Онлайн чтение книги Цикл историй: Межсезонье Monogatari Series: Off Season
21 - 11

Я поспешила выскочить из кабинета, пока одноклассники не успели прийти в себя. В коридоре, где по-прежнему стоял звон пожарной тревоги, поднялась суматоха, люди в панике кинулись врассыпную — вся школа стояла на ушах, а я не понимала: куда деваться? куда уносить ноги? — как вдруг увидела Оги-сана, — тот лихо катил ко мне на BMXе.

Нажав на тревожную кнопку, он сразу кинулся на стоянку за велосипедом? Как быстро племянник специалиста крутит шариками в голове… И педали тоже.

Так вот, я на бегу вскочила на пеги заднего колеса и ухватилась за Оги-сана. Мы спокойно съехали с лестницы прямо на велосипеде: BMX просто создан для подобных трюков (хотя делать их вдвоём, конечно, небезопасно), так что удирали на скорости.

В ушах звенела пожарная тревога, все вокруг спасались бегством, и старшеклассник, подсадивший к себе на велосипед второго человека и свободно лавирующий в потоке людей, никого не стесняясь, лишь добавлял неразберихи.

Лишь усиливал всеобщую панику, а это явно было некстати!

Если не повезёт, о нашей выходке напишут в газетах!

В разделе о внутренней политике государства!

Или даже поместят на передовицу, снабдив статью мнениями разных экспертов!

И виновата в этом будет не Надэко-сикигами — всё по милости Оги-сана… Хотя я бы ни за что не смогла вернуть сикигами на бумагу, не помоги он мне, поэтому не в моём положении жаловаться, но всё же я многое хотела ему высказать.

Кроме разве что благодарности?

А Оги-сан тем временем и в ус не дул.

В ус не дул, но насвистывал какую-то мелодию.

Напоследок, когда мы уже выехали на улицу, он сделал круг почёта по беговой дорожке вокруг футбольного поля, что было вовсе не обязательно, и зачем-то продемонстрировал пару-тройку трюков на BMXе, после чего только втопил по педалям, и мы наконец — хвала богам! — покинули государственную среднюю школу № 701. Как же так получилось, что я отправилась в погоню за беглянкой, а теперь сама нахожусь в бегах? Да уж, путь в школу мне теперь, наверно, заказан.

А может, сегодня я вообще побывала там в последний раз в жизни?

— Ой, что это с тобой, Сэнгоку-тян? — на миг обернувшись ко мне и бегло окинув взглядом, поинтересовался Оги-сан. — Да на тебе лица нет! Устала, что ли? Ты чего? Всё закончилось хорошо! Мы вон и одну сикигами поймали, и из школы как удачно смылись. Хах-ха-а! Случилось что-то нехорошее? — спросил он на манер своего дяди, Осино Меме.

Только вывернул вопрос наизнанку.

С моего лица, видно, сошла краска, но расстроилась я не из-за одного Оги-сана и его выходки в школе. Я возвращалась оттуда в растерзанных чувствах по большей части потому, что в классе, стоя перед лицом Надэкокетки, ощутила всю свою ущербность.

Даже думала, это мне не место в мире живых, а не ей… Но сейчас, на трезвую голову, кажется, что я тоже, как и одноклассники, попала тогда под чары сикигами, которая и внушила своему — на минуточку! — создателю все те мысли и чувства. Наверно, так всё и было.

Хочется верить.

Нет, я должна в это верить!

Боюсь представить, что такие тёмные и вздорные мысли на самом деле родились в моей голове, а не пришли извне… Боюсь, но нет сил отрицать очевидное.

Я не видела себе места в мире живых, хотела умереть и теперь снова не нахожу себе места от этих мыслей!

«Ну что ты гоняешься за своей позорной мечтой — постыдилась бы!»

Оги-сан — а ему со стороны должно быть виднее — заявил, что я, настоящая Сэнгоку Надэко, блистаю, как звезда, но по последним словам Надэкокетки так не скажешь; в тот миг я не пошла на поводу у неё, но не знаю, хватит ли мне сил поступить так же и со следующей сикигами? Опять придётся где-то набираться храбрости? Задумавшись, я развернула согнутый пополам листок бумаги, который всё это время не выпускала из левой руки.

На нём была нарисована Надэкокетка в школьной форме.

Трёхмерная Сэнгоку Надэко, запечатанная в двумерном пространстве.

Я… изгнала её дух?

К слову, форма, кажется, выглядела совсем по-другому, когда я рисовала её на Тихонядэко, — очень странно… «Ох!» — вырвалось у меня против воли.

