Онлайн чтение книги Наследный принц в нефритовой подвеске The Crown Prince in the Jade Pendant
1 - 125

Битва за оборону столицы велась ожесточенно: пять военных батальонов, батальон трех тысячи кар и батальон божественных машин, пронесшиеся по степям, были уничтожены. Несмотря на то, что Цинь И быстро переместил свои войска, лишь небольшое количество войск смогло вовремя добраться до столицы. Поскольку официальная армия еще не прибыла, Цинь И мог только набирать ополчение в столице: молодые и сильные мужчины из каждой семьи сражались за стенами города, а простые люди доставляли камни и еду в город. Все знали, что если город падет, ни у кого не будет пути отступления, поэтому все они отбросили всякую надежду на удачу и сражались как единое целое.

В Запретном городе внутренний дворец не мог принимать участие в реальной битве снаружи, но он не просто стоял в стороне и ждал исхода. Чу Цзинь Яо приказала последовательно сокращать расходы на дворец. За последние несколько дней весь дворцовый персонал был собран, чтобы сшить зимнюю одежду для солдат снаружи. Наложницы, привыкшие наслаждаться благами жизни, конечно, не хотели этого делать. Но во время войны власть слова сильно централизована, а младшая императрица Ци сейчас находилась во дворце Куньнин, поэтому даже если они были недовольны, они могли говорить об этом только наедине, но никто не осмеливался прийти к Чу Цзинь Яо, чтобы что-то сказать.

Вести о битве за пределами города летели  в Имперский город как хлопья снега. Ойраты были настолько самонадеянны, что заявили, мол прорвутся через ворота Дэшэн в течение двух часов. Ворота Дэшэн находятся в самой северной части столицы. В данное время, когда ойраты двигались на юг, это место будет под наибольшим давлением для защиты, поэтому Цинь И сам вел войска в шеренгу у ворот Дэшэн. Продолжительная атака ойратов на ворота Дэшэн не увенчалась успехом. Они потеряли 5 000 человек, а два младших брата Тимура, главы ойратов, были убиты армией Янь. Эти два погибших лидера, вероятно, считались бы князями (Ван) по китайской системе. Тимур был так расстроен потерями при Дэшэн, что повернул в атаку на ворота Сичжи и снова потерпел поражение. Эти две победы сильно подняли уверенность народа и армии Янь, и многие люди бросали камни, чтобы помочь им в последующем сражении у ворот Чжанъи, которое стало еще одной победой.

В то же время оборона заставы Цзюйюн больше не боялась врагов и сражалась насмерть, семь дней и семь ночей противостоя последующим подкреплениям ойратов, и в конце концов остановили ойратов за перевалом.

Тимур повел 50 000 человек вглубь Центральных равнин и во время осады потерял многих из них. Следующие подкрепления также были остановлены обороной заставы Цзюйюн. К этому времени войска со всей страны прибывали одно за другим, проявляя рвение в служении трону. Видя, что ситуация складывается не лучшим образом, Тимур в конце концов признал, что ему, вероятно, потребуется еще несколько лет, чтобы вернуть прежнюю славу народов степи.

В пятнадцатый день одиннадцатого месяца, поздно вечером, ойраты воспользовались ситуацией и покинули лагерь. Солдаты, спрятавшиеся на стенах, сразу заметили что-то странное, и доложили об этом начальству. Цинь И быстро принял решение, приказав сторожевым войскам, пустить в ход артиллерию, чтобы преследовать убегающих солдат. Теперь атакующие и обороняющиеся лагеря поменялись местами, и армия Янь с помощью современного огнестрельного оружия уничтожила более 10 000 человек из отступающей армии ойратов. Тимур бежал в свой северный основной лагерь, а 17-го числа он покинул заставу Цзыцзин и провел еще одно сражение с армией Янь, после чего окончательно скрылся в степях.

Что касается того, почему через Великую стену, гордости правящей династии центральных равнин, чужаки могли приходить и уходить, когда им заблагорассудится, это был бы вопрос к императору, который оказался в центре вражеской армии.

На самом деле, ойраты хотели воспользоваться зимой только для того, чтобы отправиться на юг и захватить кое-какие вещи. Но кто мог знать, что в лагере 300-тысячной армии Великой империи Янь начнется беспорядок, а Тимур воспользуется возможностью напасть и не только разгромит армию империи Янь, но и захватит их императора живым. Тимуру было крайне сложно захватить императора, но позже, выслушав совет китайского военного советника, Тимур понял, что императора можно взять в заложники, и пройти через заставу, если им не повезет, он мог бы совершить набег на столицу ханьцев.

