Онлайн чтение книги Ваше Высочество девятый принц, пожалуйста, переоденьтесь Your Ninth Royal Highness, Please Change Your Clothes
Глава 15

На берегу Дунху стоял шум. Несколько подоспевших женщин из благородных семей со своими служанками окружили чуть не утонувшую девушку. Вэнь Чань протиснулся назад и встал под плакучей ивой.

Девушка, облаченная в аквамариновое платье, плелась в хвосте. Весь ее облик демонстрировал врожденное совершенство. Ее изящные тонкие брови были расслаблены, яркие глаза бегло оглядывали толпу. Затем они остановились на лице Вэнь Чаня.

В момент, когда их взгляды встретились, у Вэнь Чаня сильно забилось сердце. Он внимательно посмотрел на брови, глаза, нос и губы девушки. Пыль сошла с воспоминаний, воссоздавая события кровавого вечера.

Цяо Яньцы.

Ворота столицы были протаранены иноземными врагами. Они сжигали, убивали и грабили. Только Цяо Яньцы, единственная из незамужних девушек, облачилась в доспехи и вступила в войска, чтобы оборонять страну.

Причина, по которой Вэнь Чань хотел жениться на Цяо Яньцы и сделать ее императрицей, заключалась в том, что она испытывала глубокую любовь к Лян Яньбэю.

Как-то она схватила Вэнь Чаня за воротник и с жестоким выражением лица сказала ему: “Думаешь, я сняла свое цветастое платье и надела железные доспехи, чтобы биться на поле боя верой и правдой? Нет! Я сделала это только для того, чтобы стоять плечом к плечу с Яньбэем-гэгэ. Вместе в жизни, вместе и после нее!”.

Прекрасные глаза Цяо Яньцы, которая еще находилась в поре цветения*, казалось, видели только Лян Яньбэя. В ее хрупком теле крылась бесстрашная душа. Она готова была отказаться от всего ради своей любви.

*花季 (huājì) — 15-16-летний возраст (букв. сезон цветения)

Какое-то время Вэнь Чань ее ненавидел. Все в военном лагере восхваляли ее и Лян Яньбэя, называли их хорошей парой, предопределенной судьбой. Когда Цяо Яньцы услышала это, она немедленно побежала к Лян Яньбэю. Вид этой смеющейся парочки мозолил глаза Вэнь Чаня.

Позже, в разгар войны, отправленные Вэнь Чанем вспомогательные войска медленно продвинулись на шаг. Цяо Яньцы случайно получила ранения: семь колотых ударов, перелом обеих ног и левой руки. Один из порезов остался на ее нежном лице, уничтожив подобную цветку и яшме красоту.

Получившая приказ вернуться в столицу после выздоровления, Цяо Яньцы не могла выносить своего уродства. Она со зверским выражением лица кричала на Вэнь Чаня, умирая от желания перегрызть ему глотку. Вэнь Чань понимал, что поступил неправильно, и просто молчал в ответ, не говоря ни слова утешения.

Цяо Яньцы в порыве безумия разбила Вэнь Чаню голову. Пожилые министры и генералы пришли в ярость. Все они наперебой требовали приговорить ее к смертной казни. Даже Лян Яньбэй не мог их остановить. В конце концов, Цяо Яньцы перерезала себе горло осколком фарфоровой чаши. Лепестки несравненно прекрасного, только распустившегося цветка, вмиг опали, приведя его к увяданию.

Лян Яньбэй установил в месте, где она раньше жила, ее надгробие, и похоронил рядом с Цяо Сянчэном, возвращая падающий лист к корням*.

*落叶归根 (luòyè guīgēn) — обр. возвращаться на Родину после долгих скитаний

Происшествие с Цяо Яньцы лежало тяжким камнем на сердце Вэнь Чаня. Еще долго после ее смерти Вэнь Чаня терзали кошмары, не давая нормально спать.

— Молодой господин, почему вы так смотрите на меня? — Цяо Яньцы уже подошла к Вэнь Чаню. Неподвижный взгляд этого человека показался ей бестактным, поэтому она с недовольством указала ему на это.

Вэнь Чань сразу же пришел в себя и почувствовал смущение. Он быстро ответил: 

— Мне показалось, что у вас что-то случилось. Я не хотел обидеть, прошу прощения, девушка.

Неизвестно, поверили ему или нет. Цяо Яньцы не ответила и ушла к группе других женщин.

Она была примерно того же возраста, что и Вэнь Чань, но совсем юной девушкой, и уже имела поразительную внешность. Вэнь Чань оглянулся на ее утонченную фигуру и вздохнул про себя: все-таки ей еще рано такое носить.