Понимаю, что должна исправить то, что натворила сама, но что-то уж больно тяжёлая ноша. Благодаря Оги-сану я с горем пополам поймала одну Надэко, но где-то бродят ещё трое, — не лучше ли оставить их всех на Ононоки-тян? А я вернусь домой, в свою комнату… Вернусь в комнату и продолжу заниматься своим безнадёжным делом…

Но как оставить всё на Ононоки-тян, если с ней невозможно связаться? Может, у неё и есть мобильник — она же всё-таки «деловой человек», — но у меня его нет.

Да и зачем он нужен хикикомори — бесполезный девайс.

Однако всё равно хотелось как-нибудь сообщить Ононоки-тян, что одну сикигами я уже поймала и что ей теперь будет меньше работы… Ой!

Вдруг я услышала, как зазвонил телефон.

Точнее, не зазвонил, а завибрировал.

Естественно, не у меня, а у Оги-сана… «Пардон», — извинился Оги-сан, достал из кармана брюк смартфон и начал быстро водить пальцем по экрану.

Он так умело обращался с ним: сразу видно — старшеклассник!

— Здравствуйте, Камбару-сэмпай… — ответил Оги-сан на звонок. — Да, у меня тут кое-какие дела, так что сегодня не пошёл. Не волнуйтесь: я прогуливаю не потому, что подыскиваю вам подарок на день рождения… Что? Беспорядки в средней школе № 701? А я тут при чём? Ой-ой, как вы могли на меня подумать! Я и о школе-то такой не слышал, пока вы мне сейчас не рассказали! — врал он с невинным видом.

И всё-таки как же быстро до Камбару-сан дошла новость о панике, которую мы с ним подняли. Хотя это было неизбежно: я думаю, многие разглядели на одном из хулиганов форму старшей школы Наоэцу, где как раз и учится Камбару-сан, и уже растрезвонили об этом тамошним знакомым.

Удивительно, сколько связей образуется у популярных и уважаемых людей. Особенно когда они переходят в выпускной класс старшей школы — даже не представляю, докуда может доходить их слава.

— Да обознались там, обознались! — выкручивался Оги-сан. — Недаром же в одной пословице сказано: у каждого на свете есть по четыре двойника… Да что вы говорите! По три? А мне всегда казалось, что по четыре! — возразил он с широкой улыбкой[✱]Источник неизвестен, однако пословица «у каждого на свете есть по три двойника» ходит среди японцев давно. Число в ней используется образно, чтобы показать, мол, мир большой, так что не удивляйтесь, если вам встретятся похожие на вас люди; но это не значит, что их обязательно должно быть ровно три (хотя Оги говорил буквально, намекая на четырёх сикигами Надэко). Под «светом» в давние времена подразумевалась только Япония, но когда пословицу употребляют в наши дни, то имеют в виду уже весь мир.

На его лице застыло презрение; чувствовалось, что Оги-сан ни капли не уважал всеми горячо любимую и уважаемую сэмпай… В глубине души он, по-моему, и вовсе считал Камбару-сан круглой дурой.

— Дайте я с ней поговорю, — обратилась я к Оги-сану, который продолжал извиваться ужом, уворачиваясь от докучливых расспросов Камбару-сан, и протянула вперёд руку.

— М-м? — посмотрел он на меня с удивлением; в его глазах читался немой вопрос: «Ты уверена?»

Мы с Камбару-сан давно не общались, столько всего успело произойти с последнего раза — словами не описать, — а она всё это время интересовалась мной, переживала. Хотя, может, её интерес был вызван не дружескими, а другими, более откровенными и грубыми чувствами…

В любом случае хотелось поблагодарить Камбару-сан за помощь: если бы она заранее не узнала, что я приписана к классу 3-5, я бы не добилась победы малой кровью (обошлось же малой кровью, правда?)… Поблагодарить…

И не только за сегодня, а за всё: она всегда беспокоилась обо мне.

Я буду вечно ей благодарна.

…Но с чего мне вдруг захотелось поговорить? Наверно, я заразилась общительностью от компанейской Надэкокетки, когда перекинулась с ней парой слов.

— Алло! Это я, Сэнгоку Надэко, — представилась я, поднеся смартфон (Оги-сан его всё-таки передал) к уху.

— О-о? Сэнгоку-тян?! Сколько лет, сколько зим! — раздался в трубке свежий голос Камбару-сан. Я слышала непринуждённый, звенящий радостью голос, и на контрасте с Надэкокеткой стало особенно ясно, что Камбару-сан на самом деле болеет душой за того, с кем говорит. Какая заботливая!

Волнуется за меня даже больше Оги-сана… Нет, не так: в отличие от Оги-сана, она вообще-то волнуется за меня!

