Онлайн чтение книги Монолог фармацевта Apothecary Diaries
Как выкупить контракт

 Глава 17: Как выкупить контракт

— Итак, сколько стоит выкуп контракта куртизанки? — спросил Рихаку. Они с Маомао сидели в комнате, соединявшей заднюю часть дворца с внешним миром. Когда Маомао услышала вопрос Рихаку, у неё отвисла челюсть. Поскольку он вызвал её лично, а не отправил письмо, она предположила, что у него есть какая-то новая информация об этом инциденте. Но это было то, что он хотел знать?

«Я просто знала, что он большая, тупая дворняга».

Рихаку схватился за голову, пока, наконец, не в силах больше этого выносить, он не стукнул кулаком по столу между ними и не воскликнул:

— Вы должны сказать мне, юная леди!

Евнухи, охранявшие входы с обоих концов комнаты, наблюдали за суматохой, но явно считали все это головной болью.

Очевидно, во время недавнего визита в Малахитовый дом Рихаку услышал какие-то разговоры о том, что кто-то выкупил контракт одной из дам. Одна из трех принцесс, не меньше. Рихаку, который действительно был очень увлечен Пайрин, одной из упомянутых принцесс, не мог оставить эту тему без внимания.

— На этот вопрос есть множество ответов, — сказал Маомао.

— Тогда для одной из самых лучших куртизанок.

— Я слышу тебя, — сказала Маомао, изучая его из-под прикрытых век. Она попросила у одного из охранников кисточку и чернильницу, а Рихаку предоставил немного бумаги.

— Рыночная цена, конечно, может измениться в мгновение ока, так что считайте, что это всего лишь предположение, — сказала она. Затем она написала на бумаге цифру 200.

Это было примерно то количество серебра, которое среднестатистический фермер мог рассчитывать заработать за год. Симпатичную дешевую куртизанку можно было бы заполучить примерно за вдвое большую сумму. Рихаку кивнул в знак согласия.

— Однако это исключает деньги на празднование, — проинформировала его Маомао. На фактическую цену выкупа куртизанки могут влиять такие факторы, как продолжительность осталось на её контракте и сколько денег она могла бы ожидать заработать за это время, но можно было бы оказаться, что придется заплатить почти в два раза больше этой суммы ещё сверху. Ведь обычаем района удовольствий было провожать своих дам самыми великолепными празднованиями.

— Скажите мне прямо. Сколько я должен ожидать заплатить в итоге?

Маомао немного запуталась от грустного взгляда Рихаку.

«Не так просто ответить на этот вопрос».

Пайрин завоевала себе множество клиентов и соответствующую сумму денег с момента своего дебюта в заведении. Она не задолжала борделю ни за одежду, ни за украшения для волос, и на самом деле её срок службы уже давно истек. Она оставалась в Малахитовом доме и продолжала зарабатывать, потому что её предпочтения случайно сделали её идеальной для работы куртизанок. Если бы цена выкупа женщины была чисто для покрытия её долгов, то цена Пайрин была бы практически нулевой.

«Сколько ей в этом году?»

Пайрин была старшей из трех принцесс, к которым она принадлежала ещё до рождения Маомао. Однако её кожа все ещё была блестящей, и она оттачивала свою специальность, танцы, многие годы. её молодой вид иногда вызывал слухи, что она оставалась молодой, высасывая сущность из мужчин. Существовали практики, так называемое фанжуншу, или "искусство спальни", которые, предположительно, позволяли как мужчинам, так и женщинам сохранять свою жизненную силу, занимаясь любовью, и Маомао иногда беспечно задумывалась, научилась ли Пайрин этим способностям.

Судя строго по возрасту, ценность Пайрин должна была быть нулевой, но её красота оставалась неизменной, так же, как и её энергия. В то же время старая госпожа не хотела, чтобы её три принцессы застаивались; она была бы готова переместить Пайрин, старшую из них, из этих дней. Маомао слышала, как она бормочет об этом во время последнего посещения дома.

Пайрин была образцовой куртизанкой, поддерживающей Малахитовый дом, когда он был на грани краха, но она не могла покоиться на этих лаврах навсегда, и Малахитовый дом не мог покоиться на ней. Он должен был вырастить новое поколение известных лиц, пока он был в подъеме, чтобы его текущий состав не оказался однажды старым и пыльным.

Маомао почесала затылок и задумчиво пробормотала:

— Если кто-то и купит Сестру, я имею в виду Пайрин, это будет один из двух человек.

Она просмотрела свою память. Скорее всего, это был кто-то, кого Пайрин хорошо знала; в Малахитовом доме не было так много новых клиентов.

Один из кандидатов был главой процветающего торгового бизнеса, расточительным тратителем, который был настолько добр, что продолжал посещать Малахитовый дом, даже когда у него были трудные времена. Приличный старик. Он часто дарил Маомао конфеты, когда она была маленькой. Он часто приходил не для ночевки, а чтобы выпить вина и посмотреть на танец или два. Он неоднократно говорил о том, чтобы выкупить Пайрин. Жадная старуха каждый раз отвлекала его от этой темы, но, если он снова поднимет эту возможность сейчас, она могла бы быть более открыта.

