Онлайн чтение книги Жена - превыше всего The Wife is First
Глава 31 - Ужасные новости

Цзин Шао осторожно опустил супруга на постель. Он чувствовал, что тот слегка дрожит, поэтому нежно поцеловал его в щеку, чтобы успокоить, а потом опустил занавески над кроватью. Помнится, Сяо Юань говорил ему, что полумрак приглушит чувство стыда, испытываемое женой-мужчиной, и поможет ему расслабиться.

Вокруг стало значительно темнее, Му Ханьчжан медленно открыл глаза, затем тут же вновь зажмурил их, но его тело уже не было таким напряжённым, как раньше. Большая тёплая рука опустилась ему на макушку и легонько погладила по волосам, губы нежно поцеловали его в лоб, затем спустились к кончику носа и, наконец, отыскали его губы. Сперва осторожные прикосновения, затем более смелые, постепенно переходящие в мягкое посасывание, которое в свою очередь сменилось нежными укусами.

Цзин Шао ощутил, как дыхание мужчины в его объятиях ускоряется, становится неглубоким, поверхностным. Чуть приподнявшись, в тусклом свете, проникающем сквозь ткань занавесок, он увидел, что одежды его супруга распахнулись, длинные волосы разметались по подушкам, щеки слегка покраснели, с губ срывались торопливые вздохи, - всё это было столь прекрасно, что ни одна картина не смогла бы воспроизвести подобное великолепие.

Белоснежные внутренние одежды были спущены до локтей, обнажая гладкую словно нефрит грудь, но не полностью раскрывая тело, а будто наполовину пряча его, отчего мужчина выглядел необыкновенно хрупким и изящным. Цзин Шао смотрел на восхитительную сцену, представшую его глазам, и сглотнул, ощутив, как пересохло в горле. Наклонившись, он обхватил губами маленькую горошину.

- Ммн... - постоянные поддразнивания возбудили Му Ханьчжана до такой степени, что он не смог сдержать нетерпеливое хныканье, но тут же плотно сжал губы.

Цзин Шао окинул взглядом полыхавшее румянцем лицо своего застенчивого Ванфэй, затем вновь опустил голову и продолжил дразнить это место, уже покрасневшее от его ласк. Вместе с тем он протянул руку, чтобы ущипнуть другую горошинку, слегка потирая её пальцами и придавливая, постепенно увеличивая силу.

- Нн... угх... - тело Му Ханьчжана пронзила дрожь, он невольно распахнул глаза и уставился на балдахин кровати, пытаясь отвлечь своё внимание, чтобы не издавать таких постыдных звуков. Однако нависший над ним мужчина, казалось, каким-то образом разгадал его намерения и стал ещё интенсивнее терзать две точки на его груди, легонько сжимая их зубами и оттягивая вверх.

- Ах... нет... нгх... - Му Ханьчжан вскинул руки, желая оттолкнуть супруга, но его запястья тут же были перехвачены и прижаты к подушке.

Цзин Шао мягко целовал его, следуя вдоль груди, поднимаясь вверх к подбородку, затем прикусил маленькое ушко. Одной рукой он удерживал запястья, которые пытались вырваться из его хватки, а другой ласкал чрезвычайно чувствительную нижнюю часть живота, выписывая на ней круги, невесомо скользя пальцами по коже, опускаясь всё ниже и ниже. Наконец его мозолистая рука прокралась к мягкому шёлковому нижнему белью и, будто гибкая змея, юркнула внутрь.

- Мннн... - Му Ханьчжан извивался всем телом, но не мог уклониться от этой ловкой руки, его «корень жизни» был схвачен одним движением, и в эту секунду все силы покинули его тело, он мог лишь смотреть на своего мучителя блестящими от слёз глазами.

При виде жалобного взгляда Ванфэй сердце Цзин Шао мгновенно растаяло, превратившись в лужицу воды. Он отпустил запястья супруга и наклонился, чтобы поцеловать эти губы, уже слегка припухшие от его укусов, и, заставив Му Ханьчжана обхватить его за шею обеими руками, он быстро стянул с него нижнее бельё, затем, пошарив рукой у кровати, нащупал изящную шкатулку из белого нефрита.

