Онлайн чтение книги Цикл историй: Межсезонье Monogatari Series: Off Season
20 - 48

«Для меня шип шиповника однозначно ядовит, — это средство самоликвидации, — пояснял Драматург ещё в камере, — но на тебе его действие может сказаться иначе. Вставь шип, как я, между коренными зубами и используй его, если так и не сможешь смириться со своей участью, когда вампиры решат тебя съесть, — если так и не бросишь „мечтать о хорошем“». Я онемела на время от удивления, а потом спросила: «И что будет, если я надавлю зубами и уколюсь?» — «Даже не представляю, — отвечал он. — Не знаю, что именно, но что-то точно произойдёт, — таковы свойства этого предмета. Я собрался уколоть себя, когда буду готов умереть, а ты можешь сделать это, когда будешь хвататься за жизнь», — посоветовал Драматург, после чего мы оба погрузились в молчание.

Я, честно, не думала, что придётся на самом деле использовать шип, но судя по тому, что всё-таки вставила его между коренных зубов, как говорил Драматург, то где-то на подсознательном уровне, должно быть, представляла себе такую перспективу.

Как символично, что всё это происходило в Германии… Волей-неволей вспомнилась сказка «Шиповничек»[✱]Это переделанная братьями Гримм сказка «Спящая красавица» на основе версии Шарля Перро. По сюжету принцесса укалывает палец о веретено и, как и было предсказано обиженной колдуньей, впадает в вековой сон. За время её сна весь замок обрастает колючим шиповником, заросли которого растягиваются и вширь, и ввысь, — так, что скрывают из вида весь замок. По стране начинает ходить молва о прекрасной принцессе, которая спит в замке, окружённом непроходимым шиповником, за что её и прозывают Шиповничком. Проходит сто лет, прежде чем объявляется принц, у которого выходит добраться до принцессы через заросли и от поцелуя которого она просыпается. Впервые версия братьев Гримм была издана в Германии в 1812 г. в составе сборника «Детских и семейных сказок», после чего немецкий народ стал называть замок Сабабург, руины которого располагались в огромном густом лесу, замком Спящей красавицы..

Сказка о принцессе, которая проспала в старинном замке сотню лет.

Вы не подумайте, я не равняла себя с ней — куда мне до королевской особы? — и, лёжа на том бильярдном столе вместо положенной постели, даже не смела надеяться, что вдруг явится принц и поцелует меня, правда, но просто я тоже, как и принцесса, пробудилась.

— Пробудилась? Имеешь в виду спавшие внутри тебя силы? Круто! Я будто слушаю историю из какой-нибудь сёнэн-манги!

— И что же здесь хорошего?.. Знаете, дальше случилось такое, что не вызывает в душе никакой радости. Конец истории оказался реалистичным, мрачным и закономерным — всё, как любит Драматург…

Мне в первую очередь пришла ассоциация со сказкой «Шиповничек», но для Драматурга тот шип, несомненно, был прежде всего орудием истребления странностей, которое он пускал в ход, как специалист.

Растение шиповника, также как и кресты, святая вода, чеснок или серебряные пули, изгоняет нечисть. Драматург ведь тоже вампир, потому и мог использовать шип для самоликвидации.

Вампир, охотящийся на вампиров, специалист-братоубийца, — вот же кем он был на самом деле.

— Разве? Что-то не припоминаю…

— Только не надо притворяться, что вы забыли, Осино-сан! А даже если и так, то уж по куче, по тьме-тьмущей предпосылок можно было догадаться! Не потому ли Драматург смог выследить Арараги-куна, что сам был вампиром?

— В таком случае и тебе не стоило удивляться уничтожению близнецов, как он сказал, ради них самих, а не ради людей, и, наоборот, принять его слова за данность.

Ну так вот…

Как я уже говорила, для Драматурга шип шиповника был орудием истребления вампиров, но в то же время он мог послужить ему и орудием самоубийства. По сути, шип, вставленный между зубов, ничем не отличался от капсулы с цианистым калием, какую шпионы прятали в коронках.

Вы скажете, что шиповник, как средство изгнания демонов, действует только против вампиров, а на меня — человека, по временам наживку и подчас игрушку — это растение не окажет никакого эффекта, — и ошибётесь!

Прогадаете!

— Прогадаю?

— Да… Вы же не станете и здесь притворяться, что забыли? Не вы ли, Осино-сан, спасли меня при помощи вампирской крови, когда я умирала, лёжа с распоротой половиной живота?

Вампирская кровь.

Только благодаря ей я избежала смерти, которая казалась неминуемой после того, как мне целиком вырвало бок туловища…

По крайней мере, так мне рассказывали.

Сама я, к сожалению, тот момент не помню.

— Нет, я тебя не спасал. Ты спасла себя сама, юная леди… Хотя по чести сказать, это заслуга Арараги-куна.

Вы правы.

Та вампирская кровь принадлежала Арараги-куну — в ту пору он был полноценным вампиром, — следовательно точно также она принадлежала и Киссшот Ацеролаорион Хартандерблейд.

Железнокровной, теплокровной, хладнокровной вампирше.

Кровь Королевы Странностей стала неотъемлемой частью меня самой.

Смешалась с моей кровью, напитала мою плоть.

Осталась в костях, разлилась по внутренностям.

Если сильно захотеть — можно притянуть за уши, что на Золотой неделе после весенних каникул я привлекла к себе ту странность, Саваринэко, именно из-за примеси инородного компонента в своей крови, но на деле чужая кровь находилась тогда ещё в латентном состоянии.

Она, что называется, «спала» внутри меня.

