Онлайн чтение книги Монолог фармацевта Apothecary Diaries
Бессмертная белая змея

Глава 7: Бессмертная белая змея

Все началось с истории, рассказанной одним из клиентов.

— Ну, по крайней мере, это объясняет, почему в последнее время так мало посетителей, — сказала Мэймэй, старшая сестра Маомао, откинувшись на бок и выкладывая на доску камень Го. Приставленная к ней ученица сидела по другую сторону доски и с нервным видом раскладывала на ней камни. Похоже, они решали стратегические задачи, связанные с жизнью и смертью.

— Большие и важные люди не могут обойтись без странных и новых вещей, — сказала Джока, выдыхая дым из трубки. Маомао тем временем готовила инструменты: сестры попросили её сделать для них прижигание. Жизнь этих женщин была нелегкой, и иногда им требовалась возможность расслабиться и выпустить пар. Именно в такие дни, как сегодня, у них не было настоящей работы.

Мэймэй сказала, что об этом ей рассказал мужчина, с которым она играла в го накануне вечером. Он утверждал, что в округе есть кто-то еще более поразительный, чем три принцессы Малахитового дворца, - молодая женщина, которая, похоже, является мистической бессмертной.

— Наверное, мы слишком стары для них в наши дни, — едва не сплюнула Джока. — А ведь раньше они обращались с нами как с драгоценностями!

— Да, конечно, — успокаивающе сказала Маомао, побуждая Джоку лечь на живот, и начала класть травы в определенные места на её теле, а затем зажигать их.

— А-а-а, — чувственно застонала Джока. Пальцы её ног чуть не подкосились. Маомао захотелось уверить сестру, что она всё ещё более чем достойная женщина.

— Он сказал, что у неё чисто белые волосы, — сообщила Мэймэй. — И если бы это было так, то можно было бы сказать, что она просто девушка с белыми волосами. Но... Он сказал, что у неё ещё и ярко-красные глаза.

«Белые волосы и красные глаза? Это действительно необычно», — кивком признала Маомао. Закончив с Джокой, она принялась прикладывать травы к Мэймэй. Мэймэй вытянула стройную ногу из-под подола халата. Маомао аккуратно откинула ткань в сторону, чтобы не опалить её, а затем зажгла травы.

— Не только белые волосы, но и красные глаза? Значит, она альбинос? спросила Маомао.

— Скорее всего, — сказала Мэймэй, и они с Джокой кивнули. Ученица, державшая камни Го, не совсем понимая, что происходит, дернула Маомао за рукав. Это была та самая девочка, которую чуть не довели до слез, увидев, как Джинши ест кузнечиков. Маомао узнала, что её зовут Зулин. Её старшую сестру звали так же, но та намеревалась сменить имя в знак разрыва с отцом. Маомао не собиралась запоминать имя, которое вскоре должно было измениться.

Маомао бросила на девочку взгляд, но, увидев, что ребёнок вздрогнул, уступила.

— Очень редко человек рождается без цвета кожи. Их кожа и волосы белые, а глаза кажутся красными, потому что в них видна кровь. Мы называем их альбиносами.

Такое случалось и с животными. Белые змеи и лисы считались благоприятными, их почитали как богов, но как быть с людьми? Маомао слышала о далекой стране, где детей-альбиносов считали панацеей и иногда съедали. Однако она не придавала этой истории особого значения. Старик Маомао, Луомен, говорил ей, что белые волосы и кожа - это не более чем отсутствие окраски, а в остальном альбиносы такие же люди, как и все остальные.

Однажды, всего один раз, Маомао поймала белую змею. Это было одно из самых странных существ, с которыми она когда-либо сталкивалась. Что касается этой женщины-альбиноса, то, похоже, очарование ею привело к тому, что люди стали относиться к ней как к бессмертной. Другими словами, её воспринимали скорее как хороший знак, чем как плохой.

— Эти напыщенные придурки скоро устанут от неё, — сказала Джока.

— Не знаю, — ответила Мэймэй, выставляя другую ногу. — Они утверждают, что она действительно может использовать бессмертные искусства.

Маомао приподняла бровь. По словам Мэймэй, эта женщина могла читать мысли людей и превращать металлы. Это звучало так же нелепо, как и всё, что Маомао когда-либо слышал, но дураки с деньгами быстро расстаются, особенно дураки с большими деньгами. "Бессмертная" начинала в небольшом выставочном зале, а теперь арендовала самый большой театр столицы.

Каждый вечер она давала только одно представление, и состоятельные мужчины, которые обычно посещали квартал удовольствий, выстраивались в очередь, чтобы увидеть её. Здешние дамы вполне могли пожаловаться. А когда один из их клиентов наконец появлялся после длительного отсутствия, он мог говорить только о неземной красоте этой бессмертной женщины и её невероятных способностях. Вряд ли это способно разжечь огонь романтики.

Падения доходов борделя на двадцать процентов хватило, чтобы госпожа шмякнула своей трубкой обо всё, что находилось поблизости. Куртизанки среднего класса принимали столько же клиентов, сколько и раньше, но Малахитовый Дворец был борделем высокого класса. Он жил и умирал от того, удавалось ли ему привлечь лучших клиентов.

***

— Кому нужно смотреть шоу больше одного раза? — пробормотала Маомао.

Она хотела сказать это про себя, но Укё, главный слуга, ответил:

— О, ты будешь удивлена.

Укё, мужчина лет сорока, в последнее время был полон сил, присматривая за Чоу-у и Сазеном. Похоже, он наконец-то смог перевести дух перед тем, как зажглись фонари. Вместо позднего обеда он поглощал большую мясную булку. Маомао предложила ему немного чая (заваренного из оставшихся листьев); он сказал "спасибо" и сделал глоток, чтобы запить еду.