Другая возможность — это высокопоставленный чиновник, который является постоянным клиентом. Ещё молодой, только что перевалил за тридцать, Маомао не знала точно, какого рода чиновник он был, но когда она вспомнила о драгоценном украшении, которое она видела на рукояти его меча несколько лет назад, она поняла, что в то время он уже имел более высокий ранг, чем Рихаку сейчас. Наверняка с тех пор его повысили. Он казался достойным партнером для Пайрин в ночных развлечениях: она всегда была в отличном настроении после ночи с ним.

Одно только беспокоило Маомао в отношении этого второго жениха. По сравнению с неутомимой Пайрин, он часто казался немного...уставшим. Ей было жаль, как Пайрин будет справляться после выкупа её одним из этих мужчин.

Пайрин была красивой женщиной и превосходной танцовщицей, но в то же время она была известна тем, что никогда не уступала в постели. Говорили даже, что, когда она слишком раздражалась, её аппетиты могли распространяться не только на слуг борделя, но и на других куртизанок и учениц... Вкратце, она была неутолимой.

Именно это заставило хозяйку задуматься не только о возможности продажи контракта Пайрин, но и о том, чтобы позволить ей стать главой Малахитового дома. Также было возможно, что Пайрин просто покинет бордель, но её личность делала это маловероятным.

«Хотя это, вероятно, было бы самым мирным решением для неё».

Формально она бы вышла на пенсию, но ей могли бы разрешить принимать клиентов в особых случаях, а в свободное время она могла бы свободно любить. У неё было бы гораздо больше свободы, чем когда-либо прежде, что, вероятно, ей бы понравилось.

«Хммм...»

Маомао снова пристально посмотрела на Рихаку. Она думала, что ему лет двадцать пять. Он был подтянутым и мускулистым, его крепкие руки были именно то, что нравилось Пайрин. Не говоря уже о том, что, когда он впервые пришел в Малахитовый дом, он и Пайрин провели в её комнате два дня, и Маомао не видела их все это время, но Рихаку не казалось, что он был измотан после этого.

— Мастер Рихаку, сколько вы зарабатываете?

— Этот вопрос звучит немного нагло, — сказал Рихаку, немного обеспокоенно.

— Около восьми сотен серебра в год?

— Эй, не пытайся ставить цифры на людей, — нахмурился Рихаку, но не слишком сильно. Она заметила, что он немного снизил голос.

— Тогда двенадцать сотен?

На этот раз он ничего не сказал. Это предполагало среднюю сумму — примерно тысячу серебра в год. Довольно хороший доход на его возраст. Однако, чтобы выкупить высокопоставленную куртизанку, идеально было бы иметь хотя бы десять тысяч серебра в наличии. Ведь такие женщины могли запросить сто серебра за чашку чая или триста за ночную компанию. Рихаку вернулся, чтобы провести ещё две или три ночи с Пайрин с тех пор, как он впервые пришел. Ему придется тянуть свою зарплату, чтобы поддерживать эту привычку, но Маомао подозревала, что за этим стоит сама старая мадам. Скорее всего, она использует Рихаку, чтобы помочь Пайрин не стать слишком разочарованной.

— Недостаточно? — спросил Рихаку.

— Боюсь, что нет.

— А что, если я обещаю вернуть деньги, когда я добьюсь успеха в мире?

— Они никогда не позволят это. Они, вероятно, ожидают хотя бы десять тысяч наличными.

— Д-Десять тысяч?!

Рихаку был прикован к своему месту. Маомао не знала, что делать. Если бы он смог собрать деньги, он не был бы таким плохим женихом для Пайрин. Она, без сомнения, оценила бы его огромную выносливость.

Да, она бы это оценила - но это ли была любовь? Маомао не была уверена.

«Хммм», — подумала она снова. Она посмотрела на Рихаку, который явно был подавлен, и выдохнула.

Казалось, он думал в том же направлении, что и она. Он посмотрел на Маомао с непониманием и сказал:

— Если, гипотетически, я смогу собрать десять тысяч серебра, смогу ли я выкупить её контракт?

— Ты спрашиваешь, откажет ли Сестра тебе просто так? — холодно сказала Маомао. В тот момент глаза Рихаку стали немного красными, и он стиснул зубы. Она только упомянула возможность; она не сказала, что это произойдет.

«Хорошо, тогда нужно сделать только одну вещь».

Маомао встала и встала перед Рихаку.

— Пожалуйста, встаньте на мгновение, господин.

— Хорошо... — печально сказал Рихаку. Возможно, разочарованная собака - послушная, потому что он сразу же сделал то, что сказала Маомао.

— Хорошо. Теперь снимите рубашку, поднимите руки до уровня плеч и напрягитесь.

— Хорошо.

Рихаку начал делать то, что ему сказали, но он, кажется, вызвал тревогу среди стражников-евнухов. Они остановили его, прежде чем он смог снять рубашку.

— Не волнуйтесь, ничего неприличного не происходит, —сказала Маомао. — Я просто хочу посмотреть на него.

Несмотря на её заверения, евнухи не двигались. Рихаку все ещё открыто разочарованный, формально сел на стул.

