Онлайн чтение книги Убить Волка Killing the wolf
Глава 45 - Связной

Что касается Цзин Сюя, Гу Юнь взглянул на него, и обнаружил, что в нем нет ничего особенного. Он бросил главаря бандитов с остальными, и они ждали своей участи в стороне. В это время он больше беспокоился о том, когда наконец уйдет Чан Гэн.

Оказалось, что принц очень вовремя сообщил, что собирается встретиться со своими спутниками, которые исследовали тайные проходы в горе. Гу Юнь почувствовал огромное облегчение.

Внешне он был по-прежнему серьезен и напряжен, он выделил горстку солдат батальона Сюань, призывая его быть осторожным с горными бандитами, которые проскользнули через сеть.

Только увидев, как он уходит, Гу Юнь сказал стоящему рядом кавалеристу Сюань.

"Найди двух человек, чтобы присматривали за горой. Если Его Высочество вернется слишком рано, придумай для него какое-нибудь занятие и не позволяй ему прийти сюда".

Только после этого Гу Юнь отвел взгляд.

Он прошелся взглядом по отряду пленных бандитов от начала и до конца, в его глазах была суровость, не похожая на обычные дни:

"У меня только один вопрос, сколько у вас входов и выходов в этом подземном крысином гнезде? Советую хорошо осознать свое нынешнее положение. Давайте сделаем это так: начиная с первого человека с западной стороны, обезглавьте его на месте, если он не заговорит. Когда первый человек закончит, последний может добавить больше деталей. Если человек не смог больше ничего добавить, то прошу прощения. У тех, кто стоит в первых рядах, еще есть преимущество - давайте начнем, считая до трех, молчание приведет к отсечению, болтание глупостей - тоже к отсечению."

Бандиты были ошеломлены страхом перед Аньдинхоу, который был более жестоким, чем даже сами бандиты.

Черный кавалерист, которому было поручено допрашивать, начал без выражения спрашивать у первого человека. Первый человек инстинктивно смотрел туда-сюда, не в силах принять решение.

Гу Юнь, не колеблясь, сделал жест вниз, и Убийца Ветра в руках кавалерии начал двигаться.

Кавалерия обычно умела только убивать людей, обезьян это не касалось, и метод обезглавливания оказался довольно проблематичным. Клинок Рассекающий ветер извивался вокруг шеи бандита, но, к сожалению, лезвия застряли в кости шейного сустава.

Голова бандита была отрезана лишь наполовину, причем голосовые связки еще не были перебиты, и его пронзительные крики спугнули стаи птиц в горах. Кавалерист прищурил глаза, приложил силу к запястью, оборвав жизнь несчастного.

Кровь из его вен хлынула как из родника, забрызгав человека рядом с ним. Второй бандит сильно дрожал, как перегруженный золотой ящик, его разум был совершенно пуст, он дрожащей рукой указывал на гору позади:

"Там, там есть один..."

Гу Юнь усмехнулся: "Что за чушь, разве я не вижу?"

В ответ на это вторая голова тоже упала на землю.

Третий бандит был напуган ужасом полуотрубленной головы до такой степени, что обмочился, он упал на землю и схватился за голову обеими руками.

В страхе перед палачом в черной одежде, который вот-вот его зарубит, он на одном дыхании раскрыл десять выходов и входов в тайные ходы. Взгляды людей, стоявших позади него, вот-вот могли прострелить его спину.

С этим человеком, который все раскрыл, все остальное было просто. На дороге жизни и смерти бесполезно хранить секреты. Люди, стоящие после него, неизбежно раскроют их, поэтому, чтобы сохранить свою жизнь, нужно было говорить сразу.

Гу Юнь молчал, но в душе он был потрясен тем, как разрослись корни бандитов Южного рубежа. Некоторые входы и выходы из этих гор уже были обнаружены павильоном Линь Юань.

В противном случае даже Железный Батальон не смог бы с легкостью заблокировать этих крыс на полпути, но было еще много такого, о чем не знал даже Павильон Линь Юань.