Стоило Му Ханьчжану увидеть эту вещицу, его лицо, прежде окрасившееся розовым цветом персика, ту же стало пунцовым.

Цзин Шао рассмеялся и поцеловал его:

- Это было прислано в качестве дани из Цзяннани, её ты не купишь ни за какие деньги.

Ароматическая мазь внутри белой шкатулки была кристально прозрачной, с одного взгляда можно было сказать, что она гораздо более редка и драгоценна, чем самая высококачественная мазь, продаваемая в «Заведении Мо Лянь».

Зачерпнув немного мази на кончики пальцев, Цзин Шао потянулся к тому месту, о котором уже давно мечтал.

Му Ханьчжан закусил нижнюю губу и зажмурил глаза, его длинные изящные ресницы слегка подрагивали.

- Цзюнь Цин, посмотри на меня, - Цзин Шао не мог видеть его таким, пальцами свободной руки он осторожно погладил многострадальную нижнюю губу: - Не кусай. И не сдерживайся, если будет больно - скажи мне, хорошо?

Му Ханьчжан приоткрыл глаза, и, увидев лицо Цзин Шао, его покрытый испариной лоб и его глаза, наполненные теплом и нежностью, вдруг подумал, что этот человек ни за что не причинит ему вреда. Страх, охвативший его сердце, постепенно отступил, он отпустил закушенную нижнюю губу и слегка кивнул.

Тонкие длинные пальцы мягко растирали прохладную смазку по его коже и терпеливо разминали это место, прежде чем медленно толкнуться внутрь.

- Угх... - Му Ханьчжан запрокинул голову и схватился за простыни под собой. Ощущение от вторжения в тело постороннего предмета было отнюдь не приятным, но вскоре движения пальца перестали причинять такой уж сильный дискомфорт, но лишь до той поры, пока внутрь не протиснулись ещё два пальца.

- Больно? - пот с лица Цзин Шао уже стекал по подбородку, капая на грудь лежащего под ним мужчины.

Му Ханьчжан кивнул, затем покачал головой, от этого обжигающего жара он почувствовал онемение и зуд, но не мог сказать, было ли это ощущение болью или же чем-то иным.

Обнаружив, что он уже привык к трём пальцам, Цзин Шао больше не мог сдерживаться. Подтянув к себе пару стройных ног, он осторожно направил себя внутрь.

- А-а-а!.. - Му Ханьчжан подавил свой стон и замолк, не издавая больше ни звука, крепко сжав простыни, суставы его пальцев побелели и дрожали от напряжения. Только через некоторое время он медленно оправился, и одна прозрачная слезинка скатилась по его щеке. Вздрагивая всем телом, он тихо вскрикнул от боли: - Ннн... больно... А-а!..

- Цзюнь Цин, не бойся, расслабься... - Цзин Шао тоже приходилось нелегко, не осмеливаясь пошевелиться, он нежно целовал глаза супруга, поглаживал его выгнутую дугой спину, пока наконец вспышка острой боли не прошла, и лишь после этого начал медленно двигаться.

- Угх... Ай... - брови Му Ханьчжан сошлись у переносицы, он приготовился к тому, что эта ночь будет полна мучений, но, вопреки его ожиданиям, от медленных и нежных движений Цзин Шао боль постепенно исчезла, заменяясь каким-то новым ощущением, которое трудно было выразить словами, пока мужчина не коснулся определённого места. В тот же миг вспышка ошеломительного удовольствия пронзила его тело, отчего его прежде болезненные стоны тут же сменились соблазнительными.

Услышав этот стон блаженства, Цзин Шао улыбнулся краешком губ и стал двигаться смелее.

- А-ах, ха-а... Ах... нн... это место... не ... а-ах... - после этого даже сам Му Ханьчжан уже не мог понять, что он говорил. Ему казалось, что он попал в безграничную страну грёз, очутившись в маленькой одинокой лодочке, взмывающей вверх и стремительно несущейся вниз вслед за огромными волнами, он не мог вспомнить, как его зовут, не мог сказать, рассвет за окном или же сумерки.

