Даже если бы на самой вершине гор росли какие-то известные овощные культуры, то вряд ли их коренья, плоды, клубни или ботва были бы хоть как-то приятны на вкус.
Всё-таки овощи, продающиеся в супермаркетах (и не только там), выращены людьми для людей: о растениях заботились, пока те росли, защищали от вредителей, поливали, подкармливали, их подготовили к отправке на рынок — словом, сделали всё для того, чтоб человеку было вкуснее и проще их съесть.
…Что-то чем больше думаю о еде, тем крупнее кажется проблема.
Тогда зачем волноваться о мелочах? Голод жрёт меня изнутри: так сильно хочется кинуть чего-нибудь в рот, что не время грезить о вкусной или простой пище…
Да как же так?
Я ведь вчера поела как следует, так что надеялась продержаться без завтрака хотя бы до полудня, но неужели никак?
Не протяну?
Под ногами торчит столько сорняков — может, ничего и не случится, если пожую какой-нибудь?.. А то, я слышала, многие дикорастущие травы съедобны.
Да и говорят же, что нет такой травы, как «сорняк»[✱]Эта фраза принадлежит Макино Томитаро (1862-1957) — известному японскому учёному, которого часто называют «отцом японской ботаники». Он посвятил всю жизнь исследованию и классификации растений, описав почти 50 000 видов. В 1948 г. Макино Томитаро пригласили в Императорский дворец для чтения лекций по ботанике для императора Хирохито, — тот тоже увлекался этой наукой. Однажды, прогуливаясь вдвоём по саду, император сказал Макино: «Дальше растут одни сорняки», предлагая тем самым учёному развернуться и пойти обратной дорогой, на что тот ответил императору: «Нет такой травы, как „сорняк“. У каждой травинки — своё название». Макино имел в виду, что все растения живые, что каждое по-своему важно в зависимости от своих свойств и что ко всему необходимо относиться одинаково..
А что, если накидать трав в походный котелок — он стал бесполезен, после того как я потеряла рис, — и прокипятить их, прежде чем есть, — вдруг обойдётся?..
В голове роилось столько разных мыслей… и в то же время ни о чём конкретно я не думала, — не могу сказать точно, но, как бы то ни было, я остановилась перед какими-то зарослями, машинально потянулась к стеблям, и…
— Ну что за охота нарочно ядовитые-то цапать, а? — кто-то с силой схватил меня за запястье и остановил.
Дежавю.
Вчера, когда я чуть было не сорвалась со скалы, меня схватили точно так же… «С ума сойти! Неужели снова Блонди с Каре?» — я повернула голову, — рядом со мной и вправду стояла светловолосая альпинистка, но не та маленькая девочка, о которой я подумала.
Эта была с виду похожа на старшеклассницу; волосы заплетены в две косички… Хотя возраст учащихся и само определение старшей школы в Японии и за рубежом разнятся — раз на раз не приходится, — однако в целом светловолосая девушка была примерно моего возраста.
— Покроешься сыпью — лизать не стану! Не то худо языку будет, — предупредила Блонди с Косичками, как будто откуда-то знала, что Блонди с Каре уже лизала мне плечо… Это что, какая-то «родственная телепатия»?
У нас с Цукихи-тян ничего такого нет.
Может, я не так поняла слова Блонди с Косичками — я была не в состоянии нормально соображать — и девушка, как альпинист и как любитель гор, просто пыталась сказать, что к подъёму надо относиться серьёзно?
А ведь и правда, собирать в отчаянии горные травы: либо пан, либо пропал — иного не дано. Если б я покрылась сыпью, было бы не до шуток.
— А ты… Ну-у…
— Я кузина.
…Да уж, кто бы сомневался?
До чего ж большая семейка — сколько их тут ещё в горах?
Странно: они так далеко разбрелись друг от друга.
И неужели ни у одной из них не было нормального преподавателя, который обучил бы стандартному современному японскому языку?
— Али кузина моя не бранилась, чтоб ты не сувала в рот что ни попадя?! — удивилась Блонди с Косичками, цепко держа меня за запястье, чтобы оттащить от (ядовитых) зарослей; на лице девушки читалось возмущение, будто я пропустила мимо ушей именно её наставление, а не чьё-то другое. Видимо, между кузинами уж очень сильная эмпатия.
Но разве на меня кто-то ругался по этому поводу?
Вообще такого не помню!
— Знать, дырявая память-то у тебя! Хоша списать можно на худосочность от нагрузок. Уж коли на то пошло, так помяни другое! Али не дарила тебе одна благороднейшая и любезнейшая горовосходительница ничего, что сил в пути придаёт?
О!
Я вспомнила!
И как вообще могла забыть — мучаюсь хожу столько времени! Прошло всего-навсего два дня, а кажется, будто это было два года назад!
Точно, у подножия горы Ониай, первой из трёх гор Ога, Блонди с Хвостиком дала мне плитку шоколада!
Шоколад! Калории!
