Онлайн чтение книги Монолог фармацевта Apothecary Diaries
Отпечатки пальцев

Когда Маомао вернулась в Нефритовый павильон, она заметила, что вокруг неё стали ещё больше суетиться. Её переодели в свежую одежду и уложили в постель, но не в привычной тесной комнате, а в гораздо более просторной, где стояла настоящая кровать. После небольшого отдыха на новом шёлковом постельном белье Маомао вспомнила о соломенной циновке, на которой раньше спала, и, подумала о том, что она теперь поднялась из болота в облака.

— Я приняла лекарство, и с телом всё хорошо, — возразила девушка. Под лекарством она подразумевала рвотное средство, но уточнять не было нужды.

 — Не говори глупостей. Ты бы видела министра, который отведал тот суп. Меня не волнует, есть ли в твоём организме эта отрава. Тебе явно нужен отдых, — сказала Инхуа, с беспокойством прижимая влажную ткань ко лбу Маомао.

«Какой же этот министр глупый», — подумала Маомао. Ей было интересно, с первого ли раза ему помогло рвотное средство, но она всё равно не сможет уйти, чтобы узнать. Девушка смирилась с этим фактом и закрыла глаза.

Долгий и утомительный день выдался.

Похоже, Маомао устала больше, чем ей казалось, потому что, когда она проснулась, был уже почти полдень. Придворная дама не должна так долго отдыхать. Она вскочила с кровати, переоделась и пошла искать Хуннян.

«Погоди-ка. Сначала...»

Маомао вернулась в свою комнату и отыскала свою пудру. Не тот отбеливающий порошок, который всех встревожил, а тот, которым она делает веснушки.

Девушка взяла полированный лист бронзы, который служил ей зеркалом, и принялась постукивать кончиками пальцев около татуировок, уделяя особое внимание верхней части носа.

«Никогда больше не выйду на улицу без макияжа». Слишком сложно объяснять всем, что и как. Маомао подумала, что она могла бы просто притвориться, что скрыла свои «веснушки» макияжем, но эта мысль смутила её. Скорее всего, она каждый раз при упоминании об этом будет чувствовать себя неловко.

В желудке Маомао урчало, поэтому она перекусила кусочком оставшегося юэбина. Девушка хотела вытереть своё тело, но времени не было. Она пошла искать остальных придворных дам.

Хуннян была с консортом Гёкуё, присматривала за принцессой Линли. Она практически не сводила глаз с непоседливой барышни и следила, чтобы та оставалась на ковре, или поддерживала стулья, чтобы они не упали, когда принцесса опиралась на них в попытке встать. Малышка не по годам развита.

— Прошу прощения за то, что проспала, — сказала Маомао, поклонившись.

 — Проспала? Тебе стоило взять выходной. — Гёкуё с беспокойством приложила руку к щеке Маомао.

— Я так не могу. Я готова выполнить любое поручение, — сказала Маомао, хотя прекрасно знала, что ей редко поручают серьёзную работу.

— Твои веснушки… — сказала Гёкуё, сосредоточив внимание на том, что Маомао меньше всего хотела обсуждать.

— Мне с ними спокойнее. Надеюсь, вы не будете возражать.

— Понимаю, — сказала Гёкуё. Маомао удивилась, что консорт так легко согласилась. Девушка подозрительно взглянула на неё, но Гёкуё объяснила:

— Потом все начали выпытывать, что это у меня за придворная дама такая. Я думала, они никогда не успокоятся!

— Прошу прощения.

Маомао подозревала, что людям не понравится, что служанка, заявив о наличии яда, бесцеремонно покинула банкет. Девушка даже беспокоилась, не накажут ли её за это, и с облегчением поняла, что выговора не будет.

— По крайней мере, с этими веснушками тебя не сразу узнают. Возможно, так даже лучше.

Маомао казалось, что она незаметно ушла под шумок, но, похоже, где-то она просчиталась.

