Онлайн чтение книги Монолог фармацевта Apothecary Diaries
Западная столица — день второй

Глава 14: Западная столица — день второй

На следующий день Маомао вызвал к себе не кто иной, как Лахан.

— Верно, верно, я забыл упомянуть, — сказал лисоглазый мужчина со взъерошенными волосами, потягивая чай. Рядом с ним сидел мягкотелый Рикусон. Они находились в беседке в особняке, где благодаря близлежащему оазису было прохладно и ветерок. Казалось, весь дом построен так, чтобы максимально использовать возможности для прохлады.

— Мне приказали прибыть сюда по нескольким причинам. Есть, можно сказать, деловые вопросы.

У каждого свои таланты, полагала Маомао, и от Лахана можно было ожидать, что он прибежит в любой момент, когда речь зайдет о сложных цифрах. Что же касается того, почему Рикусон был с ним...

— Мой начальник не хочет покидать столицу, поэтому я приехал вместо него.

— Ха, — отметила Маомао.

— Должна сказать, что он, похоже, самый бесполезный начальник, господин.

— Я ценю вашу откровенность, Маомао, но здесь и сейчас, думаю, не помешает доля благоразумия.

Это была одна из тех редких вещей: серьезное замечание от Лахана. Маомао прекрасно это понимала, поэтому и старалась говорить вежливо.

После встречи с Басеном и Джинши было уже поздно, поэтому Маомао сразу же отправилась спать, но, видимо, все остальные не спали, и результаты оказались не слишком приятными. Впрочем, всё это выглядело так, будто было много неприятностей, и Маомао постаралась не обращать на это внимания. На месте, где Басен схватил её, всё ещё оставались красные следы, и сейчас её больше всего интересовало, как от них избавиться.

Кстати, о Джинши и Басене: у них была встреча сегодня днём. Все эти разговоры о политике за ужином и постоянные выяснения отношений казались Маомао сплошной головной болью. С Янъюем, у которого теперь была дочь-императрица, дело обстояло неважно, но если к этому добавить чужеземцев, то мысль становилась ещё более удручающей.

— Так о чём ты хотел со мной поговорить? — спросила Маомао.

— Да, об этом.

Лахан указательным пальцем сдвинул очки на переносицу. Затем он достал из складок халата лист бумаги. Это оказался исписанный мелкими деталями плакат о розыске.

«Ха...»

На картинке была изображена женщина, ещё относительно молодая, с изящными чертами лица. Это само по себе мало чем отличало ее от многих женщин, но на плакате было и дополнительное описание: "Красные глаза; белые волосы; бледная кожа". Это значительно сужало круг поиска. На самом деле Маомао могла вспомнить только одного человека, который подходил под это описание.

— Белая леди? Мы вместе ходили к ней.

— Да, ходили, — сказал Лахан и показал ей второй лист бумаги.

— А это кто?

Ещё один плакат о розыске, на этом изображён мужчина. К сожалению, иллюстрация никогда не была похожа на реальное лицо, а Маомао вообще редко запоминала лица людей, которые её не интересовали. Короче говоря, она понятия не имела, кто этот человек.

Лахан выложил плакаты с объявлениями о розыске рядом друг с другом.

«Хм?»

В памяти Маомао мелькнула мысль, что, возможно, она уже где-то видела этого человека.

— Мы нашли этого человека несколько дней назад, — сказал Лахан.

— Верно, — добавил Рикусон, — я в этом уверен.

— Господин Рикусон никогда не забывает лица.

—Возможно, это мое единственное умение, — скромно сказал он. Ладно, он всё равно не казался подходящим для солдатской службы. Но если учесть, что эксцентричный стратег, служивший Рикусону начальником, не мог отличить одно лицо от другого, наличие рядом человека с таким талантом, как у Рикусона, не повредит. Этот чудак с моноклем обладал талантом оценивать чужое использование, который казался почти сверхчеловеческим.

— Когда именно это было?

— Около двух дней назад. Не думаю, что он ожидал, что мы его найдем, - он выдавал себя за одного из носильщиков, доставляющих грузы из вагонов. — И более того... — Груз, о котором идет речь, принадлежал купцу из Шаоха.

Шаох — страна за пустыней к западу от Ли. Она располагалась в довольно опасном месте: на юге были горы, а с трех других сторон её окружали более крупные государства. Как вспоминала Маомао, два специальных посла, посетивших двор в прошлом году, прибыли из Шаоха.