Несколько человек накинули на плечи пострадавшей девушки толстую верхнюю одежду, чтобы согреть ее. Циньци и Шухуа уже вытащили двух человек на берег. Хоть у них сильное телосложение, они не защищены от пронизывающего холода. Увидев их плачевное состояние, Вэнь Чань пихнул распластавшегося на земле полуживого А-Фу ногой и приготовился уходить.

Как раз в этот момент зоркая молодая госпожа из незнакомой ему компании пискляво спросила: 

— А-Юнь, ты что, теряла платок? Как ты его нашла?

Вэнь Чань, услышав это, обрадовался. Сначала он беспокоился, что человек, потерявший платок, обвинит Вэнь Чаня за то, что он его подобрал. Но теперь, видимо, его опасения оказались пустяками. Он случайно возвратил платок владелице, избежав неприятностей.

Пока он думал, люди, не понимающие, о чем они говорят, внезапно повернули головы в сторону Вэнь Чаня. Окруженная толпой девушка, с которой стекала вода, тоже смотрела на него нечитаемым взглядом. Ее пальцы крепко сжимали платок.

Заметив, что все смотрят на него, Вэнь Чань понял, что пришло время объясниться. Он открыл рот и собирался что-то сказать, но его перебили: 

— Вот так развратный молодой господин. Как подло.

Вэнь Чань был ошарашен: 

— Что?

— Отвечай мне, как тебя зовут? Где живешь? Кто твой отец? — засыпала вопросами другая девушка, что сбило Вэнь Чаня с толку.

Шухуа выжимал со своей одежды воду. Услышав властный тон, он нахмурился: 

— Для чего ты задаешь эти вопросы, девушка?

— Твой господин опорочил честь А-Юнь. Очевидно я хочу узнать, из какого он дома, чтобы пойти туда и добиться для нее справедливости! — возмущенно ответила девушка.

Циньци и Шухуа одновременно обратили взоры на Вэнь Чаня, как будто спрашивая: “Ваше Высочество, мы только отошли спасти людей, что ты опять наделал?”.

Вэнь Чаню тоже было интересно, что он такого наделал, раз на него так странно смотрят. Он в замешательстве сказал: 

— Девушка, не советую клеветать. Когда это я опорочил честь этой девушки по имени А-Юнь?

— Благочестивого из себя строишь? — девушка наклонилась и, взяв желтый парчовый платок, уверенно подняла его в воздух. — Разве не ты умыкнул этот платок? Неудивительно, почему слуги, посланные А-Юнь, не нашли его. Оказывается, он был спрятан у тебя в рукаве, тьфу!

Вэнь Чань вздрогнул от последнего звука и невольно отступил на полшага. Он посмотрел на платок и мокрую девушку и возразил: 

— Я этот платок подобрал! Я хотел отдать его в присутственное место...

— Отговоркой не отделаешься! Ты прекрасно знал, что это платок А-Юнь, иначе как бы ты отдал его прямо ей в руки? Сдается мне, она тебе нравится, но ты не мог ничего придумать и совершил такой гнусный поступок!

У этой рослой и крупной девицы с высоким голосом были очень густые брови. Хмуря их, она являла собой демона во плоти. Ее пристальный свирепый взгляд, направленный на Вэнь Чаня, вызывал у него только одну мысль: вот же ж тигрица*.

*母老虎 (mǔlǎohǔ) — также обр. о злой, рассвирепевшей женщине

— Я ведь не знал, что эта девушка была обладательницей платка. Я протянул ей его, чтобы она вытерла воду с лица. Ты несправедливо обвиняешь меня! — громко воскликнул Вэнь Чань.

Теперь он действительно убедился, как женщины бойки на слова.

— Как это несправедливо обвиняю?

— Ты чушь городишь!

— Поистине развратный. Не знаю ни одного молодого господина, который совершил бы подобное.

— Ужасно...

Все девушки нацепили высокомерный вид, кричащий: “Я тебе не верю, я тебя не слушаю, несешь какую-то чепуху”. Вэнь Чань так занервничал, что на кончике носа выступил пот. Внезапно он вспомнил, что до него в том месте в лодке находился А-Фу. Наверняка он видел этот платок.

Он тут же поддал ему пинка: 

— А-Фу! Очнись!

Шухуа вышел вперед, загораживая Вэнь Чаня, и произнес низким голосом: 

— Уважаемые девы, мой господин только недавно прибыл в Дунху и сразу отправился на прогулку по озеру. Он больше ни с кем не виделся. Тот платок он мог подобрать в лодке. Думаю, девушки все неправильно поняли.

В этих словах был смысл. В конце концов, эти девушки действительно плыли в лодке, и версия, гласившая о том, что платок остался там, тоже разумная. Девушки молчали, а та здоровенная девица саркастически усмехнулась: 

— Кто его знает? Естественно ты будешь склоняться на сторону своего господина.

После ее слов девушки снова заколебались.

