Онлайн чтение книги
Умоляй меня
Pray To Me
Глава 94
Глава 94
- Ах! Такого чокнутого извращенца как ты, ах-ха, следует запереть в психушке до конца его дней во благо обществу.
Предположив, что он замыслил какую-то гадость, она ничуть в этом не сомневалась и оказалвсь права. Однако, уровень его порочности каждый раз превосходил воображение Грейс.
- Кэнди-герл, будь добра, дай-ка мне конфетку.
Она пристально посмотрела на мужчину с сигарой в руке.
Уинстон сидел на стуле, закинув ногу на ногу, она же, широко раздвинув ноги, - на краю стола. Как всегда, извращенные желания этого человека удовлетворялись унижением одной лишь Грейс.
- Я ведь уже заплатил. И да, сдача мне не нужна.
Кончик сигары указал на резинку черного чулка. За резинкой на ее бедре торчала жесткая купюра. Номинал банкноты был несоразмерно велик по отношению к стоимости одной конфеты.
Если бы Грейс действительно была продавщицей сладостей в кабаре, она бы порадовалась этому неожиданному богатству. Однако, для той, что оказалась взаперти, такие деньги были не просто бесполезны, но даже оскорбительны.
Кроме того, хоть он и звал ее кэнди-герл, на деле, отвел ей роль торгового автомата.
Мужчина поторопил ее, постучав по часам на левой руке. Грейс посмотрела на него и провела рукой между ног.
- Ха...
Как только кончик ее пальца нажал круглую "кнопку" торгового автомата, она всем телом дернулась. Низ ее живота напрягся, и Грейс отчетливо ощутила, как ударяются друг о друга леденцы, погруженные в ее плоть.
Однако, никаких признаков того, что хоть один из них подался наружу, не было.
Принцип работы "торгового автомата", изложенный этим чертовым ублюдком, был прост. Она должна была снова и снова жать на кнопку, пока ее тело не извергнет конфету. Иными словами, ей предстояло мастурбировать у него на глазах, достигая оргазма столько раз, сколько конфет было внутри нее.
Грейс нехотя шевелила пальцами, пристально глядя на мужчину, сидевшего напротив. Уинстон, который безотрывно смотрел ей между ног, ухмыльнулся и закусил сигару в тот момент, когда их глаза встретились. Его это явно забавляло.
"Да, таков ты есть."
Совсем недавно он был столь мил, что на какое-то время она забыла об этом.
Наблюдая за ней, Уинстон медленно откинулся на спинку стула. При взгляде на его позу создавалось впечатление, будто он восседает на роскошном кожаном кресле, а не на дешевом железном стуле.
Он был полураздет, сидя в одних только черных шерстяных брюках, но это не казалось вульгарным. Его мышцы, от широких плеч до сухой нижней части живота, отчетливо выделялись, создавая великолепный скульптурный рельеф.
Это заставляло ее чувствовать себя еще более жалкой, когда она, широко раздвинув ноги, стонала в первобытном удовольствии.
Мерзавец знал это лучше, чем кто-либо другой, и был человеком, который никогда не упускал возможности посмеяться над ней.
- А-а, хып...
Когда она, качнув головой, прикрыла свой рот левой рукой, мужчина внезапно встал. Он наклонился и нежно коснулся губами тыльной стороны ее ладони, прижатой ко рту.
Его жест был галантным, словно он поцеловал руку даме, но глаза, смотрящие на нее с расстояния, позволяющего ощутить дыхание друг друга, светились не почтением, а насмешкой.
- Женщина верховного главнокомандующего и принцесса голубых королевских кровей, будто престарелая шлюха из квартала красных фонарей, устраивает приватное шоу с мастурбацией для скромной монархической свиньи.
Уинстон снова сел.
- Должен признать, что это прискорбно.
Впервые в жизни она видела, как кто-то скорбит с такой злобной ухмылкой.
- Пожалуйста, прекрати это дерьмо.
- Даже не мечтай.
Мужчина рассмеялся и уставился ей между ног. Итак, единственный способ для нее покончить с этим - сделать то, что он велел. Грейс, стиснув зубы, принялась шевелить рукой.
Однако, его пристальный взгляд становился все более навязчивым. Увидев, как эти глаза сверкают насмешкой и радостью, она почувствовала, что удовольствие, исходящее из кончиков ее пальцев, погасло, как угли, которые окатили холодной водой.
Охваченная стыдом, Грейс собралась было сомкнуть ноги, но Уинстон протянул руку. Его рука остановилась лишь тогда, когда тлеющий красный кончик сигары почти коснулся нежной кожи внутренней сороны ее бедра.
