Онлайн чтение книги Ваше Высочество девятый принц, пожалуйста, переоденьтесь Your Ninth Royal Highness, Please Change Your Clothes
Глава 11

Пока Вэнь Чань витал в своих мыслях, со входа во дворец донесся громкий голос евнуха, возвещающий: “Его Величество прибыл…”

Все в зале улыбнулись, встали со своих мест и опустились на колени перед дверью: 

— Здоровья и долгих лет Его Величеству...

Император, облаченный в ярко-желтый халат, медленно прошествовал внутрь. Ему было больше пятидесяти лет. Его борода росла белым шелком, но на старом лице не утаились следы юношеской красоты. Он окинул людей в зале внушительным, но спокойным взглядом*. Ступая черными сапогами, расшитыми золотыми нитями, он взошел на высокий трон в передней части зала. Его голос был глубоким, как бой колокола: 

— Можете встать.

*不怒自威 (bù nù zì wēi) — быть грозным и внушительным не показывая гнева и злости

Присутствующие в зале встали и, повернув головы к сидевшему на троне императору, опустили глаза, проявляя учтивость.

Император приказал всем сесть. Ниже, по левую и правую сторону от него сидели Цяо Сянчэн, шаншу из министерства церемоний, и Лян Цзюнь, шилан* министерства церемоний.

*Шаншу (尚書) — министр, шилан (侍郎) — помощник министра

Лицо Цяо Сянчэна почти стерлось из памяти Вэнь Чаня, но он отлично помнил дочь этого министра. Если бы не то происшествие с девушкой из семьи Цяо, она стала бы законной женой Вэнь Чаня.

Пока он думал, на стол перед ним положили кисть, тушь, бумагу и тушечницу. 

Император сказал: 

— Хотя эта проверка не будет зафиксирована в записях советников, вы должны выложиться на полную, начиная с первой черты иероглифа. Я буду сидеть здесь и ждать ваших листов с ответами.

После этого он взглянул на Цяо Сянчэна, и тот встал и развернул перед всеми свиток, на котором был всего один иероглиф — “преданность”. 

— Это экзаменационный вопрос. Ограничений по форме изложения нет. Вам дается один час. Можете начинать.

Звучит неплохо. Хоть эту проверку не зафиксируют документально, сюда явились все дети высокопоставленных лиц в столице. Итоговый результат разлетится по всему городу, не пройдет и пары дней...

Прозвучал колокольный звон. Пока Вэнь Чань предавался своим мыслям, многие взялись за кисти.

Он уставился на чистый лист. Вскоре его разум зациклился на слове “преданность”. Он подумал, что, несмотря на уровень сложности экзамена, Чжун Вэньцзинь определенно стал бы чжуанъюанем*...

*状元 (zhuàngyuan) — первый из сильнейших, победитель на столичных экзаменах, первый кандидат на высокую должность

Что такое преданность? В предыдущей жизни Вэнь Чань получил титул императора Западной Лян, но так и не познал значение слова “преданность”. Чжун Вэньцзинь из преданности без колебаний отвернулся от своей семьи и убил своего отца и братьев. Се Чжаосюэ из преданности носил доспехи и погиб на поле битвы. Цяо Сянчэн из преданности отстоял императорский город, истекая кровью на протяжении ста шагов. Лян Яньбэй из преданности наплевал на смерть и всю жизнь прожил с копьем. Он сам, во имя преданности, забил гарем красавицами и завел много детей.

Все эти люди ради преданности, невзирая на опасность, изо всех сил переносили страдания. С залитыми кровью руками, с израненным и искалеченным телом они привели Западную Лян к благоденствию в обмен на восхищение народа.

Нарушить преданность легко, но еще сложнее ее сохранить.

Как сквозь сон, Вэнь Чань снова увидел нависшее над столицей кроваво-красное небо. Былое великолепие превратилось в ничто, и повсюду слышались пронзительные, душераздирающие плачи. Он был измазан в густой крови. Повернув голову, он увидел дикое выражение лица Вэнь Сюнь. Из ее слабого маленького тела торчала рукоять длинного меча. Она ползла все ближе и ближе к его ногам, поднимая окровавленные руки и оставляя за собой кровавые следы. Ее пальцы цеплялись за его сапоги, она бессильно рыдала: “Хуан-сюн... хуан-сюн... мне так больно…”

Столице уже не вернуть былое великолепие. Она превратилась в царство тьмы на земле.