Один из них поставлял клану Ши фейфы, огнестрельное оружие.

Лицо Маомао потемнело.

— Это плохо, верно?

— В общем, я бы так и сказал.

Это означало, что среди купцов из Шаоха появились те же люди, которые доставляли неприятности в столице. И если они были связаны с Белой Леди, то вполне возможно, что они перевозили опиум и были связаны с бандитами. Даже политически несведущая Маомао понимала, что если другая страна приютила таких людей, то это плохой знак.

— Что ещё хуже, Шаох любит держаться особняком.

Другими словами, даже если бы они отправились ловить преступника, они не могли бы просто так разгуливать вокруг.

— Обычно, нам следовало бы взять дело, касающееся его, в свои руки, — продолжал Лахан.

И всё же трудно было представить, что человек, прибывший в совершенно другую страну, действует совершенно независимо от своего правительства.

— Но мы ничего не можем сказать об этом. В этом-то и проблема.

В конечном итоге их показания исходили от одного солдата, который, как утверждалось, обладал хорошей памятью. Что бы ни говорил Рикусон, люди легко могли возразить, что он всего лишь один человек; он вполне мог ошибаться в том, кого видел. Лахан мог бы попытаться сообщить об этом в столицу, но даже если бы они нашли самую быструю лошадь в мире, на доставку сообщения ушло бы более десяти дней, и ещё столько же — на ответ.

Всё это, видимо, и привело его в Маомао.

— К чему ты клонишь? — спросила она.

— Я хочу, чтобы ты была на банкете. Именно поэтому у тебя есть комната, не так ли? Здесь, в этот момент, ты принцесса клана Ла.

Маомао ничего не сказала, но её выражение лица заставило Лахана нахмурить брови.

— Кхм... Пожалуйста, не обнажайте свои клыки... э-э-э... зубы на меня. Кто знает, кто может подсматривать? Смотри, даже господин Рикусон тебя боится.

— Я вообще ничего не видел, господин и госпожа.

Рикусон внимательно смотрел в голубое небо, как будто ничего не происходило. Возможно, он был лучше, чем считала Маомао.

Короче говоря, деловые переговоры делали этого человека слишком важным, чтобы отказать ему, независимо от того, был он настоящим купцом или нет. Но если за ним скрывалось нечто большее, чем кажется на первый взгляд, это могло привести к неприятностям. Если он настоящий, может ли Белая Дама быть с ним? И если да, то не могла ли она с помощью своей алхимии приготовить какой-нибудь неизвестный яд? А может, они просто используют наркотики? Возможно, у них даже есть какой-то другой план.

— Возможно, здесь замешаны редкие яды. Разве тебе не любопытно? — сказал Лахан. Грязный трюк. Если он думал, что это заставит Маомао согласиться с ним...

— Если мы поймаем его, ты сможешь узнать, что это за яды.

На этот раз она ничего не сказала, и её лицо оставалось нейтральным.

— Конечно, если тебе это неинтересно, тогда всё...

Маомао вздохнула, а Лахан открыто усмехнулся. Да, это была правда: он заполучил её. Но она терпеть не могла соглашаться бесплатно. Конечно, она получит гонорар, но ей хотелось бы знать, нельзя ли попросить о чем-то ещё. В голове промелькнула мысль о супруге Лишу.

— Значит, ты можешь запомнить любого, кого увидишь однажды, верно? — спросила она, повернувшись к Рикусону.

Он наконец опустил взгляд в небо.

— Да, госпожа. Не очень интересный талант, должен признать.

— Хорошо. Тогда можете ли вы определить по лицам людей, состоят ли они в кровном родстве? Являются ли они, скажем, родителями и детьми?

— Полагаю, я могу попробовать, — сказал Рикусон. Каждый ребёнок получает от родителей какие-то физические особенности, и Маомао подумала, что, возможно, Рикусон способен видеть или чувствовать такие вещи. Но он сказал:

— Однако это будет лишь моё субъективное мнение. Без веских оснований его вряд ли можно назвать доказательством чего-либо.

— Он прав, — вмешался Лахан, заслужив грязный взгляд Маомао.

— Так неужели нет никакого способа?

Лахан тоже, казалось, видела мир, который не видели другие. Ей хотелось бы как-нибудь это использовать.

— Ты думаешь, что любое так называемое доказательство, которое я обнаружил, будет принято кем-то ещё? — спросил он.