— Если я сниму это, она не откажет мне?

— Если я о чем-то уверена, так это во вкусах Пайрин.

— Я сниму это, — быстро сказал Рихаку, и затем он это сделал. Он утихомирил возражения евнухов, показав свою должностную принадлежность.

Маомао обошла вокруг позирующего Рихаку, рассматривая его со всех сторон. Время от времени она образовывала квадрат ладонями и указательными пальцами, критически вглядываясь в него. У него было тщательно вылепленное тело военного офицера. Ничего не обвисало или проседало, и практически все было покрыто мышцами. Его правая рука была немного больше левой, что указывало на то, что он правша. Пайрин была голодна и съела бы почти что угодно, если бы не было другого выбора, но, как и все остальные, у нее были свои предпочтения. Если бы она была здесь в этот момент, она бы облизывала губы.

— Хорошо. Теперь нижняя половина.

— Нижняя половина? — плаксиво сказал Рихаку.

— Я настаиваю, — серьезно сказала Маомао.

Рихаку снял штаны, хотя он не выглядел в восторге, пока он не оказался там, где стоял только в плавках. Лицо Маомао не изменилось; она продолжала изучать его с почти научной строгостью.

Ноги и бедра Рихаку были так же прочны, как и остальная часть его тела, демонстрируя, что в его тренировочном режиме нет никаких дисбалансов. На его бедрах не было жира, и мышцы плавно переходили к суставам коленей, а затем опять расширялись к икрам.

«Действительно исключительные мышцы».

У него не было выпуклого живота, как у многих, кто часто посещал бордель; его кожа была здорового цвета.

«Просто тип Сестры».

Маомао заставила Рихаку принимать одну позу за другой, начиная думать, что у него может быть все, что нужно. Когда Рихаку начал привыкать к упражнению, он принимал позы с ещё большей энергией.

Наконец, Маомао была готова осмотреть самую важную часть.

— Теперь, если вы снимете свои... — она начала, но её прервало открытие двери с грохотом. Рихаку, который только что выглядел вполне энтузиастичным, побледнел. Евнухи выглядели так, будто они думали, что им может быть назначено наказание.

Что касается Маомао, у нее просто открылся рот.

— Что вы все здесь делаете? — спросил надзиратель заднего дворца (вены выделялись ярко на его виске) стоял в дверях, сопровождаемый своим помощником. Группа дворцовых женщин, которые притаились вокруг, надеясь подойти ближе к Джинши, разбежалась и даже падала в обморок, словно увидели нечто невыносимое.

— Добрый день, господин Джинши, — сказала Маомао мягко. 

Некоторые вещи в мире были загадочными, подумала Маомао. Например, почему она сидела так формально прямо сейчас? И почему Джинши смотрел на нее с такой холодностью в глазах?

Рихаку поспешил домой, едва успев одеться. Маомао считала всю эту сцену смешной. Она также чувствовала, что это было несправедливо, но оставление солдата, казалось бы, только усложнило бы уже сложившуюся ситуацию, поэтому, возможно, лучше было, чтобы он ушел.

— Что ты делала? — повторил Джинши. Маомао взглянула на него, заметив, что красивые люди действительно страшны, когда их разозлишь. Джинши перекрестил руки и стоял внушительно перед ней. За ним стоял Гаошун с сложенными руками и безразличным выражением лица монаха, созерцающего Пустоту. Евнухи, выглядевшие усталыми, заняли свои места у дверей, хотя время от времени украдкой поглядывали на своего великолепного вождя.

— Он просто обратился ко мне за советом, — сказала Маомао. Она сообщила Хоннян в Нефритовом Павильоне, согласно протоколу. Она закончила стирку утром, и так как на сегодня не было запланировано чаепитий, не было нужды в дегустаторе пищи. У Маомао не было рабочих обязанностей до вечера.

— Совет, да? Тогда почему он выглядел так?

«Ах, вот в чём дело».

Несмотря на то, что охрана была присутствовала, признаться, что мужчина из заднего дворца был замечен в таком состоянии, было, безусловно, проблематично. Она решила разрешить очевидное недоразумение.

— Это было неподобающим, господин. Я его даже не трогала, я только хорошенько посмотрела.

Она попыталась подчеркнуть этот момент: она и пальцем не тронула его. Это было то, что она хотела, чтобы Джинши вынес из этого.

Однако Джинши плохо отреагировал; его глаза расширились, и он выглядел так, будто может упасть назад. Тем временем, Гаошун, казалось, переходил от размышлений о Пустоте к осознанию Освобождения. Маомао задавалась вопросом, почему он смотрит на нее с непоколебимым состраданием бодхисаттвы.

— Хороший смотрела, говоришь?

— Да, господин. Я просто смотрела.

— С какой целью?

— Думаю, это очевидно. Мне нужно было убедиться, что его тело будет удовлетворительным, и осмотреть его на месте было единственным способом.

В разговоре о том, кто выкупит контракт Пайрин, Маомао хотела учесть чувства своей сестры. Пайрин была женщиной, которая часто и много любила, и было бы идеально, по мнению Маомао, если бы она могла пойти к мужчине, за которого действительно заботится. Если бы Маомао считала, что Рихаку слишком далек от типа Пайрин, она бы наверняка не предложила ему дальнейший совет. Она не была такой легкомысленной.