Вэнь Чань покрылся холодным потом. Резко открыв глаза, он обнаружил, что лежит грудью на столе, в окружении молодых людей, опустивших головы и что-то лихорадочно пишущих. На высоком троне сидел отец-император, склонивший голову в чтении книги, и чуть ниже — Цяо Сянчэн, который держал кисть.

Впрочем, Лян Цзюнь заметил, что Вэнь Чань отлынивает от работы, и изредка посматривал на него.

Вэнь Чань быстро смахнул капельки пота, выступавшие на кончике носа, поднял кисть, чтобы макнуть в разведенную тушь, и со страхом затаил дыхание. Он не думал, что заснет, размышляя об этом. Его подвергнут наказанию, если император узнает.

Он надолго отключился, а сейчас, когда он проснулся и в оцепенении просидел какое-то время, снова раздался колокольный звон. Все перестали писать и стали ждать, пока высохнет тушь.

Вэнь Чань с нечистой совестью смотрел на написанные им иероглифы. Он не осмеливался смотреть по сторонам, но даже боковое зрение уловило, что листы других были сплошь исписаны.

Бумаги собрали, в зале по-прежнему стояла тишина. Цяо Сянчэн и Лян Цзюнь внимательно вчитывались в ответы, время от времени передавая некоторые евнуху рядом с императором.

Вэнь Чань безумно нервничал, особенно после того, как увидел, что его лист передали императору, — очень легко было узнать его, ведь он был пустым.

Император поднял глаза и сказал: 

— Девятый.

Вэнь Чань сразу же встал: 

— Этот сын здесь.

— В твоем листе всего три иероглифа? — он несколько раз переворачивал лист, но на нем, кроме этих трех иероглифов, ничего не было. — Скажи, что ты подразумеваешь под “труднодостижимая взаимная выгода”?

Все начали украдкой смотреть в сторону Вэнь Чаня. Многие были удивлены, что он написал всего три иероглифа. После минутного молчания Вэнь Чань объяснил спокойным голосом:

— Отвечаю отцу-императору, под “труднодостижимой взаимной выгодой” этот сын понимает преданность стране и преданность императору.

— Мысли императора всецело занимают подданные Поднебесной. Разве преданность императору не есть преданность стране? — снова спросил император.

Вэнь Чань больше не ответил.

Несмотря на то, что он молчал, многие присутствующие поняли смысл его слов. Просвещенный государь будет озабочен нуждами народа, а невежественный будет беспокоиться только о себе. В конце концов, между мыслями о подданных и мыслями об императоре есть разница. Но никто не решился сказать это вслух, поскольку это равнялось измене.

Люди в зале затаили дыхание, опасаясь, что Вэнь Чань вызовет гнев императора, но тот перестал допрашивать, видя, что Вэнь Чань больше не отвечает. Он равнодушно сказал: 

— В тебе ни капли образованности*, зато ереси хоть отбавляй. В наказание тебе будет запрещено покидать дворец три месяца. Посиди и переосмысли свое поведение..

*腹无点墨 (fùwúdiǎnmò) — досл.пер.: в нутре ни капли туши. Это идиома, обозначающая необразованность, бескультурщину, т.е. император назвал Вэнь Чаня невеждой. Капля туши — метафора грамотности, а слово “нутро” имеет переносное значение: мысли, сердце, душа

Вэнь Чань едва не издал радостный звук и тут же поклонился оземь, чтобы поблагодарить: 

— Почтительно повинуюсь наставлению отца-императора.

Эти три иероглифа обеспечили ему три месяца спокойствия, что было радостным событием. По крайней мере, эти три месяца ему не нужно будет рано вставать и ехать в ученый дворец.

