Онлайн чтение книги Цикл историй: Межсезонье Monogatari Series: Off Season
20 - 12

Я, по идее, вампир не особо-то рассудительный, только мне и пяти смертей хватило, чтоб умом дойти: подход менять надобно. Нужны меры порадикальнее аж до зарезу, коль пищу хочу сготовить.

Осторожничать поздно: принцесса уж возбудила мой аппетит — терпение вышло быстро; в голову стали лезть мысли всяческие, как же барышню-то загубить. Да-от сколько ни кумекай, а ответа всё не было.

От этого лишь сильнее есть захотелось.

Живот на спину не променяешь[✱]Смысл японской пословицы «сэ ни хара ва каэрарэнай» заключается в том, что невозможно достичь чего-то одного, не принеся что-то другое в жертву. Нельзя жертвовать животом, даже чтобы защитить спину, так как в брюшной полости находятся годзо-роппу, поэтому приходится поступать наоборот. В странах Азии с животом связаны понятия «душа» и «жизнь». Годзо-роппу (внутренности) — китайский принцип, впервые описанный в «И-вэнь чжи», библиографическом разделе хроники Ханьшу. Китайцы считали, что пять органов (печень, сердце, селезёнка, лёгкие и почки) соотносятся с принципом Инь, а шесть потрохов (толстый и тонкий кишечник, желудок, жёлчный и мочевой пузыри и лимфатическая система) — с принципом Ян. Главное — защитить «живот» (себя; свою жизнь), однако этого невозможно добиться, если в безвыходных ситуациях не жертвовать «спиной» (другими людьми)., а коли в нём пусто ещё, так и подавно. Менять умонастроение вдруг стало жизненной необходимостью.

Нужда и взгляды реформировать заставит, так что пора устроить принцессе своеобразный coup d'État[✱]Государственный переворот (франц.)..

Принцессе Ацероле измениться надобно.

Хотелось бы, чтоб её оригинальный вкус нетронутым остался, да без специй уж, знамо, никак. Приправлю принцессу — и сожрать будет легче.

Мой верный раб, Тропикалеск Хоумэвэйв Догстрингс, сильно сумневался, разумно ли человечишку презренного в замке оставлять, но всё равно отправился на поиски ответа: можно ли вообще принцессу как-то сготовить (чёрт, да его преданность не знает границ)… И всё-таки нельзя ж сидеть сложа руки, ожидая вестей от слуги! Не в моём характере во всём на прислугу полагаться.

Не всякая пища сочетается с другой.

…Забота о провианте между тем и правда легла лишь на мои плечи, как и обещалось Тропикалеску. Опять из образа выбиваюсь, что за притча!

В обязанности мои входило: доставать пищу человеческую, готовить её как подобает, по-человечески, и приносить всё это добро трижды в день в покои принцессы. Ладно там утром или вечером заморачиваться, но днём вставать — сравнимо разве что с адом: вампиры в это время спят. Пришлось, ясное дело, терпеть и расценивать мучения мои как этапы готовки блюда.

Вообще, я сплю в гробу, так что мне и в голову не приходило кроватями пользоваться — а они вон расставлены по всем покоям замка, — да-от обязанность готовить принцессе постель вечером и поутру её застилать всё равно не исчезла никуда. Пришлось делать и это.

Хорошо ещё, что Тропикалеска в замке не было.

А то мой ничтожный слуга глазел бы, как я пресмыкаюсь пред человечишкой, — нет уж, увольте!

Но пища моя должна жить в уюте.

Иначе в новой, незнакомой обстановке стресс заработает да вкус от него растеряет. Было бы обидно.

— Не стоит, я могу позаботиться о себе сама.

Прекрасная принцесса к тому времени, что и говорить, успела поскитаться в одиночку, а потому знала, как и что делается, и уж стеснялась неудобства другим доставлять, вот только кое-что подозрительным кажется.

Её воспитали слишком доброй и вежливой, а поначалу даже не верилось.

Барышня, вестимо, изнеженной не была и могла сама о себе позаботиться. И всё ж ей пришлось оставить родные края (уничтожив страну свою) да в странствия дальние отправиться… Не сумневаюсь: дева протянула так долго лишь потому, что ей помогали окружающие.

Те же одежды на ней, поди-ка, дань, принесённая другими путниками. Принцесса Ацерола не в том положении, чтоб отказывать всякому встречному-поперечному, даже если внимание навязчивое. Не примет дар — люди отдадут свои жизни.

В королевстве, как-никак, уж не осталось ни одной живой души, чтоб преподнести барышне одежды в дар, — пришлось заняться этим делом мне. Принцесса принципа держалась: жить скромно и по средствам, а потому суета моя не сильно-то ей по нраву была, но что поделать — люблю, когда пищу мою подают красиво.

