетела из правого. Он не смог воспринять ни одного слова.

Гу Юнь смутился под его пристальным взглядом:

"Да ладно, эти деревенские мужланы все еще ждут, чтобы увидеть элегантную манеру поведения Янь Вана, зачем стоять здесь и глотать северо-западный ветер, когда хочется есть?"

На территории Железного Батальона Сюань невозможно было распивать "вкусное вино" и наслаждаться "красивыми песнями и танцами".

В военное время армия строго запрещала алкоголь. Любой, кто осмелится выпить хоть каплю, будет наказан по военному закону без всякой толерантности.

Мисс Чэнь, единственный человек здесь, который имел отношение к "красоте", также заняла должность военного врача после того, как с Гу Юня сняли стальную пластину.

Занимаясь ранеными солдатами в воротах Цзяюй, она не появлялась в течение полумесяца. Теперь остался только один "северо-западный цветок". Хотя он не умел танцевать, на него можно было смотреть, и он не стоил денег.

Так называемый пир для Янь Вана был просто приготовлением еще нескольких блюд, генералы, которые не отвечали за оборону на данный момент, будут сопровождать их.

Они даже не могли остаться допоздна, так как должны были заступить в караул. Немного времени на отдых было очень ценным. Они не смели расслабляться ни на секунду, и все разбежались еще до наступления ночи.

Остался только один Гу Юнь, который повел ошеломленного Янь Вана отдыхать.

"Это место очень скучное, не так ли? Здесь нет ни вкусной еды, ни вкусных напитков, самое необычное развлечение в течение дня - это несколько человек, собравшихся вместе, чтобы побороться, и нет никакой выгоды, будь то победа или поражение", - сказал Гу Юнь, повернув голову: "Ты в детстве злился, когда я отказывался брать тебя сюда? Стоит ли оно того?"

Хотя Чан Гэн не прикоснулся ни к капле алкоголя, его шаги были такими, словно он парил на облаках. Чувствуя, что он видит сон, он сказал в тумане:

"Как это может быть скучно?"

Гу Юнь задумался на мгновение и достал из одежды свою флейту из белого нефрита.

"Позволь мне сыграть тебе недавно разученную песню за пределами крепости?"

Чан Гэн пристально посмотрел на нефритовую флейту. Он чувствовал, что все еще не может проснуться от этого сна.

В этот момент Шэнь И вернулся с реорганизации системы обороны, он уже издалека услышал о приближении Его Высочества Янь Вана. Он намеревался подойти к нему с сердцем, полным сложных эмоций, чтобы побеседовать с ним.

Неожиданно, когда до него оставалось более ста метров, его совиные глаза успели заметить, как Гу Юнь достал свою драгоценную флейту! Шэнь И мгновенно повернулся в другую сторону, как будто только что увидел кровожадного врага, бросился бежать и исчез.

Гу Юнь сменил бамбуковую флейту на нефритовую, полгода тренировался на горькой и холодной границе, но его мастерство чудесным образом не прогрессировало.

Теперь он еще лучше, чем раньше, умел побуждать людей к мочеиспусканию. Короткий всплеск чужой народной мелодии ранил сердца людей и сводил с ума.

Неподалеку лошадь, ожидавшая, пока ее перекуют, испугалась, как будто ее окружила группа диких волков, и издала ржание, словно испытав острую боль.

Тем временем патрулирующий Черный Орел спустился с неба на нетвердых ногах, споткнулся и упал на землю, приняв позу просящего новогодние деньги.

Чан Гэн: Наконец-то он встретил что-то реальное, доказывающее, что ему это не приснилось - этот чудовищный звук не мог быть порождением его воспаленного воображения.

В конце мелодии Гу Юнь, который думал, что вел себя весьма романтично, спросил тоном, окрашенным нотками ожидания:

"Понравилось?"
"..."

Чан Гэн долго колебался, и ему пришлось искренне сказать:

"Может очистить сердце и пробудить разум, эм... с возможностью заставить врага отступить".

Гу Юнь поднял руку и почесал голову своей флейтой, ничуть не смущаясь своего безумного таланта:

"Моя цель - взбодрить тебя. Эти несколько дней ты собираешься спать со мной, или предпочитаешь, чтобы кто-то установил тебе шатер принца?"

У Янь Вана, который только что частично протрезвел, от этого дразнящего предложения снова закружилась голова, и он на время застыл на одном месте.

Гу Юнь наблюдал, как покраснели уши Чан Гэна, а румянец распространился по всему его лицу. Он не мог не думать о том, что Чан Гэн выглядел неловко, переодевая его, когда у него была высокая температура.

Тогда он чувствовал себя беспомощным, но теперь его сердце непрерывно зудело, он подумал: "Пользуясь тем, что я сломал все кости и мог только лежать, как труп, ты распускал руки, неужели ты не думал, что день расплаты настанет?"

Гу Юнь спросил:

"Почему ты ничего не говоришь?"
"Нет необходимости..." Чан Гэн долго сопротивлялся, скрежеща зубами и принимая решение: "Я... я хочу осмотреть твои раны".

Гу Юнь не мог удержаться и продолжал дразнить его:

"Только чтобы посмотреть на мои раны?"

Чан Гэн: ......