Онлайн чтение книги Жена - превыше всего The Wife is First
Глава 10 - Отомстить

  – Чэнь пока ещё не хочет спать, – от слов «вернуться в нашу спальню» уши Му Ханьчжана покраснели ещё сильнее.

Цзин Шао нашел это очень милым. Он закрыл скучный сборник законов, взял супруга за руку и потянул его за собой:

– Мне тоже не хочется спать, пойдём, я отведу тебя в одно место.

– Ваше Высочество… – Му Ханьчжан был вынужден встать из-за стола. Видя нетерпение Цзин Шао, он послушно вышел вслед за ним, утешая себя тем, что, возможно, это заставит Его Высочество забыть о так и не полученной им «благодарности».

Выйдя из кабинета, они прогулялись по поместью и дошли до сада.

– Подожди меня здесь, – остановившись перед садом камней, Цзин Шао юркнул в небольшую пещеру и вскоре вышел обратно с маленькой корзинкой в руке.

– Что это? – Му Ханьчжану стало немного любопытно. Принц что-то прятал в саду собственного поместья. Сейчас Цзин Шао был похож на ребенка, хранящего свои игрушки в потайном месте.

Цзин Шао озорно усмехнулся и, ничего не ответив, повёл мужчину за собой к самой высокой скале в саду, на вершине которой была построена изящная восьмиугольная беседка.

– Подержи-ка, – Цзин Шао передал бамбуковую корзинку супругу и тут же подхватил мужчину на руки.

– Ваше Высочество! – Му Ханьчжан вскрикнул от неожиданности, но прежде чем он смог хоть как-то отреагировать, они уже стояли на крыше беседки.

– Это самое высокое место в поместье, – улыбнулся Цзин Шао. Он сел и похлопал по черепице рядом с собой. – Присаживайся.

Му Ханьчжан осторожно опустился возле него. Из-за наклона крыши беседки ему казалось, что он в любой момент может соскользнуть вниз.

Когда Цзин Шао увидел его жёсткую позу и серьёзное выражение лица, он счёл это забавным, но всё же протянул руку и обнял мужчину за талию:

– Я рядом, ты не упадёшь.

Опёршись на сильную руку Цзин Шао, Му Ханьчжан изменил позу и сел прямо. Видя, что этот человек не убирает руку с его талии, он решил позволить ему делать то, что он хотел. В конце концов, они уже поклонились Небесам и Земле [1], и вокруг никого не было. Можно было ненадолго забыть об этикете. Даже если бы Цзин Шао захотел сделать что-то более неприличное, он никак не смог бы ему помешать.

[1] Поклониться Небесам и Земле = пожениться

Не встретив отпора, Цзин Шао уверенно продолжал обнимать своего супруга:

– Павильон Синь – моё любимое место в поместье. В ясные ночи я смотрю на небо, усыпанное звёздами.

Му Ханьчжан поднял голову и посмотрел наверх. Небо действительно было наполнено звёздным светом, не было ни стен, ни карнизов, ни крыш, которые бы перекрывали его. Вокруг них, куда ни глянь, раскинулся огромный сверкающий иссиня-чёрный купол, подобный океану, полному мерцающих искр. Уголки губ мужчины приподнялись в улыбке:

– Это прекрасно. Чэнь никогда не видел так много звёзд.

Он, бастард, не мог действовать столь свободно, как Му Линбао, сын официальной жены. С самого раннего детства он должен был соблюдать надлежащий этикет в резиденции Маркиза. За каждым его шагом кто-то наблюдал, готовый высмеять любую его оплошность. Если бы он посмел взобраться на крышу беседки и его поймали, гадать не приходилось – отец непременно одарил бы его побоями.

– Разве ты в детстве никогда не лазил по деревьям? – Цзин Шао был немного удивлен. Все мальчишки бывают непослушными. Когда он сам был ребенком, он часто лазил по деревьям в императорских садах, разоряя птичьи гнезда. Иногда он посреди ночи забирался на самые верхние ветки, чтобы посмотреть на звёзды. Когда об этом становилось известно во дворце, его Матушка-Императрица не стеснялась отшлёпать сорванца, но материнская рука не могла быть тяжёлой, поэтому уже на следующий день он прыгал и резвился, как ни в чём не бывало, и продолжал проказничать.

Слушая рассказ о «славных подвигах» юного Цзин Шао, Му Ханьчжан не мог удержаться от смеха. Он не ожидал, что величественный принц был непослушным и озорным ребёнком, и в то же время в глубине души Му Ханьчжан страшно завидовал ему. Когда он был маленьким, никто не заботился о его воспитании. Его матушка мало читала, и всё, чему она могла его научить – это как пользоваться счётами да вести учёт. Когда отец узнал об этом, то очень рассердился, сказав, что мать учит его неверным вещам, и отправил его под опеку домашних учителей, не позволяя часто видеться с матушкой.

