Онлайн чтение книги Цикл историй: Межсезонье Monogatari Series: Off Season
20 - 47

«Пошла!» — «Алшоп!» — одновременно приказали мне близнецы, выводя из камеры… Подержав нас какое-то время в подземелье, они наконец спустились туда сами, взяли меня под руки и потащили прочь, оставив Драматурга сидеть в темнице одного. Пожалуй, я тогда впервые услышала голоса Хайвэйста и Лоурайза.

Хотя нет: близнецы перебрасывались между собой какими-то репликами, когда тащили меня в замок, но вот ко мне, до того раза, ещё не обращались. Сперва я думала, они не говорят со мной потому, что никто в здравом уме не станет общаться со своей едой, но по-видимому, ошиблась.

Ну, не важно; меня, в общем, вывели из камеры.

Она, насколько я рассудила по обстановке, не была предназначена для длительного пребывания, отчего в свою очередь в голове рисовались самые ужасные картины неминуемо приближающегося будущего, — сто раз успеешь проклясть за это свою наблюдательность!

— Вампиры решили перекусить тобой посреди ночи, Староста? Для этого потащили наверх?

— Вообще-то по времени уже занималась заря, однако они волокли меня и не на завтрак.

— ?

Признаться…

Я хоть и оправдывала своё участие помощью Арараги-куну, но постоянно колебалась: стоило ли подыгрывать Драматургу?

Подыгрывать в рыбалке, охоте — словом, в его работе?

Как я уже говорила, я против уничтожения вампиров просто потому, что они вампиры. Драматург старался представить убийство Хайвэйста и Лоурайза правым делом — близнецы ведь похищают людей! — но этого основания всё равно было недостаточно, чтобы развеять мой скептицизм относительно такого «справедливого наказания».

От хищного зверя, однажды попробовавшего человечину, следует избавиться.

Его надлежит умертвить.

Иной послушает эти слова — и, не раздумывая, даст им себя убедить, — такие жестокие принципы и взгляды едва ли не безраздельно царят в нашем обществе; многие живут с этими убеждениями, упрекая неразумных зверей в человекоубийстве, в то время как сами каждый день питаются мясом животных и ещё смеют читать мораль! Я же «общепринятые» взгляды не разделяю и считаю — хотя, может, не мне об этом говорить, поскольку я человек с кучей знаний, но без жизненного опыта, — что так называемая пищевая цепь предопределена самой природой и ничто живое не может этому противиться.

Люди и так пожирают других существ, поэтому если другое существо съест человека, то останется лишь развести руками, — такова жизнь, и я нахожу эту логику обоснованной.

Сэндзёгахара-сан однажды безжалостно раскритиковала моё отношение к еде.

Припомнив тогда её слова, я решила, что нельзя категорично клеймить близнецов преступниками: в глазах людей похищение туристов, безусловно, непростительное злодеяние, но, с точки зрения вампиров, всё в пределах дозволенного.

Я не могла прийти к однозначному выводу: правильно ли жертвовать вампирами-близнецами, чтобы спасти Арараги-куна?

Сомнения не отпускали меня.

— Судьба тех вампиров была предрешена, как только специалисты сочли их представляющими угрозу; близнецов всё равно ждал один исход, стала бы ты сотрудничать с Драматургом или нет — какой смысл забивать этим голову, Староста?

— Да, конечно. Вы абсолютно правы. Я выдумала конфликт на пустом месте. Для меня нет никого важнее Арараги-куна — утверждать другое бессмысленно.

— Ну, теперь яснее ясного, ради чего ты участвовала в той ловле на живца.

— Ради не чего, а кого. В любом случае…

Я зря колебалась.

Если вампирам, чтобы выжить, необходимо есть, снабжать свои организмы питательными веществами, — если им, иными словами, нужно то же самое, что и нам, тогда человеку, вероятно, остаётся лишь смириться со своей участью быть съеденным, подчиниться неотвратимости законов природы.

Одно время я и сама была готова отдаться Арараги-куну на съедение, так что говорю об этом не голословно. Возможно, я бы смирилась и с тем, что умру, став пищей вампиров-близнецов…

Если бы только они похищали людей для еды.

— …А они похищали, не чтобы поесть?

— Нет. Чтобы… поиграть.