Позже император начал оценивать ответы других. Сначала Вэнь Чаню не терпелось узнать о результате Чжун Вэньцзиня. Кто бы мог подумать, что его сочинение не удостоится попасть в руки императора? Вэнь Чань считал, что если уж говорить о преданности, здесь Чжун Вэньцзинь если и займет второе место, то первое никому не достанется. Возможно ли, что у него плохой литературный талант, и он не смог выразить свои высокие устремления?

Примерно в полдень длительная проверка закончилась. Что удивило Вэнь Чаня, так это то, что первое место получило сочинение Лян Яньбэя.

Если бы не перерождение и не возвращение в подростковые годы, Вэнь Чань бы и не вспомнил, что главнокомандующий Лян, которого спустя десятилетия часто называли неотесанным, в свое время был высокообразованным юношей, одаренным литературным талантом.

Император был в добром расположении духа и наградил почти каждого. Вэнь Чань, конечно, был исключением. После того, как император и двое министров покинули зал, атмосфера переменилась, все расслабились.

Вэнь Чань не хотел задерживаться и, как только император удалился, он тотчас же вышел из зала. А-Фу, ожидающий в боковом зале, уже стоял у двери и поприветствовал его.

Вэнь Чань прошел по широкому коридору, разглаживая слегка помятый ханьфу и беззаботно напевая песенку.

Вэнь Чжан нагнал его: 

— Девятый брат!

Поравнявшись с Вэнь Чанем, он остановился, чтобы перевести дыхание. Его нежное детское лицо было искажено мукой: 

— Девятый брат, ты почему так плохо написал сочинение? Ни с того ни с сего получил от отца-императора наказание в три месяца домашнего заключения.

Вэнь Чань вел себя совсем непринужденно: 

— Не то чтобы я старался, но написанное мною и есть то, что я думаю.

— Но… — Вэнь Чжан хотел что-то сказать, но промолчал.

— Не переживай так. Поотдыхать дома три месяца для меня редкое удовольствие, — он по привычке похлопал Вэнь Чжана по голове. — Я слышал комментарии отца-императора, и твое сочинение было чрезвычайно хорошим. Для детей твоего возраста у тебя очень незаурядные литературные способности. Продолжишь так же прилагать усилия и со временем точно станешь лучше, чем чжуанъюань.

Захваленный Вэнь Чжан немного смутился и покраснел.

— Благодарю девятого брата за похвалу. Я приду к тебе, когда буду свободен. Не смогу вывести тебя наружу, но хотя бы избавлю тебя от скуки.

Вэнь Чань улыбнулся: 

— Хорошо, тогда я приготовлю сладости и чай.

Они обменялись еще несколькими фразами, и тут их заметил зоркий Вэнь Юэ. В сопровождении группы юношей он подошел поближе и рассмеялся: 

— Девятый, эти три иероглифа, которые ты написал, просто невероятны. Я в восхищении!

Улыбка Вэнь Чаня померкла. Он повернулся к нему и сказал: 

— Хуан-сюн забавляется надо мной.

— Ты больше, чем просто позабавил меня. Если кто и мог устроить представление на сегодняшней проверке, то только ты. Прямо-таки сделал из себя посмешище, — Вэнь Юэ крыл без всякой пощады. Юноши, стоящие за ним, засмеялись.

Они подняли довольно много шума, что привлекло внимание Лян Яньбэя, который только что вышел с Се Чжаосюэ. Он пришел на звук и увидел Вэнь Чаня с безразличным лицом.

Он двинул передней частью стопы и хотел выйти вперед, чтобы окликнуть его, но, вспомнив холодный и равнодушный образ Вэнь Чаня, остановился.

Вэнь Чань сказал: 

— Хуан-сюн, ты меня перехваливаешь. Что касается выступления, то мое не идет в сравнение с твоим в год желтой собаки*. Вот это действительно было незабываемо.

*戊戌年 — 35-й год 60-летнего цикла, год желтой Собаки. Не указано, какой конкретно год, но год земляной (или желтой) Собаки наступает с интервалом в 60 лет

Он имел в виду то сочинение, которое наследный принц написал в пятнадцать лет. В нем описывалось, что происходило с ним самим в том году. Закончив писать, он с огромным воодушевлением показал его императору. Но оказалось, что он напутал иероглифы, и вместо “усюй” написал “сюйшу”*. Этот смешной случай разлетелся повсюду и был широко обсуждаем.

