Онлайн чтение книги Сердца Пандоры: Бег по кругу Pandora Hearts: Caucus Race
2 - 24

* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *

§     Ваш день будет необычайно удачным!

§     Любые ваши начинания будут успешными, и всё будет складываться наилучшим образом.

§     В такой день может быть полезно попробовать сделать то, чего вы обычно не делаете.

§     Счастливая вещь: шляпа.

§     Счастливый цвет: чёрный.

§     Счастливая еда: чёрный чай.

§     Счастливое место: дом вашей семьи, который вы посетите впервые за долгое время.

* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *

Из колонки предсказаний в утренней газете.

~~~~~   1   ~~~~~

Когда он проснулся тем утром, у него свело шею.

Когда он встал с кровати, то наступил на валявшийся на полу стакан и упал. Стакан разбился, и он порезал ногу осколком. Когда он полез за аптечкой, чтобы обработать рану, обнаружил, что у него закончилась мазь. За неимением лучших вариантов, он просто забинтовал стопу.

Он посмотрел в зеркало и попытался пригладить вихры волос, но именно сегодня они никак не хотели поддаваться. Когда он пил чай за завтраком, то случайно посолил его, вместо того, чтобы посахарить: оказалось, что кто-то поменял местами солонку и сахарницу.

Потом, когда он проходил по двору штаба Пандоры, пролетавшая сверху ласточка нагадила на него прямо с неба.

В довершение к этому, разнорабочий, поливавший цветы на балконе второго этажа, ненароком уронил лейку и сильно его обрызгал. В довершение к этому, когда он возвращался в комнату, чтобы переодеться, он столкнулся с одним из служащих Пандоры, уронив свою шляпу, и тот ненароком на неё наступил.

Служащий бросился отчаянно извиняться, и, разумеется, он его простил.

Но эта шляпа была для него бесценна — это был подарок особенного человека. Когда он держал её в руках — промокшую насквозь, запачканную и потоптанную — не мог не поймать себя на этой мысли. Хотя он проснулся лишь пару часов назад…

Гилберт Найтрей не мог не пробормотать себе под нос:

— Сегодня у меня явно неудачный день…

Но после обеда, как будто судьба решила его окончательно добить, он узнал, что его вызывают в особняк Найтреев, в дом его семьи. Вопрос, по которому его вызывали, был обыденным, и не должен был надолго его задержать. Комната Гилберта оставалась нетронутой с тех самых пор, как он съехал от Найтреев. Его лишь хотели спросить, что делать с ней дальше.

Гилберт ответил, что с комнатой вольны поступать, как им вздумается, он на неё не претендует. Хотя ему не хотелось, чтобы его тревожили из-за подобных мелочей, он этого не озвучивал. Подобные слова лишь вызвали бы ещё больше брани и колкостей со стороны приёмного отца и его старших детей.

Ему хотелось как можно быстрее вернуться обратно в Пандору, к своему господину.

«Дышать невозможно… В этом доме ужасно неуютно».

С тех пор, как он начал жить самостоятельно, он старался держаться подальше от этого особняка, насколько это было возможным. Как только он закончил разговор с приёмным отцом, Гилберт вышел из гостиной и стремительно зашагал по коридору. По его виду было понятно, что ему не хотелось встречаться с остальными членами семьи Найтрей.

Он надеялся, что этот бессмысленный вызов станет последним неудачным событием за день. Но…

Но.

«Фух…»

Когда он быстро миновал длинный коридор, спустился по лестнице и добрался до холла, Гилберт немного выдохнул и чуть замедлил шаг. Перед ним находилась огромная двустворчатая дверь. Оставалось миновать её, и он освободится от этого гнетущего чувства.

— Гил, ты пришёл…

Когда позади него неожиданно раздался голос, Гилберт резко вздрогнул.

Голос был ему знаком. Он принадлежал… не тому человеку, с которым он совсем не хотел бы пересекаться. Но общение с ним обычно требовало гораздо больше внутренних сил и моральной подготовки. Ему абсолютно не хотелось встречаться с этим человеком в подобной ситуации: всего за миг до того, как он собирался покинуть этот дом, словно беглец.

Это был голос его младшего брата.

Гилберт развернулся, будто ужаленный.

— …Ох, ээ, Винс…

От волнения и смущения он повернулся слишком судорожно. Он взмахнул рукой и в то же мгновение ударился ею обо что-то твёрдое. Винсент Найтрей — его родной брат, который был младше него лишь на год — стоял прямо позади него и что-то прижимал к груди. Это была старинная ваза. Когда Гилберт задел её, ваза вылетела у него из рук.

— Ах, — губы Винсента шевельнулись. Его разноцветные глаза — один золотой, другой винно-красный — немного расширились.

Гилберт охнул. Взглядом он проследил за коротким полётом вазы. Она разбилась с оглушительным треском. Повисла тишина…

Какое-то мгновение Гилберт не до конца понимал, что произошло. Он сконфуженно глядел то на осколки, валявшиеся на полу, то на Винсента. На сонном лице последнего появилась слабая улыбка.

— Я случайно тебя заметил, поэтому окликнул… — произнёс он.

Он оказался в особняке, но попытался уйти, не повидавшись с братом, а когда обернулся, то разбил вазу. Эти две вещи в разуме Гилберта насколько запутались, что он никак не мог подобрать нужных слов:

— Я, ну, меня вызвали сюда… Прости. Я её разбил… Мне очень жаль, — извинился он с дрожью в голосе.

— И за что из этого ты извиняешься?..

Винсент улыбнулся так, будто видел его насквозь.

— За всё…

Другого ответа Гилберт дать не мог.

Винсент отвёл от него взгляд и стал рассматривать осколки вазы. На его лице не читалось определённого выражения; но в глазах была заметна нотка жестокости и даже какого-то презрения к разбившейся вазе. Его изящные губы шевельнулись: «Ясно…». Всё ещё глядя на осколки, Винсент продолжил:

— Ты наверняка занят, Гил. Я уверен, что ты должен вернуться как можно быстрее…

От этих внимательных слов Гилберт почувствовал небольшое облегчение.

— Поэтому, знаешь… Я не возражаю, что ты собирался уйти, не поздоровавшись со мной.

— Спасибо за эти сло…

— Эта ваза тоже не была такой уж ценной…

Услышав это, Гилберт выдохнул ещё больше.

— Просто… это был подарок особого человека, и он был очень, очень важным…

Винсент перевёл взгляд с осколков обратно на Гилберта.

Из его взгляда исчезла жестокость, вместо этого там промелькнула нежность и какое-то воодушевление. Винсент произнёс:

— Не можем ли мы немного поговорить в моей комнате, брат?..

Гилберт никак не мог отказаться.