Так что же произойдёт, если шип шиповника «разбудит» такую кровь и плоть, кости и внутренности?

Не знаю, что именно, но что-то точно произойдёт.

Шиповник обладает свойством изгонять демонов, поэтому если применить растение в любом виде против обычного вампира — тот, надо полагать, просто получит какие-то повреждения. А в некоторых случаях укол шипа, по-видимому, используется и как верное средство самоубийства.

Но по моим венам текла кровь не чья-то там, а самой Киссшот Ацеролаорион Хартандерблейд: обычные вампирские слабости ей не страшны: она редчайшая из самых редких особей.

Драматург, говорил, не знает, что со мной произойдёт, — его слова можно было принимать так, как есть, за чистую монету: он не врал… Удивительно вообще, что меня ещё не разорвало на части, после того как спящая внутри кровь Убийцы Странностей пробудилась.

— Вот тут соглашусь. Ты уже не просто рисковала, а играла со смертью. Опять поставила свою жизнь на кон, — прямо как раньше, а, Староста?

— Да, и мне очень совестно, что я бросилась в пучину гнева и отдалась этому чувству беспамятно, но что было делать — меня чуть не разорвали на части на том игровом столе.

— Ну так что же с тобой случилось-то?

Без утайки скажу: не знаю.

Позже, когда всё уже закончилось, Драматург дал свою экспертную оценку произошедшему и заключил, что я испытала мгновенный и колоссальный прилив энергии, отчего тело моё временно обрело силу вампира, — ответная реакция на раздражение шипом шиповника. Должно быть, мои волосы тогда окрасились не в белый, а в золотистый цвет, глаза напоминали не кошачьи, а тоже приобрели цвет золота, и вместо тех же кошачьих ушек у меня отросли клыки.

Не хотела бы я видеть себя в таком образе; к счастью, вампиры не отражаются в зеркале.

Так или иначе, я даже не заметила, как сорвала с себя путы, словно и не была привязана к игровому столу, и как повалила вампиров-близнецов на пол… В тот момент я, наверное, больше всех не понимала, что вообще произошло.

— Пф-ф! Так быстро, что на одном фрейме уместилось бы, — ну точно сёнэн-манга! А чего ещё можно было ожидать? Пускай близнецы хоть сто раз вампиры и тоже редкого вида, а Киссшот Ацеролаорион Хартандерблейд ни с кем не сравнится!

— Но один человек, если не ошибаюсь, всё-таки сумел вытащить сердце у этой несравненной вампирши…

— Ого! И как его зовут? Нет, ну бывают же люди… Смотрю вот на тебя и не понимаю: ты рискнула всем — и выиграла, вышла сухой из воды, — чего же у тебя такой кислый вид, Староста?

— …

— Случился ещё какой-то резкий поворот событий?

Да нет.

Разница в силе между нами была до того велика, что те двое не рискнули обострять: никаких резких поворотов, никаких контратак.

Вампиры-близнецы, Хайвэйст и Лоурайз, выпучились, будто увидели перед собой ужасное чудовище. Они уставились на меня своими налитыми кровью глазами… Да, впервые они глазели на меня, а не друг на друга. «Кто ты?» — «Ыт отк?» — синхронно вопрошали они. «Специалист?» — «Тсилаицепс?» — «Или вампир?» — «Рипмав или?» — «Нет, — отвечала я, — обычная старшеклассница из Японии».

«И, приехав сюда, я всего лишь надеялась помочь парню, в которого влюблена, и моей близкой подруге обрести счастье…»

Немая сцена.

Мой честный ответ, по всей вероятности, поставил близнецов в тупик, и через какое-то мгновение они, даже не перекинувшись между собой словами, не обменявшись взглядами…

Поочерёдно вонзили свои клыки друг в друга!

Я и помешать-то им не успела.

Каждый из них кусал другого, пил его кровь и ел его плоть, — мне оставалось лишь безмолвно смотреть на то, с каким остервенением один близнец уничтожал свою точную копию и наоборот… Да.

Стоило догадаться ещё раньше.

Ведь я знала об этом наперёд и должна была понять, что к чему.

Девять из десяти вампиров, говорят, заканчивают суицидом.

Они устают от скуки, от вечной жизни — и лишают себя её.

Именно по этой причине даже Киссшот Ацеролаорион Хартандерблейд, легендарная вампирша, Убийца Странностей, обладавшая немыслимыми, ни с кем не сравнимыми силами, жаждала смерти.

Для того она и прибыла тогда в Японию: чтобы покончить с собой.

Скука, видно, убивает не только человека, но и демона.

— …Считается, что ни одно животное, кроме людей, не отнимает жизни у других, имея при этом какую-то иную цель, отличную от добычи пропитания, а раз так, то мы, получается, опять-таки единственные живые существа, которым ведомо такое понятие, как развлечение. Человек ищет забавы, чтобы развеять скуку… а значит, если посмотреть на это с другой стороны, мы не можем жить без развлечений. Вот почему Хайвэйст с Лоурайзом, пристрастившись к человеческой культуре и ознакомившись с таким понятием, как досуг, недолго думая, выбрали собственную смерть, когда поняли, что их развлечению настал конец.

Запретить им играть — всё равно что запретить жить.

Естественно, я не могла из-за этого пойти близнецам навстречу: добровольно стать их игрушкой, позволить и дальше похищать туристов для новых забав.

Но если и называть тех двух вампиров преступниками, то на меня следует повесить такое же клеймо: я довела близнецов до того, что им пришлось съесть друг друга, стереть самих себя с лица земли.

Заставив провинившихся вампиров подавить свои страсти…

Я показала себя жестокой и жадной эгоисткой.