Маомао выросла в Малахитовом доме, по крайней мере, пока её не забрал её старик. В юности за её воспитание отвечали Пайрин, Мэймэй и Джока, три принцессы, вместе со старой госпожой.

Пайрин была уникальной тем, что, хотя она никогда не рожала ребенка, её груди все ещё вырабатывали молоко, и именно это молоко кормило Маомао в детстве. Когда Маомао родилась, Пайрин только что закончила свое ученичество, но она уже была достаточно пышной. Маомао всегда думала о Пайрин как о "Сестре", но на самом деле это было что-то вроде "Мама". Кстати, она обращалась к Пайрин с такой неформальностью, чтобы Мэймэй и Джока не разозлились на неё.

Маомао подозревала, что Пайрий пойдет к одному из двух давних претендентов, она вряд ли получит жизнь, которую она действительно хочет. Тем не менее, Маомао не была уверена, что лучше для нее просто продолжать и оказаться похожей на старую госпожу.

Многие бывшие куртизанки отказывались от детей. Постоянное использование контрацептивов и абортивных средств лишало их матки силы воспитывать ребенка. Маомао не знала, так ли это было в случае с Пайрин, но, когда она вспоминала свои самые ранние дни, когда её укачивали в объятиях Пайрин, она подумала, что было бы жалко, если у Пайрин никогда не будет своих детей. Она была женщиной с огромными аппетитами, но её материнский инстинкт был также сильным.

Рихаку был безумно влюблен в куртизанку Пайрин. Он хорошо знал, что как куртизанка, она не была единственной женщиной, которой она предлагала свои услуги. Однако несмотря на то, что Рихаку иногда мог быть немного глупым щенком, в глубине души он был серьезным и прилежным человеком, и его решимость подняться в мире ради женщины была и глупой, и милой.

Одержимость Рихаку означала, что его пыл не внезапно остынет, и даже если однажды он перестанет любить, Маомао подозревала, что она сможет помочь уладить все вопросы, связанные с разрывом. Самое главное было то, что у него была безупречная выносливость.

И вот, когда она оценивала этот образец, появился Джинши. Как ответственный за дела в заднем дворце, ему, вероятно, не понравилось, что одна из его женщин встречается с каким-то случайным мужчиной извне. Маомао подумала, что он выбрал самое странное время, чтобы страстно увлекаться своей работой.

— Его тело — удовлетворительное?!

 — Да, господин. Внешность — это только часть человека, но, конечно, можно надеяться, что она понравится.

Насколько она видела, Маомао могла бы дать Рихаку проходные оценки за его тело. Она уже пыталась решить, как объяснить Пайрин, что у нее не было возможности оценить последнюю и самую важную часть. Маомао сказала Рихаку, что ему потребуется десять тысяч серебром, чтобы выкупить Пайрин, но в зависимости от того, как будет подходить к этому вопросу, он мог заплатить всего половину этой суммы. Это будет зависеть, в частности, от того, что Пайрин о нем подумает.

— Внешность настолько важна? — Джинши, наконец, перестал нависать над ней и сел на стул. Его нога беспокойно стучала по полу; явно он все ещё раздражен.

— Я бы сказала, что да, — ответила Маомао, подумав, что ей кажется странно раздражающим, что Джинши из всех людей должен задать этот вопрос.

— Я должен признать, что я никогда не ожидал услышать это от тебя. Итак? Что ты думаешь о его внешности?

«Он просто полон вопросов».

Но это было бремя подчиненного — отвечать на каждый вопрос тех, кто стоит выше неё.

— Его тело имеет отличные пропорции. Он стройный со всех сторон. Ясно, что у него прекрасная физическая основа, и я считаю, что можно предположить, что он очень преданный. Он, должно быть, работает над своей тренировкой и физической подготовкой каждый день. Если мне пришлось бы угадывать, я бы подозревала, что он даже способен соответствовать военным стандартам.

Джинши был поражен заявлением Маомао. Она почти подумала, что он нашел её ответ удивительным. Его выражение быстро испортилось, пока он не выглядел явно раздраженным.

— Ты действительно можешь судить о человеке только по его внешности?

— Более или менее. Плоды привычки проявляются в плоти, если хотите

Когда предоставляешь лекарство клиенту, который неохотно говорит о себе, важно уметь определить, с кем имеешь дело. Любой аптекарь, достойный своей соли, приобретет эту способность, даже если не сознательно стремится к этому.

— А сможешь ли ты оценить меня по моему телу?

— Что? — Маомао сказала про себя. Она почти подумала, что на лице Джинши было намек на угрызения совести.

«Подожди...»

Может быть, он ревнует Рихаку? Это объяснило бы, почему он выглядел все более недовольным в ходе их разговора. Все из-за того, что Маомао слишком щедро хвалила физические качества другого мужчины.

«Не могу поверить этому парню», — подумала она с внутренним вздохом. — «Он просто должен быть уверен, что он более привлекательный».