Крепко обняв лишившегося сознания супруга, Цзин Шао удовлетворенно улыбнулся. Этот человек, самое чистое, самое тёплое существо на свете, наконец-то целиком и полностью принадлежал ему. Теперь, когда этот человек надёжно заключён в его объятия, никто не сможет отнять его.

Возможно, когда он только очнулся, его желание хорошо относиться к Му Ханьчжану было вызвано лишь жалостью и виной, а также тем, что он подсознательно хотел крепко обнять последнего человека, который в прошлой жизни давал ему чувство тепла и безопасности. Но теперь, когда они провели вместе эти два месяца, каждое его хмурое выражение лица, каждая улыбка находила отклик в Цзин Шао, это кроткое и терпеливое создание постепенно вошло в его сердце. И когда они стали единым целым, он чувствовал, что в этом мире никогда не будет другого более счастливого или радостного события.

Как писал поэт:

«За фужуновым пологом в жаркой тиши

Провели ту весеннюю ночь.

Но, увы, быстротечна весенняя ночь,-

В ясный полдень проснулись они.

С той поры светлый принц для вершения дел

Перестал по утрам выходить» [1].

[1] Длинное пояснение. Здесь приведён отрывок из поэмы Бо Цзюй-и «Вечная печаль» (перевод Л. Эйдлина). В этом отрывке рассказывается о прекрасном времяпрепровождении императора династии Тан, Сюань-цзуна, в покоях его наложницы, «Драгоценной супруги» Ян. Короче говоря, они занимались «тем самым» до поздней ночи, в результате чего у государя не было ни сил, ни желания вставать по утрам и принимать участие в заседаниях двора. В предпоследней строчке стихотворения автор новеллы заменил «императора» на «принца».

Му Ханьчжан по привычке открыл глаза рано утром и тут же невольно наморщил лоб. Его тело было так измучено, словно он не спал всю ночь. Талия и то место между бёдрами немилосердно ныли, с его губ слетел тихий болезненный стон. Он попытался вспомнить случившееся прошлой ночью, и его затуманенные глаза мгновенно прояснились, а красивое лицо залилось краской.

Не решаясь проверить, проснулся ли тот, кто сейчас крепко обнимал его со спины, Му Ханьчжан закрыл глаза и притворился спящим. Однако даже после долгого ожидания лежавший позади него мужчина так и не подал признаков пробуждения, так что, опасаясь, что этот негодяй опоздает на утреннее собрание, Му Ханьчжан толкнул его локтем.

- Нгх... Цзюнь Цин... - пробормотал Цзин Шао, после чего ещё крепче обнял супруга, потерся щекой о его мягкие длинные волосы и продолжил беззаботно сопеть.

- Ваше Высочество, пора вставать, - осознав, что в комнате до сих пор не было слышно никакого движения, стоявший за дверью До Фу постучался внутрь.

- Ннн... Не пойду сегодня никуда... - недовольно пробурчал Цзин Шао, разбуженный шумом.

- В последнее время Императорский двор отнюдь не мирное и спокойное место, не капризничай, - Му Ханьчжану пришлось скинуть руку, лежащую на его плече, и повернуться, чтобы растолкать эту спящую красавицу.

Цзин Шао неохотно открыл глаза и увидел, что его Ванфэй слегка хмурится, выглядя устало... нет, скорее - томно. Какое-то мгновение Цзин Шао рассеянно смотрел на супруга, затем уголки его рта медленно приподнялись в улыбке. Он обнял мужчину, прижавшись в поцелуе к слегка припухшим губам:

- Я отправлюсь на утреннее собрание, а тебе стоит поспать подольше.

Му Ханьчжан, видя эту его улыбку до ушей, невольно надулся и бросил на супруга раздражённый взгляд.

Не успел он толком разозлиться, как Цзин Шао ещё раз чмокнул его в щеку и одним движением соскочил с кровати, чтобы переодеться, всё это время улыбка не сходила с его уст. Перед уходом он не забыл уложить супруга на кровать и опустить занавес. Затем, невероятно расстроенный тем фактом, что ему нужно было куда-то идти, он неохотно покинул спальню.

