Онлайн чтение книги Цикл историй: Межсезонье Monogatari Series: Off Season
22 - 24

— Когда я сказала, что моя голова заполнена другими вещами, я имела в виду, что моя голова была заполнена мыслями о тебе, Арараги-кун. И мне стыдно за это перед всеми остальными. Хочешь, чтобы я сказала тебе что-нибудь хорошее? Когда я была в старшей школе, была влюблена в тебя, Арараги-кун. Ты ведь не замечал этого, правда?

Она произнесла это настолько равнодушно, будто ей в глубине души было глубоко наплевать, однако в то время я действительно ничего не замечал. По крайней мере до тех пор, пока она не призналась мне прямо.

— Ахаха. Я просто всегда хотела попробовать сказать что-то вроде этого. Встретиться с парнем, которого любила в школе, и рассказать ему об этому, уже будучи взрослой.

— …Это первая хорошая новость, услышанная мною сегодня.

— Даже так?

— Но… это же всё в прошлом, верно?

— Верно. Это осталось в прошлом. Однако, Арараги-кун, если бы ты хотел этого во что бы то ни стало, то я не против быть твоей девушкой, как ты на это смотришь?

— Это сейчас снова была одна из тех вещей, которые ты всегда хотела сказать?

— Нет. Это то, о чём я пожалела сразу же, как произнесла, — сказала Ханэкава и закрыла глаза.

Было неясно, что она представляла себе по ту сторону век, какие воспоминания искала в своём сознании.

Я больше не понимал, о чём думает Ханэкава.

Если бы она зашла ко мне просто так, пользуясь случаем, то я был бы счастлив. Возможно, даже после её ухода я бы продолжал улыбаться от уха до уха.

Но если она приехала в Японию исключительно для того, чтобы повидаться со мной…

А может у Ханэкавы вообще не было ощущения, что она «вернулась». Она же уже давно стала «гражданином мира» и, скорее всего, расправила крылья, покинув гнездо под названием «Япония».

Ханэкава Цубаса. Девочка с необычными крыльями.[✱]Тут стоит-таки отметить, что и в её имени, и в фамилии содержатся иероглифы, которые переводятся как «крылья». А именно: «hane» (羽) — «перо», «крылья» и «tsubasa» (翼) — «крылья».

Нет. Она уже не девочка.

— …Зачем?

В этом прозаичном вопросе можно было даже распознать намёк на гнев. Но хоть он и был прозаичным, я не считаю, что он был необоснованным, не так ли?

Сколько людей по всей стране было мобилизовано из-за того, что она просто захотела увидеть меня? Несмотря на то, что это могло повлиять на международные отношения, поставить под угрозу общественный порядок, а то и повлечь за собой войну или внутренние конфликты, и всё это только ради того, чтобы встретиться со старым другом? Даже если отбросить в сторону обстоятельства, связанные с Митомэ-сан, и даже забыть о том, что мы с Карэн могли лишиться работы, это всё равно был невероятно легкомысленный и детский поступок.

Кто бы мог подумать, что кто-то вроде Ханэкавы способен на такой эгоистичный поступок, на который не способна даже Цукихи.

— Зачем ты так поступила?

— Хм. Ммм. Ну, я могу придумать как минимум две возможные причины, почему я приехала увидеться с тобой.

— Придумать две возможные причины…

— Это как кот Шрёдингера. Кот в ящике или жив, или нет. А что до правильного ответа, что ж, посмотрим. Если сумеешь угадать, с помощью какого трюка мне удалось сбежать из ящика, то есть из отеля, который тщательно охранялся, то я тебе скажу, какая из причин верная.

Объяснить фокус, хах. Прямо как в старые времена. Правда эту роль тогда играла Оги-тян.

Но сейчас всё по-другому, ведь Оги-тян уже покинула меня. Она перестала окутывать меня подобно ночной тьме и с успехом открыла для себя новую роль. К тому же, я был полицейским, в первую очередь.

Как бы я поступил, если бы не смог разгадать трюк с закрытой комнатой самостоятельно?

— Верно. Только это не трюк с запертой комнатой, а трюк с побегом из комнаты.

В широком смысле мне казалось, что это один и тот же трюк, однако, полагаю, что трюк с запертой комнатой требует, чтобы в комнате осталось тело. Тело кошки.

Кота Шрёдингера.

— Итак, каковы же эти две возможные причины? Причины погрузить в хаос мир, который ты так пыталась сделать спокойным.[✱]Вообще здесь по смыслу должно быть слово «мирный», но «мирный мир» как-то режет уши, уж простите.

— Причина номер один. Как раз о попытках сделать этот мир спокойным… Я устала от всего этого.

