Онлайн чтение книги Цикл историй: Межсезонье Monogatari Series: Off Season
22 - 20

— Хмм. Кошка значит? Ты даже имя ей дал, Чёрная Ханэкава. Но ведь эта кошка больше не сидит внутри Ханэкавы Цубасы, не так ли?

— Ну, не то чтобы её совсем не было внутри. Больше похоже на то, что она успокоилась… Как бездомная кошка, которую приняли в семью. Кроме того, внутри Ханэкавы был ещё и тигр. И он не был странностью из давних времён, как саваринэко[✱]«Саваринэко» (障り猫) переводится как «кот-вредитель»., а новой странностью, созданной самой Ханэкавой.

— Новой странностью? Безумие. Подумать только, она смогла породить нечто подобное…

А ведь я был не меньше удивлён, или даже шокирован услышать, что Митомэ-сан является потомком оборотней, которые были не просто существами из древних легенд, но фактически существовали чуть ли не с сотворения мира.

Что касаемо внешности Митомэ-сан, то на ней была надета кожаная куртка и тёмные очки, что создавало стильную, но слегка грубую атмосферу, однако, приведя меня в кафе, она заказала себе стакан горячего молока.

Хоть она и была волком, но выбор был каким-то щенячьим.

Кроме того, её куртка была из искусственной кожи. Пусть Митомэ-сан и не была вегетарианкой, но всё же поддерживала права животных.

— Впрочем, этот Како[✱]«Како» (苛虎) переводится как «тигр-тиран». теперь живёт лишь в голове Ханэкавы.

— Како?

— Ах да, так Ханэкава назвала того белого тигра. Для Ханэкавы Како словно одна из милых младших сестёр, как и Чёрная Ханэкава. Вот уж правда, вошла в тигриное логово и достала тигрёнка…[✱]Японская пословица «Koketsu ni irazunba koji wo ezu» (虎穴に入らずんば虎児を得ず), что переводится как «не войдя в логово тигра, не достанешь тигрёнка», является аналогом русской пословицы «волков бояться — в лес не ходить». Тогда казалось, что она готова много отдать, лишь бы только получить под свою опеку обе странности, но, судя по всему, приобрела она больше, чем потеряла.

Именно тогда Ханэкава обрела слабость. Она сделала негативные чувства и горькие воспоминания частью себя. И это было не так и плохо. Если бы не это, то «безупречная староста», которой была Ханэкава, несомненно, потерпела бы крах в ближайшем будущем. Вместо того, чтобы обрести достаточно харизмы, чтобы изменить мир, она, вероятно, пожертвовала бы своей жизнью ради какого-нибудь малозначимого парня (да, такого, как я, к примеру) и погибла бы трагической смертью.

Сколько раз она была на волоске от смерти за одни только весенние каникулы?

— Стать сильнее, познав, каково это быть слабым. Хм… Это даже не философия, а какой-то принцип боевых искусств. Хотя кажется странным, что после того, как она наконец-то обрела некоторую «человечность», она вернулась для того, чтобы попытаться стереть её спустя столько времени.

Митомэ-сан выглядела настороженной, но, к сожалению, на этот вопрос у меня не было ответа. Вернуться для того, чтобы стереть свою историю. После всего, что было, после того, как она наконец узнала, что значит быть слабым человеком, почему она пытается повернуть всё так, будто бы этого никогда не было?

Возможно, само имя «Ханэкава Цубаса» стало помехой для её деятельности на благо мира… Однако, если отбросить имя «Цубаса», то её фамилия «Ханэкава» не является да неё чем-то абсолютным.

Потому что она прежде уже несколько раз её меняла.

Но это было не то, что я знал о Ханэкаве, как об однокласснице, а то, что Ханэкава рассказала мне по секрету при особых обстоятельствах. Может быть, мне следовало рассказать Митомэ-сан и об этом? …Сейчас не время думать о конфиденциальности.

Да, мне было не по нраву распространять слухи о секретах моего друга, но Митомэ-сан собирала информацию не столько из любопытства, сколько из служебной необходимости. Вероятно, я был не единственным человеком, кого она подобным образом расспрашивала.

И хотя я, скорее всего, был единственным, кто владел информацией о таких странностях, как Чёрная Ханэкава и Како, Митомэ-сан, вероятно, уже давно узнала всё необходимое о её сложной семейной ситуации.

…Несмотря на то, что Ханэкава в настоящее время старалась сделать так, чтобы эту информацию было невозможно раздобыть.

— Ах да, точно. К слову о вещах, связанных со странностями… Мне несколько раз приходилось исцелять её.

— А? Ты обрабатывал ей раны или что-то вроде того?

— Можно и так выразиться, но это было исцелением, которое непосредственно задействовало моё вампирское бессмертие. Если так подумать, то это не то, чем следовало бы гордиться. Впрочем, я всё равно ни о чём не жалею.

— Не жалеешь, значит, — Митомэ-сан иронично улыбнулась, — Что ж, давай оставим это в прошлом. Рассказывай. По сути, ты передал кровь железнокровного, теплокровного, хладнокровного вампира Ханэкаве Цубасе, я правильно понимаю?

