Онлайн чтение книги Цикл историй: Сезон монстров Monogatari Series: Monster Season
23 - 35

Несмотря на то, что мы выбрали дом Камбару в качестве нашей «базы», убрать весь беспорядок катастрофических масштабов в комнате моего кохая до захода солнца было просто невыполнимой задачей. И хоть мне и было дано разрешение использовать весь дом по своему усмотрению, вторгаться на территорию её бабушки и дедушки я тоже не мог. Исходя из всего этого, местом воскрешения Дэстопии Виртуозо Суицидмастер был выбран японский сад во внутреннем дворе особняка.

Подобно Рёандзи, это был сад камней.[✱]Рёандзи (龍安寺) — знаменитый буддийский храм в Киото. Обладает одним из самых известных садов камней.

Что ж, возможно, это решение и можно назвать вынужденным, но зато снаружи этот особняк куда больше походил на замок, чем изнутри.

Вчера мне показалось, что ночь наступила слишком быстро, и я не успел закончить всех своих дел. Однако сегодня я сделал всё, что был должен, и, так сказать, у меня закончился материал ещё до наступления темноты.

Итак, что же нас ждёт?

— Прошу прощения за ожидание. Мы уже можем начинать?

Солнце успело примерно наполовину скрыться за горизонтом, как появилась Гаэн-сан с бутылкой в руке. Её поприветствовали я, Синобу, проснувшаяся пораньше и вышедшая из моей тени, Хатикудзи, наш независимый наблюдатель, и лежащая без сознания Суицидмастер. Конечно, я не мог позволить связанной девочке лежать на голой земле, поэтому я расстелил для неё тростниковый коврик (который нашёл в комнате Камбару. Зачем он вообще ей нужен?)

Весь актёрский состав в сборе.

Show must go on.

— На всякий случай я возвела барьер по периметру особняка, так что даже если начнётся битва, то всё будет в порядке.

— Этого я как раз хотел бы избежать… И да, Гаэн-сан, для чего эта бутылка?

— Это то, что входит в мою компетенцию, как специалиста. Вампиру бы лучше подошло вино, но так как у нас сегодня вечер в японском стиле, это священное сакэ в дар демону.

Что ж, полагаю, кресты и святая вода не слишком подходят для японского особняка, в котором присутствует синтоистское божество… Поведение Гаэн-сан говорило скорее о том, что она пришла на ночную попойку, но, учитывая где мы находились, это было вполне уместно.

— Было бы неплохо, если бы вы ещё и оделись соответственно.

— Ты хотел увидеть меня в одежде жрицы, Коёмин? К сожалению, я не отношусь к формальностям и церемониям так же серьёзно, как Мэмэ. Я не только пацифист, но и рационалист.

Если так подумать, тот мужчина средних лет в гавайской рубашке, возможно, казался небрежным, но на самом деле в делах, связанных с договорённостями и всяким таким, он был настойчив до нелогичности… Если присмотреться к бутылке в руках Гаэн-сан, то она кажется самым дешёвым сакэ, купленным в ближайшем комбини… Как-то это трудно назвать священным даром.

Создавать себе необоснованные трудности и хладнокровно справляться с ними — вот он, стиль Гаэн-сан.

— Если честно, я никогда не думала, что когда-либо ещё ступлю на порог дома, отвергнувшего мою сестру, которой я так горжусь. Всё-таки, история циклична.

Сказав эти слова таким тоном, словно её это всё забавляло, Гаэн-сан небрежно перевернула бутылку, щедро полив её содержимым всё тело одетой в белое девочки.

Всё это походило не на оккультную церемонию, а на «волшебный чайник» из регби.[✱]Где-то до 90-х годов в Японии на регбийных матчах в каждой команде был свой «волшебный чайник», в котором была обычная вода. Когда кто-то из игроков терял сознание, ему тут же обливали водой лицо из этого чайника, после чего он приходил в сознание и продолжал игру. Со временем эту практику прекратили, а потерявших сознание игроков осматривает медицинская бригада, в то время как на поле временно выходит запасной игрок.

