Онлайн чтение книги Цикл историй: Сезон монстров Monogatari Series: Monster Season
24 - 10

Я всегда думал, что Синобу будет рада иметь своё собственное детское кресло в моём «Жуке»[✱]Volkswagen New Beetle, но похоже, что я ошибался.

Может, цвет не понравился?

Но, поскольку мы торопимся, а чтобы его снять, требуется много усилий, сегодня ночью ей придётся потерпеть. «Шоу маст гоу он», как говорится.

— Неа, я без проблем могу поехать и сзади.

— Оу, прости, сзади у меня полно вещей.

— Я так смотрю, у хозяина много общего со своим транспортным средством. Нулевая полезная нагрузка.

То, что бывшая вампирша критикует мою личность, вероятно, является отражением того, насколько безнадёжен Арараги Коёми. Что ж. Я поблагодарил Хатикудзи, после чего спустился с горы храма Китасирахэби, сел в машину и поехал в соседний город.

Торопиться во время спуска по крутой горной тропе посреди ночи — опасное дело, благо что наше ночное зрение было всё ещё при нас, поэтому мы спустились без особых проблем. Хотя, в качестве меры предосторожности, я обнял Синобу, когда мы спускались вниз, так как ещё положение на моём плече могло создать некоторые проблемы для моего равновесия.

— Теперь я думаю, что мне с самого начала следовало проконсультироваться с Хатикудзи. Когда я только услышал фразу Хигасы-тян про «не должно покинуть эту комнату», я испытал сильно искушение сразу же ринуться в бой, но после того, как я послушал Хатикудзи, я почувствовал, что теперь обладаю всеми необходимыми ноу-хау по поиску маленьких девочек, сбежавших из дома.

— Осмелюсь сказать, что это очень опасное заявление…

— Кстати, Синобу, ты что-то хотела мне сказать?

— Да, мне есть что сказать, и буквально только что в этом списке стало на один пункт больше, но к чему это ты спросил?

— Не делай вид, что не поняла. Как давно по-твоему мы вместе?

— Чуть больше года.

Ну да.

А у меня такое ощущение, словно прошло целых двенадцать лет.[✱]Собственно, с выпуска первого тома столько и прошло.

— Та история про Ханэкаву, что ты рассказала. Мне кажется, что она с большой натяжкой подходила нашей теме. Ну, к теме людей, сбежавших из дома. Твой пример был не настолько уж странный, поэтому я не стал делать на нём акцент, но теперь, когда мы остались вдвоём, меня это вновь беспокоит.

— Если ты решил это не комментировать в тот раз, не надо делать этого и сейчас. Похоже, что мой господин очень любит совать свой нос в самые странные места.

— Разве мы не давали обещание не скрывать друг от друга ничего, что связано со странностями?

— Это обещание ты заключил с другой женщиной, так ведь? С кем ты меня путаешь?

Из всех женщин этого мира, конечно же с Хитаги-сан.

Само собой разумеется, я ещё ничего не сообщил Хитаги о сегодняшнем незаконном обыске, но поскольку это не имеет ничего общего со странностями, всё в порядке.

— Это как посмотреть… Хотя дело и касается человека, странности составляют три четверти поисковой команды, не так ли?

— Ну и что? В любом случае, что ты думаешь насчёт Ханэкавы?

— Хмм.

То ли ей надоело, что я задаю вопросы, то ли она с самого начала планировала прикинуться дурочкой, но Синобу продолжила:

— Через триста метров на перекрёстке поверни направо.

Она снова уткнулась в мой телефон, играя роль штурмана.

— Она всё ещё интересует тебя, да? — добавила Синобу.

Она подёргала ремень безопасности, с учётом которого в детском кресле было достаточно тесно.

— Ты произнёс: «Теперь, когда мы остались вдвоём, меня это вновь беспокоит», —но я просто подумала, что перед девочкой-куклой и потерянной девочкой… прошу прощения, потерянной богиней, рассказывать что-то столь глубокое было бы невежливо, поэтому описала те события окольным путём. Если я заставила тебя думать, что хочу продолжить эту тему, то приношу извинения.

— …Что? Слишком глубокая история, чтобы рассказывать её перед Хатикудзи и Ононоки-тян? Это имеет какое-то отношение к той новой игре, которую ты разработала своим копчиком?

— Вообще ни разу, ни полраза, ни одной одиннадцатой раза.