Та-ак, куда же я подевала плитку, ну-ка…
А-а, вроде бы запихнула в карман толстовки да там и оставила?
Я пощупала его, беспокоясь, что плитка, как и рис, тоже могла кануть в бездну… Дело в том, что боковой карман не застёгивался на молнию, но, к счастью, шоколад всё ещё был внутри.
Вот только форма у плитки стала какая-то кривая, будто она когда-то растаяла, потом снова затвердела — наверно, постаралось солнце, нещадно палившее во второй день? — но вкус, я думаю, всё равно никуда от этого не делся.
— Ам. Хрум-хрум… А-ах, вот они! Я чувствую, как во рту разливаются полифенолы![✱]Вещества, отвечающие за вкус и внешний вид продуктов. Цвет ягод, горькость грейпфрута или того же шоколада, терпкость чайного настоя — это всё полифенолы.
— Экий язык у тебя чуткий, коли ты разобрать можешь, есть в пище полифенолы али нет! — удивилась Блонди с Косичками. — На месте побудь, — девушка развернулась и отошла назад к зарослям.
Она зашла в траву недалеко, примерно на длину моей тени: наверно, обронила там что-нибудь?
Я не двигалась и смотрела на девушку с отсутствующим видом (всё же одной плиточки шоколада маловато, чтобы заставить меня снова соображать); вскоре Блонди с Косичками вернулась, держа в руках пучок разных трав, будто букет цветов.
— На-от, травки съестные. Нарвала тебе.
— Спасительница! — я обняла Блонди с Косичками.
Она хоть и была туристкой из далёкой страны, но казалась мне близкой, родной, поэтому я выразила свою благодарность в такой несвойственной для японцев манере — заключив в объятия.
— Решено: пойдёшь со мной на выпускной бал!
— В школах японских балы не дают.
— Ты ангел! Нет, богиня!
— Ой-ой, не надо, прошу! Не называй меня ангелом или богиней, а то может случиться беда! — девушка вдруг перестала говорить как старуха.
«Беда»?
Какая?
— Сейчас я их приготовлю! Это недолго — присоединяйся, поедим! — пригласила я на радостях (ура, долгожданная еда!) Блонди с Косичками к обеду; зато как громко было сказано — «приготовлю», хотя делов-то — кинуть в котелок да отварить.
— Приглашение твоё не приму, но ты зла-то на меня не держи: я кормом подножным, что из земли растёт, не питаюсь, — сухо и резко отказала Блонди с Косичками.
Я была так благодарна ей, но после этих слов чувства начали потихоньку остывать.
Как грубо и жестоко!
Тогда зачем ей разбираться в диких травах: где — съедобные, а где — ядовитые?
— В силу кой-каких причин я привередлива в еде… Верней, энто кое-кто очень близкий мне привередлив в еде, — так стало яснее?.. Ка-ка! — не в меру загадочно выразилась Блонди с Косичками и звучно посмеялась, но в этом смехе, казалось, звучала горькая насмешка над собой. — Потому-то я не разделю с тобою трапезу, хоша-от за компанию посидеть могу, — подытожила она и плюхнулась на землю рядом с газовой горелкой, которую я разжигала. Блонди с Косичками сидела, согнув одну ногу в колене; язык не поворачивался назвать такую позу приличной, но девушка, даже приняв её, выглядела благородной и грациозной.
Или не благородной, а божественной?
Ой, нет, её же вроде нельзя называть богиней?
Почему, интересно?
— М-м? Чего зенки пучишь? — спросила она.
— А, я-а-а… Да так. Говорят же, что в горах живут боги, — вот я и задумалась… — мой ответ оказался нарочито двусмысленным.
Пожалуй, даже с очевидной подоплёкой.
Я слышала много историй про богов и горы… Но вовсе не хочу сказать, что приняла за божество иностранную туристку, случайно встретившуюся во время подъёма.
В то же время Блонди с Косичкой — да и вся её светловолосая семья — очень сильно помогла мне, — неоспоримый факт.
После стольких случайных встреч даже мне начало казаться, что это выходит далеко за рамки случая или совпадения и смахивает на какой-то божественный промысел, а я вообще-то отношусь к сверхъестественному довольно скептически.
— Пф-ф, горы есть горы и не более. Никаких богов на них нет, — решительно заявила Блонди с Косичками (кажется, она не особо веровала). — Хоша соглашусь, что горы — места таинственные. Небось, в этом-то и кроется основная причина приписываемой им божественности… А со мной-от полная противоположность горам шутку сыграла.
— Противоположность?..
— В моём случае это было озеро… Да что уж теперь-то толковать — старая история. Предания старины глубокой. У вас в стране, чай, издревле принято считать природные явления богами, привидениями, оборотнями или видеть эти явления действиями оных. А всё чтоб почитать природу, чтоб трепетать пред ней. Этакая вера аккурат и рождает странности… Хоша на самом деле странности могут существовать, поди-ка, лишь в сердцах да умах людей.