Джинши имел красивое лицо. Такое красивое, что, если бы он был женщиной, он мог бы обворожить страну своими пальчиками; и даже будучи мужчиной, это не было бы невозможным. И все же несмотря на то, что его внешность была бесподобной, теперь он хотел хвастаться своим телом? 

«Я имею в виду, мне всё равно».

 Взгляд, который она бросила на тело Джинши, показал кого-то удивительно мускулистого и подтянутого. Ей не пришлось близко изучать его, чтобы понять, что он очень привлекателен. Но что с того? Он пытается предложить ей рекомендовать его Пайрин, если она считает, что он превосходит Рихаку в физической красоте? Кстати, она когда-нибудь упоминала Пайрин перед Джинши? 

Пока Маомао размышляла обо всем этом, Джинши опирался локтями на стол и смотрел на нее сосредоточенно, сжимая губы. Евнухи, стоявшие на страже, выглядели испуганными, но все же очарованными его бурной внешностью. Что касается Гао Шуня, он смотрел на Маомао с полной спокойствия образа нирваны.

Маомао немного жалела Джинши, но она должна была быть ясной на этот счет: у Джинши не было того, что Пайрин считала самым важным у мужчины. Неважно, насколько прекрасны его другие физические черты, без этой важной вещи нет смысла даже говорить об этом. 

— Я видела ваше тело, мастер Джинши, но, к сожалению, нет смысла, — сказала Маомао, хотя и неохотно. Обстановка в комнате мгновенно охладела. Гаошун перестал выглядеть святым в нирване и стал походить на преступника Кандата, когда нить паука порвалась.

— Мне очень жаль, что мне приходится вам это говорить, господин, — продолжила Маомао, — но вы просто не соответствуете моей старшей сестре. 

— Что?

В этот раз Джинши звучал полностью ошеломленным. Гаошун прижал лоб к стене.

***

Рихаку мог только задаться вопросом, что происходит в этом мире. Человек, который вчера дал ему яростный взгляд из-за его маленькой оплошности, теперь стоял перед ним, и на его безупречно прекрасном лице была улыбка.

«Имя этого человека было Джинши», — вспомнил Рихаку. Джинши казался немного моложе Рихаку, но он также находился в доверии императора. С таким прекрасным лицом иногда возникали слухи о романе между Джинши и императором, но по крайней мере Джинши казался серьезным в своей работе; в этом отношении не было ничего, о чем можно было бы пожаловаться. То, как он мог заставить практически любого, мужчину или женщину, без ума от него, могло быть некоторой проблемой, но в остальном, по мнению Рихаку, в нем не было ничего неприемлемого. Что касается Рихаку, он не был заинтересован в другом мужчине, несмотря на его прекрасность.

Тем не менее, когда этот человек появился практически из ниоткуда и начал смотреть на него сосредоточенно, Рихаку немного потерялся в догадках, что делать. Он просто рад был, что рядом никого не было, чтобы видеть их. Они находились в здании офицеров, которое редко было очень многолюдным. Здесь базировался особенно эксцентричный командир, с которым все остальные предпочитали иметь минимальный контакт.

Говорили, что этот эксцентрик недавно часто бывал вне базы, и Рихаку подумал, что, возможно, его привлекли для помощи здесь. Рихаку сдал свои документы и попытался побыстрее выбраться из здания, чтобы не попасть во что-то сам, но как только он выходил из кабинета Лакана, он столкнулся с этим человеком. И теперь он стоял перед той загадочной улыбкой. Говоря о загадочности, адъютант, стоявший позади Джинши, был тем самым человеком, который просил Рихаку быть связующим звеном в борделе. По слухам, он был старым знакомым одного из начальников Рихаку. Он задавался вопросом, как этот человек знал пятнистую дворцовую женщину Маомао, но теперь все начинало становиться ясно.

— Могу я попросить у вас минуту времени? — спросил Джинши. Это был вежливый запрос, но Рихаку было трудно отказать. Хотя этот человек был моложе него, украшение с драгоценными камнями, висящее у его бедра, показывало более престижный цвет, чем у Рихаку. Если он не сделает то, что ему сказали, неизвестно, получит ли он когда-нибудь желаемое продвижение.

— Как пожелаете, — сказал он, и последовал за евнухами.

Они находились во дворе дворца, месте, куда офицеры часто ходили наслаждаться освежающим бризом летних ночей. Признаться, Рихаку не часто бывал здесь; он никогда особо не был чувствителен к эстетике. В этом сезоне прохлада в воздухе стала не только освежающей, но и просто холодной. В связи с временем года и временем суток, им можно было быть уверенными, что их не потревожат.

Летом цветы, называемые гортензиями с большими листьями, распускались бы в цветы, размером с вышитые мячики для рук. По-видимому, это были необычные цветы, привезенные из восточной островной страны, и в зависимости от дня цветы могли быть красными или синими. Командир сделал все возможное, чтобы их посадить здесь. Цветы немного напоминали сирень, но на данный момент они просто выглядели как короткие кусты. Рихаку иногда задумывался, не дал ли он этому человеку слишком много свободы, но слышал, что даже генералу трудно утверждаться перед этим человеком с моноклем, так что, возможно, делать было нечего.

Джинши сел в открытый павильон, затем показал Рихаку сделать то же самое. Не имея другого выбора, он сел, столкнувшись с евнухом.