Вэнь Чань перестал выкрикивать имя А-Фу. Даже если А-Фу выступит свидетелем, они отвергнут его слова по той же причине. Он сердито посмотрел на неотесанную девицу и подумал: эта девушка явно нарочно шла на конфликт!

Поскольку они не выслушали объяснения, Вэнь Чань больше не хотел с возиться с этими скандальницами и грубо ответил: 

— Как я уже сказал, этот платок я подобрал, хотите верьте, хотите нет. Я ухожу.

Он указал Циньци и Шухуа взглядом на отключившегося А-Фу. Они уже подготовились улизнуть отсюда, но их окружила шайка слуг. Сзади раздался голос Цяо Яньцы: 

— Не спеши, молодой господин. Сначала оставь свое имя.

Эти слуги были крепки и полны сил. Хоть в боевых навыках им не сравниться с Циньци и Шухуа, но их было много. Вэнь Чаню незачем было впутываться в драку с простолюдинами, поэтому он повернулся, вынул нефритовую подвеску из рук и показал нескольким благородным дамам: 

— Вэнь Чань, место жительства — императорский двор, мой отец — нынешний император, — он убрал подвеску и обреченно спросил: — Теперь, уважаемые девы, я могу идти?

Никто не ожидал, что этот человек с тремя подчиненными был принцем. Девушка, шумно требовавшая справедливости, была шокирована, а здоровячка, что обозвала Вэнь Чаня, сжала губы и тихо отошла на несколько шагов назад.

После того, как Вэнь Чань раскрыл свою личность, суматоха на берегу вмиг улеглась. Он глубоко вздохнул и обратился к Циньци и Шухуа: 

— Уходим.

На этот раз никто не осмелился их остановить, все смиренно отступали. Вэнь Чань покинул Дунху с неприятным осадком.

Садясь в карету, он чувствовал негодование. Он уже зажег благовония перед купанием, почему в очередной раз, покидая дворец, он попадает в передрягу? Неужели это проклятие?

Изначально все это было ожидаемо, но эти девушки крыли его ругательствами, не разобравшись, что к чему. Всем было неудобно.

Вэнь Чань откинулся на мягкий мех и краем глаза ухватил А-Фу, который все еще был в обмороке. Внутри вскипела ярость, и он выместил ее, лягнув его ногой. Хотя пинок вышел не таким сильным, чтобы взбодрить, А-Фу все-таки открыл глаза и проворчал. Он встал, огляделся и спросил Вэнь Чаня: 

— Ваше Высочество, как мы вернулись в карету?

Вэнь Чань еще больше взбесился: 

— Я до этого сколько раз пинал тебя, и ты не проснулся. Ты что, прикидывался?

А-Фу не стал отпираться. Он робко почесал в затылке и тихо сказал: 

— Ваше Высочество, не придавай тому случаю значения. У этих девиц острые зубы и рты, как у людоедов. Как я мог им противостоять?

— Какой ты молодец! — из ноздрей Вэнь Чаня повалил дым. — Ты там прятался и знал, что еще чуть-чуть, и эти девицы сожрут меня?!

— Как бы они посмели вас съесть, Ваше Высочество? — тихо пробормотал А-Фу.

— Какой прок от такого ничтожества?! — Вэнь Чань лупанул А-Фу по шапке. — Выметайся, будешь вести карету! Я не хочу тебя сейчас видеть!

А-Фу проворно выскочил из кареты, затем заглянул внутрь и сказал Вэнь Чаню: 

— Ваше Высочество, я безмерно от всего сердца восхищаюсь тобой. Я все не решался подобрать тот платок, а ты не только забрал его, но и достал при всех…

С каждым его словом Вэнь Чань зверел.

— ПРОВАЛИВАЙ! — он схватил мех и швырнул в сторону А-Фу, но тот увернулся. Вэнь Чань поднял мех и лег на него, прикрыв веки.

Чем больше он думал об этом, тем больше злился. Лучше уж не думать вовсе.

А-Фу был зажат между Циньци и Шухуа. Их одежда была все еще влажной, и через некоторое время мокрой стала и одежда А-Фу. Он надул губы и потрогал рукава.

— Куда мы едем?

— Его Высочество сказал, что ему нужно заехать в лавку, купить новую одежду, прежде чем отправиться в Хэюэлоу, — ответил Циньци.

— А зачем в Хэюэлоу? Разве нам не надо во дворец? — озадаченно спросил А-Фу. Когда в предыдущие несколько раз с Вэнь Чанем происходили неудачи, он немедленно возвращался во дворец, нигде не останавливаясь.

— Поесть тушеную курицу. В прошлый раз ему помешали, и он так нормально и не поел, — Циньци вздохнул и искренне помолился: — Да снизойдет благословение небес на Его Высочество, чтобы на этот раз он отведал вкус курятины без передряг.

— Да будет так, — сказал А-Фу.

— Да будет так, — повторил за ним Шухуа.