Маомао была вынуждена согласиться с ним. Без четких, поддающихся измерению критериев невозможно было бы установить истинность его суждений, даже если бы он был прав. Дети могут получить от родителей любой из множества отличительных физических признаков, но они не будут идентичными, и в любом случае это лишь предположение. Если бы только существовало что-то, какой-то стандарт, с которым все могли бы согласиться.

— Приношу свои искренние извинения, что не могу быть более полезным, — сказал Рикусон.

— Пожалуйста, не думайте об этом.

— Простите, если я перегибаю палку, — нерешительно добавил он, — но, может быть, вы могли бы иногда приходить в поместье мастера Лакана?

После долгого раздумья Маомао ответила:

— Возможно, я попрошу вас никогда больше не упоминать об этом.

Её лицо исказилось от отвращения. Этот Рикусон казался вполне приличным человеком, но, похоже, он не понимал, что есть вещи, о которых можно было говорить, и есть вещи, о которых нельзя было говорить.

— Мои извинения, — сказал Рикусон, склонив голову в поклоне.

— Думаю, мне лучше вернуться к работе.

Затем он поспешно вышел из беседки.

Лахан посмотрел на Маомао, и на его лице не укладывалось ни одно выражение.

— Ты не хочешь прийти?

— На этот ваш банкет? Знаешь что? Забудь об этом.

Когда Рикусон ушёл, она стала говорить менее вежливо.

— О, только не надо так наседать. Эти вещи, которыми торгует западный купец, — разве ты не хочешь их попробовать?

Итак, он собирался продолжить попытку подкупить её. Ну конечно же, она хотела. Маомао замолчала, и Лахан пристально посмотрел на неё. Казалось, он о чём-то размышляет.

— Знаешь, если подумать..., — сказал он через мгновение.

— Да?

То, что Маомао была рассержена, не означало, что она не может быть наполовину вежливой. Она отпила глоток чая, который им принес обслуживающий персонал.

— Вчера вечером... Вы и господин Басен... Что-нибудь случилось?

Маомао хватило выдержки, чтобы не выплюнуть чай, но он вдруг показался ей очень горьким на вкус. Она проглотила его так быстро, как только смогла. Какое отношение это имеет к разговору о родителях и детях?

— Мастер Басен - дев...

— Я знаю, знаю, не нужно этого говорить. Боже правый, прекрати уже. Не нужно выбалтывать самые постыдные мужские секреты каждому встречному.

Он был прав; это было невежливо. Даже если бы это было очевидно, глядя на него, она могла бы понять, почему молодой человек в его возрасте не хочет сообщать о таком факте. Если он и вправду так смущался, она была уверена, что её сестра Пайрин будет достаточно добра, чтобы научить его. Пайрин нравились мускулистые мужчины, почему бы не побаловать её?

— Ты ведь не думаешь ни о чём... неподобающем, правда? — Лахан ухмыльнулся.

— Не понимаю, о чём ты.

Она точно не представляла себе, как запихивает Басена в комнату Пайрин.

— Уверен, что нет. В таком случае...

Он сделал полувдох-полувыдох, а затем произнес нечто невообразимое.

— Возможно, тебе было бы интересно попросить младшего брата императора посеять свое семя в твоем животе.

Маомао пришло в голову, что никто не осудит её за то, что она облила его остатками чая, но, поскольку они находились в чужом доме, она воздержалась. Однако она не удостоила его замечание ответом.

— Зная вас, вы захотели бы попробовать родить, просто ради опыта. Но вас не интересуют дети как таковые. Я же с радостью воспитаю ребенка младшего брата императора, и у меня это хорошо получится. А вы тем временем могли бы делать то, что вам нравится, или, возможно, не делать того, что вам не нравится. Я не обязательно предлагаю вам официально стать его женой. Должно быть всего несколько... промахов. Ты рожаешь, я получаю наследника; все довольны.

— Тогда сделай его сам, — прорычала Маомао.

— Я бы так и сделал, но, к сожалению, не могу найти идеального партнера.

"Идеальный партнер" Лахана, скорее всего, был женской версией Джинши, той, что поставит страну на колени. Такие женщины не растут на деревьях, в конце концов.

— Воистину, зря он стал младшим братом императора. Подумать только - даже с этим шрамом на щеке никто не превосходит его по красоте.

