Онлайн чтение книги Принцесса-садистка из другого мира Torture Princess: Fremd Torturchen
7 - 8

Теперь давайте поговорим о компенсации. За что, спросите вы? За то, все просто.

Я говорю о вашей награде за то, что вы предали всех и помогли уничтожить мир.

К сожалению, у меня нет ни малейшего представления о том, что я могу вам предложить. У вас, святые, многое отняли, но неизвестно, есть ли способ изменить вас обратно. Да и люди не слишком усердствуют в его поисках. В конце концов, зачем слишком много думать о загадочных явлениях мира, если их можно просто списать на чудеса? Но разве эта мысль никогда не приходила вам в голову?

Существо, которое украло вашу плоть, исказило ваши кости и разъело ваши умы...

...действительно ли это Бог?

Не могли ли ваши молитвы случайно войти в резонанс с другой высшей сущностью, которую мы, низшие существа, даже не можем воспринять? Конечно, это всего лишь теория. Не более чем циничная догадка. Но ее невозможно опровергнуть, не так ли? В конце концов, никто не знает точных особенностей механизма, с помощью которого люди становятся святыми.

И все же, несмотря на это, вы продолжаете верить. Вы говорите, что все, на что способно человечество, - это молитва, и поэтому наш долг - молиться.

Пусть спасение найдет всех нас, говорите вы. Благословение всем. Благородное поведение, помощь слабым и мысли о Боге - это проявление веры.

Как сомнительно.

Как глупо.

Конец дней дал нам доказательство - Бог не более чем феномен. Святая ненавидела все, и она посеяла семена зла. Не было никакого благородного Творца, принимающего ваши молитвы. Просто некое инопланетное существо, которое давало и брало все, что ему вздумается.

А что, это почти похоже на контракты, которые заключают демоны, не так ли?

Нет, прости меня. Вряд ли так следует разговаривать с другом. Позволь мне вернуться к теме. То, что ты потерял, никогда не вернуть. Несмотря на это... или, скорее, из-за этого, есть ли что-нибудь, что ты хочешь получить вместо этого?

Мы намерены исполнить наказание. Захватить мир и сделать его своим. И убить всех дураков, живущих в нем.

Но независимо от того, добьемся мы успеха или нет, конечный результат будет один и тот же. Никто не будет спасен.

В конце концов, все это закончится. Есть ли что-то, что ты хочешь получить до того, как это произойдет?

Конечно, должно быть хотя бы одно— Есть...? Оно есть, ты говоришь?!

Ах, мои извинения. Несмотря на то, что вопрос задал я, твой ответ застал меня врасплох. Пожалуйста, я должен знать. Если это в моих силах, я принесу это для тебя. Итак, продолжай, Ла Кристоф, О Скромный Птицевод, О благочестивый верующий, оторванный от человечества.

Чего ты желаешь?

...Ах, придержи эту мысль. Я слышу голос Алисы. Должно быть, Принцесса Пыток наконец-то прибыла.

Я выслушаю тебя через мгновение. Но, пожалуйста, не меняй своего решения. Я просто должен знать.

То желание, которое ты мог бы исполнить...

…если бы только Бог был более милосердным.

***

Шаги Элизабет громко отдавались эхом, когда она бежала по коридору.

Стены коридора были сложены из камня, и нигде не было окон. Однако металлические ящерицы и цветы, установленные на декоративных колоннах, неплохо разбавляли удушающий мрак.

К счастью, здесь не было видно ни растерзанных трупов, ни внутренностей. Видимо, трагедия не дошла до центра виллы.

Несмотря на это, выражение лица Элизабет было свирепым и мрачным. Кроме того, странный звук «тум-тум-тум-тум-тум» раздавался вслед за ней. Она все еще тащила Ла Кристофа по земле.

Она держала его за воротник и тащила по диагонали за собой.

Несмотря на то, что он все еще был в основном на ногах, Ла Кристоф ловко решил прихрамывать. Его покорный вид напоминал труп, вырванный из гроба, или кошку, привыкшую к тираническому обращению хозяина. Однако Ла Кристоф, казалось, внезапно вспомнил, что он еще жив, и заговорил.

— Можно вас на минутку, Элизабет Ле Фаню?

— Хм? Пока мы в середине бегства? Если речь идет о шуме в храме, я объясню позже.

— Все в порядке. Как только я понял, что Изабелла и Жанна де Раис действуют отдельно от вас, я получил достаточно ясную картину ситуации. В данный момент я хотел бы обсудить кое-что еще. Могу ли я попросить, чтобы вы немного больше заботились о моих волосах? Они растрепались.

