Онлайн чтение книги Монолог фармацевта Apothecary Diaries
Гаошун

Глава 14: Гаошун 

Джинши закончил свою ванну и наслаждался чашкой вина. Казалось, что всё, что происходило в последние дни, вызывало только новые головные боли. Он был немного потерян. Как будто всё остальное, требующее его внимания, было недостаточно, всего на днях он чуть не погиб. После того, что они узнали в морге, дело с Суйрей было улажено с максимальной осторожностью. Это было наиболее удобно для всех. Он опросил работников морга, которые, якобы, привозили гробы, пока там находилось тело Суйрей, но странно, они утверждали, что не получали таких запросов. 

Что касается самой дворовой дамы Суйрей, многое оставалось неясным. Причина, по которой она была так близка с доктором, заключалась в том, что её опекуном был учитель самого врача. По-видимому, этот учитель увидел талант Суйрей в медицине и принял её своей дочерью несколько лет назад, но больше ничего не было известно. 

Джинши понял, что эта ситуация не исчезнет в ближайшее время, но это ничего нового. Много проблем оставалось нерешенными, просто накапливаясь. Единственное, что он мог сделать с такими вопросами, это помнить о них на будущее. Ему нужно было сосредоточиться на том, что он мог сделать в данный момент. 

Джинши был удивлен треском угля, но, когда он посмотрел в окно, увидел, что мир стал белым от снега. Стало прохладно. Он поднял свой халат с дивана, где он лежал, и надел его. 

Металлическое звонкое звучание дошло из входа; здание было спроектировано так, чтобы его можно было услышать практически отовсюду. Джинши знал, кто это мог быть. 

Как и ожидалось, его помощник, с постоянно нахмуренным лбом, вошел в комнату. 

— Она вернулась в безопасности, — сказал Гаошун.

— Извините, что всё время доставляю тебе столько хлопот.

Джинши поручил Гаошуну провожать Маомао, когда время становилось поздним. Ведь именно для спасения Джинши она повредила ногу. Он беспокоился, что, если оставит её одну, рана снова откроется.

Однако это было не единственное, что его беспокоило. Там был также эксцентричный Лакан. По всему, что Джинши мог судить, мужчина говорил правду о том, что является биологическим отцом Маомао, но отношение Маомао к этому делало ясным, что их отношения необычны. Во дворце все сходились во мнении, что никогда нельзя быть уверенным в том, что может сделать Лакан, и Джинши предпочитал не рисковать.

Лакан также имел отношение к тому, как Маомао достигла алтаря во время ритуала. Несомненно, солдат, который её ударил, уже глубоко сожалел о своих действиях.

Одним из спасительных качеств Джинши было то, что, в отличие от некоторых других людей при дворе, Гаошун мог хорошо понять его и знать, когда оставить его в покое, чтобы он мог работать. В конце концов, этот человек был назначен наставником Джинши практически с момента его отлучки от груди. Несмотря на краткое разлуку, когда Гаошун был отправлен на другую работу, он, безусловно, был одним из тех, кто знал Джинши лучше всего. Когда Джинши подумал о том, что жена Гаошуна была его кормилицей, он понял, что может никогда не отплатить этому человеку.

— Завтра мы будем в заднем дворце.

— Да, господин.

Гаошун достал две чашки и горшок. В нем была неприятно сладкая жидкость; им приходилось пить её каждый день, чтобы она полностью проявила свое действие. Гаошун налил содержимое горшка в две серебряные чашки, а затем первым взял глоток. Маомао с удовольствием бы взялась за эту роль, но нет смысла давать ей попробовать. Она не оказывала влияния на женщин. Гаошун нахмурился ещё сильнее, когда выпил эту жидкость, а затем подождал несколько мгновений.

— Кажется, всё в порядке. Ничего необычного.

Ничего необычного, кроме того, что вкус всегда был необычным. Смесь содержала порошковый вид картофеля, импортированного из другой страны, с очень особым побочным эффектом.

Картофельная мука была всего лишь одним из нескольких ингредиентов, которые Джинши и Гаошун должны были принимать ежедневно.

— Хорошо.

Джинши взял свою миску, наморщил нос и выпил всё содержимое одним долгим глотком. Он вытер капли жидкости с губы тыльной стороной руки, а затем принял стакан холодной воды от Суйрэн. Пять лет он пил это вещество, и так и не привык к нему.

— Вы не должны задерживать дыхание, когда на вас смотрят, — сказала Суйрэн.

— Я знаю это.

— Вы выглядите как маленький мальчик, когда делаете это.

— Я знаю это.

Джинши сел на диван, нахмурившись. Его тон голоса, способ речи, способ ходьбы и движения: он должен был постоянно обращать на это внимание.

Евнуху Джинши был двадцать четыре года. Он выпрямился, стараясь принять свою лучшую официальную маску, но вкус лекарства всё ещё оставался в его рту, заставляя его губу скривиться.

Гаошун нахмурился.