— Да. И в весьма большом объёме, если уж на то пошло… Ещё я как-то использовал слюну, чтобы один раз её исцелить, но это было незначительно, по сравнению с кровью.

— Использовал слюну? …Не думаю, что это я смогу оставить в прошлом.

— Это был оборотень высокой морали, но я всё же продолжил рассказ.

— Я думаю, что её исцеление кровью должно было как-то негативно на ней сказаться. Однажды она даже работала вместе с охотником на вампиров по имени Драматург. Вы знали об этом?

— Нет. Но я уже слышала это имя раньше. Он первоклассно справляется со своей работой. Если не сказать большего. Вот значит как. Помимо Осино Мэмэ у Ханэкавы Цубасы был ещё один наставник, этот вампир, убивающий вампиров.

Называть его вторым наставником было не совсем корректно, однако правда в том, что рабочий этикет Драматурга прослеживался в нынешнем поведении Ханэкавы.

Работа профессионала.

Никогда не знаешь заранее, где и когда в жизни могут пригодиться приобретённые навыки.

Но здесь речь на самом деле шла не об обучении.

— Насколько я понимаю, Ханэкава получила от Драматурга какой-то предмет, вроде шипа, и он драматично пробудил в ней бессмертие, после чего она ещё несколько раз входила в псевдо-вампирское состояние. Хм… Она сказала, что это было похоже на сенную лихорадку.[✱]Аллергия на пыльцу. Вампиризм, дремавший в ней с момента исцеления, отреагировал на уничтожающий вампиров предмет и вызвал иммунную реакцию.

Поскольку я сам не до конца понимал, как всё это работает, моё объяснение получилось немного скомканным. Да и аллергическая реакция вроде как должна была закончиться…

— Так что вероятно, что на третьем курсе старшей школы у неё был опыт превращения в златовласого златоглазого вампира, причём регулярный.

— Так ты считаешь, что то чувство безграничной силы, которое она испытала в тот момент, и есть то, что превратило её в героя по имени «Ханэкава Цубаса»?

— Ну, каким бы там ни был образ жизни драматурга… Я не думаю, что её вампиризм действительно с этим связан. Я бы сказал, что для неё это был скорее тяжкий опыт.

Она не использовала вампиризм так же легкомысленно, как я.

И это ощущение безграничной силы вампира неразрывно связано с ощущением беспомощности после превращения обратно в человека.

— Но я не могу сказать, что это никак на ней не отразилось. Вполне возможно, что опыт применения насилия для решения проблемы в том случае, когда что-то пошло не по плану, и привёл её к радикальному пацифизму… Ну, по большей части я очень мало знаю о её странствующем образе жизни после окончания школы, а это очень важно.

— Это правда. Во всяком случае то, что сделало Ханэкаву Цубасу такой, какая она есть сейчас, это то, что она испытала после выпуска из Наоэцу. Как-то так. Что ж, буду от этого и отталкиваться, Коёми-кун. Очень признательна.

После этих слов Митомэ-сан одним глотком выпила стакан горячего молока. Хотя разговор затянулся чуть дольше планируемого, так что он, вероятно, уже к тому времени остыл.

— Я рад, что смог быть вам полезен. Пожалуйста, защитите Ханэкаву.

— Можешь на меня рассчитывать! Это же моя работа… Хотя я не могу сказать точно, что является более важным для сохранения нынешнего положения вещей в мире: защита её жизни и здоровья или защита её идеалов.

Я тоже не мог этого сказать.

По крайней мере справедливость, какой её представлял я, идёт в разрез с её убеждениями… И пусть это пока на стадии несбыточной мечты, но если её деятельность и дальше будет приносить плоды, то даже страна, известная как Япония, рано или поздно прекратит своё существование.

И вполне возможно, что причина, по которой она вернулась, чтобы стереть свою личную историю, оставленную на родине, заключалась не в том, чтобы отбросить свою «человечность», а ради подготовки к вышесказанному.

— Я поддерживаю пацифизм, но даже добрым делам есть предел, ты же понимаешь.

— Да. Понимаю. Я поклялся себе не забывать об этом. Хотя Ханэкава тоже должна была многому научиться в старших классах.

Должно же быть что-то ещё, что она для себя узнала.

Что-то, о чём я даже не подозревал.

И хотя нам не следовало понимать это превратно, совершенно не обязательно, что то, что она узнала, было неправильным.

В самом деле, было бы даже более странно, если бы «истина», которую она познала ещё в подростковом возрасте, осталась истиной даже спустя столько времени.

Ведь и внутренний мир человека, и его окружение со временем меняются. Даже то, как я оцениваю Ханэкаву, не находясь при этом даже рядом с ней, уже странно само по себе.

— Ах да. Приятно слышать, что вы отвечаете за её сопровождение, Митомэ-сан, но разве сама Ханэкава не привезла с собой эскорт из-за океана? Что-то вроде телохранителей или тайной полиции.

