Онлайн чтение книги Монолог фармацевта Apothecary Diaries
Две консорта

— Что? Так это правда?

— Да! Она сказала, что лично видела, как доктор входил в их покои!

Маомао потягивала суп и слушала. Сотни служанок завтракали в огромной столовой. Они ели суп и кашу из смеси злаков. Она слушала, как обменивались сплетнями две девушки, сидевшие по обе стороны от неё. Они очень старались сделать вид, что расстроены случившимся, но в их глазах горело непристойное любопытство.

— Он заходил и к леди Гёкуё, и к леди Лихуа.

— Мамочки, к обеим?! Но им всего шесть месяцев и три месяца, верно?

— Да! Возможно, это правда проклятие.

Это были имена двух любимых консортов императора. Шесть месяцев и три месяца означали возраст их детей.

Во дворе ходили слухи. Одни возникли из презрения к спутницам Его величества и наследникам, которых они ему родили, а другие больше напоминали истории о привидениях. Те самые леденящие кровь, которые рассказывались во время летнего зноя, чтобы справиться с жарой.

— Наверняка. Иначе почему погибли трое разных детей?

Всех упомянутых потомков родили консорты; то есть в принципе они могли быть наследниками престола. Один из них родился у Его величества до его восшествия на престол, когда он ещё жил в Восточном дворце. Другие двое — после того, как он вступил на престол. Но все трое скончались в младенчестве. Смертность среди младенцев, конечно, обычное явление, но очень странно, что трое потомков императора умерли в таком раннем возрасте. Выжили только двое детей, малыши консортов Гёкуё и Лихуа.

«Может, отравление?» — размышляла Маомао, кушая кашу, но пришла к выводу, что это исключено. В конце концов, двое из трёх умерших детей были девочками. Какой смысл убивать принцесс в стране, где только мужчины могли наследовать трон?

Девушки возле Маомао были так заняты разговорами о проклятиях и наговорах, что совсем перестали есть. «Но проклятий не существует!» — подумала Маомао. Это глупость — единственное подходящее всему слово. Как можно уничтожить целый клан одним проклятием? Подобные вопросы граничили с ересью, но Маомао благодаря своему опыту могла доказать, что это глупость.

«Может, это какая-то болезнь? Возможно, что-то передающееся через кровь? Как именно они умерли?»

И тут отстранённая, тихая горничная заговорила со своими болтливыми собеседницами. Вскоре Маомао пожалела, что поддалась своему любопытству.

— Я не знаю всей истории, но я слышала, что они все зачахли.

После этого Сяолань, увидев, что Маомао тоже проявила интерес, стала регулярно рассказывать ей последние слухи.

— Доктор навещал леди Лихуа чаще, чем леди Гёкуё, так что, думаю, леди Лихуа гораздо хуже, — говорила она, вытирая оконную раму тряпкой.

— Леди Лихуа тоже болеет?

— Да. И мать, и ребёнок.

Маомао подумала, что доктор уделил леди Лихуа больше внимания скорее не потому, что ей гораздо хуже, а потому, что её ребенок — маленький принц. Консорт Гёкуё родила принцессу. Император больше привязан к Гёкуё, но между мальчиком и девочкой приоритет сразу ясен.

— Как я уже сказала: я не знаю всего, но слышала, что у неё болит голова, живот и немного тошнит.

Удовлетворившись тем, что она доложила новейшие сведения, Сяолань занялась другой работой. В знак благодарности Маомао угостила её чаем со вкусом лакрицы. Она приготовила его из трав, которые росли в углу центрального сада. Пахло лекарством, но на самом деле он был довольно сладким. Сяолань была в восторге: служанкам редко когда можно полакомиться сладостями.

«Головная боль, боль в животе и тошнота». Маомао предполагала, какие болезни могут давать такие симптомы, но она не была уверена. И её отец всегда говорил не делать выводы, основываясь на предположениях.

«Может, сходить посмотреть одним глазком».

Маомао решила поскорее закончить свою работу.

Внутренний двор представлял собой огромное место, где проживало более двух тысяч женщин и пятьсот евнухов. Низшие рабочие вроде Маомао спали по десять человек в комнате. Но у консортов низкого ранга были собственные покои, у консортов среднего ранга — целые здания, а у консортов высокого ранга были собственные дворцы — огромные комплексы со столовыми и садами. По размеру они могли посоревноваться с небольшим городком. Маомао редко покидала восточный квартал, в котором жила — не было необходимости. У неё не было ни времени, ни способов, если только её не посылали с каким-нибудь поручением.