Позади него солдаты батальона Сюань тихо ушли, чтобы проверить, действительно ли есть есть входы и выходы, и охранять каждый тайный проход.

Менее чем за время, необходимое для горения одной палочки благовоний (20-30 минут), словно играя в игру "передай цветок ", бандиты признались во всех подземных ходах, которые тянулись во всех направлениях, вплоть до самых маленьких.

[*Игра, в которой игроки сидят в кругу и передают цветок по кругу, пока бьют в барабан.]

В мгновение ока этот смертоносный "цветок" был передан тому, с кого все началось: лидеру Цзин Сюю.

В этой жизни Цзин Сюй с силой прорвался через груду трупов и стал королем горы. Хотьу него не было больших талантов, но в храбрости и безжалостных методах недостатка он не испытывал.

Увидев, что острие клинка появилось перед ним, а кровь на земле превратилась в реку, он глубоко вздохнул и выпрямил спину, направив все накопленные в этой жизни силы на поддержку своего тела, и уставился на Гу Юня, небрежно идущего к нему с обеими руками за спиной.

Цзин Сюй сказал:

"Я слышал, как люди говорили, что маршал Гу великолепен, но я не ожидал, что он также очень хорош в выбивании признаний с помощью пыток, так что у него действительно много навыков".
"Нет нужды в лести", - сказал Гу Юнь с забавной улыбкой. "Главное занятие в войнах - убивать людей. Я не запирал тебя в темной комнате, не ставил на ложе из гвоздей, не просил сидеть на тигрином стуле. Слова "пытать, чтобы допросить" - я не смею принять. Если тебе нечего сказать, ты можешь присоединиться к остальным".

Веки Цзин Сюя яростно дернулись:

"Здесь в общей сложности шестьдесят четыре входа и выхода. Они признались во всем сразу. Первые никчемные люди уже начали болтать. Простите мою неосмотрительность, я не понимаю намерений маршала Гу".
"Только для безопасности, никаких других намерений", - с улыбкой ответил Гу Юнь.
"На случай, если найдется кто-то, кто еще не признался, вы хотите убедить меня прекратить убийство? Вас очень много, будьте уверены, я не могу позволить себе убить вас всех".

Цзин Сюй: "..."

Гу Юнь:

"Раз они смотрели на тебя как на своего лидера, то, наверное, есть и другие вещи, о которых ты знаешь, почему бы тебе не рассказать о тех вещах, о которых я не слышал?"

Цзин Сюй: "..."

Цзин Сюй стиснул зубы, вспомнив Фу Чжичэна, главного виновника всего этого, и желая лишь содрать с него шкуру. Он заговорил сквозь стиснутые челюсти:

"Если я скажу, что Фу Чжичэн контрабандой переправлял Цзылюцзинь для мятежа, маршалу будет интересно послушать?"

Холодная улыбка на лице Гу Юня померкла:

"Если бы я не знал этого, как я мог предположить, что у тебя хватит наглости прийти в Юго-Западный отдел провизии, чтобы доставить продовольствие? Даю тебе еще один шанс сказать что-то, чего я не знаю".

Сверкающее лезвие клинка Гэфэнжэнь зависло прямо возле уха Цзин Сюя. Даже при малейшем движении он мог почувствовать нечеловеческую силу холодного металла. Он также знал, что достаточно малейшего движения, и лезвие разрежет его голову, как режут овощи.

Гу Юнь был холоден и безжалостен, если он продолжит упрямиться, то его голова упадет на землю, как и у других бандитов, покрытая пылью, без какой-либо разницы.

Цзин Сюй наконец поклонился: "Что вы хотите знать?"

Гу Юнь махнул рукой, и клинок Рассекающий Ветер переместился на несколько дюймов от Цзин Сюя:

"Я хочу знать, кто служил вам связным после того, как Цзылюцзинь был перевезен из Южного моря в глубь Великой Лян. Кто посоветовал вам создать частный склад "Цзылюцзинь" и закупить оружие? Кто придумал этот план, позволил тебе использовать этих Орлов, чтобы сбить меня с толку, чтобы воспользоваться случаем и занять юго-западный склад?"