— О, и ещё кое-что. Утром приходил Гаошунь, искал тебя. Пойдёшь к нему? Мне показалось, что ему было скучно, и я отправила его прополоть сорняки.

«Сорняки?»

Понятно, что об этом попросила любимая консорт императора, но ведь Гаошунь не служанка. А может быть, он добровольно согласился. Гаошунь хоть и занимал достаточно высокое место в иерархии, но в то же время был усердным человеком. Маомао догадывалась, как легко он покорял сердца придворных дам. Особенно ей казалось, что у Хуннян загорались глаза, когда рядом появлялся Гаошунь. Главной придворной даме было около тридцати лет, и хотя она была довольно красивой, её умения отпугивали потенциальных женихов.

— Я могу воспользоваться приёмной для встречи с ним?— спросила Маомао.

— Конечно. Его сейчас оповестят, — сказала Гёкуё, забирая принцессу у Хуннян, чтобы та позвала Гаошуня. Маомао хотела последовать за придворной дамой, но Гёкуё остановила её рукой и указала на приёмную.

— Господин Жэньши просил передать вам, — сказал Гаошунь, как только вошёл в комнату. Он положил на стол завёрнутый в ткань предмет. Маомао развернула его и увидела серебряную миску, в которой был суп. Не ту, из которой пробовала Маомао, а ту, из которой должна была есть консорт Гёкуё. Вчера Жэньши отказал ей в просьбе, но в итоге всё равно любезно предоставил суп. Маомао догадывалась, что за этим вежливым жестом скрывался приказ расследовать дело.

— Только не ешьте, пожалуйста, — сказал Гаошунь с явным беспокойством.

— Не буду, — ответила Маомао. «Но только потому, что серебро быстро окисляется». Такая еда становится невкусной.

Гаошунь, похоже, не понимал, что девушка не желает пить суп по своей причине. Он с сомнением покосился на неё. Маомао пристально посмотрела на миску, стараясь не прикасаться к ней голыми руками. И она смотрела на посуду, а не на содержимое.

— Что-нибудь видите? – спросил её Гаошунь.

— Вы брали эту миску руками?

— Нет. Я лишь набрал содержимое ложкой, чтобы убедиться, есть ли в нём яд.

Затем он сразу завернул его в ткань, чтобы отнести Маомао. Мужчина побоялся прикасаться к чаше, полной яда.

Маомао улыбнулась в предвкушении.

— Хорошо. Подождите немного.

Она вышла из приёмной и пошла на кухню, где начала шарить по полкам в поисках чего-то. Затем девушка вернулась в комнату, в которой недавно спала. Она посмотрела на кровать, наклонив голову, разорвала одеяло и вытащила часть того, что было внутри, затем вернулась к Гаошуню. Он увидел, что девушка вернулась, держа в одной руке горсть белого порошка, а в другой — мягкую набивку.

Маомао скомкала эту набивку и посыпала её порошком, который оказался мукой. Затем она осторожно постучала этим по серебряной чаше. Гаошунь с любопытством смотрел на девушку.

— Что это? — спросил он, наблюдая за проявляющимися на чаше следами.

— Места касания человеческих рук.

Человеческие пальцы легко оставляют отпечатки на металле. Особенно на серебре. Когда Маомао была маленькой, её отец наносил красители на контейнеры, к которым ей нельзя было прикасаться, чтобы она не натворила бед. Она вспомнила об этом и повторила этот трюк, но с мукой. Девушка даже удивилась, насколько хорошо он сработал. Будь мука помельче, было бы легче различить отпечатки.

— Серебряную посуду всегда протирают перед использованием. В конце концов, от мутной посуды нет толку.

На чаше было видно разные наборы отпечатков. По их положению и размеру можно было догадаться, как держали миску.

«Хотя отпечатки видно размыто».

— Миску брали... — начала Маомао, но остановилась.

Гаошунь был слишком проницательным, чтобы не заметить эту заминку.

— Что-то не так?

— Нет.