Сколько зерна, травы и парчи должно было быть в столице народа хань?

Но теперь, глядя на своих тяжелораненых солдат,  чем больше Тимур думал об этом, тем больше он злился. С угрюмым лицом он рявкнул: 

— Приведите мне этого ханьского предателя!

Фан Пу Цунь был втолкнут в палатку группой кавалеристов, подобных пагоде. Он был одет в длинную зеленую рубашку, как и бесчисленные ученые, спешащие на экзамены, выглядел худощавым и слабым. Он, благовоспитанный и утончённый ученый, был доставлен под стражей в шатер главы ойратов. У любого из окружавших его солдат руки были толще его, следовательно можно было представить, что, приложив немного силы, любой мог бы в мгновение ока лишить жизни Фан Пу Цунь. Ситуация была настолько неблагоприятной, но Фан Пу Цунь не выглядел испуганным. Лишь то, что его толкали и пихали, его немного смутило.

— Ты, ханьский предатель! - Тимур ударил по столу с такой силой, что можно было заподозрить, что он вот-вот сломает стол, - Скажи мне, ты шпион, посланный наследным принцем, иначе зачем бы ты присоединился к ним в убийстве хана и нанесении ущерба моим воинам ойратов?

Фан Пу Цунь покачал головой и улыбнулся при этих словах, осторожно стряхивая пыль со своей зеленой рубашки. Когда остальные кавалеристы увидели, как небрежно ведет себя этот ханец, их глаза стали больше, чем бычьи колокола, и они уже собирались начать буйствовать.

Фан Пу Цунь краем глаза заметил движение кавалериста и холодно предупредил:

— Великий хан, если ты все еще хочешь снова подняться и добиваться великих свершений, то тебе лучше держать своих подчиненных в узде.

При этих словах кавалеристы в шатре заволновались еще больше, и Тимур громким ревом отослал людей назад, а затем тяжелым взглядом посмотрел на Фан Пу Цунь:

— Что ты сказал?

— Если бы я действительно был предателем наследного принца империи Янь, то сейчас я бы убил императора, чтобы у того была законная причина наследовать трон и преследовать тебя, а не стоял здесь, теряя время с тобой.

Тимур не понимал значения этого заявления, но инстинктивно чувствовал, что это важно:

— Что ты имеешь в виду?

Фан Пу Цунь про себя презрительно хмыкнул, и все же учитывая эту группу бесстрашных людей с мужественными руками и ногами, и невежд без стратегий, ради своей маленькой жизни Фан Пу Цунь не показал этого. Он объяснил Тимуру по-другому, медленно:

— Великий хан, ты привел с собой почти всю конницу ойратов, даже детей 14 и 15 лет. Но ты не только потерял свои войска и генералов, но и ничего не захватил. Действительно ли ты готов отступить, великий хан?

Тимур холодно фыркнул: 

— Конечно, этот хан не отступит, ты насмехаешься над этим ханом?

— Покорный слуга не смеет, - Фан Пу Цунь со скромностью и учтивостью ученого отдал конфуцианское приветствие стоящему перед ним лидеру чужеземцев.

— Великий хан, народ хань отличается от ойратов. Они придают значение трем правилам и пятью добродетелям — государь-гуманный, слуга-преданный, отец-любящий, сын-послушный. Вы держите в руках императора империи Янь, чего Вы боитесь?

Предыдущее пленение императора, открытие ворот пограничных городов под предлогом отправки его обратно в столицу и многие последующие взаимодействия с империей Янь были обусловлены руководством Фан Пу Цунь. Тимур презирал ханьцев за их вероломство и коварство, но был настолько убежден пришедшим к нему таинственным ханьским военным советником, что Тимур отказался от своего желания убить Фан Пу Цунь и совершенно искренне спросил:

— Как ты думаешь, что нам тогда делать?

Стоит сказать, ханьцы лучше знают ханьцев. Династия Хань уделяла особое внимание военному искусству и стратегии, плетению интриг через закон и искусству заговора, и эта изощренная сила и интриги выглядели бесстыдными для чужеземцев. Однако, если бы такую тактику использовали ханьцы, перешедшие на сторону других племен, она могла бы стать столь же разрушительной для китайской династии.