— …

— Прямо противоположность Золушке, да? Я устала от того, что со мной все обращаются как со святой, мне просто захотелось от всех сбежать. Я хочу вернуться к тому, как всё было раньше. Когда Арараги-кун дразнил меня за мою большую грудь… которая из-за моих строгих привычек в еде немного уменьшилась. Ты заметил?

— Как я мог это заметить? Эта пижама на тебе мешком висит.

— Именно. Я хотела вернуться в то время, когда мы могли вот так вот разговаривать.

С ней обращались как со святой… Хотя я скорее относился к ней как к Деве Марии.[✱]Дева Мария считается самой почитаемой из всех христианских святых.

— Всё должно было быть совсем не так. Меня устраивало просто помогать людям, до которых я могла дотянуться. Действительно, как же так всё обернулось…

Она вполне могла дотянуться и до противоположной стороны Земли, так что это, возможно, не совсем то объяснение, которое она хотела высказать… К тому же, «причина номер один» не обязана быть правдой.

Я хочу сказать, что это возможно, но действительно ли Ханэкава Цубаса была таким человеком, который может сказать: «Меня сделали символом мира прежде, чем я узнала об этом»?

Если бы все её таланты были бы лишь красивой обёрткой, она бы не стала всемирной сенсацией.

Не говоря уже о том, что после всего этого она пала духом и приехала повидать кого-то вроде меня.

— Ты всё говоришь «кто-то вроде меня»? Ты и раньше убеждал себя в этом, Арараги-кун. Ты зациклился на мысли: «Ханэкава Цубаса ни за что не влюбится в такого человека, как я». А ведь ты даже не представляешь, сколько надежд я возлагала на тебя.

— Нет, я…

— Причина номер два. Я приехала завербовать тебя, Арараги-кун.

Не дав мне возможности оправдаться, Ханэкава сразу же предложила второй вариант.

— Ты знал, что я делаю всю свою работу в одиночку? Или тебя не очень интересовало, чем я занимаюсь, Арараги-кун? В любом случае, так как я не связана с какой бы то ни было организацией, у меня нет друзей, разделяющих мои убеждения. Только сотрудничество, ничего кроме сотрудничества с теми, кто сам решил сотрудничать в определённый момент времени. Я всегда так поступала, потому что считала, что если я буду делать иначе, то это будет противоречить моей деятельности, но я чувствую, что уже нахожусь на пределе. Мои убеждения разваливаются на части. В старших классах я серьёзно занималась самоанализом… И поняла, что мне необходима психологическая поддержка. Поэтому, даже если их мотивы отличаются от моих, мне нужен партнёр, которому я смогла бы доверять.

— …Партнёр?

Митомэ-сан действительно говорила о том, что Ханэкава действует независимо. И это само по себе добавляет достоверности «второму номеру», но всё же, партнёр?

— Да, партнёр. Кто-то, кто сможет поддержать меня, когда мне это будет нужно сильнее всего. И я не смогла придумать на эту роль никого, кроме Арараги-куна. Я повидала все страны в мире, но так и не нашла никого, похожего на Арараги-куна. Никого, кто рискнул бы жизнью, чтобы попытаться остановить такую дуру, как я. Никого, кто бы попытался встать на пути моей гениальности.

— …

— Так что, какая из этих двух причин реальна? Даже я этого не знаю.

Пока не откроешь ящик.

До этого момента она всё время смотрела на мои руки, моющие посуду, но тут она посмотрела мне в глаза.

— Хватит ли у тебя смелости открыть ящик? Сможешь ли ты понять чувства, о которых я даже не знаю?

— …Хотелось бы знать. Что бы я не выбрал, я всё равно чувствую себя сбитым с толку.

Я отвернулся, не в силах выдержать её взгляд. Но даже отвернуться от неё полностью я не мог. Всё этот время я мыл посуду, смотря не на свои руки, а на Ханэкаву, стоящую рядом. Так что не удивительно, что посуда получалась не особо чистой.

Я смотрел на её чёрно-белые волосы.

Я смотрел даже на серый цвет, который получался при смешивании.

— Так что я пока отложу загадку с побегом из комнаты и отвечу на оба варианта. Если причина, по которой ты пришла сюда, это «причина номер один», то мой ответ был бы такой: «Прекращай всё это». Я сказал бы, что твоё душевное благополучие важнее, чем мир во всём мире. Хотя если бы я это сказал, ты наверняка пришла бы в ярость, вспомнила свои убеждения и вернулась в отель.

— Понятно. А что насчёт «причины номер два»?

— Я бы вежливо отказался.

— Потому что ты государственный служащий?

— Потому что я сотрудник Отдела слухов. Пусть и только стажёр. В настоящий момент спокойствие моего города важнее душевного спокойствия. Спокойствие в городе, в котором ты провела свои подростковые годы.