— Как ты там? Не хвораешь? — продолжила Камбару-сан.

— Нет. Я жива — не умерла.

— Ну и слава богу. Главное — здорова.

— Извините, что не раз заставляла вас беспокоиться в прошлом. И сегодня тоже. Но не волнуйтесь: я не сижу без дела. Живу полной жизнью.

Я не стала увлекаться.

На подробности и отступления не было времени, так что просто закончила словами благодарности: «Спасибо вам огромное за всё!»

В последний раз мы с Камбару-сан общались в прошлом году, где-то в начале осени; за столько времени я успела заматереть и окрепнуть. И голос мой зазвучал по-другому, и манера речи стала отличаться, и говорю теперь о себе в первом лице — с тех пор я вся изменилась.

Я уже не та девочка, которой все вокруг умилялись, в том числе и сама Камбару-сан («Божечки, какая милашка!» — говорила она когда-то). Последние несколько месяцев изменили меня до неузнаваемости; думаю, Камбару-сан скорее признала бы меня в Надэкокетке, — приблизительно такой я и запомнилась ей.

Жизнь Сэнгоку Надэко хоть и не катилась под откос, но шла неровно, и это наложило на мой характер грустную печать.

А может, неровность характера и есть моя характерная черта?

— Не за что, не за что, — ответила Камбару-сан на мою благодарность. — Не знаю, с чего ты вдруг так переполошилась, но даже не думай за это благодарить! Я же от чистого сердца, а не ради «спасибо», — сказала она понимающим голосом, не став допытываться… Человек широкой души! Такой, что даже не измерить!

Камбару-сан, кажется, тоже немало изменилась за эти полгода… но я всё равно узнала в ней ту самую Камбару Суругу.

Хотя вру: кое-что она всё-таки спросила.

Только не обо мне, а об Оги-сане.

— Скажи мне, Сэнгоку-тян, только честно: Оги-кун ничего там не натворил? Постой-ка, а что это вы с ним вместе разгуливаете? И ты ведь учишься в средней школе № 701… Так-так, чуется, Оги-кун решил поводить меня за нос…

— Я-а-а же не хожу в школу и сижу дома сычом — чего бы мне сегодня там делать? — в спешке, не подумав, соврала я человеку, которому должна быть вечно благодарна.

Молодец, ниже падать некуда!

Оги-сан тотчас глянул через плечо; я уловила знаменательный взгляд его улыбающихся глаз: он посмотрел на меня как на сообщника. Не хотелось выражаться грубо наподобие Анти-Надэко, но в тот момент я горела желанием начистить ему лыбящееся рыло.

Камбару-сан больше ничего не спросила то ли потому, что поверила в мою ложь, то ли потому, что поняла: сейчас не лучшее время… Ох, я у неё в долгу!

Как-то странно выходит, да?

Никогда бы не подумала, что смогу вот так просто, не собираясь подолгу с духом, взять и заговорить с Камбару-сан, — та, наверно, и вовсе не ожидала меня услышать; представляла, что мы никогда в жизни больше не поговорим.

Если опыт с сикигами помог мне совершить новые открытия в своём характере, значит, в нашей с Ононоки-тян попытке создать этих «ассистентов» хоть какой-то смысл да был.

Пользуясь случаем — читай, расположением своей собеседницы «на другом конце провода», — я решила попытать удачу:

— По… послушайте, Камбару-сан. Знаю, вопрос прозвучит странно, но меня, часом, нигде сегодня не видели?

Я хотела дать Ононоки-тян как можно больше зацепок при следующей встрече. Даже если сама Камбару-сан меня не видела, до неё могли дойти какие-нибудь слухи: достаточно вспомнить огромную агентурную сеть из её друзей и знакомых, с помощью которых она, не сходя с места, узнала о случае в средней школе № 701.

— Что? Ну, я не видела. Другие — не знаю: мне ничего такого не рассказывали.

— Д-да?.. Ну и ладно, так даже лучше.

— А, погоди! — вдруг вставила Камбару-сан, будто что-то вспомнила. — У нас тут поговаривают, мол, в городе — причём, кто какую улицу называет — видели девушку, на вид лет пятнадцати, с длинной чёлкой на лбу, — сразу оговорюсь: я ни секунды не думала, что это можешь быть ты, Сэнгоку-тян, просто делюсь слухами, — бредёт, говорят, не зная куда, полуголая, в одних только блумерсах…[✱]В Японии до 1990-х гг. — обязательный предмет женской спортивной формы в школах; очень короткие шорты, почти трусы, для занятий физкультурой.

— Уа-а! — вскрикнула я от испуга.

Она что, дура совсем — эта Надэко?!