Онлайн чтение книги Цикл историй: Сезон монстров Monogatari Series: Monster Season
25 - 32

«Однако, тогда мне не удалось умереть.

Тем, кто умер, был мой папа.

Обнаружив меня с ножом, воткнутым в спину, мама пришла в ярость и ударила папу ножом в лицо, в результате чего он скоропостижно скончался.

После этого моя мама исчезла… Или мне следует сказать, что она сбежала? Ведь она убила своего супруга и скрылась с места преступления.

Хоть я и потерпела неудачу в том, чтобы оказаться убитой, мне удалось разрушить связь между родителями… И вот, мамины и папины коллеги пришли к нам домой, обеспокоенные тем, что они оба не появляются на работе, и обнаружили папин труп.

Также они обнаружили меня, находящуюся на грани смерти… Ну, я всегда находилась на грани смерти, но теперь, когда мне в спину вонзили нож для фруктов, это была «грань смерти», очевидная даже младенцу.

Если уж на то пошло, единственная причина, по которой я выжила — это моё недоедание… Папа, будучи врачом, очевидно, целился точно в сердце, но, наверное, моё сердце было меньше, чем у нормального ребёнка? Оно было крошечным? Так что лезвие ножа даже не задело его.

Была ли это удача?

Полагаю, что ещё одним фактором папиного провала было то, что он наносил удар со спины. Если бы у него хватило смелости убить меня, глядя в глаза, то его попытка наверняка была бы успешной.

Его цель и моё желание.

Это не относится к легенде о Хагоромо, но поскольку никто не знал, что у этих двоих есть ребёнок, поднялась большая шумиха — или не поднялась.

Я была без сознания и находилась в критическом состоянии, поэтому не имею представления, что творилось вокруг, к тому же доступ СМИ был серьёзно ограничен, чтобы это не вызвало слишком резкой негативной реакции в обществе. В наши дни такая история сразу бы попала в интернет, но в то время компьютеры были не так распространены.

Да, это случилось настолько давно. Точнее сказать не могу, потому что в таком случае раскрою свой настоящий возраст, извини уж…

В итоге меня положили в больницу и установили полный постельный режим — не только потому, что я была ранена, но и потому, что я была настолько худой и маленькой, что врачи удивлялись, как я ещё жива.

Впервые в жизни, я обрела покой.

С этого момента, наконец, началась моя жизнь. Жизнь маленькой куколки, которая сильно отставала в гонке, зовущейся жизнью — примерно на двадцать кругов. И хотя я не смогла бы её догнать, как бы не старалась, моя жизнь всё равно началась.

Начались дни восстановительного питания и реабилитации.

Это было нелегко, но это настоящая роскошь по сравнению с заключением в клетке без возможности двигаться.

Я искренне благодарна всем в больнице, кто ухаживал за мной… Серьёзно, я даже хотела навсегда остаться в больнице.

Это был, пожалуй, первый раз, когда я встретила кого-то кроме папы и мамы, но я не была застенчивым ребёнком. К тому же, честно говоря, я была не в том положении, чтобы меня могли волновать личность или внешность другого человека.

Но знаешь.

Сказать, что меня мучала совесть из-за того, что я отлыниваю от работы, было бы на девяносто процентов блефом, но причина, по которой я смогла идти вперёд, не падая духом, заключалась в том, что я чувствовала: «Я должна покинуть больницу как можно скорее» — хочешь знать, почему?

Потому что папа, который не сумел убить меня, оказался убит — а мама, убившая его, осталась жива.

Поэтому я должна была сбежать.

Сбежать от беглеца.

Я думала, что мама снова закроет меня в клетке… Или, может быть, она будет ругать меня за то, что я пошла против её любви и выросла в медицинском учреждении.

Это может показаться странным, но я больше боялась того, что меня отругают, нежели убьют. В конце концов, моё умственное развитие было на уровне «двадцатилетнего ребёнка».