Поскольку Тимур захватил императора в плен, ему было неловко с ним. Будучи суверенным государством, Великая империя Янь на протяжении многих лет была домом для многих народов, и ее престиж давно запечатлелся в сердцах подчиненных ей государств. Тимур часто воевал с империей Янь ради продовольствия, но лишь так, чтобы потом иметь возможность убежать, а в следующий раз он уже не осмелился бы сделать ничего другого.

Поэтому ему было трудно общаться с императором, и он мог лишь продолжать держать его в тюрьме с малым количеством еды и одежды. Что касается будущего.., империя Янь, конечно, не позволила бы правителю страны оставаться в качестве «гостя» слишком долго.

По мнению Тимура, он поступил достаточно хорошо, оставив императора сытым, одетым и более обеспеченным, чем большинство его подданных. Но для императора это было жестоким обращением.

Фан Пу Цунь поправил одежду и вошел в палатку, выражение его лица вдруг стало серьезным:

— Ваше Величество, Вы пострадали!

Император находился в плену более полумесяца, и то, что он пережил за эти полмесяца, было страшнее, чем все его первые сорок лет вместе взятые.

Почти все его придворные были мертвы, а его доверенный евнух Лю был убит на месте разъяренными солдатами. Он бедствовал на чужбине, его статус разом упал на 1000 саженей, ему некому было служить. Вдруг он увидел лицо ханьца, и император сразу почувствовал близость к Фан Пу Цунь:

— Кто ты и почему здесь?

Фан Пу Цун почтительно склонил колено в приветствии:

— Верный слуга пришел, чтобы спасти Ваше Величество.

Император так долго был брошен и напуган, что его переполняли эмоции и умиление, когда он снова увидел знакомые поклоны. Император лично помог Фан Пу Цунь подняться на ноги:

— Ты действительно великий, достойный подданный! Когда Чжэнь вернется ко двору, Чжэнь не будет обращаться с тобой плохо.

— Верный слуга благодарит Ваше Величество. Ваше Величество, верный слуга сейчас устраивает засаду на Тимура и уговаривает его отправить Вас ко двору. Вашему Величеству остается только терпеливо ждать, уверен, что министерство обрядов скоро пришлет почетный караул, чтобы принять Вас обратно в столицу. 

Император был так долго напуган, что услышав эти слова,  зааплодировал им: 

— Вот и хорошо! Вы не должны заставлять Чжэнь ждать слишком долго.

— Верный слуга подчиняется указу.

Сложив руки перед собой, Фан Пу Цунь поклонился и удалился за пределы палатки императора. Закрыв палатку, Фан Пу Цунь посмотрел на свинцовые облака в небе, открывавшие во мраке невыразимое великолепие. Он пробормотал про себя:

— Небо скоро изменится.

За сто ли от него, в Запретном городе, новоназначенный министр обрядов доставил письмо с измученным выражением лица:

— Ваше Высочество, это мирное соглашение, присланное  ойратами.

Мирное соглашение.

Многие люди смотрели на лицо Цинь И, пытаясь строить предположения, но их ждало разочарование. Лицо Цинь И было таким же нормальным, он даже не приостановился в своих движениях, как будто министерство обрядов представляло совершенно обычный лист бумаги. Цинь И взглянул на него, и его брови слегка сдвинулись.

Лев широко открыл свою пасть*,  у них хватает наглости говорить об этом.

*[獅子大開口shī zī dà kāi kǒu - метафора высокой цены или предложения]

Новоназначенный министр обрядов, очевидно, понимал, что условия соглашения слишком позорны, и опустил глаза, пересчитывая квадратные плитки на полу зала Вэньхуа, не смея поднять глаза или пискнуть.

Цинь И постучал костяшками пальцев по углу старинного и изящного стола из сандалового дерева и, нехарактерно для себя, не отдал приказ «принято» или «отклонено», а многозначительно сказал:

— Судя по стилю написания и оформления этого документа о мирном соглашении, он, должно быть, ученый.

Несколько чиновников, остававшихся в зале, замерли, а Цинь И фыркнул и бросил документ на стол:

— Ученый Великой империи Янь, изучавший учения Конфуция и Мэнцзы, читавший четверокнижие и пятикнижие.

Во Дворце Цицин Чу Цзинь Яо также принимала восторженную аудиторию женщин.