Джинши опустил подбородок на сложенные руки и улыбнулся Рихаку сверкающей улыбкой. Его помощник, стоящий позади него, казался полностью привыкшим к этому, но Рихаку чувствовал себя немного смущенным. Это было смешно, но улыбка была настолько яркой, что он почти хотел отвернуться. Теперь он понял, что все разговоры о том, как Джинши мог бы свергнуть страну, если бы он был женщиной, были не просто пустыми сплетнями. Но он был мужчиной. Даже если у него чего-то не хватало, что обычно считалось важным.

Его нимфоподобная улыбка и шелковистые волосы могли обмануть, но его рост и широта плеч не оставляли сомнений. Он выглядел не слишком хрупким даже по сравнению со своим помощником, который явно выглядел как военный, и тот, кто был обманут нежной улыбкой, думая, что может сделать с этим человеком все, что захочет, скорее всего, узнал бы обратное, и это было бы больно. Каждое его движение было очаровательно элегантным, но также абсолютно эффективным и точным. Рихаку так думал, даже просто следуя за евнухом. Он также думал, что этот человек как-то знаком, но не мог его определить. Эта мысль преследовала его, хотя он только видел Джинши мельком; он никогда не видел его лицом к лицу. Чего хотел от него человек такого высокого положения?

— Мой слуга сообщает мне, что ты, мой мальчик, влюблен в кого-то.

Не будет ли это слишком глубоким мышлением, подумал Рихаку, если он почувствует, что шутка о "моем мальчике" была несколько ненужным ударом ножа? Ему понадобилась секунда, чтобы понять, кого Джинши имел в виду под своим слугой, но он понял, что в этом контексте это могла быть только тощая девушка с веснушками. Призадумавшись, он понял, что она, кажется, работала во внешнем дворце, Рихаку осознал, что она работала на этого евнуха, из всех людей. Он невольно прикоснулся рукой к подбородку.

Он всегда думал, что только человек с очень особыми вкусами мог нанять эту женщину в качестве личной служанки. Он никогда бы не подумал, что у этого великолепного мужчины могут быть такие вкусы.

Даже понимая, что ситуация, в которой Джинши их нашел, требовала некоторого объяснения, Рихаку был немного ошеломлен, поняв, что она рассказала Джинши о его желании выкупить контракт Пайрин. Может быть, именно это вдохновило его так сосредоточенно улыбаться ему. В его юном возрасте стремиться выкупить одну из самых красивых и почитаемых куртизанок во всей стране было действительно забавно.

И честно говоря, Рихаку не против, если Джинши думает, что он дурак. Пусть он смеется над Рихаку, но если он намеревается посмеяться над любимой Пайрин, то дела могут измениться.

Пайрин была хорошей женщиной. Не просто хорошей куртизанкой — хорошей женщиной. Он представил себе, как она улыбается ему в постели. Увидел, как она танцует, поднимая подол своего платья двумя пальцами. Подумал о том, как она подает чай, обращая внимание на каждую деталь.

Некоторые могут сказать, что это просто то, что должна делать куртизанка, и с такими людьми нет места для дальнейшего обсуждения. Но Рихаку не волновало. Ему было всё равно, настоящее это или нет. Пока он верит в это, это не имеет значения.

Он видел, как несколько его коллег потеряли себя в женщинах и азартных играх, и для окружающих его, возможно, он просто выглядел как ещё одна такая потерянная причина. Те, кто скажет ему, что Пайрин ему не подходит, без сомнения, имеют его лучшие интересы в сердце. И за это он благодарен, но он хотел бы, чтобы они бы ушли.

Рихаку пошел в Малахитовый дом по собственной воле. Часто он даже не видел Пайрин, но просто подавали ему чай в передней комнате учеником. И это было в порядке для него. Это была часть дела Пайрин быть недосягаемой, как цветок на далеком пике. Если она брала месячное серебро за чашку чая, кто был кем-то, чтобы сказать, что это жадность? Пайрин отдавала себя целиком и полностью быть куртизанкой; она была живым товаром. Те, кто утверждали, что она слишком дорогая, просто не понимали.

Вот почему, если кто-то, напротив, Рихаку пытался унизить Пайрин, Рихаку был готов стать физически агрессивным. Он прекрасно понимал, что это может стоить ему головы, но он мог смириться с этим, так сказать. Он никогда не компрометировал свои принципы, свои убеждения; и этот образ жизни, прямолинейный и неумолимый, всегда подходил ему. Если те, кто окружал его, думали, что он сошел с ума из-за какой-то женщины, пусть так считают.

На данный момент он сдерживал себя с усилием, сжимая дрожащие руки и смотря на Джинши.

— И что, если я сделаю это, господин?

Он осторожно не добавил "Это не ваше дело" или что-то ещё ненужно антагонистическое. Джинши, казалось, не обращал внимания на мрачный взгляд Рихаку; небесная улыбка оставалась неподвижной. Следующее, что сказал Джинши, шокировало Рихаку.

— Что бы вы сделали, если бы я сказал, что я возьму на себя стоимость покупки её контракта для вас?