- Если тебе не по нраву быть автоматом по продаже конфет, не предпочтешь ли ты стать пепельницей?
Она развела ноги еще до того, как закончилось его кровавое предупреждение. Снова сунув сигару в рот, мыском своего черного ботинка он подтолкнул ее икру, свисавшую с края стола, побуждая Грейс раздвинуть ноги еще шире.
- Обычно у тебя здорово выходит. Что же сегодня с тобой приключилось?
Но сегодня не шло ни в какое сравнение в тем, что обычно происходило. Сегодня она даже близко не испытывала того всепоглощающего удовольствия, что билось внутри живота, каждый раз заставляя ее забывать, кто она есть вообще. А теперь, когда момент был упущен, и Грейс пришла в себя, с красным от стыда лицом она и вовсе сожалела обо всем.
- Хм, я убью тебя... на гильотине, а-ах!
Леон усмехнулся. Женщина, склонив голову, угрожала ему кровавой расправой. В ее волосах в качестве ленты красовался галстук.
Получилось не страшно, а умилительно.
Не меньше его умилило и то, как она, нетерпеливо теребя свой клитор, плотно сомкнула веки, словно не могла сосредоточиться, когда он сидел перед ней.
Похоже, стратегия представить себя в одиночестве сработала. Из ее вагины понемногу начала выделяться смазка, увлажняя промежность, а затем открылась внутренняя плоть. Сквозь щель в розовой мякоти отчетливо виднелась ярко-красная конфета.
- Выходит. Еще немного, тужься, милая.
Когда Леон принялся подбадривать ее, словно жену в родах, конфету вновь засосало внутрь.
- Больной ублюдок...
Женщина пробормотала ругательство, и он тихо рассмеялся.
- Ты даже с такой ерундой самостоятельно справиться не можешь. Жалкое зрелище.
Уинстон бросил сигару в пепельницу и взял бутылку. Когда он сделал глоток крепкого алкоголя, снаружи было видно, как большой комок прокатился вниз по его горлу.
Отставив бутылку, мужчина тотчас опустил голову у нее между ног. Неведомое ранее ощущение охватило Грейс, когда его влажные от спиртного губы коснулись преддверия влагалища, и по всему ее телу побежали мурашки.
- Ты что такое творишь, ха-а...
Ощущение мягкой плоти, проникающей в ее чрево, было еще более необычным и странным. В тот момент, когда его язык скользнул по нежной поверхности ее внутренних стенок, Грейс обомлела.
- Ах-х, перестань!
Это разительно отличалось от пениса с его напористой силой. Каждый раз, когда кончик языка нежно щекотал чувствительную область, в том месте, откуда по всему ее телу разбегались мурашки, возникало ощущение, что она вот-вот описается. Ее пугало это трепетное наслаждение.
Язык, дразнивший ее вход, проникал все глубже и глубже. Вдруг скользкий комок плоти вонзился внутрь, а затем так же внезапно вышел.
Начав медленное движение вперед и назад, словно пробуя ее на вкус, его язык стал ускоряться. Он жалил ее изнутри так, что раздался звук влажного трения.
- Ха-а, это действительно грязно...
Ее тело судорожно затряслось. Стенки влагалища напряглись, и конфеты внутри загремели. Руки, которые сжимали его голову у нее между ног, потеряли свою силу. Впрочем, нет, она вся обмякла.
Перед ее глазами мелькнула яркая вспышка. Язык, вальсирующий внизу, казался невероятно мягким, не в пример ее дыханию, которое стало неконтролируемо грубым. Грейс находила все действо странным, сознавая при этом, что ей нравится. Чувствуя отвращение к самой себе, она не сделала ничего, чтобы его остановить.
Язык, пронырливо исследовавший вагину, в конце концов, нашел свою цель. Поддев своим кончиком конфету, он выкатил ее наружу. Выйдя из влагалища, леденец тотчас отправился в рот мужчины.
Он поцеловал ее в промежность, словно в губы, и, наконец, поднялся. Увидев изможденное лицо Грейс, мужчина удовлетворенно улыбнулся и опустил голову.
Их губы слились. Язык, щекотавший изнутри ее лоно, теперь блуждал по внутренней поверхности ее губ и щек. Вкус вишни с ромом разлился у нее по рту и ударил в нос.
Мужчина изо рта в рот передал Грейс конфету, которую посасывал, и оторвал от нее свои губы. Затем он поправил галстук, съехавший ей на лоб, и нежно пригладил ее волосы, словно ухаживая за возлюбленной.