— Ты ведь знаешь о лиандан-шу?

— Ты заговорил об этом сейчас?

Лиандан-шу — это искусство, целью которого было помочь человеку достичь состояния бессмертия. Когда старик рассказал ей о нём, у Маомао заблестели глаза, но он не преминул добавить, что она ни в коем случае не должна пытаться заниматься этим искусством. Уж больно сомнительная практика.

— То есть она притворяется, что обладает силой бессмертия?

— Возможно. У неё необычная внешность, и говорят, что она может читать мысли людей.

— Ах...

Великие и могущественные люди могут быть настроены скептически, но когда эта женщина говорит им то, о чем они думают, что они должны чувствовать? Любое чувство, что их выставили дураками, может трансформироваться, так сказать, в веру. А это может убедить их в том, что эликсир бессмертия действительно существует.

«Но если это не самая глупая вещь, которую я когда-либо слышала…»

Маомао знала человека, которому после долгих попыток создать эликсир бессмертия удалось изготовить лекарство "воскрешения". Довольно большое достижение, как для врача, но побочные эффекты всё равно оставляли желать лучшего.

Маомао сжала кулаки. Она понимала, что бессмысленно желать, чтобы этот лекарь был здесь, но если бы он был здесь, то, возможно, смог бы подсказать им, как предотвратить ущерб от нашествия насекомых. Бедствие ещё не настигло их. Если бы они могли сделать что-то сейчас, то, возможно, смогли бы изменить ситуацию. Джинши и его ближайшие помощники ломали голову над возможными превентивными мерами, но остальные важные люди страны относились к этому вопросу в лучшем случае легкомысленно.

Маомао задумалась о предполагаемых способностях этой женщины.

— Ну и что? Она утверждает, что у неё есть эликсир бессмертия, и этим она привлекает клиентов?

— Понятия не имею, — ответил Укё. — Я просто узнал, что говорят телохранители больших шишек.

Он запихнул в рот оставшуюся булочку и запил её остатками чая. Пора было идти зажигать фонари.

— Если тебе так интересно, почему бы тебе не сходить на представление?

— Думаешь, я заплачу столько, чтобы увидеть так мало?

— Тогда попроси кого-нибудь взять тебя с собой?

Он дружелюбно подмигнул и ушёл.

«Кого попросить?» — с отвращением подумал Маомао. Ни у кого нет столько свободного времени.

***

Через несколько дней к Маомао пришел неожиданный посетитель.

— Из всех людей, которые, как я думал, могут появиться, я даже не представлял его, — сказал Укё, почесывая подбородок. В эти дни он часто бывал в Малахитового Дворца, чтобы присматривать за детьми. Не успел он привести гостя к Маомао, как тот снова исчез.

— Да... Из всех людей... — сказала Маомао.

— Буду благодарен, если вы будете немного вежливее, —  проворчал посетитель. Это был невысокий человек в круглых очках, обрамлявших острые, как у лисы, глаза, и с счётами в руках. Его звали Лахан - да, из клана Ла. Он был племянником и приёмным сыном эксцентричного стратега и пришёл пригласить Маомао посмотреть на пресловутое шоу. Он даже пригласил с собой друзей.

— Не знала, что ты интересуешься... развлечениями, — сказала Маомао, которая для проформы заварила чай из оставшихся листьев.

— Когда весь мир кажется заинтересованным, как я могу не быть заинтригованным?

Лахан сдвинул очки на нос.

Рядом с ним стоял незнакомый Маомао мужчина и широко улыбался. Вероятно, ему не исполнилось и тридцати, у него были тонкие черты лица и спокойное выражение. Маомао быстро, но вежливо обвела его взглядом, после чего вернулась к разговору с Лаханом.

— Говорят, эта женщина-альбинос очень красива, — заметил он.

Маомао прекрасно знала, что Лахан не испытывает особого интереса к красивым вещам. В отличие от обычных мужчин, он утверждал, что видит красоту в виде чисел. Очевидно, приёмный сын эксцентрика и сам был довольно необычным.

— И ты приглашаешь меня, зачем?

— Только не говори, что это тебя не интересует

По крайней мере, в этом он был прав. Но что выиграл Лахан, пригласив её с собой? Маомао огляделась по сторонам.

— Если ты беспокоишься о моём отце, то его здесь нет. И не будет.

— Ты серьёзно?

Маомао не могла допустить, чтобы Лахан использовал её в качестве жертвенного агнца, чтобы задобрить эксцентричного стратега.

— Я серьёзно. Однако с нами один из его подчиненных.

Лахан указал на мужчину рядом с собой. Маомао нахмурилась, не успев остановиться.

— Не смотри на меня так, — обиженно сказал юноша. — Лак...

Он уже собирался произнести это имя, но, взглянув на лицо Маомао, быстро прокашлялся.

— Кхм. Могу я, э-э, называть его стратегом?

Выражение лица Маомао вновь стало таким, что на него можно было смотреть прямо, и он вздохнул с облегчением.

— Я подчинённый стратега. Меня зовут Рикусон.

— Маомао, — сказала она через некоторое время.

— Да, я слышал о вас.

Маомао пристально посмотрела на Лахана. Почему эксцентрик не был здесь сам? Зачем посылать кого-то вместо себя? Шершавоволосый мужчина с пренебрежительным выражением лица беспомощно развел руками.

— Похоже, мой отец не собирается покидать свой дом в ближайшее время.

Не похоже, чтобы этот факт облегчал ему жизнь.