— Если вы так ненавидите его, вам не обязательно его пить, господин.

— Это то, что делает меня таким, какой я есть. Как евнух.

Прошло пять лет с тех пор, как нынешний император занял задний дворец. Пять лет, теперь почти шесть, Джинши продолжал носить эту искаженную маску. Год за годом он принимал лекарство, которое делало его не мужчиной. Он делал это даже тогда, когда император сказал ему, что он может делать, что хочет среди низшеранговых наложниц и любых дам менее престижных, чем они.

Гаошун прикоснулся рукой к морщинам на лбу.

— Если вы будете делать это достаточно долго, вы никогда не вернете свою функцию.

Джинши выплюнул воду. Он прикрыл рот рукой с укоризненным взглядом на Гаошуна. Гаошун посмотрел на него, как будто хотел сказать, что время от времени он будет высказываться.

— Ну, то же самое верно и для тебя! — сказал Джинши.

— Не совсем так. Ведь всего лишь в прошлом месяце у меня родился внук.

Гаошун хотел сказать, что его дети уже выросли, и ему не нужно больше детей.

— Напомни сколько тебе лет?

— Тридцать семь.

Если Джинши был правильно осведомлен, то Гаошун женился в шестнадцать лет, и пара имела по одному ребенку каждый год в течение следующих трех лет. Молочные братья Джинши. Он особенно близок с младшим сыном Гаошуна. Фактически, парень помог ему всего на днях, когда случился случай отравления пищей с водорослями. Молодой человек, который сопровождал Маомао в дом чиновника — это был он.

— Кто из двух старших детей?

— Мой старший сын. И я думаю, что мой младший мог бы найти себе жену в ближайшее время.

— Ему всего девятнадцать.

— Да. Столько же, сколько и вам, господин.

Гаошун специально не употреблял имя Джинши. Джинши был двадцатичетырехлетним мужчиной, который стал евнухом пять лет назад. Он никак не мог быть девятнадцатилетним.

Гаошун, очевидно, думал, что он делает какой-то смысловой акцент, заметил Джинши. Может быть, он считал, что Джинши должен поторопиться и найти себе женскую компанию, как сделал Император. Джинши перекрестил ноги и посмотрел на Гаошуна так невинно, как только мог.

— Я хочу погладить твоего внука. Скоро. — казалось, он хотел сказать, что они должны быстро закончить это задание.

— Посмотрю, что смогу сделать.

Гаошун принял горячий чай от Суйрэн и сделал глоток. Джинши, не обращая внимания на злобный взгляд своего помощника, выпил остаток своей воды. 

Ещё один обычный раунд посещений императорских дам прошел без проблем. Супруга Лоулан казалось, что успешно интегрируется в задний дворец без каких-либо проблем. Перевод её туда был несколько насильственным, поэтому не было бы удивительно, если бы её присутствие вызвало раздор, но ни Супруга Гёкуё, ни Супруга Рифа не были настолько вспыльчивыми, чтобы позволить новой девушке добраться до них. Да, между ними возникли разногласия после рождения их детей, но это было исключительное событие; с тех пор они поддерживали отдаленные, но дружеские отношения.

Что касается Супруги Лишу, она была слишком скромной, чтобы начинать драки. Однако её фрейлины могли подстрекать её к этому; ему придется следить за ситуацией.

Для него жилище бывшей супруги А-Дуо стало печальным зрелищем под новым обитателем. Под прежней хозяйкой там не было ни одной бездарной мебели, но теперь, когда поселилась новая, павильон превратился в глазомерный показательный парад.

Отец Супруги Лоулан был человеком, которого бывший император, или, точнее, бывшая Вдовствующая императрица, очень любила; именно под его руководством количество дворовых женщин выросло до трех тысяч.

В настоящее время Супруга Гёкуё занимала первое место в расположении Императора, а Супруга Рифа — следующее, но как правитель он не мог ограничивать свои ночные визиты только теми наложницами, которых он больше всего предпочитал. Если задний дворец помогал поддерживать баланс сил в имперском дворе, то он мог и нарушить этот баланс. Император не мог позволить себе неправильно обращаться с Лоулан и, как Джинши понял, старался посещать её хотя бы раз в десять дней.

Это не могло не огорчить других супруг. Да, Император посещал их чаще, чем Лоулан, но кто знает, кто и когда забеременеет, а кто нет?

Тем не менее, совместимость что-то значила, и было ясно, что Лоулан не вызывает интерес императора так же, как некоторые из его других дам.

Глядя на неё, Джинши подумал, что, возможно, он мог бы понять почему. Когда дочь аптекаря проводила свои "уроки", Лоулан украшалась самым неожиданным аксессуаром — экзотическим орнаментом с перьями птицы из южных земель. Но хотя Лоулан иногда одевалась в стиле южных земель, другие разы она носила наряды северных племен. Как только она надевала одежду востока, она сразу же меняла её на платье с запада. И каждый раз её прическа и макияж менялись, чтобы соответствовать наряду. Это было достаточно, чтобы Император почувствовал, что каждый раз, когда он приходил, он видит другого человека. При таких обстоятельствах, он утверждал, ему было трудно находиться в настроении.