— Хм?

Элизабет резко остановилась. Она повернулась и посмотрела назад.

Это было правдой. После того как волосы Ла Кристофа запутались в туфлях и мантии, их постигла ужасная участь. Их было очень много, поэтому повреждения не были заметны сразу, но на полу позади них валялось несколько больших локонов.

Оглядев мрачное зрелище, Элизабет замолчала. Она немного опустила Ла Кристофа и произнесла.

— Что ж, я сожалею об этом, но было ли это действительно настолько срочным, чтобы остановить меня?

— Вовсе нет, и я сам не особенно возражаю. Даже если бы все волосы были вырваны с моей головы, но остался бы скальп, я бы считал это победой. Это была просто софистика, чтобы заставить вас прекратить бежать. На самом деле я спрашиваю о том, куда мы идем.

— Даже я бы чувствовала себя виноватой, оставив тебя лысым, но... Подожди, почему бы тогда просто не спросить об этом?!

— Я решил, что замечание о волосах скорее заставит вас остановиться.

— Что это за абсурдное суждение?!

Элизабет покачала Ла Кристофа из стороны в сторону. Он покачал головой. Он не насмехался над ней; это была просто автоматическая реакция. Затем он продолжил как ни в чем не бывало, его тон был серьезен, как никогда.

— Позвольте мне повториться. Похоже, что вы запомнили чертежи здания заранее, и мы действительно пробираемся наружу. Однако, похоже, что мы идем довольно окольным путем. Правильно ли я понимаю, что вы сделали этот выбор, когда заметили несоответствия?

— ...Если ты и так много знаешь, то какой смысл спрашивать об этом вслух?

— Решение, которое я принял, чтобы остановить вас, было основано на чистой самонадеянности. Но я спрашиваю вас снова, Элизабет Ле Фаню - как Принцесса Пыток, вы действительно верите, что это то, чему мы должны быть свидетелями сейчас?

Выражение лица Ла Кристофа было серьезным. Элизабет на мгновение задумалась. У святых был особый нрав. Неважно, что ждет их в пункте назначения, Ла Кристоф, скорее всего, будет в порядке.

Другими словами, он беспокоился о том, какой эмоциональный удар это нанесет ей. Она чувствовала себя так, словно над ней издеваются. Однако она воздержалась от высказывания своих претензий. Вместо этого она просто проверила, не преследует ли их кто-нибудь.

За ними на довольно большом расстоянии не было ни души. Алиса, похоже, не преследовала их. Но, учитывая ситуацию, этот факт казался крайне неестественным.

Беспочвенное беспокойство Ла Кристофа вряд ли можно назвать необоснованным. Алиса и Льюис не проявляют никаких признаков преследования... значит, велика вероятность, что они специально позволяют нам бродить на свободе.

Идите. Следуйте. Бегите. Свидетели. И выжигайте изображение в своих глазах.

Отказаться от последней надежды - таков был приговор, который, казалось, вынесли им враги.

И все же, если оставить все как есть и сбежать, это вызовет множество проблем в будущем.

Элизабет слишком хорошо знала, что посеянные семена зла быстро пускают корни и распускаются огромными цветами. Как только вы их заметили, нужно было как можно быстрее их уничтожить.

Она слегка кивнула и отправилась в том же направлении, что и раньше.

Ла Кристоф замолчал из уважения к ее решению, оставаясь молчаливым даже тогда, когда его черные волосы снова начали путаться. Его выражение лица напоминало старого пса, терпящего шалости молодой девушки.

В данный момент они вдвоем направлялись на улицу. В то же время она направлялась в определенное место, которое, вероятно, находилось на их пути. Однако детали были нечеткими, и она не имела точного представления о его местонахождении.

В конце концов, все, что она делала, это следовала за тревожным запахом.

Она заметила его после того, как они покинули молитвенный зал, и, похоже, Ла Кристоф осознал его необычность примерно в то же время. Они шли в противоположном направлении от заваленного трупами входа, но чем дальше, тем гуще становился воздух. Бежать, не справившись с ним, было тревожным предложением, но как только они увидят его источник, есть шанс, что их охватит отчаяние.

Пока она бежала, мысли Элизабет перевернулись.

По словам Льюиса, для того чтобы совершить революцию в мире, он и его группа создали бесчисленное множество демонов-внуков.

По всей вероятности, этот дурной воздух был связан с их запретными экспериментами.

Яркий запах состоял из двух частей: вонь крови и аромат чего-то такого, что узнали бы только те маги, которые сами использовали это при приготовлении лекарств. Ингредиент, который в некотором смысле был материнским по своей природе.