Нет смысла неуклюже пытаться скрыть что-то от Гаошуня. Даже если придётся раскрыть то, что она пыталась утаить вчера. Маомао тихо вздохнула.

— Полагаю, миску брало четыре человека, — она указала на разные белые отпечатки, стараясь не касаться поверхности. — Во время полировки к мискам не прикасаются, поэтому можно предположить, что отпечатки принадлежат тому, кто наливал суп; тому, кто его подавал; дегустатору Добродетельной консорта и ещё одному неизвестному лицу.

Гаошунь пристально посмотрел на девушку.

— Почему и отпечатки дегустатора здесь?

Маомао не хотелось поднимать лишнюю суету, но всё будет зависеть от реакции этого молчаливого человека.

— Всё просто. Я подозреваю, что дегустатор намеренно подменила миски.

Она прекрасно знала, что ест, а что нет её хозяйка, но поменяла их. Ради шутки. Маомао поставила миску, и на её лице мелькнуло горькое выражение лица.

— Ради травли.

— Травли, — повторил Гаошунь, словно не мог в это поверить. Его можно понять. Ни одна придворная дама не осмелится так поступать с высокопоставленной консортом. Это немыслимо.

— Понимаю, в это сложно поверить, — сказала Маомао. Если Гаошунь не хотел знать детали, Маомао не собиралась их рассказывать. В конце концов, она не любила делать выводы на предположениях. Но, пожалуй, ей придётся, если она хочет объяснить, почему на этой чаше оказались отпечатки придворной дамы. Маомао решила, что лучше высказать своё честное мнение, а не пытаться глупым образом обмануть Гаошуня.

— Вы не могли бы объяснить? — попросил Гаошунь, скрестив руки на груди, и посмотрел на девушку изучающим взглядом.

— Хорошо. Но помните, что я озвучу всего лишь свои предположения.

— Я не возражаю.

Сперва стоит отметить необычную ситуацию консорта Лишу. Она стала наложницей предыдущего императора в очень юном возрасте и вскоре после его смерти стала монахиней. Многих женщин, особенно из богатых семей, учат, что они должны полностью посвящать себя мужьям. Возможно, Лишу понимала политическую подоплеку, но для неё было аморально становиться женой сына своего бывшего супруга.

— Вы помните, какое платье было на леди Лишу на приёме? — спросила Маомао. Добродетельная консорт оделась в яркое розовое платье, словно не понимая своего положения.

— …

Молчание Гаошуня указывало на то, что репутация Лишу в его кругах была не самой лучшей.

— Она выглядела... несколько бестактной, скажем так, — подобрала слова Маомао.

Но все слуги консорта Лишу были одеты в белую одежду.

— Придворные дамы должны были убедить свою хозяйку надеть что-нибудь более благоразумное или согласовать свои наряды с её. Однако они ничего не предприняли и выставили её посмешищем.

Придворная дама должна поддерживать свою хозяйку. Хуннян постоянно напоминала об этом дамам консорта Гёкуё. Инхуа тоже кое-что говорила во время банкета. Что-то про одежду приглушённого цвета, чтобы она ещё больше выделяла их хозяйку. С этой точки зрения спор с придворными дамами консорта Лишу из-за одежды принял новый аспект.

«Дамы Чистой консорта отчитывали их за неподобающее поведение».

Неопытная Лишу поддалась уговорам служанок, которые наверняка льстили ей и настаивали, что розовое платье подойдёт лучше. Маомао была в этом уверена. Во внутреннем дворе полно врагов, поэтому консорт может довериться только своим придворным дамам. А они предали это доверие, чтобы унизить свою хозяйку.

— И вы полагаете, что они подменили еду исключительно для того, чтобы подшутить над консортом Лишу? — осторожно спросил Гаошунь.

— Да. И получилось, что это её уберегло.

Яды бывают разные. Даже у довольно сильных эффект может проявиться не сразу. Другими словами, если бы миски не поменяли, дегустатор Лишу могла не заметить яд, и консорт выпила бы суп, ничего не подозревая.