Ну слава богу.

Судя по её спокойствию, казалось, что Гаэн-сан успешно вырвалась из топкого болота грязной жизни старшеклассниц.

— Ох. Тонкая белая ткань полностью промокла и плотно прилегает к телу девочки. Эротично, не правда ли?

Комментарий Хатикудзи был настолько пошлым, что мне стало ещё труднее видеть в ней богиню. Я не стал к ней приставать (во всех смыслах этого слова) исключительно из доброты душевной, но когда она вчера шутки ради решила искупаться в водопаде, то выглядела точно так же.

Ладно, не будем об этом.

— Послушайте, Синобу-сама.

— …… М? Ты обращаешься ко мне, господин мой?

Я смотрю, она совершенно не старается отыгрывать свою роль.

Её раболепная манера речи слишком глубоко укоренилась.

— То есть, я хотела сказать, слуга мой. В чём дело?

— Хоть ты и поспешила исправиться… Ладно, проехали. Синобу-сама. Мастер. Могу ли я осмелиться задать вам прескромный вопрос?

— Если будешь играть с таким энтузиазмом, то нас непременно раскроют… И это будет твоя вина, понимаешь?

Нет уж, вина будет общей.

Но времени на шутки не было, поэтому я просто продолжил.

— Я до сих пор не задумывался об этом достаточно глубоко, но… каково это — жить шестьсот лет?

— Хмм?

— Я имею в виду, если вы позволите мне поделиться своим скромным опытом, то, вспоминая один лишь прошлый год, я уже чувствую, насколько сильны изменения во мне.

— Говори нормально. Я не понимаю, что ты хочешь сказать.

Хмм.

Я тоже не понимаю, что же хочу сказать.

— Пока ты живёшь, твоё мнение меняется, твои чувства меняются, ты осознаёшь собственные ошибки, узнаёшь правду, не так ли? «Я не стану заводить друзей, поскольку это сделает меня слабее, как человека», — когда я говорил подобные вещи, я искренне в них верил. И я бы ни за что не поверил, что смогу найти друзей, когда поступлю в университет.

А ведь прошёл всего год.

А если бы прошло шестьсот лет… Я вдруг задумался о том, каково было бы мне оглядываться на своё прошлое.

— Вроде говоришь нормально, но я всё равно ничего не поняла из сказанного. В любом случае, всё то прошлое, что я не могу вспомнить полностью, я попросту выбрасываю.

Потому, что не может вспомнить его полностью, или потому, что не хочет его вспоминать? А может, она даже этого не помнит.

Ладно. Я просто пытался найти какие-нибудь слова, чтобы заполнить последние минуты. Ещё раз повторю. Я понятия не имею, к чему всё это сказал.

Может, я хотел сказать ей, что нет необходимости принимать то же решение, что и шестьсот лет назад, только потому, что это их первая встреча за шестьсот лет? Но если бы Киссшот Ацеролаорион Хартандерблейд вновь была на грани смерти в том переулке, подставил бы я ей свою шею так же, как и год назад?

— Странности, прежде чем обрести бессмертие, остаются постоянными. Они не всегда меняются подобно людям.

— В таком случае, я ещё раз спрошу тебя о том, о чём спрашивал на весенних каникулах. Синобу, что для тебя люди?

Когда Осино Синобу ещё не была Осино Синобу, когда она всё ещё была Киссшот Ацеролаорион Хартандерблейд, то ответила на этот вопрос, не задумываясь.

И её ответом было: «еда».

Но для нынешней Синобу это не так.

Да, это может казаться очевидным, поскольку сейчас она запечатана, но даже без учёта этого факта прежний ответ уже не актуален.