*Надо было написать 戊戌年, а Вэнь Юэ написал 戌戍年. Сравнить зрительно: 戊 и 戌, 戌 и 戍

Вэнь Юэ всегда считал это позорным пятном. При упоминании об этом его лицо то багровело, то бледнело от гнева. Его маленькие поросячьи глазки расширились, и весь его внешний вид был крайне смехотворным.

Вэнь Чжан с испугом посмотрел на него. Он боялся, что Вэнь Юэ даст волю рукам, поэтому потянул Вэнь Чаня за рукава и прошептал: 

— Девятый брат, уже два часа, пора обедать.

Вэнь Чань с самого начала не хотел связываться с Вэнь Юэ. Услышав слова Вэнь Чжана, он сразу же кивнул. Он впервые нарушил этикет. Не сказав ни слова, он повернулся и ушел, взяв с собой Вэнь Чжана. Вэнь Юэ был в ярости. Он хотел громко их окликнуть, но его остановил Вэнь Сян.

Быстрым шагом Вэнь Чань через некоторое время исчез из виду. Вэнь Юэ ушел в раздражении, уводя за собой друзей. Лян Яньбэй прищелкнул языком, не зная, что и подумать. Он немного постоял и вернулся к Се Чжаосюэ.

Попрощавшись с Вэнь Чжаном, Вэнь Чань лег внутри кареты и в уюте добрался до своих покоев.

Среди наследников императора только у наследника престола и Вэнь Чаня имелись свои дворцы. Вэнь Юэ жил в своем дворце наследного принца, а Вэнь Юань мог наслаждаться такой привилегией благодаря монаху, который десять лет назад дал ему другое имя.

Говорили, что в детстве Вэнь Чань был очень болезненным. Однажды он тяжело заболел, и в страну нагрянуло крупное стихийное бедствие, называемое “Восточной засухой и южным потопом”. Предполагали, что девятый принц был реинкарнацией небожителя, и если он скончается от болезни, то потянет за собой несметное количество людей Западной Лян. Пойдя навстречу народному мнению, император, который вовсе не любил Вэнь Чаня, приказал распространить императорское объявление о поиске лекаря за огромное вознаграждение.

Через пару дней во дворец попросился с визитом старый монах. Император всегда исповедовал буддизм и принял монаха как почетного гостя. Старый монах не стал тратить время на пустую болтовню и прямо попросил о встрече с девятым принцем. Тогда император приказал принести Вэнь Чаня, который был уже на последнем издыхании.

Старый монах сказал: “Этот ребенок предрасположен к болезням, и судьба его связана с Западной Лян из-за проблемы с его именем. С изменением имени ослабнут и оковы, соединяющие его с Западной Лян”.

После этого он взмахнул рукой и написал иероглиф “Чань*”. Таково происхождение имени Вэнь Чаня. Перед уходом старый монах забрал с собой младшего брата Вэнь Чаня и настойчиво наказал не давать Вэнь Чаню второе имя**, иначе они повторят ту же ошибку.

*禅 (chán) — будд. созерцание

**冠字 (guānzì) — совершеннолетнее имя. Когда мальчик достигал двадцатилетнего возраста, необходимо было провести обряд совершеннолетия и дать ему другое имя цзы (字). Нареченное при рождении личное имя мин (名) Юань сменили на Чань и запретили изменять цзы (字)

С того дня болезнь Вэнь Чаня начала постепенно отступать, а стихийные бедствия прекратились. Император был признателен старому монаху и выделил средства на ремонт всех храмов вокруг столицы. И в каждом теперь имелась табличка с иероглифом “Чань”.

Из-за этого особого положения император всегда проявлял к Вэнь Чаню снисхождение и даже приказал построить ему дворец.

Когда Вэнь Чань вернулся в спальню, снаружи дворца уже приставили охрану.

Действия императора были незамедлительными. Сказав про домашний арест, он сразу же направил ко дворцу стражников. Вэнь Чань не придавал этому значения. В сопровождении А-Фу он вошел в свои покои и приказал подать трапезу.