«Хватит на сегодня предположений». Маомао снова взяла чашу и указала на край.

— Я подозреваю, что это отпечатки того, кто добавил яд. Человек взялся за ободок миски.

Нельзя прикасаться к краю посуды — этому тоже учила Хуннян. К посуде нельзя прикасаться там, где будут находиться губы благородного человека.

— Это все мои размышления, — сказала Маомао.

Гаошунь потёр подбородок и посмотрел на миску.

— Можно ещё один вопрос?

— Я вас слушаю.

Маомао передала Гаошуню посуду, которая по-прежнему была обёрнута в ткань.

— Почему вы пытались защитить дегустатора?

Маомао подозрительно посмотрела на Гаошуня, но на его лице читалось лишь любопытство.

— Жизнь прислуги, — сказала Маомао, — ничего не стоит по сравнению с консортом.

Тем более если это жизнь дегустатора...

Гаошунь легко кивнул, словно понял, что пыталась сказать девушка.

— Я всё передам господину Жэньши.

— Благодарю.

Маомао вежливо смотрела, как Гаошунь уходит, а затем рухнула в кресло.

— Что ж, я даже благодарна ей.

«За то, что она подменила посуду. Эх, надо было выпить тот суп», — подумала девушка.

⭘⭘

— На этом всё, — сказал Гаошунь, завершая свой отчёт о том, что он узнал в Нефритовом павильоне. Жэньши, который не смог пойти сам из-за занятости, задумчиво провёл рукой по волосам. На его столе лежали стопки бумаг, а в руке он держал печатку. В этом огромном, но пустом административном офисе находились только он и Гаошунь.

— Ты всё-таки прирождённый оратор, — сказал Жэньши.

— Раз вы так говорите, — коротко ответил его помощник.

— К сожалению, в наших рядах есть предатель.

— Ситуация на это указывает, — сказал Гаошунь, нахмурив брови. Как у него всё просто.

У Жэньши болела голова. Он хотел отключить все мысли. Со вчерашнего дня ему некогда было ни поспать, ни даже переодеться. Этого было достаточно, чтобы в нём проснулось желание закатить истерику.

— Проявляется ваша, кхм, истинная натура.

Не было той привычной милой улыбки Жэньши. Вид у него был угрюмый, и так, честно говоря, он выглядел более чем на свой возраст. И Гаошунь читал его, как книгу.

— Какая разница. Здесь никого нет.

Его смотритель всегда такой строгий.

— Я здесь.

— Ты не в счёт.

— К сожалению, в счёт.

Жэньши надеялся добиться его расположения шуткой, но серьёзный и усердный Гаошунь никогда не проявлял чувства юмора в нужный момент. Тяжело жить с человеком, который рядом с тобой с самого рождения.

— Господин, вы забыли снять заколку, — сказал Гаошунь, указывая на его причёску.

— Ой, проклятье.

Жэньши обычно так не говорил.

— Она была спрятана в волосах. Сомневаюсь, что кто-нибудь её заметил.

Жэньши вытащил палочку и посмотрел на аксессуар высочайшего мастерства. На нём был вырезан мифический цилинь, смесь оленя и лошади. Говорили, что он был главой священных животных, и право носить его образ предоставлялось только лицам важного ранга.

— Держи. Спрячь её, ладно?

Жэньши небрежно бросил палочку Гаошуню.

— Берегите её, пожалуйста. Она очень важная.

— Да знаю.

— Мне кажется, что нет.

После этого человек, который присматривал за Жэньши почти шестнадцать лет, покинул кабинет. Жэньши, который по-прежнему вёл себя как ребенок, разлёгся на столе. Впереди ещё много работы, и её нужно поскорее закончить.

— Ладно, за дело.

Он хорошенько потянулся и взял кисть. Чтобы иметь много свободного времени, сначала нужно закончить работу.