Однако нового ответа придётся подождать. Словно выжидая момент, когда Синобу будет застигнута врасплох и замолчит, Гаэн-сан начала петь что-то похожее на магические заклинания, которые были популярны несколько десятилетий назад.

— О, пожирающий! О, высасывающий! О, скрывающийся! Священное солнце село; настал час отворить крышку гроба и восстать! Свари же мясо в крови и смешай его с костями!

Это походило на шутку, но, полагаю, всё было максимально серьёзно.

— Приди же вместе с ночью! Дэстопия Виртуозо Суицидмастер!

И, наконец, показывая тем самым, что она осознаёт всю клишированность данного заклинания, Гаэн-сан добавила: «Ну, что-то в этом роде». Однако, в тот же момент, залитое дешёвым сакэ, лежащее на спине тело девушки начало излучать золотое свечение. Ну, или так мне показалось.

Это была игра моего воображения. Простое заблуждение.

На деле же, будучи ранее спящей вечным сном, она вдруг широко раскрыла глаза. Повязка слетела прочь, открыв оба глаза того же золотого цвета, что и её волосы, и казалось, что они-то как раз излучают свет.

До сих пор лицо госпожи Суицидмастер казалось совершенно невыразительным, как у Ононоки-тян, но всё прояснилось, когда её глаза раскрылись.

Их волосы и глаза были цвета золота, но она сильно отличалась от Синобу.

Сакэ, разбрызганное по её телу, мгновенно испарилось. Наручники на руках и ногах и даже пояс на её одежде сорвались с тела так же, как и повязка с глаз.

Со стороны я не мог сказать наверняка, то ли Гаэн-сан сняла свою печать, то ли девочка сама её развеяла, но поскольку мой впечатлённый увиденным разум склонялся ближе ко второму варианту, я не мог не думать что-то вроде: «Как вы могли назвать «ослабленной» кого-то, вроде неё?»

Я сразу же начал жалеть о своих необдуманных действиях, целью которых было её исцеление, действиях, которые заставили меня вспомнить весенние каникулы. Мне даже пришла в голову мысль, что, может быть, нам следовало бы оставить её в виде мумии, как вдруг лицо девочки повернулось в мою сторону.

Лёжа на спине, она повернула в мою сторону только шею… Нет.

Её золотые глаза смотрели не на меня, а на другую девочку в этом саду, которая стояла в моей тени.

В тот же момент, как она проснулась, древний вампир моментально почувствовал своего бывшего слугу.

И затем.

— Ха.

И.

— Ха. Ха.

И.

— Ха. Ха. Ха.

И.

— Ха! Ха-ха! Ха-ха-ха! Ха-ха-ха-ха! Ха-ха-ха-ха-ха-ха! Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха! Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха!

Она растянулась на земле, то есть, находилась в самом низком из возможных положении, однако её смех прозвучал громче, чем я мог себе представить.

Услышав этот громогласный смех, Синобу стала живым свидетелем возрождения своего старого мастера.

— Ха.

И.

— Ха. Ха.

И.

— Ха. Ха. Ха.

И.

— Ха! Ха-ха! Ха-ха-ха! Ха-ха-ха-ха! Ха-ха-ха-ха-ха-ха! Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха! Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха!

На смех она ответила смехом.

— Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха! Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха! Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха! Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха!

Если бы вокруг нас не было барьера, их громкий смех наверняка потревожил бы соседей. Их смех в адрес друг друга был таким громким, словно кто-то направил микрофон на динамик.

Даже интересно, сколько же это всё продолжалось.

Шестьсот лет, или же тысячу лет.

А может, это длилось вечность?

Их взрыву смеха, столь смелого, что казалось, будто ни меня, ни Гаэн-сан, ни Хатикудзи даже не существует, положил конец короткий комментарий лежащей девочки.

— Похоже, что мне вновь довелось умереть.

Услышав это, Синобу пожала плечами и произнесла:

— И лет нам обеим прибавилось.

Две маленькие девочки воссоединились спустя шестьсот лет.