— Ну, спасибо, что не «одна стомиллиардная», но всё равно звучит так, словно ты отрицаешь возможность влюбиться в одиннадцатилетнюю девочку.[✱]Переводчик заранее просит прощения за этот поток сознания. Синобу использует фразу 一切ない (issainai, «нисколько» или букв. «ни единого кусочка»), после чего заменяет «единицу» на «одиннадцать», получая 十一切ない (jūissainai, «ни одиннадцати кусочков»). Коёми отмечает странный каламбур и отвечает ещё более странным каламбуром: 一千億分 (issen okubun, «сто миллиардов минут»), вероятно, имея в виду идиому 一銭一厘 (issen ichirin) или 一分一厘 (ichibu ichirin), которые также значат «нисколько» или «ни на йоту».

— Быть по сему. В любом случае, раз уж ты это упомянул, не лучше было бы посвятить этих двоих в то, что касается копчика?

— Даже не знаю…

Одна из них — богиня, а вторая постоянно наблюдает за мной и может убить, если понадобится…

— Проще говоря, всё потому, что «то событие» произошло до того, как кто-то из них двоих тебя встретил. Если бы я стала рассказывать эту историю во всех красках, то и девочка-кукла, и потерянная богиня были бы в недоумении. Будучи самой старшей, я должна проявлять внимание к младшим.

Это правда, что среди маленькой девочки, девочки и девочки-подростка (маленькой девочке восемь, девочке десять, а девочке-подростку двенадцать) Синобу выглядит самой младшей, но также верно и то, что среди них троих фактически Синобу является самой старшей (маленькой девочке чуть меньше шестисот, девочке около двадцати одного, а девочке-подростку около ста двадцати? Когда Гаэн-сан училась в университете и создала её сикигами, трупу уже было минимум сто лет…).

Хотя я сомневаюсь, что она стала бы проявлять такую внимательность.

Что касается их ментального возраста, то их внешность не обманывает, из всей троицы она больше всего склонна к ребячеству… Впрочем, это неважно.

Когда дело доходит до событий, произошедших до встречи с Ононоки-тян и Хатикудзи, то таких немного.

Ононоки-тян я встретил на прошлых летних каникулах, а Хатикудзи я повстречал на День матери, то есть в середине мая.[✱]14 августа и 14 мая соответственно.

В то время у меня в списке контактов даже не было Сэндзёгахары Хитаги… и, в завершении, я встретил Синобу, то есть Киссшот Ацеролаорион Хартандерблейд, во время весенних каникул, так что она имеет в виду что-то, что произошло между началом апреля и началом мая.

Если я всё правильно понял, то вариант тут только один.

Да. Первый инцидент с Ханэкавой Цубасой.

Саваринэко. Она же Чёрная Ханэкава.

Ясно… В каком-то смысле мы и правда стали партнёрами по жизни и по смерти, хотя и знали друг друга совсем недолго.

И пусть наше знакомство было недолгим, но очень интенсивным.

Она меня насквозь видела, не так ли?

Кто её этому научил? Мужчина средних лет в гавайской рубашке, который всех видит насквозь? Или она научилась острому взгляду золотых глаз Синобу?

— Это произошло ещё в ту кошмарную Золотую неделю. Ты тогда ещё даже не разговаривала со мной. Я всегда думал, что тебе было всё равно на то, что я тогда сделал.

— Что тогда, что сейчас ты заимствуешь мои силы в критический момент. Хотя, в отличие от того раза, ты научился просить моей помощи с самого начала. Несомненный прогресс, ка-ка.

Синобу рассмеялась… жутким, душераздирающим смехом.

Я давно её такой не видел.

— «Не хочу, чтобы в этот раз всё кончилось, как тогда», — думая об этом, ты одновременно представляешь и эту безликую, обыкновенную девушку, и бывшую старосту, не так ли? Ты полон решимости спасти кошку, которую не спас в прошлый раз, я права?

Ищу кошку, ха.

Думаю, она права.

Не могу этого отрицать… Хотя, не стал бы винить в этом своё подсознание, я с самого начала видел между ними сходство.

Точно так же я не могу никак комментировать взлом с проникновением Ононоки-тян, так как сам ещё на той Золотой неделе без какой-либо разведки местности вломился в личную жизнь семьи Ханэкавы прямо в грязной обуви. И в итоге я получил по заслугам.

Что посеял, то и пожал.

Более того, я еле ноги унёс.

Отношения между Ханэкавой Цубасой и её приёмными родителями так меня напугали, что я убежал в слезах.

С мыслью о том, что мне, старшекласснику, не на что надеяться в решении таких «семейных дел», я оставил всё на Осино Мэмэ, оставив ему право разбираться со всем остальным.