— …Но этот ответ сбивает с толку уже меня. Несмотря на то, что я стою рядом, Арараги-кун, ты видишь во мне прежнюю меня.

Это был очень грубый намёк, но меня он по какой-то причине немного обрадовал.

Прежняя Ханэкава Цубаса.

Но говоря «прежняя Ханэкава Цубаса», о каком временном периоде идёт речь?

Безупречная староста? Чёрная Ханэкава? После того, как она подстриглась? Когда на её волосах появились полоски после того, как она приняла того тигра, обретя слабость? Была даже Ханэкава Цубаса, которая когда-то носила в себе златоглазый, златовласый вампиризм.

Были даже времена, когда Ханэкава Цубаса не была Ханэкавой Цубасой.

— Хотя было бы хорошо, если бы ты не пытался строить из себя умника, а просто сказал: «Я понимаю, что ты чувствуешь!», и обнял меня за плечи. Независимо от того, были бы мои чувства «номером один» или «номером два», это бы решило всё.

— Я бы не стал использовать такую универсальную ложь ни на ком, особенно на тебе. Неужели я должен быть в состоянии понять то, чего не понимаешь ты? Что тогда, на третьем курсе старшей школы, что сейчас, когда мне уже 23 года, моя голова просто полна вещей, которых я не могу понять. Вещей, которые я не понимаю, и вещей, которых я не знаю.

Я не знаю всего. Я не знаю ничего.

Лишь однажды Ханэкава так сказала. И то, с какими чувствами она это сказала, я не понимал до сих пор.

— Хорошо. А что насчёт трюка с побегом из комнаты? Ты догадался?

В конечном счёте, я полагал, что Ханэкава была в состоянии справиться с чем угодно… Она же была революционером, способным пересечь любую границу, так что я сомневался, что для неё было бы невозможно найти брешь даже в самом идеальном эскорте.

Если она и оставила мне ключ к разгадке, то это были её слова о том, что «вернуться будет труднее, чем сбежать»… Во всяком случае, это был намёк.

Скорее всего, это было не побегом у всех на глазах, а простое использование какой-то слепой зоны… Всё же Ханэкава не из тех, кто придумывает странные экстравагантные планы.

Во всяком случае та Ханэкава, которую я знаю… Если такая ещё существовала.

Но даже если предположить, что «Ханэкава, которую я знаю», всё ещё существует, Ханэкава, объехавшая весь мир, несомненно, должна была расширить свои знания, так что вполне вероятно, что она использовала идею, которая никогда не приходила ко мне в голову.

Как бы она не льстила мне, что «нет никого, такого как Арараги-кун», я всё равно не могу принять это за чистую монету.[✱]Дословно «unomi» (鵜呑み) переводится как «заглатывать, как баклан» и означает «верить в сказанное». Своим происхождением идиома обязана традиционной японской (и не только японской) рыбалке с бакланами, которые заглатывают рыбу целиком, но не могут проглотить из-за специального ошейника. Вероятно, таких людей, как я, было много, и ей даже не нужно было ориентироваться на тот же Отдел слухов. Она должна была встретить кого-то вроде меня, разочароваться в нём, понадеяться на него, привыкнуть к нему. Период, когда Арараги Коёми был кем-то особенным для Ханэкавы, давно должен был закончиться.

Именно. Мне пришёл в голову третий вариант, при котором ни «номер один», ни «номер два» не были верными. Точнее говоря, такой вариант мне казался наиболее вероятным. Что, если Ханэкава пришла в дом Арараги с совершенно другой целью?

Если это так, то я всё понял.

Впервые за сегодняшний вечер я, наконец-то, кое-что понял.

Но я не стал акцентировать на этом внимание.

Я даже потерял всякий интерес к обсуждению трюка с побегом из комнаты, к которому получил подсказку.

Вместо этого, я просто сказал:

— …Эй, Ханэкава. В обмен на то, что ты сказала мне кое-что хорошее, не хочешь ли услышать от меня кое-что плохое?

— Что? Хочу, хочу.

— Что касаемо меня, когда я учился в старшей школе, я был влюблён в тебя, Ханэкава. Ты ведь не замечала этого, правда?

— Ахаха.

Пустой смех Ханэкавы. Из её глаз пропала сонливость и осталась только пустота.

Пустота, которую она упрямо защищала.

— Арараги-кун, это тоже была та вещь, которую ты давно хотел сказать?

— Нет.

Я отрицательно покачал головой. Отвернулся от Ханэкавы.

Я словно отворачивался от неё всю свою жизнь.

— Это то, о чём я пожалел сразу же, как произнёс.

И это были не воспоминания.

Даже сейчас я не прекращал жалеть об этом.