— Ханэкава Цубаса не принадлежит ни к одной организации или группе, в конце концов. Для всего того, что она делает, она собирает людей на месте и распускает их после достижения своей цели. Похоже, она основывается на мнении, что «сохранение постоянных групп ведёт к их разрушению», такой вывод сделала команда психологов после анализа её действий. Она борется не с самой властью, а с её структурой.

Ну, это за ней наблюдалось ещё в старших классах.

Будучи отличницей, она по тем или иным причинам не появлялась в школе во второй половине третьего курса, а люди обвиняли в её отсутствии меня, заместителя старосты.

— Она же не идиотка, так что я уверена, что она не сделает ничего глупого, полностью доверив свою безопасность местным органам. Она наверняка приняла определённые меры безопасности… А я просто принимаю дополнительные меры предосторожности, вынюхивая тут различные вещи. На самом деле мне не нужно ничего делать в качестве оборотня. Если бы это было так, то весь город был бы на грани уничтожения.

— Пожалуйста, не говорите таких страшных вещей.

— Ну, если Киссшот Ацеролаорион Хартандерблейд решит выйти из тени и помочь с эскортом, то беспокоиться точно будет не о чем.

— К сожалению, это невыполнимая просьба. Очевидно, что она утратила большую часть своей силы, но и без этого вампиры и кошки не очень совместимы… Я даже думаю, что она не сможет помочь мне с моим делом, пока вся эта шумиха не уляжется.

— Ты говоришь так, будто у неё аллергия на кошек или что-то в этом духе. И всё равно не волнуйся, в случае чрезвычайной ситуации этот оборотень и один сможет спасти город. Но я хочу кое-что у тебя спросить, не как офицер полиции, а как полицейская ищейка. Есть ли у тебя что-нибудь ценное, что ты получит от Ханэкавы, подарок или что-то ещё?

— Хм…

Несмотря на всю назойливость вопроса, я не мог понять намерения, с которым она его задала.

Подарок от Ханэкавы?

— Я понимаю, что вторгаюсь в твою личную жизнь, но ведь я и есть та самая «сотрудница полиции из семейства псовых». Если бы у тебя было что-либо с её запахом, было бы здорово.

— Для её сопровождения?

— Просто на всякий случай, мало ли. Я на самом деле выполняю скорее роль поддержки, так что не думаю, что смогу близко приблизиться к ней, но если я смогу уловить её запах, то смогу отследить её на расстоянии, если понадобится… Так что, есть идеи?

— Хм, надо подумать… Мне кажется, что мы должны были обменяться подарками в какой-то момент, но прошло уже пять лет… А так как я к тому же переехал, у меня осталось немного хороших воспоминаний…

Несмотря на то, что я пробормотал что-то в этом роде, мне на самом деле пришёл на ум один «подарок».

Однако это выходило далеко за рамки простого вторжения в личную жизнь… Хотя я не брал их с собой при переезде, я был уверен, что они всё ещё лежали в моей комнате в доме родителей. Нижнее бельё Ханэкавы, а именно её лифчик и трусики, а также её косы, которые она отрезала и подарила мне перед культурным фестивалем.

Я бы не хотел выглядеть извращенцем в глазах сэмпая, с которым мне удалось по душам поговорить.

Это была группа предметов, с которыми я определённо не знал, что делать дальше, но при этом не мог их выбросить или куда-либо переместить. Да и прошло достаточно много времени, может их и можно ещё использовать для анализа ДНК, но запах, безусловно, должен был уже исчезнуть. Хоть я и был в старших классах не совсем в здравом уме, я уж точно не стал заходил настолько далеко, чтобы класть их в вакуумный пакет и прятать в морозилку, чтобы лучше сохранить… Так что сохранились они не очень.

— Ну как? — спросила Митомэ-сан.

Это не звучало так, будто она ждала этого с самого начала, однако её следующий вопрос прозвучал как вопрос, который она действительно хотела мне задать.

— Что ж, Коёми-кун. Можешь сказать мне кое-что напоследок? Как ты думаешь, насколько велика вероятность того, что Ханэкава Цубаса попытается навестить тебя во время своего пребывания здесь?

— Мне запрещено встречаться с ней лично.

— Да, но это просто означает, что тебе запрещено видеться с ней, верно? А я спрашиваю о возможности её визита к тебе.

Хотя были и такие вопросы, на которые я бы мог ответить немедленно, это вопрос точно был не из их числа, поэтому я решил потратить некоторое время, чтобы его обдумать.

И в это же время Митомэ-сан добавила, чтобы внести ясность:

— Я имею в виду то, что хоть ты и довольно расплывчато об этом говорил, всё же не похоже, чтобы вы были просто друзьями или просто одноклассниками, если отбросить всё, касающееся странностей, разве не так? Неужели у неё нет никаких особых чувств к тебе или чего-то такого?

— …

Обдумав сказанное, я сформулировал свой ответ.

Вероятность того, что Ханэкава решит навестить меня была…

— Ноль. Не стоит об этом беспокоиться.

— Правда? Ну ладно. Извини, что утомила тебя своими вопросами.

Её извинение уже само по себе было чрезмерным.