— Почему бы просто не отрезать самое ценное, что у тебя есть, и не пересадить матку? Заронить в неё семя?

— Ты можешь это сделать?

Это было страшно, как искренне спросил об этом Лахан. Когда Маомао ответила, что нет, нельзя, он посмотрел на землю, даже немного разочарованный. Значит, он был натуралом, но, очевидно, не возражал против смены пола. Маомао не понимала его стандартов.

Значит, о Джинши не может быть и речи, но если кто-то родит ребенка от Джинши, отпрыск может быть похож на него. Возможно, именно об этом думал Лахан. Возможно, он надеялся, что с Маомао, у которой было такое среднее лицо, как у матери, черты Джинши останутся более заметными, и теперь пытался придумать предлог, чтобы организовать эту связь. Действительно, наследник. Они оба знали, что будет с ребёнком, если это будет девочка.

— Я обещаю заботиться о ней и воспитывать её всю свою жизнь, — сказал Лахан.

То есть воспитывать её до тех пор, пока он не сможет сделать её своей невестой. Он, конечно, смотрел на вещи с большой перспективой, если не сказать больше.

В тот момент Маомао могла бы назвать его педофилом, но, возможно, это просто продемонстрировало глубину его преданности красоте Джинши. Она не сомневалась в его вере в то, что женщина, унаследовавшая хотя бы часть внешности Джинши, станет одной из самых красивых из когда-либо живших. Она также не сомневалась, что Лахан был абсолютно безнадежен, абсолютно никчемен, и если бы кто-нибудь спросил её, знает ли она хороших мужчин, он был бы единственным человеком, которого она никогда, никогда не представила бы им. Никогда.

— В любом случае, давайте попробуем! — сказал он, глядя на неё глазами, полными надежды. Маомао допила чай и вышла из беседки, на ходу наступая на ноги Лахану.

Когда она вернулась в свою комнату, портной был уже там. Неужели Лахан распорядился, чтобы он пришел? Он уже приготовил для неё мантии и хотел проверить, как они сидят. Узор и украшения немного отличались от того, к чему привыкла Маомао: юбка выглядела так, словно её пошили для западного платья.

— А теперь, госпожа, будьте добры, переоденьтесь для меня.

Портной, на лице которого были ярко-красные румяна, перебирал множество нарядов. Если за этим стоял Лахан, то он был на редкость щедр. Следующий час Маомао провела, как нарядная кукла.

Когда портной наконец отправился домой, Маомао наконец прилегла на кровать. Только тогда она заметила, что на столе лежит шкатулка из дерева павловнии отличного качества.

«Наверное, я должна носить то, что в ней лежит. Может быть, это зажим для пояса халата», — подумала она, но, открыв шкатулку, обнаружила серебряную шпильку для волос. На мгновение ей показалось, что серебряная шпилька для волос, которую она никак не ожидала увидеть, каким-то образом вернулась к ней.

Это была чудесная вещица с изображением луны, цветов и маков. Да, красивая, но Маомао усмехнулась, когда поняла, что означают маки. Она закрепила шпильку в волосах, просто так. Странно, но это было очень уместно, и то, как она продолжала носить этот аксессуар после этого, было, пожалуй, совсем не похоже на неё.

В тот вечер в большом зале был банкет. На нём присутствовали все важные персоны, включая тех, кто приехал из столицы. Великие люди, которые смотрели на Джинши либо с вожделением, либо с презрением ещё тогда, когда он якобы был евнухом, теперь спотыкались, чтобы налить ему напиток. Маомао пришлось с трудом подавить смешок.

Маомао села на полшага позади Лахана, который уже сидел. Обычно мужчины и женщины не садились вместе, но с Маомао обращались как с гостем. В другой части комнаты Джинши сидел с Гёкуэном, а по диагонали от них — мужчина средних лет, среднего телосложения.

Маомао тоже попробовала немного рыбы. Это была белая рыба, маринованная и соленая - предположительно, именно так её здесь и сохраняли. Пахло от неё немного странно, но, скорее всего, она просто забродила, а не протухла. Как человек, привыкший к тому, что в столице можно купить свежую рыбу, Маомао чувствовала, что она оставляет желать лучшего, но, по крайней мере, Лахан, похоже, счёл вонючую рыбу более предпочтительной, чем мясо ягненка.