— Хм...

Это замечание прозвучало многозначительно, но Маомао не ожидала ничего хорошего для себя от его продолжения.

— Я всё ещё не понимаю, зачем ты приглашаешь меня с собой.

Лахан никогда не делал ничего, не просчитав потенциальную выгоду; он был единственным человеком, которого Маомао знала и который мог потягаться со старой госпожой в скупости.

— Нам предстоит несколько сделок с западом, и мы думали попросить эту труппу выступить перед ними.

— Продолжай.

— Среди делегации будут женщины, и видишь ли, и я подумал, что было бы разумно получить женский взгляд на представление.

— Чушь собачья, — отмахнулся Маомао.

Да, Рикусон был там, но ей было всё равно; она не собиралась отказываться от своих манер только потому, что рядом находился один из лакеев стратега.

Лахан снова развел руки, на этот раз более нарочито. Откровенно говоря, этот жест раздражал. Она подозревала, что он дал ей такой повод только для того, чтобы проверить, не станет ли она блефовать.

Неожиданно в разговор вмешался Рикусон:

— Вообще-то...

Он выглядел обеспокоенным. Даже встревоженным. Он не знал, как объясниться.

— Мой... кхм. Мой начальник. Стратег. Он проговорился, что... ему действительно это интересно. Всё просто.

Рикусон, побужденный, по-видимому, мимолетным замечанием, принялся изучать эту труппу артистов. Он не нашел никаких оснований для слов стратега, если только это не было собственное смутное сверхъестественное чутье.

— Но я слышал о них слух, который заставил меня задуматься, — сказал он, а затем с удивленным видом принялся пересказывать услышанную историю.

«Надеюсь, это не обернется ещё большими неприятностями», — подумала Маомао, натягивая хлопковую куртку, отличную вещь, доставшуюся ей бесплатно в магазине одежды. Цвет был более ярким, чем она обычно предпочитала, но она не собиралась отказываться от бесплатной одежды, равно как и не пользоваться ею.

Одевшись потеплее, она вышла на улицу к ожидавшей её карете. Уже стемнело, и по небу неслись снежинки. Она поручила Укё отдать ужин Чоу-у; если бы она сказала парню, куда едет, он бы только потребовал поехать с ней.

— Нам пора? — спросил Рикусон, вежливо открывая перед ней дверцу кареты, словно перед принцессой. Лахан уже сидел внутри. На нём были не такие очки, как обычно, — возможно, это была его идея принарядиться. Рикусон уселся рядом с ним, а затем водитель тронул поводья.

Театр, где выступал предполагаемый таинственный мистик, находился на восточной окраине центральной части столицы. Расположенный рядом с элитными домами, этот театр был в самой шикарной части города, каждый угол которого пестрел магазинами. Однако в этом здании обычно выступали театральные труппы; одинокая женщина, даже предполагаемая бессмертная, устраивала представление в одиночку — это было очень необычно.

«Похоже, она популярный мистик»

Когда они высадились из кареты, целая толпа людей уже выстроилась в очередь. Мужчина брал монеты и вёл клиентов внутрь.

Женщину называли Пай Нян Ня, "Белая леди", по её внешнему виду. Это было довольно роскошное имя для простой исполнительницы.

— Что это такое? — спросила Маомао, хотя и не собиралась произносить это вслух. Все присутствующие были одеты в изысканные одежды, но большинство из них закрывали лица вуалями или странными масками, лишь некоторые обходились без них.

Лахан накрыл голову Маомао приятной на ощупь вуалью, а затем он, Рикусон и мускулистый мужчина, служивший им телохранителем, надели маски, скрывавшие половину их лиц.

— Так принято, — объяснил Лахан. — Дела идут гораздо лучше, когда у тебя есть что-то, что дает тебе повод притвориться, что ты никого не узнаешь.

Другими словами, некоторые из богатых и важных людей, привлеченных на это шоу, могли получить слишком много удовольствия. А может быть, в этом и заключалась вся прелесть карнавальной атмосферы: возможность отдаться чувству сверхъестественного.

«Должно быть, у неё есть спонсоры», — подумала Маомао, увидев, сколько стоят билеты, по таким ценам арендовать такой прекрасный театр было бы непросто. Даже большинство полноценных театральных представлений проходило при поддержке спонсоров, а уж представление странствующего артиста на одного человека и подавно. Тем временем Маомао было трудно не заметить, как от Лахана не ускользнуло что-то связанное с экономикой: он озирался по сторонам, в голове у него работали счёты.

Внутри находилась сцена, перед которой было расставлено несколько десятков столов. Потолок был сводчатым, так что со второго этажа открывался приличный вид. Вероятно, здесь могло поместиться сотня или больше зрителей. В задней части дворца были здания побольше и вмещали больше людей, но это было спроектировано так, чтобы каждый имел хоть какой-то вид на сцену. В знак уважения к зрителям колонны и балки были украшены тонкой резьбой с прекрасными узорами.

С потолка свисал огромный фонарь, заливая пространство тусклым светом. Маомао и остальные сидели с левой стороны, в двух рядах от сцены. За столиками сидело по четыре человека, так что с телохранителем их было в самый раз. Передние и центральные места занимали полноватый мужчина и молодая женщина, висевшая у него на руке.

— Центральная секция — самая популярная. Из-за этого цены на них зашкаливают, — сообщил ей Лахан, явно раздраженный. Но места, на которых они сидели, тоже не могли быть дешевыми. Должно быть, это раздражало такого скупердяя.