Это было нечто, что не имело права витать в воздухе.

Амниотическая жидкость.

***

— Похоже, мы здесь.

Щелчок.

Каблуки Элизабет щелкнули в последний раз, когда она остановилась.

Перед ней стояли двойные двери с металлическими украшениями.

Некоторое время назад они вдвоем прибыли в зал, предназначенный для короля и почетных гостей. Однако вместо того, чтобы воспользоваться главным входом, они проскользнули через проход справа. Чем дальше они шли, тем более показными становились украшения.

Теперь они попали в помещение, на стенах и потолке которого были вырезаны сотни ящериц. На каждом из перекрывающих друг друга рельефов были глаза, украшенные мерцающими драгоценными камнями, и все ящерицы, большие и маленькие, направлялись вглубь помещения, в конце концов собравшись вокруг двойной двери и образовав вокруг нее декоративную рамку.

Кроме ручек, вся поверхность двери была покрыта чешуйками серебряной работы.

Проводя рукой по их рифленой внешней стороне, Элизабет обратилась к своей ментальной карте виллы.

За этой дверью находится банкетный зал.

Банкетный зал использовался для всевозможных мероприятий - балов, пиров, представлений наложниц для развлечения почетных гостей, церемоний престолонаследия и прочего. И даже когда не происходило никаких событий, он все равно должен был быть оживленным помещением. Однако сейчас оно казалось темным и мрачным. Но этого и следовало ожидать.

В конце концов, из-за дверей доносился запах крови и амниотической жидкости.

Ла Кристоф освободился от хватки Элизабет и спрыгнул вниз. Его руки все еще были скованы цепями, он ловко повернулся к дверям. Низкий шепот, вырвавшийся из его уст, явно был предупреждением.

— Элизабет Ле Фаню.

— Да, я прекрасно знаю.

Стоя рядом с ним, Элизабет посмотрела вниз. На полу под их ногами растекалась большая лужа.

Жидкость вытекала из-под дверей. Полулюди редко пользовались коврами из-за песка, поэтому красный цвет, смешанный с жидкостью, был хорошо виден.

Кроме того, из-за дверей слышался смех.

Он напоминал детский плач и хныканье.

Хотя трудно представить, что здесь могут быть дети.

Элизабет посмотрела на двери. Кроме растерзанных трупов, они не нашли здесь ни одного получеловека. Наложницы и дети короля были само собой разумеющимися, но даже у всех слуг была исключительно чистая кровь, так что все, кто находился внутри, были схвачены и доставлены в храм. Льюис и его группа, вероятно, решили использовать пустое здание в качестве временной базы. И когда они это сделали, они что-то взяли с собой.

Но что?

Мрачное предчувствие становилось все сильнее и сильнее. В душе Элизабет зародилось внезапное убеждение.

Эти двери лучше не открывать.

Барьер между этой и другой стороной двери скрывал зрелище, которое не должно быть замечено. Однако она не могла просто проигнорировать его. Если отвести глаза от уродливой правды, это не изменит ее истинности.

В конце концов, она все равно настигнет вас. И когда это произойдет, она пронзит вас насквозь.

Единственной потенциальной проблемой было...

Насколько сильно на меня повлияет содержимое другой стороны?

Это было беспокойство, которое прежняя Элизабет никогда бы не почувствовала. Если бы кто-то другой сказал ей об этом, она бы фыркнула. В конце концов, она была Принцессой Пыток. Она была свидетельницей бесчисленных трагедий. Она не просто видела Первого Демона, ее тело было привязано к сердцевине столпа.

По всем правилам, она была на стороне тех, кто создавал ады. Однажды Элизабет утопила целый город в боли и отчаянии, наслаждаясь ненавистными криками его жителей, словно восхищенными возгласами.

Отвратительная Элизабет, отталкивающая Элизабет, жестокая, ужасная Элизабет!

Проклятие тебе, проклятие тебе, проклятие, проклятие, вечное проклятие тебе, Элизабет!

Что еще могло удивить ее? Но хвастаться тем, что она может принять все это, что бы это ни было, было бы легкомыслием. Она была совсем другим человеком, чем до конца дней. Все ее предположения и предубеждения были жестоко опрокинуты. Трудно было предсказать, какие вещи могут потрясти ее сейчас.

Из всего, что осталось в этом мире...

Могла ли она действительно стать свидетелем любого из них и не почувствовать отчаяния?

Даже она не могла сказать об этом с уверенностью.

Но, несмотря на это, Принцесса Пыток протянула руку и медленно толкнула двери.