Из всего того, что происходило на третьем году старшей школы, случившееся на Золотой неделе, пожалуй, было самым экстремальным.

Ничто не было исправлено.

В конце концов, Ханэкава Цубаса сама уладила отношения со своими родителями, и даже с кошкой, спустя четыре месяца после того майского дня. Я ничем ей не помог.

Но всё в порядке.

Я не хочу сказать, что желаю отплатить Ханэкаве Цубасе, моей благодетельнице, спасшей меня на весенних каникулах. Нет, я признаю, у меня нет подобного чувства, но всё равно моим главным приоритетом является безопасность, свобода и счастье Ханэкавы.

…Но после того, как она окончила школу, она не продолжила образование, хотя могла бы, а предпочла скитаться по миру в длительной заграничной командировке. Что касается того, насколько она сейчас в безопасности, свободна и счастлива — это уже другая история.

Дело в том, что уход из семьи — это лучшее, что с ней случалось, как и с Бэнигути Хибари.

Вот почему я всё это время был таким беспокойным.

Точно так же, как и Бэнигути Хибари беспокоилась, оставляя свою сестру дома. Я, конечно, понимаю, что Бэникудзяку-тян и Ханэкава Цубаса — это два разных человека, и само собой, ситуация Бэникудзяку-тян не уникальна.

Однако нет на свете двух людей, живущих одной жизнью. Нет на свете двух людей, которые делят одну и ту же боль. Каждая семья несчастлива по-своему.

И всё-таки… я не мог не думать об этом.

То время в старшей школе, когда я не смог ничем помочь.

То время, когда я не смог встретиться со всеми трудностями лицом к лицу, а вместо этого просто сбежал.

Возможно, на этот раз я смогу сделать то, чего не смог раньше. Возможно, на этот раз я не сбегу.

Я искренне мечтаю увидеть, как смогу вырасти, хоть немного.

— Давай, можешь смеяться сколько душе угодно. Да, я помогаю не из бескорыстных побуждений. Я хочу вернуться в то прошлое и исправить то, что не удалось прошлому мне. Хочу избавиться от того прошлого меня, который думал, что «что-то подобное не под силу такому ребёнку, как я».

— Но ведь это не всё. Твоё желание этой школьницы такое же настоящее.

— Желание… школьницы?

— Извини, язык прикусила. Я имела в виду, что ты на самом деле желаешь помочь этой школьнице.

А можно было не прикусывать язык посреди такой красивой мысли?

И да, добавлять «извини, язык прикусила» только потому, что Хатикудзи не смогла этого сказать, не значит, что ты должна делать это за неё.

Что за союз между вами двумя?

— Разве это не к лучшему? Я не собиралась ни в чём тебя упрекать. Потому что это тоже важно. Твои воспоминания о том, как ты сбежал с мыслями «Я не смогу этого сделать» в любом случае останутся с тобой навсегда, и если бы ты просто скорбел об упущенных возможностях прошлого до самой смерти, то тогда эти воспоминания были бы бессмысленным бременем.

— Синобу…

— Я просто хочу сказать, что не обвиняю тебя, не критикую и не жалуюсь по поводу чего бы то ни было.

Такие чёткие, конкретные высказывания. Неужели ты уже думала об этом раньше?

— Если ты, не выучив уроки прошлого, возьмёшься снова без спроса совать свой нос в дела другой семьи, то не исключено, что это может оставить глубокую рану на твоём сердце. Вот почему я тут тебя поучаю, как заботливая бабушка… заботливая молодая девушка[✱]老婆心 (rōbashin, «старушечье сердце») — идиома, означающая чрезмерную и местами необоснованную заботу.. И если ты считаешь, что семья бывшей старосты была ужасной, то ты ничего не знаешь.

Как и ожидалось от странности, прожившей бок о бок с человечеством целых шесть столетий… Но дело даже не в том, что семья Ханэкавы как-то отличалась от других семей, а в том, что сама Ханэкава была особенной.

— Ты всего лишь на первом курсе университета, не слишком ли рано ты начал избавляться от болезненных воспоминаний? Они могут и подождать.

— Но эта школьница подождать не сможет.

— Ну конечно, взросление нельзя остановить.

— Нет, я не это имел в виду. Школьница не будет ждать, пока я вырасту. Потому что проблема существует здесь и сейчас, та самая, что «не должна покинуть комнату». Болезненные воспоминания не исчезнут волшебным образом, подобно молочным зубам. Людям, достигшим восемнадцати лет, приходится так или иначе заставлять себя взрослеть.

Но даже если взросление вынужденное, всё равно нужно стать сильнее.