— Думаю, мы могли бы расположиться чуть дальше, — сказал Рикусон. Действительно, лучшие места говорили о власти и богатстве их обладателей, было очевидно, что у человека на переднем и центральном месте было много денег, если не больше. (Маомао припомнила, что в последнее время в квартале удовольствий частенько жил купец, не слишком похожий на него).

Едва они сели за стол, как улыбчивые официантки предложили им напитки, а на закуску принесли несколько печеных пирожков.

«Необычное сочетание».

Она экспериментально понюхала напиток.

— Это алкоголь. Не собираешься пить? — спросил Лахань.

На самом деле Маомао любила алкоголь. Но ей хотелось иметь ясную голову, когда она увидит эту Белую Леди.

— Потом. Или ты предпочитаешь, чтобы я проверила его на яд? — сказала она.

— Не беспокойтесь.

Лахан тоже поставил свой бокал на стол - он умел держать себя в руках не лучше эксцентричного стратега. Рикусон, взяв пример с Лахана, не притронулся к угощению.

— Ты не хочешь пить? — спросила Маомао.

— Не хотелось бы, чтобы я оказался единственным, кто оказался не совсем трезв.

И конечно же, телохранитель не стал пить, хотя его рот, не скрытый маской, выдавал его разочарование этим фактом.

Беглый взгляд вокруг показал, что алкоголь был довольно вкусным, и, судя по количеству людей, откусывающих от пирожков с закусками, эти две вещи хорошо сочетались. Маомао, подумав, что Рикусону не обязательно быть таким внимательным, обратила внимание на сцену.

В тусклом зале клубился белый туман. Под звуки гонга на сцене, словно луч света, появилась главная героиня. Её кожа была белой, одежда — белой, а белые волосы не были завязаны, а рассыпались каскадом по спине. На фоне белого цвета резко выделялись её красные губы и глаза.

Когда звук гонга эхом разнесся по залу, Белая Леди переместилась в центр сцены, где её ждал красивый стол. Она встала перед ним, затем подняла лежащий на нём лист бумаги и показала его зрителям: на нём была изображена схема сцены и самого стола.

На сцену вышел мужчина в белой одежде. Его волосы были черными, но в остальном он был очень похож на девушку; очевидно, он был её помощником. Он взял у неё схему и прикрепил её к стене на сцене. Затем он повернулся к схеме и швырнул в неё что-то — возможно, какое-то метательное оружие. Длинный тонкий предмет проткнул бумагу и застрял. Стену, очевидно, подготовили заранее, чтобы было легче воткнуть в неё нож.

Теперь в бумаге была дыра. И в самом деле, она находилась точно на месте второго ряда слева.

— Кто, позвольте узнать, сидит на этом месте? — поинтересовался ассистент.

— Это мы, не так ли? — спросил Лахан у Маомао.

— Да, господин, похоже на то, — ответила она.

— Что нам делать?

— Боюсь, я не знаю, господин...

Лахан не проявлял особого интереса к этой теме, да и Рикусон вряд ли был похож на человека, который хочет клоунады на сцене. Их охранник, конечно, был там для того, чтобы... ну, охранять их.

— Может, ты поднимешься? — сказал Лахан, указывая на Маомао.

— Это прекрасный шанс увидеть её работу вблизи.

Маомао на мгновение замолчала, раздумывая, что ей делать, но потом решила, что такую возможность упускать нельзя.

— Я вернусь через несколько минут, — сказала она и поднялась на сцену.

В мерцающем свете фонаря Белая Леди казалась ещё более сияющей, а её кожа была настолько бледной, что под ней проступали вены. Это был явно не тот, кто просто притворяется альбиносом, насыпав себе пудры.

— Пожалуйста, напишите число. Любое число, — сказала она, её голос был едва слышен. Мужчина рядом с ней повторил инструкцию достаточно громко, чтобы её услышал весь театр. Женщина продолжала:

— Пожалуйста, не позволяйте мне видеть, что вы пишете. Когда закончите, сложите бумагу так, чтобы никто не видел, что на ней написано.

Затем она и её помощник повернулись к Маомао спиной. Маомао взяла протянутую ей кисть и начала писать - она уже была напитана чернилами, причем так сильно, что писать было почти трудно. Неприятное ощущение от чернил говорило о том, что они не позаботились о приобретении особо качественных письменных принадлежностей. На столе лежала подушечка, чтобы чернила не пропитывали стол.

— Не нужно было делать чернила такими липкими.

На ощупь они были почти зернистыми. Просто одна из тех странных вещей, которые её беспокоили.

Написав число, она сложила бумагу и сказала:

— Я закончила.

Белая леди и её помощник обернулись. Мужчина унёс со сцены стол и заменил его чем-то, привезенным на громыхающей тележке. Это было похоже на коробку с коллекцией странных цилиндров, засунутых на дно. Сотня цилиндров, расположенных в десять рядов и десять столбцов.

— Могу я попросить вас затолкать бумагу в одну из этих трубок? — сказала Белая Дама, и они с мужчиной снова повернулись. Маомао показалось, что в этом нет необходимости: трубки не были видны ни со сцены, ни со зрительских мест. Тем не менее она свернула бумагу еще меньше и засунула ее в одну из трубок. Бумага была мягкой, но трубка была узкой, и ей пришлось немного потрудиться, чтобы сделать это. С хорошим толчком ей это удалось, хотя она не завидовала тому, кому пришлось бы вытаскивать ее снова. Закончив, она накрыла шкатулку тонкой вуалью, чтобы трубки не было видно.

Затем помощник леди взял коробку и перенес её на другой стол в углу сцены. Завеса, тонкая и легкая, развевалась по мере того, как он шел.