Цзин Сюй крепко стиснул зубы.

"На твоем месте я бы не отдавал свою жизнь, чтобы защитить этого человека".

Гу Юнь внезапно шагнул вперед и понизил голос.

"Посмотри на тайные ходы с шестьюдесятью четырьмя выходами позади тебя. Вы, бандиты, которым нечего делать, могли бы прорыть их в любое время, даже боги не смогли бы перевернуть эту землю, чтобы откопать вас...".
"Кто подговорил тебя собрать главные силы трех гор вместе, чтобы мы уничтожили вас всех разом, а?"

Гу Юнь был мастером менять местами верх и низ, черное и белое. В этой жизни он довел до совершенства три навыка: мастерство в литературном искусстве, выдающиеся способности в сражениях и потрясающий обман.

В его устах нелогичные вещи становились очень правдивыми. Более того, если хорошенько подумать, в его словах не было ничего нелогичного, отчего Цзин Сюй покрылся холодным потом.

Гу Юню потребовалось больше времени на допрос бандитов, чем Чан Гэну на поиски своих спутников. Чан Гэн не сразу вернулся, но не успел он подняться на холм, как его уже остановили солдаты из Железного Батальона.

Молодой солдат искренне повторил то, что ему было велено сказать:

"Ваше Королевское Высочество, маршал велел вам сначала немного отдохнуть здесь".

Чан Гэн не выглядел удивленным. Он также не стал ничего спрашивать, послушно ожидая на том же месте.

За эти годы, хотя Чан Гэн не мог видеть Гу Юня своими глазами, он изучил все битвы Гу Юня со старым генералом Чжуном. Проследил изменения в его мастерстве в стратегиях, начиная с того момента, когда он унаследовал титул маркиза от прошлой династии и до настоящего времени, и даже его почерк - если бы Чан Гэн сейчас пошел в кабинет Гу Юня и достал старые записи, он мог бы сказать, в каком возрасте Гу Юнь их написал.

Это помогло ему понять Гу Юня гораздо лучше, чем находясь рядом с ним слушать, как он весь день превозносит себя как "цветок Северо-Запада".

Видя нерешительность в глазах Гу Юня, Чан Гэн мог сказать, что тот намеревается провести допрос силой, и более того, он не хотел, чтобы Чан Гэн был свидетелем этого. До сих пор Гу Юнь инстинктивно хотел сохранить свой хрупкий образ доброго Ифу перед Чан Гэном.

Чан Гэн не возражал против этого, он, наоборот, очень дорожил этой маленькой частичкой любви, о которой Ифу не говорил вслух.

За Чан Гэном шли два человека, это были Гэ Пансяо и Цао Нянцзы, которые приехали с ним из города Яньхуэй в столицу - теперь их звали Гэ Чэнь и Цао Чуньхуа.

В детстве Гэ Чэнь был милым пухленьким мальчиком. Теперь, когда он вырос, его пухлое тело сменилось высоким и сильным. Если посмотреть на него от шеи вниз, то его можно было бы назвать "мускулистым мужчиной".

Но, к сожалению, от шеи вверх, голова, казалось, была помещена туда по ошибке - на ней было лицо одновременно нежное и белое, с детским жирком на щеках, похожих на тофу, обернутые вокруг маленького носа, маленького рта и маленьких глаз.

Не было ни одной детали, которая не выдавала бы невинность и безобидность.

Изменения Цао Чуньхуа были куда более радикальными. Что бы он ни думал в глубине души, он не мог удержать свое тело от того, чтобы не превратиться во взрослого мужчину. Трудно было сохранить прежний нейтральный вид, как в молодости.

Ему не оставалось ничего другого, как признать, что он действительно "гнилой человек", и снова переодеться в мужскую одежду. Несмотря на это, он все еще колебался и выбрал имя Цао Чуньхуа - кроме него самого, никто не мог сказать, чем "Чуньхуа" отличается от "Нянцзы".

[*Чуньхуа означало "весенний цветок", а Нянцзы - "дева".]