Рука, только что аккуратно заправившая тонкую прядь ей за ухо, зашла за его спину, чтобы вновь появиться, держа бумажник.
- Еще одну.
И опять с ней обращались, как с проституткой. Снова жесткая купюра застряла за резинкой ее чулка.
Этот человек точно не был тем, кто мог бы быть добр к ней.
Мужчина даже любезно положил руку Грейс, покоившуюся на внутренней стороне бедра, на ее промежность. Посмотрев в его бледные, словно бы и вовсе не принадлежащие человеку, глаза, она принялась шевелить пальцами. Легким поцелуем он коснулся выпуклости ее щеки, за которой лежала конфета, а затем скользнул губами по коже ее шеи.
Спустив рубашку с плеч Грейс, он припал к обнажившейся груди. Губы, оставлявшие красные пятна, словно метки, на ее белой коже, прикусили сосок.
- У-у-ух...
Она была сильно пьяна, так что ее ощущения притупились. Однако, когда он принялся энергично сосать ее плоть, алкогольный дурман рассеялся, и чувства Грейс стали острее. В этот момент даже невнятные движения ее руки на клиторе вызывали яркое возбуждение.
Оставшиеся пуговицы рубашки расстегнулись. Его рука, которая двинулась вверх по плоской нижней части ее живота, распахнув полы одежды, остановилась, коснувшись вогнутого желобка.
Другой ладонью он мягко надавил на ее плечо. Когда тело Грейс отклонилось назад, набухший от сосания кончик ее груди с громким чмоком выскользнул из его рта.
Мужчина взял бутылку и опрокинул ее над пупком Грейс.
Бульк. Бульк.
Когда жидкость карамельного цвета, вытекавшая из горлышка, наполнила ее пупок, он поставил бутылку и опустил голову.
"Маньяк..."
Чудовище, наделенное интеллектом, силой и извращенным сексуальным желанием, снаружи покрытое элегантной человеческой оболочкой. Вот формула, описывающая человека по имени Леон Уинстон.
- Ах! Такого чокнутого извращенца как ты, ах-ха, следует запереть в психушке до конца его дней во благо обществу.
Предположив, что он замыслил какую-то гадость, она ничуть в этом не сомневалась и оказалвсь права. Однако, уровень его порочности каждый раз превосходил воображение Грейс.
- Кэнди-герл, будь добра, дай-ка мне конфетку.
Она пристально посмотрела на мужчину с сигарой в руке.
Уинстон сидел на стуле, закинув ногу на ногу, она же, широко раздвинув ноги, - на краю стола. Как всегда, извращенные желания этого человека удовлетворялись унижением одной лишь Грейс.
- Я ведь уже заплатил. И да, сдача мне не нужна.
Кончик сигары указал на резинку черного чулка. За резинкой на ее бедре торчала жесткая купюра. Номинал банкноты был несоразмерно велик по отношению к стоимости одной конфеты.
Если бы Грейс действительно была продавщицей сладостей в кабаре, она бы порадовалась этому неожиданному богатству. Однако, для той, что оказалась взаперти, такие деньги были не просто бесполезны, но даже оскорбительны.
Кроме того, хоть он и звал ее кэнди-герл, на деле, отвел ей роль торгового автомата.
Мужчина поторопил ее, постучав по часам на левой руке. Грейс посмотрела на него и провела рукой между ног.
- Ха...
Как только кончик ее пальца нажал круглую "кнопку" торгового автомата, она всем телом дернулась. Низ ее живота напрягся, и Грейс отчетливо ощутила, как ударяются друг о друга леденцы, погруженные в ее плоть.
Однако, никаких признаков того, что хоть один из них подался наружу, не было.
Принцип работы "торгового автомата", изложенный этим чертовым ублюдком, был прост. Она должна была снова и снова жать на кнопку, пока ее тело не извергнет конфету. Иными словами, ей предстояло мастурбировать у него на глазах, достигая оргазма столько раз, сколько конфет было внутри нее.
Грейс нехотя шевелила пальцами, пристально глядя на мужчину, сидевшего напротив. Уинстон, который безотрывно смотрел ей между ног, ухмыльнулся и закусил сигару в тот момент, когда их глаза встретились. Его это явно забавляло.
"Да, таков ты есть."
Совсем недавно он был столь мил, что на какое-то время она забыла об этом.
Наблюдая за ней, Уинстон медленно откинулся на спинку стула. При взгляде на его позу создавалось впечатление, будто он восседает на роскошном кожаном кресле, а не на дешевом железном стуле.