— Все готово, — объявил он, и тут же раздался громкий звон гонга. Это застало Маомао врасплох, и она порадовалась, что на ней была вуаль, чтобы никто не увидел, как расширились её глаза.

Белая леди улыбнулась и протянула руку. Маомао поняла намёк и протянула свою руку; она почувствовала, как бледные, холодные пальцы схватили её за запястье. На этот раз раздалось звяканье колокольчиков. Белая Леди пристально смотрела на Маомао.

«Должно быть, у неё плохое зрение», — подумала Маомао, заметив, что глаза Леди время от времени метятся в разные стороны. В её глазах тоже не было пигмента. Должно быть, жизнь у неё нелёгкая.

Когда Маомао погрузилась в раздумья, Белая Леди сказала:

— Число, которое ты написала, — семь.

Маомао подскочила.

«Верно».

Красные губы исказились в усмешке. Когда Маомао встретилась взглядом с этими пунцовыми глазами, они заставили её вспомнить о белой змее, которую она когда-то давно поймала. У неё тоже были красные глаза и белая кожа. Когда она попыталась её зажарить, её старик рассердился и сказал, что это посланник богов и есть её нельзя. Маомао знала, что это не божественный посланник. Это было животное, у которого по совершенно обычным причинам оказалась белая кожа. Но её отец, к её досаде, иногда бывал таким, приводя нелогичные аргументы в самый неподходящий момент.

Как раз в тот момент, когда Маомао грозила быть поглощенной этими большими круглыми глазами, снова прозвучал гонг. Возможно, из-за тумана в комнате ей стало так тепло, а голова разболелась. Она почувствовала вспышку раздражения от ощущения, что муха жужжит у нее над ушами, но тут Белая Леди снова заговорила.

— Третий ряд сверху, второй слева.

Маомао приостановилась.

— Ну?

Ассистент снял вуаль, чтобы показать зрителям, что находится в шкатулке. Он взял трубку в трёх рядах сверху вниз и в двух слева и проткнул её тонкой палочкой.

Хлоп! Бумага, которую засунул в неё Маомао, вылетела наружу. Развернув её, мужчина обнаружил цифру семь – разумеется, написанную самой Маомао.

Маомао вернулась на своё место, размышляя над тем, что может происходить. Зал был полон шумных, веселых голосов; казалось, что большая часть собравшихся приятно пьяна. Лахан и остальные, однако, напряженно ждали возвращения Маомао.

— Так расскажите мне, что это было? — спросил Лахан, теперь полный энтузиазма.

— Обыщи меня.

— Подожди... Может, она сунула тебе в руку монетку?

— В отличие от некоторых из нас, я так не работаю.

— Ну, я тоже! В этом нет ничего прекрасного.

Маомао не понимала его: он обожал даже самые мелкие монеты и утверждал, что в них есть различие между красотой и нечистотой. Но она заметила, что Рикусон хихикает про себя.

— Ты же видишь, у меня ничего нет, — сказала Маомао, разжимая руки и закатывая рукава, чтобы доказать, что её не подкупили.

— Значит, тебя кто-то видел?

— Очень сомневаюсь.

На сцене с ней были только Белая Леди и её помощник. Маомао не думала, что кто-то видел, как она писала номер, а трубка, в которую она засовывала бумагу, была скрыта тканью.

— Но может быть...

Она посмотрела на сцену, которая освещалась неровным светом фонаря, висевшего под потолком. Она подумала, что, возможно, здесь есть зеркало, в котором артисты могли бы увидеть, какой номер она написала, но, похоже, этого не было. Похоже, было трудно подвесить что-то подобное к потолку, да и вообще, для этого нужно иметь что-то подобное.

Но, прежде всего, глаза Белой Леди были слишком плохи для этого. Всё, что находилось перед ней на расстоянии более 30 см, наверняка выглядело туманным. Маомао всё ещё размышляла об этом, когда началась следующая часть представления. Вынесли новый стол и расставили на нем разнообразную утварь. Госпожа взяла палочками небольшой тонкий кусочек металла. Она выбрала и блюдо.

Её помощник взял металл и блюдо, поставил их на поднос и стал расхаживать с ними по театру. Кусок металла оказался не более чем листом полированной бронзы; блюдо же было глубоко утоплено, чтобы жидкость в нем не пролилась. Помощник проскочил на второй этаж - очевидно, у него не было времени подниматься туда, — вызвав несколько возгласов протеста сверху. Но это, по мнению Маомао, как раз то, что можно получить, сидя на дешевых местах.

Когда мужчина вернулся на сцену, Белая Леди забрала у него металлический лист и миску. Затем она положила металл в миску и поставила её в огонь, который был разожжен почти без посторонних глаз. Она начала напевать что-то похожее на заклинание, а затем начала танцевать. В мрачной, туманной комнате всё её тело словно светилось.

Когда танец закончился, Леди взяла палочки и вынула кусок металла из огня.

Цвет изменился. Красноватый оттенок бронзы превратился в чистое серебро. Несколько человек в первом ряду удивленно воскликнули.

— Бронза превратилась в серебро! — крикнул кто-то.

— Что? Правда?!

Тем, кто сидел сзади, не было видно, что происходит на сцене, но они могли наблюдать за реакцией других людей и с интересом протискивались вперед. Охранникам удалось никого не пустить на сцену, но и этого было достаточно, чтобы видеть происходящее.

Леди купала металл в какой-то жидкости, а затем вытирала его насухо тряпкой. На этот раз она поднесла его прямо к огню.

Крики стали громче:

— Серебро превратилось в золото!