— ???
Под конец я совсем перестала понимать, о чём она говорит… Было стыдно, что с этим аспектом японской культуры меня познакомила иностранка, но, с другой стороны, она же «горный маньяк», — вон как далеко забралась в свой турпоход; я бы, наверно, куда сильнее удивилась, если б у неё вообще не имелось своего взгляда на горы.
«Странности», значит?
Подумав, что отмолчаться было бы невежливо по отношению к своей спасительнице, я решила вставить своё словцо:
— То есть хочешь сказать, что все страхи и ужасы живут в воображении? Типа… если душа окутана сомнениями, внутри рождается чёрт? — рассуждала я вслух, а про себя по ходу думала: «Нет, что-то я не так поняла: речь-то велась о другом!» — и ругалась, мол, лучше бы не лезла в разговор, но Блонди с Косичками, то ли решив поважничать, то ли проявив великодушие, согласилась со мной:
— Похоже на правду, — а затем развила мысль: — Демоны рождаются в сердцах людей и живут в их тенях… Но я толкую о других демонах: их представление разнится от тех, что в вашей стране видеть привыкли. Оттого-то люди, поди, такие интересные, что разные каждый по-своему… Ну, давай рассказывай!
— Что рассказывать?
— Хорош трепаться о богах да демонах… Встретилась ты уже с собой али нет? А то странствие твоё к концу подходит: цель-то вон близко совсем.
— А…
Что?
Разве я говорила ей, что пришла сюда пообщаться с самой собой? А иначе как бы она узнала, если б не я? Плохо дело: не помню; кажется, мой мозг всё ещё истощён.
— Не сказать, чтоб встретилась. Все мои силы уходят на то, чтобы просто остаться в живых… Наверно, придётся сначала окунуться в водопад, — там и будет ясно.
— Все силы уходят на то, чтобы просто остаться в живых? Иной бы тебе позавидовал. Вишь ли, в мире есть и такие, кому трудно умереть.
— Правда? Такие люди существуют?
— Существуют они али нет, живы они али мертвы — кто их разберёт? Глянь, травы-то, поди, уж готовы. Лопай давай, — подсказала Блонди с Косичками.
— Да, точно. Спасибо за еду, — поблагодарила я, сняла с горелки котелок и стала пить отвар с травами прямо из него… М-м, напоминает овощной суп, только, честно говоря, неаппетитный.
То ли он горький, то ли безвкусный — не разберу; травы я, видимо, переварила: даже жевать не надо: пролетают сразу… Казалось, я пью какую-то отраву.
Раньше я верила, голод, мол, лучшая приправа к пище, но что-то теперь сомневаюсь… Опять-таки грех жаловаться: Блонди с Косичками собрала эти травы для меня (хотя сама отказалась их есть).
«Еда — жизнь, еда — жизнь, еда — жизнь», — повторяла я в уме, словно какое-то заклинание, продолжая жадно глотать отвар. Чтобы добраться до цели — хотя она, по словам Блонди с Косичками, уже совсем близко, — нужно наесться как следует.
— Покуда ешь, запомни-от травы как выглядят. И коли заприметишь их где теперь — непременно собирай: мимо не проходи. На первой горе они тоже расти должны — по дороге домой голодать не будешь.
— Большое спасибо тебе за всё!
— Рассыпаться нет нужды. Засим я удаляюсь, — пробурчала Блонди с Косичками и вскочила на ноги.
Плитка шоколада и «овощной суп» с горем пополам заставили голову снова варить, и моё внимание привлёк один вопрос…
— Слушай, а сколько вас здесь вообще? — озвучила я свои мысли.
Одна, две, три, четыре (включая Блонди с Косичками) — вот сколько я уже видела, пока лазала по горам.
Третья кузина, Блонди с Каре, предупреждала, что на своём пути я могу встретить других её кузин — и одна действительно спасла меня, — но они всегда появляются так внезапно, что каждый раз пугают до чёртиков.
Ещё не хватало заработать сердечный приступ!
Так что я спрашивала не только из любопытства: если дальше на пути к водопаду есть ещё какие-то её родственницы, я бы хотела знать поподробнее, как они выглядят и где с ними примерно можно пересечься. И вообще…
Ждёт ли меня встреча с новой кучей светловолосых златоглазых кузин, спускающихся с горы, или же Блонди с Косичками замыкающая?.. На мой вопрос девушка ответила так:
— Не важно, со сколькими людьми я пришла в горы… А вот со сколькими пришла ты?
Она спросила у меня то же самое.
«Разве не видно, со сколькими я пришла?» — крутила я её вопрос в голове, не зная, что сказать; на моё молчание губы Блонди с Косичками расплылись в отнюдь не ангельской, а дьявольской улыбке:
— Ужель ты думала прийти сюда одна?
Нецензурные выражения и дубли удаляются автоматически. Избегайте повторов, наш робот обожает их сжирать. Правила и причины удаления