Маомао, совершенно не беспокоясь об этом, наелась досыта. Дочери различных чиновников ограничивались тонкими глотками сока, чтобы не размазать румяна по губам, но Маомао было всё равно, что они делают. Наряд, в который она была одета, не вызывал сомнений, но, если бы она была в своей обычной одежде, её бы выгнали как грязную служанку из буфета. Не один отец подходил к " господину Лахану", чтобы спросить, кто его "почтённая младшая сестра", но, увидев, что молодая женщина встречает их с куриным супом на лице, горько улыбался и оправдывался. Несомненно, скоро пойдут слухи, что вся семья Маомао - эксцентрики.

На ужин не подавали ничего необычного, но, в отличие от обычной придворной трапезы, здесь люди обслуживали себя из больших общих блюд. Если в чём-то и был яд, то только в том, что подмешивали непосредственно обслуживающие.

«Интересно, как именно будет выглядеть эта трапеза?»

Она знала о банкетах, но экзотическая одежда наводила на мысль, что этот банкет будет отличаться от всех известных Маомао. Её старик говорил ей, что на западе на банкетах меньше едят и больше танцуют, но она не совсем понимала. Да и проверить наличие яда в ситуации, которую она едва могла себе представить, было непросто.

Во-первых, когда никогда не знаешь, кто будет есть из того или иного блюда, приходится внимательно следить за обслуживающим персоналом, разносящим еду. А не зная точных ингредиентов, можно было легко перепутать приправу с ядовитой травой. Поэтому Маомао старалась обращать внимание на вкус и внешний вид блюд, пока ела.

Обычно на таких официальных банкетах правило номер один — есть как можно меньше, но, к сожалению отца императрицы Гёкуё, Маомао не могла этого сделать.

Пока она продолжала есть, кто-то поставил рядом с ней кубок с вином. Подумав, что это прилежный обслуживающий персонал, она подняла глаза и обнаружила, что кубок принес мужчина, сидевший рядом с ней. Похоже, он был не против, чтобы служащие наливали ему спиртное, но сам пить не собирался. Значит, это красавчик был таким заботливым.

— Большое спасибо, господин Рикусон, — сказала Маомао.

— Вам не нужно обращаться ко мне с особыми титулами, госпожа Маомао.

Этого было достаточно, чтобы Маомао нахмурилась. Но было бы не менее неприятно, если бы её прямо поправили, а это, похоже, было его маленькой подсказкой. Она просто не могла понять, как разговаривать с этим парнем.

— Тогда Рикусон.

Ей было смешно, но она была готова на всё, лишь бы он больше не называл её "госпожой".

Рикусон, похоже, успокоился и улыбнулся.

— В таком случае, Маомао. Я не очень-то умею держать алкоголь в руках, поэтому буду рад, если вы выпьете вместо меня.

Ну как можно отказаться от такого приглашения?

К тому же мы должны быть уверены, что с вином всё в порядке.

Она поднесла чашу к губам. Это было виноградное вино, не сильно алкогольное. Она отпила глоток воды, чтобы очистить язык, а затем принялась за следующую порцию еды. Слуги явно не уделяли приоритетного внимания Маомао, поэтому ей пришлось угощаться самой. Но всё-таки это смешение мужчин и женщин было странным: большинство людей ожидали, что такая женщина, как Маомао, останется на заднем плане.

— Это то, что вы хотели?

— Да, спасибо.

Рикусон протянул руку и взял блюдо, которое хотела Маомао. Похоже, он не зря был приставлен к этому эксцентричному стратегу — его порядочность, должно быть, помогла ему выжить на службе. Рикусон начал периодически отмахиваться от слуг, говоря, что хочет то-то и то-то. Поначалу казалось, что он просто ставит их в тупик, но потом она увидела, что он вглядывается в их лица и тела.

«Он их запоминает».

Тем более что Маомао и не пытался запомнить лица слуг. Пусть он сам об этом беспокоится, а она пока разбирается в еде.

— Он... ну, это видно, — сказал Лахан. Несмотря на двусмысленность его слов, Маомао прекрасно понимала, что он имеет в виду. Урюу, отец Лишу. Можно, конечно, сказать, что он похож на супругу, но можно и не сказать. Для пущей убедительности она снова посмотрела на Лахана. Он прекрасно понял, что она имела в виду, но дал единственный подходящий ответ:

— С кем именно я должен сравнивать?

Он был прав: дело супруги Лиу не стоило предавать огласке. Маомао была неосторожна, но то, что Лахан сразу догадалась, что у неё на уме, говорило о том, что при дворе ходят слухи.