Действительно, серебряный лист превратился в мерцающее золото. Госпожа встряхнула его палочками для еды, чтобы снять жар, и положила на тарелку. Её помощник поднял её, чтобы все могли видеть сияющее золото.

— Ты можешь это объяснить? — спросил Лахан у Маомао, протирая очки.

Маомао ухмыльнулась.

— Да, позже. А пока давайте наслаждаться зрелищем.

Её глаза сверкали — она не хотела отводить взгляд от представления на сцене. При разговоре с Лаханом в её голосе появились нотки, которые она обычно приберегала для квартала удовольствий; Рикусону это показалось немного странным, но, учитывая, что он служил кому-то очень странному, возможно, он не хотел, чтобы это его беспокоило.

Впрочем, у Маомао были и другие заботы.

«Это восхитительно», — подумала она, с таким нетерпением ожидая появления множества необычных техник, что почти забыла моргнуть. Может, эта женщина и не бессмертная, но было ясно, что от неё нельзя отмахнуться.

Белая Леди принялась демонстрировать им разнообразные интригующие развлечения. Она положила мокрый камень на лист бумаги и произнесла над ним заклинание, после чего тот вспыхнул. Она создавала бабочек, казалось, из воздуха, и когда они улетали, то тоже, казалось, сжигали себя, превращаясь в пепел в полёте. Каждое представление вызывало хор охов и ахов со стороны зрителей.

Наконец Леди взяла в руки мерцающую серебристую жидкость. Под пристальным взглядом всех присутствующих она налила таинственную субстанцию в маленькую чашку и выпила её до дна.

Маомао едва не поперхнулась, с трудом удержавшись от желания вскочить с места. К счастью, она остановила себя прежде, чем поднялась на ноги, и вместо этого пристально посмотрела на женщину.

— Надеюсь, вы провели ещё один приятный вечер на моём представлении, — с улыбкой сказала Леди и спустилась со сцены. Зрители тем временем продолжали наполнять театр возбужденными разговорами о том, чему они только что стали свидетелями. Глаза некоторых людей мерцали, словно пламя, другие с обожанием смотрели на то место, где только что находилась бессмертная. Только группа Маомао казалась менее увлеченной, чем остальные, возможно, отчасти потому, что они не пили вино.

— Она, конечно, нечто особенное, — заметил Рикусон, наконец потянувшись за своим кубком. Однако Маомао инстинктивно остановил его, бросив на него тревожный взгляд.

— Что-то случилось? — спросил он.

— Да, — ответила Маомао и взяла в руки свою чашку. Она понюхала его, а затем капнула одну каплю вина на кожу. Увидев, как оно себя ведет, она влила в рот самую малость напитка.

— Оно с чем-то смешано, — сказала она. На самом деле в нём было не так много алкоголя. Он был похож на сок - очень приятный для питья, но в нем было несколько других, противоречивых вкусов. Похоже, в напиток подмешали еще несколько веществ, возможно, соль.

— Оно не ядовито, — сказала Маомао. Но, несмотря на скромное содержание алкоголя, напиток, похоже, был очень сильным. Вот и всё.

Потом был колеблющийся свет фонаря. Затемненная комната. Жутковатый туман и призрачная женщина на сцене. Странные явления, свидетелями которых стали зрители.

«Что ж, теперь».

Всего этого было более чем достаточно, чтобы внушить кому-то слепую веру. Маомао задумалась, сколько же зрителей были настроены именно на это. Размышляя над этим, она продолжала потягивать свой напиток.

«Он определенно немного соленый. Без него было бы лучше», — подумала она, и тут её осенило.

Она окунула палец в свой напиток, а затем провела им по столешнице, используя сок как чернила.

— Что ты делаешь? — спросил Лахан.

— Ты хотела узнать, что происходит? Вот оно.

Маомао оглядела их. Если всё это так, то и в этом должен быть какой-то подвох. Она пожалела, что не осмотрелась внимательнее, когда была на сцене. Может, там что-то было? Там было туманнее, чем в креслах, теплее, голова болела и мешала сосредоточиться.

«Туман... Дымка...»

Она подозревала, что это пар, возможно, от чего-то, что варилось за сценой. Это объясняло бы и жару. Но почему тогда у неё болела голова? Ей казалось, что муха жужжит у неё над ушами. Что это было?

«Хм?»

Как раз в тот момент, когда она почувствовала, что догадывается, что это может быть, она увидела Белую Леди за кулисами сцены. Маомао сунула пальцы в рот, сомкнула губы и дунула.

— Чего ты свистишь? Какой подлый способ выразить свою признательность.

Лахан смотрел на неё сузившимися глазами.

Свист Маомао был не очень громким, в то время как разговоры вокруг неё были шумными. Звук не должен был разноситься далеко. И всё же она увидела, что Леди оглянулась, когда та свистнула.

«Ха. Теперь я поняла».

Маомао усмехнулась и принялась за пирожки.

На улице было холодно. Они могли бы подождать, пока вернутся в Малахитовый дворец, и поговорить об увиденном, но Лахан и остальные, похоже, жаждали узнать, что происходит, как можно скорее, поэтому они решили зайти в ресторан и поговорить там. Маомао выбрала дорогое заведение, от чего Лахан был не в восторге, но ей было всё равно. Официант проводил их к местам, и, когда они расположились за круглым столом, Маомао попросила принести блюда, которые рекомендовал официант, а также бутылку лучшего алкоголя.

— Слышала когда-нибудь об умеренности? — ворчал Лахан.

— О чем говорит большой чиновник?

— Моя семья только в прошлом году купила что-то очень дорогое, и мы практически на мели.

Она прекрасно знала, что он купил это в Малахитовый дворце.