– Поскольку ты начал учиться так рано, нет ничего удивительного в том, что в столь юном возрасте ты уже ведёшь себя как старик, – Цзин Шао не мог упустить этот шанс посмеяться над ним.

Му Хань Чжан перевёл на него взгляд:

– Ваше Высочество младше Чэня.

– Эм… – Цзин Шао едва не выпалил, что в своей прошлой жизни он дожил до тридцати лет, но вовремя спохватился. Естественно, он считал нынешнего Цзюнь Цина совсем юным. Смущённо потерев нос, он взял стоявшую рядом маленькую бамбуковую корзинку и поспешил перевести разговор на другую тему: – Это вино из цветков персика, из моих личных запасов. Каждый год поставляют лишь один кувшин. Попробуй.

В корзинке стояла маленькая белая фарфоровая бутылочка и две крохотные чашки того же цвета. Цзин Шао вытащил пробку и наполнил чашки, прозрачная жидкость в блестящей белой фарфоровой чашке приобрела светло-розовый оттенок.

– Вашему Высочеству уже пришлось выпить много алкоголя днём, не стоит пить сейчас, – Му Ханьчжан взял свою чашку и остановил руку Цзин Шао, которая потянулась ко второй чашке.

– Ха-ха, я уже давно протрезвел. За время, проведённое в армейских казармах, чего я только не пил? – тут же возразил Цзин Шао. – Это вино очень лёгкое, с него не захмелеешь даже после десяти чашек.

Му Ханьчжан изящным движением поднёс свою чашку ко рту и пригубил вино. Сладкий вкус с нотками цветов был очень мягким, воздух наполнился ароматом цветущего персика. Му Ханьчжан не смог удержаться от соблазна и выпил всю чашку.

Поняв, что вино пришлось мужчине по вкусу, Цзин Шао придвинул фарфоровую бутылочку поближе к нему. В конце концов, в его распоряжении была лишь одна рука – второй он всё ещё обнимал супруга за талию – и было бы неудобно пить и продолжать подливать вино.

– Род Великого Маркиза Севера из поколения в поколение порождал грозных и свирепых генералов, почему же твой отец не позволил тебе практиковать боевые искусства? – этот момент всегда интересовал Цзин Шао, в семье Великого Маркиза Севера все дети, независимо от того, кем они были рождены, должны были изучать различные боевые искусства, но Цзюнь Цин не знал ни одного.

Когда прозвучал этот вопрос, блеск в глазах Му Хань Чжана мгновенно померк.  Он молча подлил вина в свою чашу:

– Вены Чэня были сильно застужены, когда Чэнь был ребёнком, и врач сказал, что Чэнь никогда не сможет заниматься боевыми искусствами.

– Что? – Цзин Шао посмотрел на него в тревоге. – Как так получилось, что ты настолько сильно замёрз?

Му Ханьчжан так или иначе был сыном Великого Маркиза Севера, даже если его положение уступало положению наследника, вряд ли кто-то осмелился бы плохо с ним обращаться, верно?

– На двадцать седьмой день после зимнего солнцестояния Чэнь упал в пруд [2]… – Му Ханьчжан залпом выпил вино в своей чашке и долил ещё. Его губы сложились в самоуничижительную усмешку. Отсутствие возможности заниматься боевыми искусствами оставило глубокую печаль в его сердце. Он помнил фразу, сказанную его отцом, когда он был ребёнком. Маркиз сказал, что его телосложение было очень хорошим. Он даже хотел научить сына методам стрельбы, которые передавались в их роду из поколения в поколение. Позже, после вердикта врача, что Му Ханьчжан не сможет заниматься боевыми искусствами, отец потерял к нему интерес. Лишь когда он увидел, как мальчик что-то подсчитывает на счётах, он впал в ярость, разломал маленькие счёты и бросил четырёхлетнего мальчика на попечительство домашних учителей.

[2] Двадцать седьмой день после зимнего солнцестояния считался у китайцев самым холодным днём в году.

Цзин Шао нахмурился, наблюдая, как он пьёт чашу за чашей, и перехватил его руку:

– Цветком персика нужно наслаждаться неспешно, как можно пить его словно обычную воду?

– Кажется, поведение, которое я показал перед лицом Вашего Высочества, достойно порицания, – Му Ханьчжан с трудом улыбнулся и положил чашку в маленькую корзинку. – Уже поздно… Хах?.. – Цзин Шао внезапно развернул его к себе и сжал в объятиях.

– Кто тебя толкнул? – На лице Цзин Шао было на редкость мрачное выражение, а в глазах назревала буря. Обычно в домах богатых семей вокруг пруда возводят ограду. Кроме того, он не верил, что за молодым господином, играющим у пруда, никто не следил, так как же все они могли просто безразлично наблюдать, как он падает в ледяную воду?!