И тогда она увидела их.

Своими собственными глазами.

Белые утробы...

…разбросанные по комнате.

***

Они были гладкими.

…утробы...

как свежеочищенные яйца.

Утробы были круглыми и ужасно вздутыми. Натянутые, они были гладкими. Они явно были не более чем мешками с плотью. Однако это были не просто мешки. На вершине каждого из них находился маленький пупок, и они были едва покрыты живой кожей. Другими словами, это были люди, хотя их тело разрослось так, как не должно разрастаться тело живого человека. Некоторые из утроб были женскими. Некоторые были мужскими. Но все они были просто плотью.

Это были мешки с плотью.

И все же это были утробы.

— …Ясно.

Убедившись, что находится по ту сторону двери, Элизабет издала слабый ропот.

Сцена, представшая перед ней, была гораздо более наглядной и отталкивающей, чем она ожидала. Однако это не означало, что она была слишком кошмарной. Просто это была трагедия иного рода, нежели те, к которым привыкли демоны.

Такова была ее приблизительная оценка ситуации. На самом деле, Элизабет уже видела нечто подобное. Конкретные детали были самыми разными, но впечатление она получила одно и то же.

Некоторое время назад было дело, которое ей поручили раскрыть. У всех жертв, детей смешанной расы, были оторваны звериные уши и содрана шерсть с черепов. И, несмотря на то, что его голова превратилась в комок мышечных волокон, один мальчик даже выжил.

По сравнению с тем, что творили демоны, это были детские игры. Но все равно это было настолько чудовищно, что трудно было представить, что это сделал человек.

Все было точно так же, как и сейчас.

«Ты не такой, как я. Ты отличаешься от нас.

Мы совершенно разные существа.

Это значит, что я могу делать с тобой все, что захочу».

Без этой мерзкой рационализации, к которой пришли некоторые люди, ни один человек не смог бы устроить столь жуткое зрелище.

Элизабет еще раз окинула взглядом банкетный зал. Внутри было совершенно пусто. Помещение было устроено так, чтобы его можно было легко переставлять в зависимости от различных событий, которые там происходили, но сейчас даже тот минимум мебели, которым оно обычно украшалось, был убран.

Все, что там было, - это утробы.

Вернее, все, что там «жило», были люди.

Взрослые женщины, взрослые мужчины, старые женщины, старые мужчины, молодые женщины и молодые мужчины сновали по залу.

Впрочем, можно было поспорить, имеет ли смысл называть их людьми. Возможно, правильнее было бы назвать их «круглыми, раздутыми утробами с прикрепленными к ним человеческими конечностями и головами».

Именно так тщательно были преобразованы жертвы.

Утробы были раздуты, как яйца, намного больше, чем должно было быть в человеческом теле.

Все они были обнажены, и их гениталии были на виду. Однако по сравнению с расширением утроб это казалось не стоящим внимания. Их бедра были испачканы экскрементами и амниотической жидкостью. Хотя об этих бедных созданиях явно не заботились, на их маленьких ножках были вырезаны номера, похожие на клейма, которые можно увидеть на кусках мяса, хранящихся на складах. Они были похожи на идентификационные номера. Возможно, они и не получали ухода, но за ними явно следили, по крайней мере, наблюдали.

Сцена выглядела почти промышленной. Все действия, которые предпринимались до этого момента, были абсолютно аморальны.

Впрочем, это правда. Удобно, конечно, оставлять их лежать вот так. Да и перевозить их легче.

Элизабет на секунду задумалась о том, как их туда доставили. Она бесстрастно кивнула.

При этом она также обдумала слова Льюиса.

«Я вызвал пару слабых демонов - мужчину и женщину, а затем уничтожил их эго. У них родилось двое детей. Затем я свел детей вместе...». Все это относится к тем, чьи человеческие формы разрушились и деградировали. Но тогда...

...Как насчет последующих шагов? Внуки демонов могли размножаться с людьми. Льюис сам говорил об этом.

То, что валялось на земле, должно быть, было плодом этих исследований. Судя по тому, что сказала Алиса, женщины лучше подходили для этой задачи. Впрочем, если вас не заботило качество, «матерями» могли служить люди любого возраста и пола. В конце концов, внуки демонов, служившие «отцами», были едва ли людьми. В их варианте совокупления, вероятно, использовались человеческие инстинкты, но сам акт был ближе к магическому ритуалу. Вкратце, наличие или отсутствие гениталий у другой стороны не имело особого значения. Тем не менее, казалось, что у жертв, независимо от их пола, были некоторые различия в припухлостях. Это было отвратительно, но в то же время весьма интригующе. Элизабет подумала еще немного.