Рихаку задержал дыхание, вскочил на ноги и ударил по столу. Гранитная поверхность отбросила некоторую силу обратно на него. Только когда дрожь прошла через всего его тело, он наконец смог заговорить.

— Что вы этим имеете в виду?

— Именно то, что я сказал. Сколько бы это стоило, чтобы выкупить ее? Двадцать тысяч; думаете, этого будет достаточно?

Для Джинши число казалось ничем, но Рихаку проглотил слюну. Двадцать тысяч — это не сумма, которую просто так отдают. Особенно не офицеру, которого едва знаешь. Разве Джинши уже говорил с Маомао о предполагаемой стоимости? Или эта сумма действительно была после мысли этого человека? Рихаку положил голову в руки.

Мысль проникла в его голову: если этот человек говорит о двадцати тысячах, как будто это было бы ничто, тогда половина этого была бы меньше ничего для него. Но он решил не теряться в наивной фантазии.

— Я в восторге от ваших слов, господин, — сказал он, — но я задаюсь вопросом, что могло бы побудить к такой щедрости по отношению к человеку, которого вы едва знаете.

Предложения, которые казались слишком хорошими, чтобы быть правдой, всегда имели подвох. Даже ребенок знал это, и Рихаку был достаточно умен, чтобы не забыть этого основного правила. Он откинулся на спинку стула и посмотрел на мужчину напротив. Выражение лица евнуха не изменилось несмотря на то, что он предложил эту огромную сумму денег, хотя его помощник, стоящий позади него, выглядел слегка раздраженным.

— Моя кошка очень осторожна, но она не только согласилась поговорить с вами, она серьезно рассматривает вас в качестве возможного подходящего кандидата для женщины, которую она считает старшей сестрой.

"Кошка" должна была быть Маомао — это было значение её имени, и, когда Рихаку об этом подумал, он понял, что она действительно может быть похожей на кошку. Она могла быть подозрительной по отношению к другим, как бездомная кошка, но, когда была возможность получить еду, она подходила достаточно близко, чтобы её получить, брала все, что могла, и затем снова исчезала.

Рихаку никогда не хотел кошку. Если у него было бы животное, он бы предпочел собаку, что-то, что могло бы охотиться с ним.

Несмотря на выбор метафоры мужчины и отношение Маомао, по-видимому, она доверяла Рихаку хотя бы в некоторой степени. Правда, безразличие в её глазах ясно показывало, что ей было неприятно отвечать на его вопросы, но она все же отвечала на них. В конечном счете, это привело к этому разговору.

— Ты говоришь, что, когда недоверчивая кошка привязывается к кому-то, это достаточная причина верить в него, — сказал Рихаку, вызвав небольшой дрожь у Джинши. Он задался вопросом, не сказал ли что-то неправильное, но мягкая улыбка так быстро вернулась на лицо Джинши, что Рихаку задумался, было ли это его воображение.

— Я немного расспрашивал о тебе, — сказал Джинши. —Я узнал, что ты сын провинциального чиновника. Чтобы подняться по служебной лестнице в столице, тебе, должно быть, пришлось поработать немало.

— Достаточно справедливо.

Везде, куда бы ты ни пошел, были группы и фракции. Его отец был чиновником, да, но только региональным гражданским администратором. Это означало для Рихаку трудности и много времени, прежде чем кто-то на самом деле начал его серьезно воспринимать.

— Говорят, что вас открыл командир, обладающий острым глазом на талант, и поручил вам свой отряд.

— Да, господин, — неуверенно ответил Рихаку. Он задавался вопросом, насколько много этот человек узнал о нем. Внешне Рихаку должен был быть повышен после ухода командира маленького отряда из службы.

— И кто не хотел бы быть в хороших отношениях с многообещающим молодым солдатом? — продолжал Джинши.

Многие могли бы, но редко на сумму в двадцать тысяч серебра.

Рихаку действительно нужно было только половина этой суммы - или, на самом деле, если учесть его собственные вклады и все, что он мог бы собрать, даже только четверть. Одна четверть, или пять тысяч серебра. Разве этот человек действительно даст ему это? Рихаку почти тошнило от желания этого, но он покачал головой. Он серьезно посмотрел на Джинши и сказал:

— Я искренне ценю ваше доверие, и признаюсь, что я почти без себя от желания принять ваше предложение, но я не могу взять ваше серебро. Для вас она может быть просто ещё одной куртизанкой, но для меня она - женщина. Женщина, которую я хочу взять в жены. И если я не сделаю это своими деньгами, то какой я мужчина?

Рихаку смог сказать все это Джинши, хотя ему было утомительно постоянно быть настороже по отношению к тону своей речи.

Он думал, что Джинши может быть раздражен его отказом, но этой нимфоподобной улыбке не изменилось. Он даже подумал, что она, возможно, немного смягчилась. Затем улыбка перешла в смех.

— Понимаю! Боюсь, я был довольно грубым.

Он встал, абсолютно изящный, пробежал пальцами по волосам. Выглядя, словно он вышел из картины классической красоты, он стоял там с удовлетворенной улыбкой на лице.

— Думаю, может быть, есть что-то, о чем я захочу поговорить с вами позже. Вам не помешает?