Сначала Маомао решила объяснить, как Белая Дама превратила бронзу в серебро и золото.

— Это очень похоже на то, что они называют трансмутацией.

Возможно, ей следовало просто сказать "лиандан-шу". На самом деле изготовление пороха относилось к той же категории. Трансмутация — это подкатегория лиандан-шу, способ превращения неблагородных металлов в благородные.

Маомао поиграла ложкой, которую принёс официант. Искусство лиандан-шу было направлено на продление жизни людей, но многое из того, что ему приписывали, было чистейшим вздором. В историях рассказывалось о древнем императоре, одержимом идеей обрести бессмертие, который вместо этого потерял жизнь, пытаясь найти неверные способы его получения.

Да, эти две истории были очень похожи.

— Но если бы мне пришлось их различать, я бы сказала, что это ближе к тому, что на западе называют алхимией.

– На западе? — спросил Лахан, и Маомао кивнула.

— Да.

Лахана, похоже, смутил тот факт, что Маомао разговаривала с Рикусоном более вежливо, чем с ним.

Может, она уже и с Рикусоном может говорить непринужденно, подумала Маомао.

— Мой старик рассказывал мне об этом, но я никогда не видела этого своими глазами. Тот кусок металла не превратился в настоящее серебро или золото. На нём просто было металлическое покрытие, которое можно было сжечь в огне, чтобы превратить его в одно или другое.

Маомао хотела попробовать сама, но старик отказался рассказать ей о необходимых ингредиентах. Впрочем, она подозревала, что даже если бы он и сказал, это были бы не те ингредиенты, которые можно было бы купить в скромной аптекарской лавке.

— Что ты говоришь? Что это за "покрытие"?

— Это когда один металл заключают в "оболочку" из другого металла, — сказала Маомао, зажав ложку между пальцами обеих рук.

— Если хотите узнать больше, спросите моего отца. И если ты будешь так любезен и расскажешь мне, что узнаешь... Нет, ты должен рассказать мне.

Её глаза вспыхнули.

Самовозгорающуюся бумагу можно было объяснить побочными продуктами этого процесса, и если бабочки тоже были сделаны из бумаги, то это могло их объяснить. Кроме того, зрение зрителей было ослаблено туманом в театре, и они пили вино, специально созданное для того, чтобы вызывать пьяное оцепенение. Даже они с Лаханом и остальными, кто не пил, были практически захвачены; никто из других подвыпивших зрителей ничего бы не заподозрил.

Кстати, бумажные бабочки очень напоминали традиционный фокус островной страны на востоке. Для этого нужно было вырезать фигуры из очень тонкой высококачественной бумаги.

— Тогда объясните, как ей удалось прочитать ваши мысли, — сказал Лахан, всё ещё недоумевая.

— Да, насчет этого...

Маомао как раз пытался решить, как объяснить, когда вернулся официант с их супом.

«Может, это сработает», — подумала Маомао и погрузила ложку в тарелку с супом.

— Бумага, –  сказала она.

— Только посмотри, как ты отдаешь приказы, — нахмурился Лахан, но всё же достал из складок своего халата какую-то бумагу и протянул ей. Маомао провела по бумаге ложкой, переполненной супом, и вывела детские каракули. Она быстро помахала бумагой, чтобы высушить ее, после чего каракули исчезли.

— Видите? — спросила она.

— Мокрые участки немного уменьшились.

— Слишком пристальное наблюдение.

— Ах. Прояви немного уважения к своему сводному брату.

«Ни в коем случае».

Рикусон заговорил.

— Итак, какое отношение это имеет к тому, что мы видели?

— Смотри.

Маомао подошел к одному из фонарей на стене, осторожно снял рамку и поднес бумагу к открытому пламени.

Лахан и Рикусон выглядели потрясенными - и это радовало, но для них это не должно было быть новостью.

«Джинши и Гаошун поняли бы всё гораздо раньше».

Потрескавшиеся от супа части страницы полыхали и темнели в пламени.

— Видишь?

— Вряд ли. Какое отношение это имеет к чтению чужих мыслей?

Маомао сунул ложку в рот Лахану.

— Как на вкус?

— Как будто использовали бульон из морепродуктов. И немного соленый.

— Да. В нем есть соль.

— И что?

Так вот, в нём была соль. Точнее, в тех зернистых чернилах, которые она использовала. Неудивительно, что писать ими было так неприятно.

— В чернилах была соль. Если её хорошенько перемешать, то её не будет видно, как не видно её в супе. Но она там была, как и здесь.

Поднесение к огню ясно показало, что там была не только вода.

— Вы хотите сказать, что она сожгла бумагу, чтобы узнать число? Как?

— Нет, она этого не делала, но есть и другие способы.

Под бумагой, которую использовала Маомао, лежал темный блокнот. Чернила должны были впитаться в нее.

Лахан посмотрел на слегка почерневшую бумагу и провел пальцем по линиям.

— Так вот что происходило.

— Да. Я так думаю. В чернила что-то подмешали.

Это не обязательно должна быть соль: подойдет всё, что может смешаться с чернилами, но остаться после их высыхания. Предположим, что это была соль. Маомао написала бы свой номер солеными чернилами, которые впитались бы в блокнот. Когда чернила высохли, на темном блокноте появилась бы соленая цифра — узор из белого порошка.

— Понятно, понятно, — сказал Рикусон, понимающе хлопая в ладоши.

— А что же тогда с трубками? Как она узнала, в какую из них вы положили бумагу?

— А, это?

Маомао разорвала бумагу на две части, сложила половинки и проделала в середине дырочку. Она просунула в них палец, а затем дунула между двумя кусочками бумаги, издав тупой свист.