Льюис хотел, чтобы я размножилась с демоническими внуками и родила двух детей. Короче говоря, он считал, что первые роды не будут опасны для жизни.

Хотя способ зачатия выглядел более чем смертельно.

Но Алиса, похоже, тоже не лгала. Она действительно планировала воссоединить Элизабет с Кайто Сена. Судя по ее реакции и реакции Льюиса, разумным было бы предположить, что сильные маги не проходят через физические деформации. И взаимосвязь между припухлостями жертв и количеством маны, которым они обладали, подтверждала этот тезис.

Похоже, что малыши потребляют ману своего хозяина в качестве питательных веществ.

Однако это породило новый вопрос. Почему распухали «матери», у которых не было достаточно маны? Но ответ на него был прост. Когда малыши не могли получать питательные вещества из маны, они ускоряли свой рост, чтобы вместо нее использовать что-то другое.

Вырастая до зубов, они питались плотью и органами своих матерей.

И это была не просто теория; она подтверждалась с каждым мгновением. Из утробы матери доносились звуки жевания. Когда небрежные звуки стали громче, матери начали беззвучно размахивать конечностями. Они даже не могли открыть рот, чтобы закричать. Однако смеющиеся и плачущие голоса продолжали звучать.

Голоса исходили не от матерей.

Они исходили от нерожденных младенцев.

Зародыши ничего не знали о воле своих матерей.

Но они все равно танцевали.

***

В этот момент Элизабет перестала размышлять и закрыла глаза. В темноте она быстро перебирала в памяти все, что видела и слышала на своем пути к этим двойным дверям.

Люди смешанной расы пытались однажды простить свою долгую историю угнетения. Но потом наступил конец света, и в хаосе произошли убийства - трагедии настолько бессмысленные, что гражданских чиновников стошнило. И после этого они продолжались. У одного мальчика, пока он был жив, содрали плоть с головы, и подобные случаи происходили часто.

Если бы ни одно из этих событий не произошло, перед ней, возможно, не возникла бы эта сцена. Но все они произошли.

Время безжалостно двигалось вперед, постоянно оставляя за собой ошибки, за которые нельзя было расплатиться. В результате люди смешанной расы решили отказаться от роли невинных жертв. Провозглашать себя слабым, чтобы угнетать других, было непростительно. Но даже если бы они знали, что их не простят, они, несомненно, продолжали бы идти по своему пути.

Вот что значило быть мстителем. Неумолимая злоба и безразличие мира сделали их именно такими.

У тех, кто отнимает, отнимают в свою очередь.

В конце концов, людей смешанной расы даже лишили человечности. Просто таков был порядок вещей.

Таков был печальный, печальный порядок вещей.

Шелковистые черные волосы Элизабет колыхались, когда она повернулась на бок и посмотрела на Ла Кристофа.

— Что ты намерен делать? — тихо спросила она его. Его ответом был достойный кивок.

Затем он торжественно широко раскинул связанные руки.

С металлическим, чужеродным лязгом толстые цепи упали на пол. Кровавая амниотическая жидкость забрызгала их.

Ла Кристоф сбросил с себя оковы. Его скрещенные руки разошлись в стороны, а грудь обнажилась.

Большинство святых претерпели такие изменения в теле и разуме, которые в обычных условиях были бы невозможны, и Ла Кристоф не был исключением. Вся плоть вокруг его ребер была содрана, и у него не было ни легких, ни внутренних органов. Вместо этого его ребра были заполнены маленькими птичками, которые были сделаны из света и напоминали жаворонков. Это были священные звери. Из-за чрезмерного использования своих сил во время Рагнарёка его ребра оказались вскрыты, но теперь они были исцелены и снова служили ему как клетка.

Он был Птицеловом, и он был «живой клеткой для птиц».

Такова была природа Ла Кристофа.

И когда Скромный Птицелов расстегнул свои цепи, это могло означать только одно.

Элизабет тихо задала ему вопрос.

— Значит, ты тоже согласен, что другого конца быть не может?

— Я уже подтвердил это. Существа, гнездящиеся в их утробах, обладают таким количеством маны, которое не смог бы выдержать ни один нормальный человек. Даже те, кто не так сильно раздулся, находятся в похожем состоянии. Их органы разрушены, а сердца остановились. Однако...

— Несмотря на все это, их тела живы... Их чувства, в частности, чувство боли, не повреждены, я так понимаю?