Он был полураздет, сидя в одних только черных шерстяных брюках, но это не казалось вульгарным. Его мышцы, от широких плеч до сухой нижней части живота, отчетливо выделялись, создавая великолепный скульптурный рельеф.
Это заставляло ее чувствовать себя еще более жалкой, когда она, широко раздвинув ноги, стонала в первобытном удовольствии.
Мерзавец знал это лучше, чем кто-либо другой, и был человеком, который никогда не упускал возможности посмеяться над ней.
- А-а, хып...
Когда она, качнув головой, прикрыла свой рот левой рукой, мужчина внезапно встал. Он наклонился и нежно коснулся губами тыльной стороны ее ладони, прижатой ко рту.
Его жест был галантным, словно он поцеловал руку даме, но глаза, смотрящие на нее с расстояния, позволяющего ощутить дыхание друг друга, светились не почтением, а насмешкой.
- Женщина верховного главнокомандующего и принцесса голубых королевских кровей, будто престарелая шлюха из квартала красных фонарей, устраивает приватное шоу с мастурбацией для скромной монархической свиньи.
Уинстон снова сел.
- Должен признать, что это прискорбно.
Впервые в жизни она видела, как кто-то скорбит с такой злобной ухмылкой.
- Пожалуйста, прекрати это дерьмо.
- Даже не мечтай.
Мужчина рассмеялся и уставился ей между ног. Итак, единственный способ для нее покончить с этим - сделать то, что он велел. Грейс, стиснув зубы, принялась шевелить рукой.
Однако, его пристальный взгляд становился все более навязчивым. Увидев, как эти глаза сверкают насмешкой и радостью, она почувствовала, что удовольствие, исходящее из кончиков ее пальцев, погасло, как угли, которые окатили холодной водой.
Охваченная стыдом, Грейс собралась было сомкнуть ноги, но Уинстон протянул руку. Его рука остановилась лишь тогда, когда тлеющий красный кончик сигары почти коснулся нежной кожи внутренней сороны ее бедра.
- Если тебе не по нраву быть автоматом по продаже конфет, не предпочтешь ли ты стать пепельницей?
Она развела ноги еще до того, как закончилось его кровавое предупреждение. Снова сунув сигару в рот, мыском своего черного ботинка он подтолкнул ее икру, свисавшую с края стола, побуждая Грейс раздвинуть ноги еще шире.
- Обычно у тебя здорово выходит. Что же сегодня с тобой приключилось?
Но сегодня не шло ни в какое сравнение в тем, что обычно происходило. Сегодня она даже близко не испытывала того всепоглощающего удовольствия, что билось внутри живота, каждый раз заставляя ее забывать, кто она есть вообще. А теперь, когда момент был упущен, и Грейс пришла в себя, с красным от стыда лицом она и вовсе сожалела обо всем.
- Хм, я убью тебя... на гильотине, а-ах!
Леон усмехнулся. Женщина, склонив голову, угрожала ему кровавой расправой. В ее волосах в качестве ленты красовался галстук.
Получилось не страшно, а умилительно.
Не меньше его умилило и то, как она, нетерпеливо теребя свой клитор, плотно сомкнула веки, словно не могла сосредоточиться, когда он сидел перед ней.
Похоже, стратегия представить себя в одиночестве сработала. Из ее вагины понемногу начала выделяться смазка, увлажняя промежность, а затем открылась внутренняя плоть. Сквозь щель в розовой мякоти отчетливо виднелась ярко-красная конфета.
- Выходит. Еще немного, тужься, милая.
Когда Леон принялся подбадривать ее, словно жену в родах, конфету вновь засосало внутрь.
- Больной ублюдок...
Женщина пробормотала ругательство, и он тихо рассмеялся.
- Ты даже с такой ерундой самостоятельно справиться не можешь. Жалкое зрелище.
Уинстон бросил сигару в пепельницу и взял бутылку. Когда он сделал глоток крепкого алкоголя, снаружи было видно, как большой комок прокатился вниз по его горлу.
Отставив бутылку, мужчина тотчас опустил голову у нее между ног. Неведомое ранее ощущение охватило Грейс, когда его влажные от спиртного губы коснулись преддверия влагалища, и по всему ее телу побежали мурашки.
- Ты что такое творишь, ха-а...
Ощущение мягкой плоти, проникающей в ее чрево, было еще более необычным и странным. В тот момент, когда его язык скользнул по нежной поверхности ее внутренних стенок, Грейс обомлела.