- У Вашего Высочества сегодня отличное настроение, - у входа в зал собрания Цзин Шао столкнулся с Сяо Юанем. Вид Цзин Шао, едва ли не светившегося от гордости за свой успех, был настолько ослепителен, что помощник Министра Сяо не мог не поинтересоваться, что послужило этому предпосылкой.

- Помощник Министра Сяо! - увидев Сяо Юаня, Цзин Шао тут же схватил его за рукав и утянул в сторонку: - Я прямо не знаю, как мне выразить свою признательность. Как насчёт того, чтобы завтра я угостил тебя выпивкой?

- Раз уж Вы так говорите, выходит, Ваше Высочество воплотил свои желания? - от столь самодовольного вида Цзин Шао у Сяо Юаня вдруг заболели глаза.

- Всё благодаря твоим советам, они и впрямь оказались эффективны! - лукаво рассмеялся Цзин Шао, пихнув локтем помощника Министра Сяо.

- Разумеется, если будете прислушиваться ко мне, никогда не ошибётесь! - Сяо Юань издал сухой смешок, - хотя, учитывая сложившуюся за последние дни ситуацию, Вашему Высочеству лучше не щеголять при дворе столь счастливым выражением лица.

Когда прозвучало это предупреждение, улыбка на лице Цзин Шао застыла. Пока его старший императорский брат всё ещё находился на грани между жизнью и смертью, он не должен улыбаться во время собрания двора. Он быстро поблагодарил Сяо Юаня, нацепил серьёзное выражение лица и первым вошёл в зал собраний.

Сяо Юань проводил спину Цзин Шао несколько удручённым взглядом и тихо вздохнул. Было бы здорово, если бы его супруг стал столь же нежным и покладистым, как и Чэн Ванфэй. Украдкой потерев свою ноющую поясницу, помощник Министра Сяо обиженно фыркнул. Сегодня он был слишком мягок, позволив этому негодяю надеть изумрудно-зелёную одежду, нужно было заставить его облачиться в гусино-жёлтую!

А Му Ханьчжан тем временем проспал до полудня и пропустил завтрак. Цзин Шао перед уходом приказал, чтобы слуги не беспокоили Ванфэй, поэтому вся прислуга Восточного двора ходила на цыпочках, не смея будить его. До Фу бегал туда-сюда по поместью, разбираясь со всеми мелочами Внутреннего двора, подменяя крепко спящего Ванфэй, его лицо, похожее на парную булочку, покраснело и взмокло от пота.

В этот же день Императрица У официально приступила к выбору Ванфэй для Четвёртого принца. У ворот дворца выстроилась очередь из жён герцогов и маркизов с незамужними дочерями, каждая из них получала жетон, дающий право на вход во дворец. Всё это действо именовалось «Любование цветами», и тут и впрямь было, на что полюбоваться.

Взяв на вооружение принцип «первое, что попадёт на глаза, запоминается лучше всего», Великая Маркиза Севера быстро получила жетон и в тот же день повела свою дочь в Императорский дворец. Однако та же мысль пришла в голову и Герцогине Мао. Таким образом, по стечению обстоятельств, обе семьи прибыли во дворец одновременно.

Цзин Шао хотел отправиться домой сразу же после окончания утреннего собрания, но Отец-Император вызвал его в свой кабинет, где они довольно долго обсуждали топографию района Юньнани и Тибета, а также ситуацию на Юго-Западе.

- Чжэнь слышал, что ты послал двух императорских гвардейцев сопровождать Цзин Чэня, - Император внезапно изменил тему и упомянул Второго принца, который отправился на Юго-Запад для проведения тайного расследования.

Прежде беспечный Цзин Шао внутренне напрягся, опустив глаза, он ответил:

- Я обнаружил, что подле второго имперского брата не было достаточно способных подчинённых, поэтому передал ему пару опытных охранников.

Император Хун Чжэн пристально смерил его взглядом, после чего медленно произнес:

- К счастью, они оказались достаточно опытны и искусны. Когда они вернутся, я щедро вознагражу их.

Зрачки Цзин Шао сократились, он вскинул голову:

- Отец-Император, Второй брат... с ним что-то случилось?