"Почему мы до сих пор не можем идти?" - спросил Цао Чуньхуа, вытянув шею. "Я не видел моего маркиза несколько лет, я не мог спать последние дни".

Чан Гэн мрачно посмотрел на него, делая пометку для Цао Чуньхуа. Уже скоро он соберет из уст этого человека пятьдесят раз такие слова, как "мой маркиз", чтобы все-таки поколотить его.

Цао Чуньхуа все еще не знал об этом, он снова спросил:

"Старший брат, на этот раз, вернувшись в столицу, унаследуешь ли ты королевский статус? Я слышал, что бывший император приготовил для тебя поместье Яньбэй-ван, в будущем ты переедешь туда или по-прежнему будешь жить в поместье маркиза?"

Чан Гэн на мгновение опешил, а затем горько улыбнулся:

"Это зависит от того, захочет ли маркиз по-прежнему видеть меня здесь или нет".

Оглядываясь назад, Чан Гэн не мог представить, как ему удалось в тот год набраться смелости, чтобы покинуть поместье и оставить Гу Юня.

Избегать его было в порядке вещей, но в этот раз, когда он встретил Гу Юня в Сычуани, он чувствовал себя так, словно ему пришлось непосредственно встретиться лицом к лицу со своей судьбой.

Даже если его изобьют до смерти, все равно будет трудно накопить решимость, которую он имел в тот год.

Чэнь Цинсюй сказала ему: "Сохраняй спокойствие, не позволяй своим мыслям сбиться с пути", конечно, это сыграло свою роль в сдерживании Кости Нечистоты. Но человеческие эмоции, гнев или радость, горе или счастье - все они были связаны друг с другом.

Сдерживая обиду и гнев, радость со временем естественным образом угасала.

Человек становился похожим на траву, лишенную солнца, - хотя он мог оставаться живым, все его краски поблекли. Чан Гэн думал, что вот-вот станет Буддой.

До тех пор, пока он снова не встретился с Гу Юнем.

Не говоря уже об усталости от путешествия вместе с Гу Юнем, весь день, если они не имели дело с повстанцами, они сражались с бандитами. И все же сердце Чан Гэна всегда было наполнено беспричинным счастьем, нетерпением и ожиданием - как будто, открыв утром глаза, он уже знал, что произойдет что-то хорошее.

И хотя он знал, что ничего хорошего не произойдет, Кость Нечистоты все равно приходила к нему каждую ночь. Если бы он унаследовал его титул, Гу Юнь все равно позволил бы ему остаться?

Рассуждая рационально, Гу Юнь, безусловно, позволит ему остаться, а поместье, по крайней мере, будет готово содержать его до тех пор, пока он официально не женится. Если он останется холостяком, то, возможно, он сможет остаться здесь навсегда.

Эта идея была слишком хороша, Чан Гэну пришлось собрать силы девяти голов скота и двух тигров, чтобы остановить глупую улыбку на лице. Они прождали около получаса, пока Гу Юнь не вышел.

Тайные горные проходы напоминали огромную паутину, тянущуюся во все стороны, все стороны были связаны между собой. Гу Юнь срубил в общей сложности более сорока голов, не считая тех, кто был напуган до смерти, и наконец нашел вход в шестьдесят четыре тайных хода.

Услышав это, Гэ Чэнь был шокирован:

"Что? Мы вдвоем пробыли в горах более полугода и смогли найти только тридцать входов и выходов, как же маркиз только пришел и нашел более шестидесяти!"
"Если бы ты не разобрался в этом, я бы не смог перехватить их, не говоря уже о допросе".

Гу Юнь посмотрел на Гэ Чэня, пытаясь сдержаться на мгновение, но в конце концов не смог себя контролировать и махнул рукой:

"Иди сюда".

Гэ Чэнь подумал, что маршал хочет проинструктировать его о чем-то важном, и с нетерпением подошел ближе. Неожиданно Гу Юнь протянул руку, чтобы ущипнуть его за щеку.

Гу Юнь давно хотел это сделать, его дурная привычка распускать руки вскоре превратилась в неизлечимую болезнь.