- Ах-х, перестань!
Это разительно отличалось от пениса с его напористой силой. Каждый раз, когда кончик языка нежно щекотал чувствительную область, в том месте, откуда по всему ее телу разбегались мурашки, возникало ощущение, что она вот-вот описается. Ее пугало это трепетное наслаждение.
Язык, дразнивший ее вход, проникал все глубже и глубже. Вдруг скользкий комок плоти вонзился внутрь, а затем так же внезапно вышел.
Начав медленное движение вперед и назад, словно пробуя ее на вкус, его язык стал ускоряться. Он жалил ее изнутри так, что раздался звук влажного трения.
- Ха-а, это действительно грязно...
Ее тело судорожно затряслось. Стенки влагалища напряглись, и конфеты внутри загремели. Руки, которые сжимали его голову у нее между ног, потеряли свою силу. Впрочем, нет, она вся обмякла.
Перед ее глазами мелькнула яркая вспышка. Язык, вальсирующий внизу, казался невероятно мягким, не в пример ее дыханию, которое стало неконтролируемо грубым. Грейс находила все действо странным, сознавая при этом, что ей нравится. Чувствуя отвращение к самой себе, она не сделала ничего, чтобы его остановить.
Язык, пронырливо исследовавший вагину, в конце концов, нашел свою цель. Поддев своим кончиком конфету, он выкатил ее наружу. Выйдя из влагалища, леденец тотчас отправился в рот мужчины.
Он поцеловал ее в промежность, словно в губы, и, наконец, поднялся. Увидев изможденное лицо Грейс, мужчина удовлетворенно улыбнулся и опустил голову.
Их губы слились. Язык, щекотавший изнутри ее лоно, теперь блуждал по внутренней поверхности ее губ и щек. Вкус вишни с ромом разлился у нее по рту и ударил в нос.
Мужчина изо рта в рот передал Грейс конфету, которую посасывал, и оторвал от нее свои губы. Затем он поправил галстук, съехавший ей на лоб, и нежно пригладил ее волосы, словно ухаживая за возлюбленной.
Рука, только что аккуратно заправившая тонкую прядь ей за ухо, зашла за его спину, чтобы вновь появиться, держа бумажник.
- Еще одну.
И опять с ней обращались, как с проституткой. Снова жесткая купюра застряла за резинкой ее чулка.
Этот человек точно не был тем, кто мог бы быть добр к ней.
Мужчина даже любезно положил руку Грейс, покоившуюся на внутренней стороне бедра, на ее промежность. Посмотрев в его бледные, словно бы и вовсе не принадлежащие человеку, глаза, она принялась шевелить пальцами. Легким поцелуем он коснулся выпуклости ее щеки, за которой лежала конфета, а затем скользнул губами по коже ее шеи.
Спустив рубашку с плеч Грейс, он припал к обнажившейся груди. Губы, оставлявшие красные пятна, словно метки, на ее белой коже, прикусили сосок.
- У-у-ух...
Она была сильно пьяна, так что ее ощущения притупились. Однако, когда он принялся энергично сосать ее плоть, алкогольный дурман рассеялся, и чувства Грейс стали острее. В этот момент даже невнятные движения ее руки на клиторе вызывали яркое возбуждение.
Оставшиеся пуговицы рубашки расстегнулись. Его рука, которая двинулась вверх по плоской нижней части ее живота, распахнув полы одежды, остановилась, коснувшись вогнутого желобка.
Другой ладонью он мягко надавил на ее плечо. Когда тело Грейс отклонилось назад, набухший от сосания кончик ее груди с громким чмоком выскользнул из его рта.
Мужчина взял бутылку и опрокинул ее над пупком Грейс.
Бульк. Бульк.
Когда жидкость карамельного цвета, вытекавшая из горлышка, наполнила ее пупок, он поставил бутылку и опустил голову.
"Маньяк..."
Чудовище, наделенное интеллектом, силой и извращенным сексуальным желанием, снаружи покрытое элегантной человеческой оболочкой. Вот формула, описывающая человека по имени Леон Уинстон.
Нецензурные выражения и дубли удаляются автоматически. Избегайте повторов, наш робот обожает их сжирать. Правила и причины удаления
закрыть
Отзывы и комментарии
trozza
13.07.24
О, как давно он этого хотел! ;) С самого начала с цветком сравнивал и все любовался, да облизывался ) Только не пристало тому, кто наказывает... А тут удобный момент подвернулся, как не помочь нерадивой Грейс, которая ну ни с чем сама справиться не может! )))
+2
ответить