Платья все роскошью кричали. Хотя кой смысл было стараться и заказывать прекрасные наряды девице, которой любая тряпка к лицу.

Как бы Тропикалеск ни тревожился, одним словом, а продовольствие моё окружено заботой было: всё делалось по уму и на совесть.

Однако допусти лишь одну малейшую оплошность, покамест о барышне этой печёшься, — и твоя песенка спета (честно, за короткий срок смерть уж дважды прибирала меня к рукам), вот и представьте, как один вампир, страхом страшась, чуть ли не весь дрожит[✱]Выражение «сэнсэнкёкё» впервые встречается в «Оде о неправых советниках» (из великого китайского литературного памятника «Книга песен»), которая заканчивается такими строками: «...И страхом страшась, весь дрожу я, предвидя беду! / Как будто, приблизившись к бездне глубокой, стою, / Как будто я первым ступаю по тонкому льду» (пер. А. А. Штукина)., подённо занимаясь выкармливанием принцессы.

Такое долго не потерпишь.

Пущай мне и дарованы вечная молодость и долголетие.

— В общем так, принцесса Ацерола, взгляды ты тоже поменяешь.

— …Иными словами, ежели хочу, дабы меня съели, необходимо существенно изменить моё умонастроение, — это вы хотите сказать, Суицидмастер?

«Да будет так», — кивнула принцесса.

Согласна? Не шутя?

На первых порах померещилось, что барышня, с красотой её беспощадной, убивающей всех на своём пути, себя, бедная, забыла, однако дева не настолько слаба духом. Человек она стойкий, аж проблемный от этой стойкости.

Боюсь, если дело не выгорит, принцесса так пресной и останется.

— Полагаю, я перепробовала все методы, всё, что только было в моих силах… Но скажите, Суицидмастер, как же возможно изменить умонастроение?

— Верный слуга мой ляпнул, что всему виной не ведьмино проклятье, а красота твоя. Раз так, логично с красотой бороться, а не с проклятьем ведьминым, да?

— ?

Кто ж её разберёт, осознавала ли вообще принцесса Ацерола, до чего она красива? Но, кажись, до этой скромницы слова мои толком-то и не дошли.

А может, объяснение вышло не самым удачным.

И всё ж надобно было заставить её понять.

Чтоб она осознала это.

Рецепт её приготовления состоял из невероятно сложных шагов, но другого выбора не было. Даже по спине Тропикалеска шагать куда легче, чем следовать букве этого рецепта.

— Короче, принцесса Ацерола, тебе только и нужно, что перестать красивой быть. Тогда-то и люди не будут попадать под очарование красоты твоей да в дар нести самое драгоценное, что у них есть, — свою жизнь.

— …Но это ведь полумеры, разве не так? Всё равно что предложить с жизнью расстаться, раз более она не мила мне.

Принцесса привыкла говорить прямо и откровенно.

Она тут беседу с вампиром ведёт, и её это ничуть не пугает.

Таки да, в словах барышни есть резон.

Решение это не устраивает даже меня… Ну вот представим, будто принцесса Ацерола поменяла взгляды, отбросила там скромность, чуткость, заботливость, доброту природную, даже от эстетики отказалась, и всё ради того, чтоб смертоносной не быть.

Люди перестанут умирать.

Страны продолжат существовать.

Но разве такое решение по душе самой принцессе Ацероле? Вот и мне нет: рецепт не сохранит оригинального вкуса пищи.

Нет-нет, вкус изменится.

— Слушай сюда, принцесса Ацерола. Я так-то не призываю жертвовать красотой твоей. Лишь притвориться потребно. Всё дело в «сервировке», в том, как правильно себя подать.

А теперича к самому главному.

— При… твориться? — удивилась барышня.

— Как понимаю, всё началось с того, что люди видеть не видели, какая ты внутри, только на красивую наружность глазели, так? Потому-то тебе пришлось к ведьме обратиться. Она сделала всё, чтоб наружность твоя не обольщала никого, а люди лишь красотой внутренней любовались, забывшись от восторга. Правильно излагаю? Так вот, я просить тебя отказаться от того, что на душе лежит, известное дело, не буду…

Даже если попросить, она всё равно не сможет.

А могла б, в тот же час от всех проблем бы избавились.

Остаётся только изменить её умонастроение, и давно пора!

Принцесса Ацерола не способна скрыть своё благородство, ну а я аппетит свой не могу обуздать. Ничего, не страшно.

Всё в порядке вещей, потому…

— Потому, раз уж ты не можешь изнутри поменяться, просто поведение измени.

— Поведение… Что вы хотите этим сказать?

— Проще говоря, тебе надобно вид делать, будто ты плохой человек. Выглядеть в глазах других хуже, чем есть на самом деле. Избавься от утончённой манеры разговаривать, перестань держаться гордо да ходить, точно плывёшь по воздуху. Враз забудь об этом. Ничего зазорного здесь нет, внутри ты такой же красивой останешься, али не так?