— Демоны ищут боль. И дети демонов не отличаются от них. Это жестокая ситуация. На данный момент их единственные варианты - умереть, родив, и умереть, не родив. Таким образом, вопрос заключается в том, как поступить милосердно, и в этом я полагаюсь на Священное Писание и свою веру.

Ла Кристоф сделал свое заявление без колебаний. Его голос был холодным и решительным.

— Я дарую вам спасение, О несчастные. Ибо кому, как не святому, нести бремя очищения?

Элизабет ничего не ответила. В редких случаях ей нечего было здесь делать.

Если бы Кайто Сена был здесь, что бы он сделал?

Если судить по его реакции на Комнату Боли, он был бы в ярости. Дрожа от ярости, он закричал бы: «Неужели у тебя нет ни капли уважения к живым?!» Ведь поступок, с которым ему пришлось бы столкнуться, не внушал никакого уважения к ним. Но даже в этом случае он предпочел бы сам избавить их от страданий.

Это не очищение. Это убийство - и это бремя должен нести я, сказал бы он.

Он просто был таким человеком. Но Элизабет была не такой. Ее мало волновало, кто именно совершил этот переворот. В конце концов, это не меняло результата. Те, кого ждала смерть, умрут, не более того.

Она сделала шаг назад. Ла Кристоф кивнул. Несмотря на отсутствие легких, он сделал глубокий вдох, а затем начал читать молитву. Слова приятно отдавались эхом по комнате.

— Мы собрались и ждем.

— Так слушайте и радуйтесь.

Внезапно раздался другой голос. Элизабет сузила глаза.

Голос принадлежал Льюису, но его с ними не было. Элизабет посмотрела на потолок. Бесчисленные гравюры с ящерицами смотрели вниз. В одном из их глаз должно было находиться магическое устройство связи.

Утробы ответили на его далекий зов, начав вибрировать. Затем мешки с плотью начали вибрировать внутри, словно комки мягкого хлебного теста. Изнутри раздался смех, из них - плач, и оба они слились в единую извращенную мелодию.

Элизабет поняла.

Это песня.

Песня благословения...

…и песня радости.

Голоса праздновали самое основное удовольствие, известное любому живому существу - рождение.

— Молот обрушивается на тебя!

— Родись в радости и любви!

Голоса Ла Кристофа и Льюиса полностью перекрывали друг друга.

Слова Льюиса были ироничны и граничили с богохульством, но в то же время они были абсолютно правдивы. Смешанный народ стремился к большему оружию. Рождение детей принесло бы им радость. И младенцы, несомненно, будут любимы.

Элизабет знала.

Каким бы зловредным ни было оружие...

...Любой клинок, отрубающий голову ненавистному врагу, будет любим все равно.

И мир продолжит вращаться, как и прежде.

— Ах, аах, ах, АХ, ахх, ААААААААаааааааАаАааААааАаААааААА!

Раздался хор. Ребра Ла Кристофа раскрылись. Огромная стая жаворонков взлетела.

По мере того, как они это делали, утробы разрывались. Извращенно-удовлетворительный звук, наполнивший зал, когда кожа разошлась и порвалась. Куски жира и плоти разлетались в воздухе. Органы, теперь уже полностью разжиженные, вытекали наружу, когда младенцы вытягивали вверх свои серые руки. Это было ужасное, жуткое зрелище. Но даже несмотря на это, кто-то желал этого рождения.

Увидев это, Элизабет кое-что поняла.

Возможно, мир, который так правильно повернулся...

…был обречен с самого начала.

— НЕ В МОЮ СМЕНУ!

— ...Хмм?

Затем в воздухе раздался очень необычный голос.

Элизабет рефлекторно обернулась. Масса медно-красного меха мчалась к ней, как огненный шар. Ее глаза расширились. Не раздумывая ни секунды, обладатель голоса взмахнул мечом.

— ПОЛУЧАЙ!

— Почему, ты—!

С криком, рассекающим воздух, мужчина сделал красивый выпад. Широкая сторона его меча задела волосы Элизабет, а затем разбила лицо ребенка, который незаметно подобрался к ней. Амниотическая жидкость забрызгала ее потенциального обидчика, и он рухнул на землю.

— Скоро будут еще!

Мужчина ударил тыльной стороной клинка в живот еще одного. Он перевернулся в воздухе, а затем с ужасным звуком врезался в стену. Хороший глаз, подумала Элизабет, кивнув в знак восхищения.

Колющие удары не действовали на детей демонов.