– Чэнь упал сам, – Му Ханьчжан опустил глаза, не желая больше это обсуждать. Перед его взглядом вновь появился тот лотосовый пруд. Тогда он был совсем мал, и потому теперь не мог ясно припомнить всех обстоятельств. Он помнил только, что бабушка сшила ему новый плащ из белого кроличьего меха, и помнил того маленького толстяка, который был выше него на две головы, и чьи руки были полны пирожных, а потом была пронзительно-холодная вода пруда и снежно-серое небо.

Цзин Шао смотрел на человека в своих руках и чувствовал, как сжимается сердце от невыносимой боли. Он медленно опустил голову и нежно поцеловал веки мужчины. Когда тот удивлённо распахнул глаза, Цзин Шао не остановился; между бровей, лоб, щёки – один поцелуй за другим в попытке спасти его от того ледяного кошмара.

– Ваше Высочество… – тело Му Ханьчжана напряглось, но Цзин Шао поцеловал его в губы, не давая ему издать ни звука.

Приподняв подбородок этого человека вверх, и увидев небо, полное звёздного света, отражающееся в его глазах, Цзин Шао крепко прижал его к груди, прошептав:

– Я отомщу им! – такой прекрасный, нежный, добрый человек, даже сжимая его в объятиях, я боюсь причинить ему боль, но где-то в этом мире существует тот, кто осмелился навредить ему!

Цзин Шао представил себе маленького Цзюнь Цина, которого столкнули в воду на двадцать седьмой день после зимнего солнцестояния. Как страшно, как холодно и как больно ему тогда было!

Чувствуя сильные и тёплые руки за своей спиной, Му Ханьчжан медленно подался вперёд и обнял мужчину в ответ. Ненадолго, только на эти короткие мгновения он позволит себе побыть слабым, почувствовать обиду, печаль и… нежелание расставаться с этим теплом…

На следующий день сразу после завтрака Цзин Шао переоделся в повседневный наряд, собираясь покинуть поместье:

– Мне нужно выйти по делам на целый день, так что к обеду меня не будет.

– Угу, – Му Ханьчжан помог ему повесить на талию нефритовую подвеску, не задавая вопросов о том, куда он идёт. После их свадьбы Император освободил Принца Чэна от посещения утренних заседаний на девять дней. Следовательно, сегодня он не собирался идти во дворец, а в личные дела Его Высочества ему не стоило вмешиваться.

– Я вернусь к ужину, если тебе станет скучно, возьми охранников и выйди погулять, – не дождавшись вопроса о том, куда он направляется, Цзин Шао добавил: – Я слышал, что мужчины, вышедшие замуж, часто собираются в саду на юге города, можешь тоже сходить туда и осмотреться.

– В самом деле есть такое место? Чэнь впервые слышит об этом, – увидев на лице своего мужа выражение «если ты не ответишь мне как следует, я так и продолжу болтать», Му Ханьчжан невольно улыбнулся и наконец ответил несколькими словами.

Цзин Шао был доволен и мог с чистой совестью отправиться по делам. Дойдя до Внешнего двора, он приказал Управляющему Юн:

– Выясни, при каких обстоятельствах незаконнорожденный сын Великого Маркиза Севера упал в пруд несколько лет назад.

– Слушаюсь, Ваш подчинённый немедленно пойдёт и всё разузнает, – Управляющий Юн носил длинную бороду, и своей внешностью и манерами походил на древнего мудреца. – Ваше Высочество поедет верхом на лошади или же в повозке?

– Верхом.

Маленький слуга Цзин Шао по имени Юнь Си тут же подвёл к нему чёрную лошадь. Цзин Шао погладил блестящую и шелковистую гриву, прошептав:

– Сяо Хэй [3], давненько не виделись.

[3] Сяо Хэй = Маленький Чёрный = Черныш.

– И-ии-игх~ –  чёрный конь фыркнул и ласково потёрся мордой о плечо Цзин Шао. Сяо Хэй был дикой лошадью, которую принц собственноручно приручил. Его характер был решительным и волевым, и пусть он не был чистокровным, породистым конём, он мог бы дать фору драгоценным жеребятам высокопоставленных генералов. Поскольку он был намного умнее, чем обычная лошадь, он умел избегать препятствия и ловушки. Если бы тогда Сяо Хэй был с ними, ему и Цзюнь Цину не пришлось бы прыгать со скалы.

Однако в этом случае у него не было бы возможности начать всё сначала. Беда и благословение следуют друг за другом неотрывно, и кто сможет сказать наверняка, что есть неудача, а что - благо?

– Вчера приходил чиновник Ли, но сказал, что его дело не столь срочное. Услышав, что Вашего Высочества здесь нет, он ушёл, – Управляющий Юн доложил о вчерашних событиях.

– Ли Яньцин? – Увидев кивок Управляющего Юн, Цзин Шао нахмурился. Этот человек был упомянут в последней записи в тёмно-синей бухгалтерской книге. – Если он придёт сегодня, тогда скажи ему, что завтра после обеда я буду ждать его в павильоне Вечного Собрания.

– Слушаюсь, – ответил Управляющий Юн, наблюдая, как Цзин Шао покидает поместье верхом на коне.