Всякий раз, когда его рука что-то чувствовала, он не мог удержаться от желания ущипнуть кого-то.

"Это так весело!"

Гу Юнь щипал некоторое время, размышляя, но все еще оставаясь неудовлетворенным:

"Как это возможно?"

Гэ Чэнь: "..."

Тигриные глаза Цао Чуньхуа были полны влюбленности и зависти. Он прошептал:

"Маркиз несправедлив, почему бы тебе не ущипнуть и меня за лицо?"

Он не осмелился сказать это при Гу Юне, поэтому только Чан Гэн смог услышать его. Чан Гэн подумал, "Хорошо, сорок восемь раз".

Цао Чуньхуа необъяснимо почувствовал холод. Он на мгновение огляделся по сторонам, и в его сердце появилось зловещее предчувствие.

Гу Юнь, следуя указаниям Цзин Сюя, сделал рисунок этой местности. Затем он приказал людям раздувать дым вдоль тайного входа и выхода и выкуривал все живое три дня, превратив большую гору в дымоход.

Летучие мыши, мелкие животные, ядовитые насекомые, неважно большие или маленькие, бежали со своими семьями, но в итоге человека, которого хотел поймать Гу Юнь, все еще нигде не было видно.

Несколько солдат вызвались натянуть веревку и пролезть в тайный ход, чтобы исследовать его. Они обыскали с рассвета до полуночи шестьдесят четыре входа и выхода, но не смогли найти ни одного волоска, только столовый набор, о котором упоминал Цзин Сюй.

На четвертый день один из подчиненных пришел доложить, что после проверки со стороны Куай Ланьту они действительно обнаружили подозрительного человека - это был гость, которого Куай Ланьту держал в своем доме, по имени Ван Буфань, это имя сразу же прозвучало как псевдоним.

[*Буфань означает "необычный"]

Этот гость обычно не выходил на улицу к другим людям, но несколько доверенных лиц Куай Ланьту знали, что он очень доверял ему и уважал этого человека. Он выделил ему отдельный двор в своем поместье, приказав доверенным слугам и красивым горничным прислуживать ему.

Гу Юнь:

"Где сейчас этот Буфань?"

Подчиненный ответил:

"Уже сбежал, слуги были отравлены, и никто об этом не знал. Когда люди в поместье узнали об этом, кости уже остыли".
"Маршал," в это время подошел еще один кавалерист и сказал: "Мы пошли проверить несколько мест, где можно спрятать перевезенный Цзылюцзинь согласно признанию Цзин Сюя, но там было совершенно пусто, не оставили даже клочка бумаги."

Гу Юнь молча повертел в руках старые буддийские четки. Таинственный гость рядом с Куай Ланьту, "мастер Я" в рассказе Цзин Сюя... с первого взгляда все казалось случайным, но Гу Юнь необъяснимым чутьем чувствовал, что речь идет об очень большом заговоре.

Эти люди тайно будоражили Южную границу. Они появились неизвестно откуда, а затем исчезли без следа. Их личность стала загадкой, их цель также была тайной.

Они вроде бы были врагами, но в то же время вроде бы помогали ему уничтожить этих бандитов. Гу Юнь не мог понять, в конце концов, это он испортил их план или он сам влез в него с головой?

Человек, в поисках которого Гу Юнь перевернул землю, в данный момент находился на борту обычного небольшого грузового корабля на поверхности Южного моря.

Мастер Я уже переоделся обратно в сложную западную одежду и, склонившись, рассматривал карту. На небольшом кожаном чертеже были изображены просторы Великой Лян. Он держал перо, рисуя маленький красный круг на южной границе.

Вместе с этим кругом на старой карте было еще три красных круга, два других - на Северной границе и Восточном море. Кончик пера мастера Я некоторое время колебался на карте, а затем, наконец, приземлился у входа в Шелковый путь на западе.

"С сегодняшнего дня наша ловушка была подготовлена идеально".

Мастер Я улыбнулся.

"Нужен только фитиль, как только он будет зажжен, он тут же взорвется с грохотом..."