Может, они и были бракованными продуктами, но дети все равно унаследовали физические свойства своих родителей. Мужчина, вероятно, научился этому у огромного количества врагов Рагнарёка, которым не могли причинить вреда мечи. Он инстинктивно использовал свой длинный меч как орудие для нанесения ударов. Это было не только ловко, но и довольно быстро для такой тяжести его ударов.

Однако, как всегда, он слишком полагается на грубую силу.

— Фух... Это должно обезопасить нас на время.

Убедившись, что их враги временно бессильны, мужчина - зверочеловек с медно-красной волчьей головой - тяжело выдохнул.

Элизабет была хорошо знакома с этим боевым стилем, как и с человеком, который его использовал. В Бригаде Мира, капитаном которой она была, он был ее вторым помощником. Он был опытным воином, а когда Кайто Сена был рядом, он был одним из его самых близких друзей.

Но, что еще важнее, он был человеком, которому не следовало здесь находиться.

— Лют!

Элизабет повернулась к своему подчиненному, который должен был находиться у Мирового Древа, и выкрикнула его имя.

***

— А, Госпожа Элизабет, с вами все в порядке! Эм, то есть, Капитан Элизабет. Подумать только, прошло столько времени, а я все еще не привык... Прошу прощения за мою постоянную грубость!

— Все в порядке. Не могу сказать, что меня сильно волнует, как ты ко мне обращаешься, но что, черт возьми, ты здесь делаешь?

— Ну, видите ли, Капитан Элизабет, я— Почему, я говорю!

Как раз когда Лют собирался ответить, малыши сгорбились, как животные, и бросились к ним все разом. У них было детское любопытство, и, похоже, Элизабет и Лют вызвали их интерес.

Одна за другой к ним потянулись серые руки. Лют отчаянно отбивал их мягкие, податливые руки своим мечом.

— Черт бы вас побрал, трусов, что так собрались! Встаньте передо мной по одному, как мужчины!

— ...Хмф.

Лют мог разговаривать с кирпичной стеной, но, тем не менее, он продолжал кричать. Неудивительно, что он и Кайто Сена нашли общий язык. Пока Лют боролся в одиночку, Элизабет быстро пересчитала младенцев.

Те, что находились в центре группы, были сожжены жаворонками, но многие из них избежали испарения.

Похоже, это будет довольно хлопотно... Если подумать, как держится Ла Кристоф?

Элизабет посмотрела в свою сторону. Ла Кристоф был совершенно невредим. Но по какой-то причине он склонил голову набок. Не похоже, чтобы он был эмоционально потрясен или что-то в этом роде, но, похоже, ему было трудно осознать внезапное появление Люта.

Осознав это, Элизабет наконец поняла, что происходит.

— Хм... Похоже, что хотя ты и способен командовать в тяжелых ситуациях, но когда дело доходит до вопросов, связанных с тобой самим или неожиданной помощью, такой как эта, ты немного медлителен, не так ли? Вернее, довольно медлителен, как мне кажется.

— Это слабость, которую разделяют все святые, но у меня есть недостатки, когда дело доходит до здравого смысла и знания обычных реакций. Поэтому, боюсь, я не могу сделать точное сравнение, но... если мирская Принцесса Пыток говорит, что это так, то, полагаю, ты права.

— Я не знаю насчет «мирской». Это просто... Я не знаю... Мне кажется, что ты отвлекаешься—

— Ргх! Что это за мерзкие твари?!

Элизабет удивленно моргнула. Теперь, когда она заметила, положение Люта стало несколько ужасным.

Один из малышей вцепился в его меч и грыз его острие. Через несколько секунд он начал рассыпаться в песок. Заволновавшись, Лют отступил назад.

В тот момент, когда он это сделал, Элизабет щелкнула пальцами.

— Распылитель Святой Воды.

Несколько шипастых железных шаров обрушились с воздуха. Каждый шар радостно подпрыгивал, раз за разом приземляясь на головы младенцев и проделывая в них дыры.

Фонтаны крови хлынули вверх и окрасили потолок в красный цвет. Когда младенцы падали на землю, шары отскакивали назад и осторожно проводили по их телам. После определенного момента младенцы не могли больше выдерживать удары, и их тела ломались. Темные и багровые лепестки цветов рассыпались и парили над амниотической жидкостью.

Вскоре после этого младенцы испустили последний вздох.

Лют вздохнул с облегчением. Он достал свой меч и осмотрел повреждения на клинке. Но не успел он отойти далеко, как почувствовал на себе вопросительный взгляд Элизабет. Он вскочил на ноги и заговорил.