— Что бы вы ни пожелали, господин, — сказал Рихаку, встал и почтительно сжал кулак, склонившись. Прекрасный евнух ответил коротким кивком, после чего он и его помощник ушли домой. Рихаку смотрел, как Джинши уходит, почти ошеломлен его изяществом, пока они не скрылись из виду.

Наконец он пробормотал: "О чем это было?" и почесал голову, действительно озадаченный. Его сердце немного опустилось, когда он почувствовал лысину, которая осталась там, где его волосы сгорели. Затем он снова сел и бормотал:

— Что мне делать...?

Он должен будет попытаться показать свою лучшую сторону перед своими начальниками на следующем тренировочном занятии. Или, может быть, он мог бы взять на себя больше работы. Нет, нет, было что-то более важное. Он напишет письмо женщине, с которой он надеется быть связанным когда-нибудь. Он не просто возьмет её односторонне. Он хочет знать, что она чувствует. Что бы она ни ответила, это может быть только из вежливости, но он положит на это свою веру; это будет то, что поддержит его.

— Хорошо, — сказал Рихаку, засунув руки в рукава и быстро направился из двора. Он задумался, какая ветвь будет лучшим дополнением к его письму. 

***

— Маомао, для тебя есть письмо, — сказала Гуйэн, протягивая пачку деревянных пластинок для письма. Маомао взяла и развязала узел, чтобы обнаружить, что пластины были покрыты легким, плавным почерком. Это был ответ на сообщение, которое она отправила в Малахитовый дом несколько дней назад.

"Старушка может говорить, что хочет, но я всё равно зарабатываю немалоЦ".

Письмо было от Пайрин. Маомао почти могла видеть, как её чувственная старшая сестра выпячивает свою обильную грудь.

— Кроме того, я все ещё жду принца на белом коне, чтобы забрать меня.

В одной далекой стране, на белых конях, говорят, ездят принцы, когда они пришел, чтобы спасти запертых молодых девушек. Пайрин все ещё была женщиной, и у нее были женские мечты. Может быть, уже немного поздно называть её молодой девушкой, она уже была с большим количеством джентльменов, которых нельзя было пересчитать на пальцах обеих рук, но она не отказывалась от фантазии. Может быть, эта упрямость была частью того, что сохраняло её молодость так долго.

«Я подозревала это».

Если перспектива была кем-то, кто ей нравился, ей даже не нужно было этих десяти тысяч серебра. Ему просто нужно было сыграть роль её "принца". Роль требовала абсолютной физической силы и выносливости, а также чего-то, что было у большинства мужчин, но не было у евнухов. Добавьте немного театральности и немного денег для празднования, и это сработает. Нет, не нужно было выкупать Пайрин, но сообщество не сидело бы и смотрело, как она уходит, не отметив этого случая.

Сама старая госпожа однажды сказала Пайрин:— Если ты хочешь уйти на покой, я не буду тебе мешать. Но у нас будет вечеринка, которая станет самой лучшей вечеринкой.

Это было довольно заметное замечание от женщины, которая обычно была такой скупой. Когда Пайрин покинет сцену, это будет отмечено, как полагается одному из самых красивых цветов радости. Куртизанка имела свою гордость, в конце концов. Таким образом, для мужчины, который подходящим образом впечатлил Пайрин, даже старая госпожа не стала бы выжимать слишком много. Но, конечно, пять тысяч или около того на празднование. Тот, кто не мог найти хотя бы такие деньги, не подходил для Пайрин, и если у них были деньги, но они отказывались их тратить, это показывало бы их ещё хуже.

Маомао снова закрыла письмо и положила его на полку в своей комнате. Когда она вышла в коридор, она обнаружила, что Джинши впервые за несколько дней посещает нефритовый павильон. В последний раз, когда они расстались, он выглядел грозным, но сегодня он казался в хорошем настроении. Маомао пошла на кухню, чтобы приготовить чай, задаваясь вопросом, что могло его так обрадовать.

«Да, даже если десять тысяч недостижимы, пять тысяч должно хватить».

Если Рихаку продолжит свое стабильное продвижение вверх по рангам, он должен сможет накопить такую сумму в течение нескольких лет. Остальное будет зависеть от удачи. Если Пайрин будет манипулироваться старой женщиной, это будет конец. Рихаку просто должен вытащить её оттуда до этого.

Во всем этом не было места для Маомао. Было только одно, что её беспокоило.

«Наверняка он не пойдет в долги, чтобы получить деньги, правда?»

Если он взял бы займ, чтобы получить наличные, госпожа это почуяла бы, и все было бы кончено.

— Как я могу позволить Пайрин пойти к мужчине, погрязшему в долгах? — она бы потребовала. Маомао была довольно уверена, что Рихаку не сделает ничего такого глупого, но она не могла быть уверена.

С такими мыслями, она добралась до конца письма -где обнаружила нечто очень тревожное.

— Какой-то человек приходил и говорил о выкупе контракта. Я думаю, у учеников возникли неправильные представления.

Какой-то человек. Правильно, подумала Маомао. Было необычно, что Пайрин была так непрямолинейна, но Маомао прекрасно знала, о ком она говорит.