— Полагаю, вы знаете, как устроена флейта.

— Вы дуете в неё, и она издает звук.

— А как вы меняете этот звук?

– Ты меняешь количество отверстий, через которые выходит воздух. Даже я это знаю.

Неужели он ещё не понял? Нет, может быть, и нет: он не видел вблизи трубки, в которые она спрятала бумагу.

— Предположим, трубки действуют как отверстия флейты?

— Простите, но я не слышал, чтобы они издавали какой-либо звук.

Театр был полон звуков колокольчиков и гонгов. Но был ещё один, скрытый более громкими звуками.

— У меня очень сильно разболелась голова, когда я стояла там. Я подозреваю, что звук был настолько высоким, что его нельзя было услышать, — сказала Маомао.

Громкие звуки могут повредить уши. Она подозревает, что даже если она не почувствовала звук сознательно, он мог подсознательно беспокоить её.

— Высокий звук?

— Да, — ответила Маомао и подула в свою флейту. — Ты это слышал?

— Конечно, слышал.

— Тогда как насчет этого?

Она сделала звук выше, свистнула так же, как тогда, в пещере с Джинши. Лахан скорчил гримасу, а Рикусон на секунду выглядел озадаченным. Телохранитель, однако, сузил глаза.

— Я тоже это слышал, — сказал Лахан.

— Я... вроде как слышал, — сообщил Рикусон.

Затем охранник, похоже, не зная, можно ли ему присоединиться к разговору, сказал:

— Я ничего не слышал...

Маомао стало немного жаль его: он явно смущался.

— Хорошо, — сказала она. — С возрастом слышать становится всё труднее.

Охраннику было где-то около тридцати лет. Он был явно шокирован, осознав, что не слышит звука, — по его реакции он чем-то напоминал Гаошуна. Возможно, все люди среднего возраста вели себя именно так.

— Не все слышат звуки одинаковой частоты, — объяснила им Маомао. — Даже среди людей одного возраста есть различия. Как у одних людей лучше зрение, чем у других, так и у некоторых лучше слух.

Более того, Маомао подозревала, хотя у неё не было возможности доказать это, что иногда люди с плохими глазами компенсировали это развитием лучшего слуха.

— Думаю, у этой "Бессмертной" чрезвычайно чуткий слух, — сказала она. Как, например, Леди отреагировала на свист Маомао со значительного расстояния и несмотря на посторонние шумы. Маомао подозревала, что Белая Леди регулярно тренируется различать свистящие звуки. Это навело её на мысль об охотничьей собаке, с которой Лихаку играл во время их поездки. Это также объясняло, почему в музыкальном ансамбле на выступлении Белой Леди не было флейт.

И вертикальные, и горизонтальные флейты меняли звук, открывая и закрывая ряд отверстий по всей длине инструмента. Предположим, что сотня трубок в этой коробке была похожа на отверстия флейты. Маомао, проталкивая бумагу в одну из них, как бы закрывала отверстие на инструменте.

— Вы предполагаете, что она могла различать сотню разных звуков, и именно так она узнала, какая это трубка? Если эта коробка была похожа на флейту, то что служило для того, чтобы дуть в нее?

— Есть очень простой способ.

Что если, используя гонги и колокольчики как сигналы, десять раз дунуть в флейту? Коробка была накрыта вуалью, так что помощнице леди не составило бы труда находиться поблизости и управлять чем-то, что заставляло бы воздух проходить через трубы. Не нужно было даже разучивать сотню разных звуков: достаточно было бы и десяти.

— Что касается того, как они дули в трубы, то туман это объясняет.

Туман был паром, а значит, для его получения где-то кипятили воду. А что, если стол был сконструирован так, чтобы пар попадал в него снизу? Зрители были настолько сосредоточены на том, что находилось сверху стола, что не заметили бы никаких маленьких устройств под ним.

— Теперь понятно?

— Мм.

Лахан и остальные кивнули.

— И последнее, — сказала Маомао, вспомнив о серебряной жидкости, которую Леди выпила в конце представления.

— Это очень сильный яд. Я не знаю, пила она его на самом деле или нет, но это точно не то, что стоит пробовать дома. Вам следует предупредить о нём других высокопоставленных чиновников, если представится такая возможность.

Она бросила на Лахана самый серьезный взгляд из всех возможных.

***

Несколько дней спустя Белая Леди и её шоу бесследно исчезли. После себя они оставили лишь серию загадочных пищевых отравлений среди столичных купцов.

Какова же была её цель? Бессмертная женщина, похожая на белую змею, исчезла, но тайна осталась.

Давным-давно власть имущие искали эликсир бессмертия и употребляли серебро, похожее на воду, полагая, что это продлит им жизнь. Но они не знали, что это лишь укоротит их.

Из-за того, что металл двигался, его стали называть живым серебром. Маомао было интересно, что случилось с Белой Леди после того, как она выпила это вещество. Просто ли она притворялась или действительно выпила его? Если бы живое серебро можно было вывести из организма в жидком состоянии, оно не было бы слишком ядовитым. Но если его растворить в паре и вдохнуть, или соединить с каким-то другим веществом, придав ему новую форму, то оно становилось очень ядовитым.

Когда-то его считали паллиативом.

[П.п:Изначально этим словом называлось лекарство или какое-либо иное средство, дающее временное облегчение больному на уровне устранения отдельных симптомов или улучшения самочувствия, но не содействующее излечению болезни]

Разница между лекарством и ядом часто зависит от способа применения, размышляла Маомао, глядя на яркий алый цвет кусочка киновари, и решила выбросить этот вопрос из головы.