«Что ж, если нет поручения, тогда просто найду его».

Маомао подошла к девушке, несущей корзину. В этой корзине лежал тонкий шёлк, который нужно было постирать в зоне стирки западного квартала. Никто толком не знал: то ли дело в тамошней воде, то ли в служанках, но если стирать его здесь, в восточном квартале, шёлк быстро портится. Маомао понимала, что на самом деле это зависит от того, как его сушат: на солнце или в тени, но она не видела особой необходимости кому-либо говорить об этом.

— Мне не терпится взглянуть на этого прекрасного евнуха, который, говорят, живёт в центральном квартале, — сказала Маомао, сославшись на один из слухов, вскользь упомянутый Сяолань. Девушка с радостью отдала ей корзину. В этом месте шансы на какую-нибудь романтику были невелики и редки, так что даже евнухи — мужчины, которых не назовёшь мужчинами — вскоре стали терять от него голову. Иногда даже рассказывали истории о девушках, которые после окончания службы во дворе становились жёнами евнухов. Во всяком случае, это разумнее, чем когда женщина развлекается с женщиной, но подобное всё равно озадачивало Маомао.

«Интересно, я тоже однажды такой стану?» — подумала она. Девушка скрестила руки на груди и хмыкнула. Романтика её мало интересовала.

Она как можно быстрее отнесла корзину с бельём, и тут в поле зрения появилось красное здание центральной площади. Резьба была повсюду, каждая колонна сама по себе была произведением искусства. Каждая деталь была продумана, всё смотрелось гораздо изысканнее, чем что-либо на окраинах восточного квартала. Сейчас самые большие помещения внутреннего двора занимала консорт Лихуа, мать принца. У императора не было императрицы. Поэтому Лихуа, родившая ему сына, сейчас считалась самым влиятельным человеком здесь.

Сцена, представшая перед Маомао, напоминала обыденную ситуацию в городе. Одна женщина изливала гнев, вторая уныло опустила голову, остальные обеспокоенно суетились, а мужчина пытался примирить барышень.

«Почти как в борделе», — подумала Маомао. Она здраво оценила обстановку как третья сторона.

Разгневанная женщина оказалась самым влиятельным человеком во внутреннем дворе; та, что повесила голову — следующая по рангу, а рядом суетились служанки. Примирить их пытался врач (который, без сомнения, уже не мужчина). Это всё Маомао поняла из шёпота, который она услышала, и самой ситуации. Первой женщиной, должно быть, была консорт Лихуа, мать императорского принца, а второй — консорт Гёкуё, благословлённая (хотя и не настолько, как Лихуа) дочерью. А вот про врача-евнуха Маомао ничего не знала, но слышала, что в этом огромном дворце был только один человек, которого действительно можно было назвать врачом.

— Это твоих рук дело. У тебя девочка, вот ты и решила проклясть моего принца!

Красивое лицо, искажённое гневом, — страшная вещь. Яростные, как у демона, глаза на бледном, как у призрака, лице были обращены на прекрасную Гёкуё, которая прижала руку к щеке. Под пальцами виднелся красный след. Маомао предположила, что ей дали пощёчину.

— Это неправда, и ты это знаешь. Моя Сяолин страдает так же, как и твой сын.

У второй женщины были красные волосы и глаза цвета изумрудов. Она спокойно ответила на обвинения, назвав юную принцессу Линли ласковым прозвищем. По внешнему виду консорта Гёкуё было видно, что в ней течёт западная кровь. Она подняла голову и пристально посмотрела на доктора.

— И именно поэтому я прошу вас не забывать о моей дочке.

Похоже, сам врач стал причиной того, что женщин пришлось успокаивать. Он всё своё время уделял маленькому принцу, а Гёкуё хотела, чтобы осмотрели и её дочь. Ей сочувствовали, но во внутреннем дворе дети мужского пола ценились выше, чем женского. Доктор же вроде хотел оправдаться, но не мог вымолвить и слова.

«Да этот докторишка тупица», — подумала Маомао. Не видит консортов, которые прямо перед ним. Как он до сих пор не понял? Умирающие младенцы, головные боли, боли в желудке, тошнота. Ещё и призрачная бледность и слабость консорта Лихуа.

Маомао вышла из толпы, бормоча себе под нос:

— Найти бы, на чём написать.

Она была настолько погружена в мысли, что даже не заметила проходящего мимо человека.