Кроме того, поскольку Лишу находилась за пределами заднего дворца по особому разрешению, она закрывала лицо вуалью всякий раз, когда оказывалась в присутствии мужчины. Показывать лицо ей не то чтобы запрещалось, но, скорее всего, она старалась по возможности этого избегать. Не было её и на этом ужине. Вместо неё рядом с Урюу сидела молодая женщина. Она то и дело бросала взгляды на Джинши. По покрою халата и тому, как она прикрывала рот веером, Маомао поняла, что это та самая сводная сестра, которая дала пощечину Лишу.

Сводная сестра дернула отца за рукав и что-то сказала ему, после чего Урюу, как бы говоря "всё для моей дорогой дочери", повернулся к Джинши и начал болтать, явно надеясь познакомить его со своей девочкой.

Маомао не могла оторваться от этой сцены. Сводная сестра явно была одержима внешностью. Честно говоря, вся эта ситуация, когда мужчины и женщины смешались вместе, показалась Маомао странной. Её собственная квалификация для присутствия среди всех этих важных персон заключалась не более чем в родстве с Лаханом, и она сомневалась, что её присутствие здесь вообще допустимо. Возможно, в этом и был смысл.

Многие из присутствующих мужчин, похоже, думали так же, как и Урюу: им не терпелось познакомить Джинши со своими дочерьми. Дочь Гёкуэна уже была императрицей, а значит, хозяин дома мог позволить себе выглядеть вполне спокойным в этом вопросе. Казалось, он с удовольствием наблюдал за тем, как Джинши реагирует на ситуацию. Да, он действительно был отцом императрицы Гёкуё.

Даже обслуживающий персонал покраснел, заметив взгляд Джинши, но это не заставило их забыть о своей работе. Они всегда следили за тем, чтобы ни одна чашка не оставалась пустой. Как только тарелка освобождалась, выносилось следующее блюдо, но, к сожалению, высокопоставленные чиновники не так уж много ели. Урюу, например, откусил немного риса и баранины на косточке, но от всего остального, кроме алкоголя, отказался.

Лахан, похоже, очень любил рыбу; казалось, он только её и ел. Это, похоже, несколько успокоило поваров.

— У тебя красивая шпилька для волос, — сказал Рикусон.

— Вы так думаете?

Значит, он тоже умел вести вежливую беседу. Маомао вспомнила, что до сих пор носит шпильку из шкатулки из дерева павловнии. Она не была вычурной, но даже неискушенному глазу было ясно, что она сделана очень тонко. Маомао показалось, что более благовоспитанные девушки в зале иногда поглядывают на её волосы, и теперь она поняла, почему.

«Я смогу продать её позже».

Почти в тот же момент раздался звон разбивающейся посуды. Посмотрев в ту сторону, откуда раздался звук, она увидела испуганную служанку и Урюу с поднятой вверх рукой.

— Я же сказал тебе, я не хочу этого! — кричал Урюу.

— П... простите...

Женщина начала убирать осколки блюда, всё ещё явно напуганная. По всей видимости, оно подпрыгнуло на полу и разбилось о стену; содержимое разлетелось повсюду.

«Что за безобразие!»

Маомао понимал: повара приложили столько усилий, чтобы приготовить рыбу, и девушка, вероятно, хотела быть уверена, что её съедят. Но всё же это было немного бесцеремонно с её стороны.

Остальные в комнате выглядели потрясенными. Урюу, осознав, какой переполох он устроил, постарался снова выглядеть спокойным.

— Милости просим, посмотрите на меня. Мне ужасно жаль, — сказал он, одарив комнату улыбкой, но это не вернуло еду в тарелку. Об Урюу ходили весьма неблагоприятные слухи, но даже в этом случае его реакция выглядела явно недовольной.

Гёкуёэн погладил бороду и шепотом обратился к другой служанке. Предположительно, он распорядился, чтобы провинившуюся женщину наказали или даже уволили. Оставалось только надеяться, что милосердие — одна из тех черт, в которых он похож на свою дочь.

[П.п: Я думаю стоит сделать пояснение за значения изображений на шпильке.

Цветок(華), Луна(月), мак. 華 — это имперская фамилия, 月 — это часть настоящего имени Джинши, а дикий опиумный мак означает страсть и желание, а ещё из него делают опиум. Но Маомао поняла только часть про опиум.]