— …

Принцесса Ацерола задумчиво молчала, пальцы к губам прижав.

Размышляет, поди, да серьёзно как! Тут я, значит, тыкаю в неё пальцем и без жалости выпаливаю:

— И без этой позы! Отсель, когда охота припадёт мозгами поворочать, даже не порывайся прижать пальцы к губам! На груди руки скрещивай! О другом ты думать точно не станешь, только поза поменяется, и всё. Суть мыслей та же будет!

— Скре… Скрестить руки?.. — принцесса Ацерола выглядела растерянной, будто у неё и мыслях никогда не было такую вульгарную позу принять.

В идеале не худо бы барышню научить ещё парочке трюков: на стуле сидеть, поджав под себя ногу, с разбегу на кровать плюхаться… Только не надо ждать от неё многого и сразу. Шибко великие цели.

Хотя какие там великие — низкие!

Начнём с малого и будем исподволь задачу усложнять.

— Платья теперича буду искать тебе яркие и броские. И без столовых приборов есть будешь. Хватай куски прямо из тарелки.

—Хв-ватать из тарелки? — принцесса ушам своим не поверила, а я знай наседай и наседай, чтоб переубедить бедняжку:

— И вообще, резать пищу ножом — варварство! В каком-то смысле.

Глянь-ка! Убеждать выходит всё лучше и лучше!

Справедливости ради отмечу: у каждой культуры свои понятия, что считать дикостью, а что — нет. Это с какой стороны посмотреть. Взгляды у всех разные; считай, это и есть средоточие всех бед.

И средоточие это такое сильное, что человек из чуждой среды, попадая в незнакомую, волей-неволей доходит до точки, культурный шок испытывая.

Интересно, а кем я ей вижусь? Как она смотрит на меня?

— Н-но позвольте, Суицидмастер, я…

— Без высокопарностей, принцесса Ацерола! Всякий раз, когда на слог высокий срываешься, поминай о той тьме-тьмущей несчастных, кои во имя тебя померли! Теперь говори просто, точно старуха какая-нибудь.

— С-старуха?.. Хм-м… Что же, по-видимому, мою манеру речи тоже надлежит изменить… Да, сделать её грубой и резкой, — принцесса Ацерола состроила серьёзную мордашку и с готовностью кивнула.

Ну, раз начала собственные идеи толкать, суть она явно ухватила.

Да-от хорошего это ничего не сулит. Барышня, гляди, ещё так расхрабрилась, что аж неприлично на раннем этапе готовки. Умонастроение не меняют по щелчку пальцев. К вопросу подойти надобно основательно, издалека. Взяться за что-нибудь, что легко поддаётся изменению.

Полегонечку, шаг за шагом.

— Я чай, не прошу становиться плохим человеком. Зло в тебе не взрастить. Просто притворись плохой. То бишь стань тем, про кого толкуют: «Ну не обессудьте! На самом-то деле она хорошая!»

Красивая наружность барышни более не могла скрыть её красоту истинную. То было ведьмино проклятье, то был дар Прекрасной принцессы.

Ну а если она красивой казаться перестанет, оставшись по сути прежней, то мы, поди-ка, сумеем скрыть за впечатлением ложным самое ценное. Так и обманем принцип действия этого проклятия или дара.

В каком-то смысле…

Это всё одно что мясо жарить, в пергамент оборачивая.

Принцесса Ацерола никого более не убьёт.

А значит, я смогу убить её.

…Всё это лишь догадка.

Однако ж её стоит проверить.

Подтвердить… Так сказать, проверить пищу на яд.

Не исключено, что мы глупости творим какие-то, аж стыдно должно быть, только что я, что принцесса Ацерола были непогрешимо сурьёзны.

— Я поняла. В смысле, докумекала, — в голосе её решимость твёрдая зазвучала; барышня горделиво расправила плечи. Она, небось, впервые за всю жизнь приняла этакую позу надменную. — Впредь, в смысле, отсель я постараюсь… То бишь изловчусь вести себя так, чтоб казаться как можно грубее. Буду брать пример с вас… С тебя, Суицидмастер!

— …

А вот последнее — перебор! Хотя ценю её настрой. Тогда, поди-ка, имеет смысл именем новым её наречь — чем чёрт не шутит? — чтоб избавиться от титула милого да непомерно изящного — Прекрасная принцесса.

«Надобно придумать моему блюду нечто такое, чтоб не стыдно было в меню занести; барышня, думаю, противиться сильно не будет», — такие мысли копошились в моей голове при виде принцессы, которая впервые за долгое время горела энтузиазмом, цепляясь за крошечный лучик надежды.