Если бы я подумала об этом спокойно, я бы поняла, что мама, разыскиваемая за убийство своего мужа, ни за что не пришла бы ко мне, узнав, что я жива. Но мне трудно было думать, отбросив эмоции, знаешь ли.

Но, возможно, я была в большей опасности, чем думала.

Возможно, убийство моего папы, как и моё выживание, никогда не придавали огласке, чтобы защитить меня.

Политика конфиденциальности, защищающая тебя от твоих собственных родителей, была чем-то, что трудно принять… В любом случае, я старалась поскорее вырасти, чтобы сбежать от мамы.

Я всё думала о том, куда бы мне сбежать.

Я хотела по крайней мере уехать из Европы, но в итоге выбрала Японию — родину мамы и папы.

И это была не ностальгия.

Из разговоров я поняла, что они покинули Японию потому, что либо не могли продолжать здесь находиться, либо им здесь надоело. Я решила, что в какую бы точку мира не сбежала мама, в Японии она не объявится.

…Хотя, если бы я хорошенько подумала, я бы поняла, что мои выводы были очень поверхностными.

В конце концов, именно из-за того, что она сбежала из своей родной страны, она могла именно её сделать своим последним прибежищем.

Честно говоря, я начинаю сомневаться в себе. Может быть, я на самом деле хотела вновь увидеть маму и затаилась в Японии, надеясь, что она вернётся на родину — или я хотела отомстить ей?

Думала ли я, что моя жизнь по-настоящему начнётся только тогда, когда это случиться? Я раз за разом переписывала свои воспоминания и уже не могу точно сказать, каким было моё душевное состояние в тот момент.

В конце концов, мои истинные чувства остались загадкой, но я решила отправиться в Японию, как если бы сама судьба меня туда привела. После того, как меня обнаружили, естественно, я получила швейцарское гражданство, но у меня не было намерений возвращаться. Я решила получить визу и стать постоянным резидентом Японии.

С этой целью я вышла замуж.

Замужество с целью получения вида на жительство можно счесть фиктивным браком, но это было не то, что я сделала. То, что я сделала, было гораздо хуже.

Это было не притворство, это был подлог.

Я выбрала мужчину, который соответствовал всем требованиям, и предоставила свидетельство о браке с его именем в муниципальный офис — требования были разными, но если вкратце, он должен был «не заметить, что кто-то зарегистрировал брак с ним без его согласия».

Это было непростое требование, и потребовалось провести большое исследование. На самом деле, несколько раз я чуть было не попалась и почти отказалась от своих планов. Но, в конце концов, я смогла выйти замуж за человека по фамилии «Иэсуми» и успешно получить все документы.

Несмотря на то, что за это предусмотрена уголовная ответственность.

В сравнении с этим поступком, фальсификация моей трудовой биографии, чтобы получить должность преподавателя в национальном университете — милое дело.

Нет ничего невозможного, когда ты находишься в отчаянии, даже если это преступление.

Безусловно, даже мой возраст был фальшивым. Как я уже говорила.

Я преуменьшила свой возраст отнюдь не ради успешной карьеры.

Помимо этого, я только и делала, что лгала. Поскольку ложь начиналась прямо с моего имени, мне приходилось лгать во всех аспектах моей жизни. Чтобы жить в этой стране, чтобы жить нормальной жизнью.

После жизни в клетке моя вторая жизнь проходила во лжи — я оказалась в клетке из лжи.

Честно говоря, я до сих пор не чувствую себя живой.

Иногда я прихожу домой и думаю: «Что же я делаю?» Интересно, это и есть «быть живым»?

Или это больше похоже на «быть мёртвым»?

Мне было этого не понять. Мне было не понять, жива я или мертва.

Когда я была в клетке, я, по крайней мере, была искренней, общалась с папой, пыталась заставить его убить меня.

Истинное лицо. Истинная сущность.

Истинная сущность доцента Иэсуми, лекции которой ты посещал на протяжении полугода и чьим мальчиком на побегушках ты согласился стать — она не существовала.

Она была ничем иным, как иллюзией».