— Ах, вот как! Вы хотели знать, что я здесь делаю. После того, как мы расстались, наша группа успешно встретилась с отрядом охраны Мирового Древа. Ваше предсказание оказалось верным, Госпожа Элизабет - никто больше не пострадал. После того, как мы сообщили печальную новость о кончине имперских принцесс, мы узнали о нападении на полулюдей. Когда я узнал, что вы отправились туда в одиночку, я понял, что не могу просто стоять в стороне, поэтому я долго искал способ помочь... но мои люди вмешались и остановили меня, прежде чем я успел выставить себя на посмешище. Но когда я совсем растерялся, он пригласил меня присоединиться к нему.

— ...Кто?

— Тогда мы решили спасти вас вместе! Я понимаю, что спрашивать уже поздновато, но... что это были за штуки?

Хвост Люта робко завилял. Элизабет сузила глаза.

Теперь она наконец-то поняла, как Люту удавалось вести себя так нормально.

Он никогда не видел «матерей» и не видел, как рождаются дети.

Элизабет окинула взглядом зал. Матери не только погибли, но многие из них полностью сгорели. Теперь их обугленные, разбросанные останки едва ли можно было назвать человеческими.

Увидев свет от атаки Ла Кристофа, Лют, видимо, не задумываясь, бросился внутрь. Он до сих пор не понимал, что там произошло на самом деле. Это было очень похоже на него. Но, возможно, это было и к лучшему.

Такой человек, как Лют, был бы счастливее, не зная подробностей трагедии.

Однако, подумала Элизабет, нахмурившись, кто вообще мог пригласить его туда?

Если отбросить Жанну и Изабеллу, трудно представить себе человека, который осмелился бы попытаться спасти Принцессу Пыток и представителя святых с помощью всего лишь двух мужчин.

На самом деле, она не могла придумать ни одного человека, который мог бы это сделать. Она ломала голову, недоумевая.

В тот момент, когда она это сделала, раздался необычный звук. Элизабет еще раз обернулась.

По дороге к ним шел новый человек, его остроносые туфли щелкали. Он говорил хриплым голосом.

— Не могу сказать, что я одобряю то, что вы ворвались сюда, не проверив сначала ситуацию, Сэр Лют. И не только это, но и то, что вы оставили меня позади... Наши расы были близки некоторое время, правда, но, Боже правый, как меня раздражает горячность вашего народа...

Мужчина был одет в грубый халат, предназначенный для защиты от песка. На его руках блестели когти и чешуя.

Он суетливо поправлял очки на своем ящеричьем носу. Часто бывает трудно разобрать выражение лица получеловека, но саркастическая улыбка на его лице была слишком хорошо видна. Элизабет была потрясена.

Из всех людей, которых она ожидала увидеть, он определенно не был одним из них.

— Эгвин? Эгвин Элефабред?!

— Просто Эгвин – так лучше, Госпожа Элизабет Ле Фаню. Я знаю, как неприятны наши фамилии для людей, которые не привыкли их произносить. Если слишком стараться, можно прикусить язык.

В ответ получеловеческий чиновник отвесил небольшой поклон. Он отвечал за большую часть иностранных дел своей страны, поэтому он проводил довольно много времени в Мировом Древе. Во время нападения он, должно быть, находился за границей, что, к счастью, позволило ему избежать его.

Тем не менее, Эгвин – убежденный чистокровец.

Было бы логично, если бы он направился в храм, но он ни за что не стал бы подставлять себя под удар, чтобы спасти ее и Ла Кристофа. Это был не тот Эгвин, которого она знала.

Эгвин, казалось, почувствовал сомнения Элизабет, так как выражение его глаз немного смягчилось.

— Почему вы так удивлены? Как я слышал, люди в храме уже спасены. И если это так, то у меня есть только один долг. Правда, обычно это не кажется мне заботой, но я слышал его не хуже других – «здесь настанет наш рассвет».

Эта фраза была частью заявления мальчика, провозгласившего себя Безумным Королем.

Тогда ребенок, умерший бессмысленной смертью в другом мире, сказал слова ободрения трем собравшимся расам.

«Не нужно стыдиться. Возьмите свои мечи и приготовьте копья. Наша миссия - убить Бога и убить Дьявола. Молитвы не принесут нам спасения; крики не принесут нам милосердия. Единственное, на что мы можем рассчитывать, - это наши собственные силы.

Здесь настанет наш рассвет. Да начнется же Рагнарек».

— Солнце уже взошло, поэтому мы должны сделать все, что в наших силах, чтобы оно не зашло.

И с этими словами человек, которого обычно не интересовало ничего, кроме чистоты крови, одарил ее многозначительной улыбкой.