Ван Буфань, внешность которого напоминала людей Центральной равнины, продолжил свои слова:

"Поглощая Центральные Равнины в море пламени".

Оба посмотрели друг на друга и улыбнулись. Они подняли свои чашки, сцепив их вместе.

Когда в Южном Пределе произошла такая масштабная ситуация, император во дворце, конечно же, был сильно возмущен и призвал Гу Юня быстро сопроводить лидеров бандитов и генерала-предателя обратно в столицу. Гу Юню пришлось на время отбросить сомнения и отправиться на север.

Но, вспомнив, что на этот раз его драгоценный сын согласился вернуться с ним, а в поместье снова будет оживленно, он с некоторым нетерпением ждал возвращения в столицу.

"Он стал намного симпатичнее", - сказал Гу Юнь Шэнь И с лукавой улыбкой, - "Мне просто немного не по себе от того, каким понимающим он вдруг стал".
"Дешевка", - Шэнь И лаконично прокомментировал, а затем получил плетью, как и ожидал.

Шэнь И спросил:

"Так, после поимки Фу Чжичэна, что ты планируешь делать?"

Гу Юнь перестал шутить, на мгновение замолчал, а затем со всей серьезностью произнес:

"Цзи Пин, правда в том, что все последние годы я считал, что твоя помощь мне - это огромная трата твоего таланта, разве нет?"

Шэнь И молча посмотрел на него.

Гу Юнь: "Ты обладаешь огромными знаниями. Твои литературные способности могут войти в Хань Линь, твои боевые искусства могут принести мир на территорию. После того, как ты скрывался в Институте Линь Шу и Железном Батальоне столько лет, пришло время тебе показать себя..."

Хотя он уже слышал, как Чан Гэн анализировал это, но, слушая слова Гу Юня, Шэнь И не мог избежать умиления.

Эти два человека были товарищами и друзьями. Хотя они поддерживали тесные отношения, пройдя через жизнь и смерть, доверяя друг другу настолько, что даже оставили жену и ребенка в руках другого, если бы что-то случилось, но собачья пасть Гу Юня не могла выплюнуть слоновую кость, он никогда раньше не выражал свою признательность непосредственно ему.

Шэнь И почувствовал, что у него заслезились глаза:

"Цзы Си, ты действительно не должен...".
"Кроме того, мне очень жаль", - искренне добавил Гу Юнь.
"Видишь ли, такой прекрасный мужчина как я, рожденный с небес, воспитанный такими же родителями, все время оставался рядом и загораживал твои цветы персика, заставляя тебя оставаться одинокой собакой все эти годы. Это действительно...тц, это все моя вина".

Шэнь И: "..."

Этот "прекрасный человек, рожденный с небес, воспитанный родителями" ознаменовал конец максимум двух разумных предложений в день, собираясь перейти к бессмыслице.

Шэнь И был вынужден вытащить полный рот всего того, что он хотел сказать, застрявшего в его горле, фыркнул, затем пришпорил свою лошадь и ускакал.

Чан Гэн увидел это издалека, быстро воспользовался возможностью и подбежал, заняв место Шэнь И, идя бок о бок с Гу Юнем:

"Что, генерал Шэнь снова сбежал?"

Гу Юнь улыбнулся, потирая нос.

Чан Гэн увидел, что на его Легких Доспехах остался листок, он протянул руку, чтобы смахнуть его, затем осторожно сказал:

"Ифу, даже легкие доспехи весят не менее сорока фунтов, давай снимем их, чтобы разгрузить твое тело?"

Гу Юнь не стал возражать, позволив Чан Гэну протянуть руку, чтобы помочь снять легкие доспехи один за другим. Они были слишком близко, две лошади как-то приглянулись друг другу и начали сближаться.

Гу Юнь одной рукой оттолкнул голову лошади и выругался:

"Не бузи".

Доспехи были сняты лишь наполовину. Одним движением броня почти слетела с его запястья, увлекая за собой что-то еще в рукаве.

Чан Гэн быстро среагировал и вовремя поймал это. Он обнаружил, что это была бамбуковая флейта, сделанная очень просто и грубо.