Супруга Лишу также представляла вызов для "настроения", но по другим причинам. Император отвергал отцовские предпочтения и отказывался касаться, не говоря уже о том, чтобы ложиться с девушкой, которая могла бы пройти за ребенка.

У Вдовствующей императрицы был большой шрам на животе, потому что она родила Императора в очень юном возрасте, её тело было слишком маленьким для такой задачи. Родовой канал был слишком узким, и ребёнок был доставлен, разрезав её. Было сомнительно, выживет ли мать после родов, но она и её ребёнок вышли относительно целыми. Кажется, операцию провел врач, недавно вернувшийся из-за границы. Его мастерство было настолько высоким, что, хотя она осталась с шрамом, способность Вдовствующей императрицы рожать детей осталась неизменной, и более чем через десять лет она забеременела и родила снова. Это были единственные потомки, которых бывший император когда-либо имел.

Однако была осложнение. Врач, который присутствовал при первых родах Вдовствующей императрицы (тогда супруги), оказался почти исключительно преданным Её Величеству, именно из-за своих действий во время тех первых трудных родов. Ребёнок, рожденный у супруги наследного принца в то же время, был заброшен, с трагическими последствиями.

Как мог Джинши не задаваться вопросом, какими были бы дела сейчас, если бы первый ребёнок нынешнего Императора остался живым?

Он покачал головой: нет ничего пользы от бессмысленных фантазий. И он думал, что Император должен поторопиться и заняться делом по производству нового наследного принца. В этом вопросе он и Гаошун были единомышленниками. После "урока" посещения Императора значительно увеличились.

Плоды труда Маомао могут прийти раньше, чем ожидалось.

Во время визита Джинши, главная фрейлина Гёкуё, Хоннян, исповедалась ему с беспокойством. Император снова посетил нефритовый павильон вчера, и ее госпожа выглядела очень усталой. Хоннян беспокоилась за неё. Растрепанный вид её черных волос говорил о больших усилиях, которые она прикладывала. Гаошун, казалось, понимал её. Хоннян, с своей стороны, не казалась против Гаошуна вообще, но так как у него уже была жена, которая заботилась о нём и докучала ему (каждая по мере необходимости), им придется рано или поздно разубедить её в любом интересе.

Все это заставило Джинши верить, что у него есть идеальное решение. Гёкуё согласилась без раздумий. Хоннян постаралась выглядеть обиженной, но тихо, казалось, приветствовала идею. Она сказала это трём фрейлинам, которые подслушивали у двери.

Казалось, Джинши сделал правильный выбор. 

***

— Задний дворец, господин?

— Верно. Вернись к своей любимой работе.

Маомао полировала серебряную посуду до зеркального блеска. Когда она убедилась, что на ней нет ни малейшего пятнышка, она вернула ее на полку. Ее нога все ещё не совсем здорова, поэтому она выполняла большую часть работы, сидя на стуле, но Суйрэн старалась, чтобы у нее была работа. Она была по настоящему придирчивой.

Джинши ел мандарин. Буквально: он даже не снимал с него кожуру сам. Это делала Суйрэн, осторожно снимая тонкую кожицу и кладя каждый кусочек на тарелку перед ним. Какой избалованный ребенок.

Старый слуга, казалось, имел привычку потакать Джинши. Она накрывала его хлопковой курткой, когда было холодно, или охлаждала его чай, потому что он был горячим. Взрослому мужчине следовало бы стыдиться быть так обращенным.

— Похоже, что Госпожа Гёкуё стала отказываться от пути луны.

"Путь луны" был вежливым термином для менструации.

«Так что она, возможно, беременна».

Дважды пытались отравить госпожу, когда она была беременна принцессой Линли. Виновник так и не был найден. Маомао могла понять, почему Джинши мог быть беспокоен.

— И когда я начну свое новое задание?

— Возможно, сегодня?

— Возможно? Я бы предпочла это.

Так как мужчинам не разрешалось находиться в заднем дворце, она была свободна от возможности столкнуться с тем человеком, которого она не хотела видеть - имя которого она даже не хотела слышать. Возможно, Джинши организовал эту смену места работы с учетом ее интересов, или, возможно, это было просто удобное совпадение для него. Маомао решила, что ей все равно.

Она думала, что проявляет восхитительное самообладание, но тогда Суйрэн сказала:

— Ах, хорошие новости, дорогая?

Похоже, что Маомао не скрывала это так хорошо, как она думала.

— Не стоит говорить об этом, — сказала она.

— Жаль для меня. Я подумала, что наконец нашла подопечного, достойного моего обучения.

Маомао, немного испуганная улыбающейся Суйрэн, решила закончить свою работу как можно быстрее.