— Поиграть?

— Поиграть.

Меня отвели не в обеденный зал, а в большое фойе, по убранству напоминающее комнату отдыха; затем, вместо того чтобы съесть, пока я была в полном замешательстве и ничего не соображала, положили навзничь на бильярдный стол и намертво привязали к нему.

Сами близнецы тем временем симметрично встали по разные стороны стола лицом друг к другу, — я оказалась между ними… Если бы меня привязали к обеденному столу, то я бы и не гадала, что будет дальше, — это очевидно, но чего они хотели, положив меня на бильярд, — я тогда даже не подозревала.

Хотя, наверное, неправильно называть его бильярдом: лузы, куда обычно забивают шары, у того стола отсутствовали… Как бы то ни было, все неясности исчезли, когда вампиры-близнецы сподобились объяснить, что они собираются делать.

Как будут играть со мной, привязанной к столу…

— Знаете игру «Повали столб»? Так вот, они хотели поиграть в нечто вроде неё с моей помощью.

— «Повали столб»?.. Эта которую проводят во время спортивных фестивалей?[✱]В Японии она называется «Бо-таоси», — её часто проводят на различных физкультурных соревнованиях. В игре участвуют две команды, каждая поровну разделена на нападающих и защитников. Задача нападающих — повалить столб противника, а задача защитников — не дать противнику повалить столб. Побеждает та команда, которой первой удастся наклонить столб противника на угол 30 градусов.

— Нет-нет, я про другую версию: дети играют в неё на песчаных пляжах или в песочницах. Сначала строится горка из песка, строго по центру в неё вертикально втыкается палка… Потом каждый по очереди, рукой или совком, выгребает песок из горки, и тот, на чьём ходу упадёт палка, — проиграл.

— А-а, ну об этой я тоже слышал. Думаю, в детстве Арараги-кун часто любил играть в неё один.

— Вряд ли он играл один…

— По-моему, игру, где падение столба приравнивается к поражению, лучше было бы назвать «Не повали столб». Ну и как же близнецы собирались играть в это на бильярде? Ты ещё обмолвилась, что «с твоей помощью»…

— Ну да…

Правила их игры были, по сути, такими же, как у оригинала.

Будет проще понять, если представить меня горой песка, а мою жизнь — палкой: обе стороны по очереди отрывают куски от моего тела, и та, на чьём ходу я умру, — проиграла, — так объяснили мне сами близнецы.

Они постарались разжевать все подробности не только на немецком, но и на английском языке, словно игра не заладится, если я не усвою, что мне отводится роль песчаной горки.

Люди служили им не едой.

А развлечением.

Как человек издевается над слабой букашкой, так и близнецы играли с людьми.

Но похищение людей ради такой забавы я ни за что не была готова принять.

Никто из нас не предвидел, что среди утащенных туристов окажутся выжившие, и это несоответствие с ожиданиями выбило Драматурга из колеи, хотя после объяснений правил игры стало понятно, почему мы всё-таки кого-то нашли. В живых остались только совсем дети по той простой причине, что вкратце тела у них маленькие, мяса мало: одна кожа да кости, и умирают они слишком быстро.

Нормально поиграть не получится.

То есть… им просто повезло выжить.

С другой стороны, близнецы, из туристов всех возрастов, выбирали в большинстве своём именно подростков потому, что молодые организмы очень выносливые: их дольше убивать — значит, можно и дольше поиграть.

Вот и весь секрет.

Вот почему и меня похитили.

Я слушала близнецов молча.

Не могла ничего сказать: задыхалась от неистовой злости.

В тот момент во мне кипела до того яростная буря, что прежняя я ни за что бы не справилась с ней и дала эмоциям перелиться через край.

Как жаль…

Что всю грязную работу пришлось свалить на неё.

Мне было очень совестно за то, что я в итоге сделала; раскаяние даже затмило потом остальные чувства… И теперь я буду нести этот крест на себе.

Смиренно и ответственно.

…Первой решила ходить Хайвэйст; опередив Лоурайза, она сделала движение, готовясь оторвать часть моего тела: девушка бесцеремонно схватила рукой мою правую грудь.

«Нет! Пусти! — взбесилась я. — Только Арараги-кун может их трогать!» — и щёлкнула зубами.