Под руководством Цинь И империя Янь удержала столицу, несмотря на потерю 300 000 своих лучших людей, а затем превратила поражение в победу, убив только в ночь отступления ойратов более 10 000 человек. Для народа династии Янь, чья уверенность была поколеблена бурей, наслелный принц был подобен богу, спустившемуся с небес и спасающему от бурных волн, включая предыдущие действия Чу Цзинь Яо, которая едва не погибла во имя страны, и последующее сокращение дворцовых расходов для поддержки жителей города и военных, все эти действия очень воодушевили народ. В настоящее время жители столицы поклоняются не богам и будде, а только наследному принцу и наследной принцессе Восточного дворца.

Было время, когда святой был настолько некомпетентен и равнодушен к управлению государством, что его придворные возлагали свои надежды на юного наследного принца. На самом деле это своего рода доверие, с которым ничего не поделать, но сейчас Цинь И действительно является сердцем народа. Сердца всех людей с ним, и вся страна с нетерпением ждала его восшествия на престол.

В результате этой трудной битвы по защите столицы все влиятельные и знатные семьи столицы, будь то ученые или военные семьи, высоко отзывались о Чу Цзинь Яо и каждый день приезжали во дворец с именными табличками. В конце концов, Чу Цзинь Яо все еще была беременна и не могла выносить присутствие слишком много людей, поэтому сегодня она позвала только Чу Цзинь Сянь и семью маркиза Чан Син.

Из-за своего особого статуса маркиз Чан Син не мог отправиться на поле боя с младшим поколением за заслуги, потому  не пошел с императором в военный поход. Кто знал, что это будет скрытым благословением. При обороне столицы все девять ворот внешнего города должны охраняться генералом. Маркиз Чан Син был одним из немногих оставшихся военных генералов, имевших опыт руководства войсками и ведения боевых действий. В то время, когда не хватало молодых людей, такой талант, как он, действительно был редок. Он был назначен на ворота меньшей важности и смог успешно защитить ворота во время нападения ойратов.

Самые важные ворота защищал сам Цинь И, и самое трудное поле боя было его. Цинь И выдержал первую и самую яростную волну атаки ойратов и одержал победы. Первая битва была настолько успешной, что сердца людей были подняты, а последующие ворота были защищены гораздо лучше. Маркиз Чан Син также использовал эту энергию, чтобы удержать ворота Дунчжи, и сыграл важную роль в обороне города.

Так что теперь статус двух семей, родственников императора, в столице поменялся. Девичьей семьи двух императриц, ворота резиденции маркиза Чжэнь Бэй, закрыты. И если бы не лицо наследного принца, семья Ци ничем не отличалась бы от уличных крыс. Однако первый вклад в эту битву внесла резиденция маркиза Чан Син, девичья семья наследной принцессы. Отношение людей было вполне предсказуемым.

В это время все в резиденции маркиза Чан Син ходили с легким ветерком, а Дуань Инхуа с воодушевлением рассказывала о состоянии семьи во время войны:

—...Два дня осады были страшным временем для семьи, но это была ложная тревога. Трудно поднять страну. Наследного принца и принцессу сейчас прославляют в столице. Если сможем успешно вернуть Его Величество позже, то можно сказать, что наследный принц добился выдающихся достижений…

Когда Дуань Инхуа говорила, она внезапно почувствовала неправильную атмосферу. Она  перестала говорить и заметила, как Чу Цзинь Яо опустив голову, играет с Лу`эр. Она, казалось, не слышала, что говорила. И Чу Цзинь Сянь тоже сидела сбоку, ее глаза были слегка опущены, взгляд сложным.

Цинь И справился с опасностью, исходящей от трона,  если после этого ему удастся спасти императора, то как сын и подданный, Цинь И прекрасно справился бы с заданием и достиг наивысшего уровня заслуг.

Однако Цинь И был не только подданным, но и наследным принцем. Таким образом, в очередной раз дилемма Гао-цзун династии Сун Чжао Гоу выпала на долю Цинь И и Чу Цзинь Яо. Когда Чу Цзинь Яо впервые читала учебники истории, она тоже считала, что использование Чжао Гоу двенадцати золотых бирок для вызова Юэ Фэя в столицу было бессовестным и трусливым. Но теперь, перед лицом мирного соглашения с ойратами, придворные с нетерпением ожидали возвращения императора в столицу. Чу Цзинь Яо не знала что и сказать.

Автору есть что сказать:

Автор не хочет обелить Чжао Гоу и Цинь Гуй, поскольку Юэ Фэй держал в руках три пятых сил династии династии Южная Сун. Его армия была известна как армия семьи Юэ и имела большую репутацию среди народа и армии. Как император, Чжао Гоу по понятным причинам был настороже, но я все же думаю, что с его стороны было недальновидно даровать смерть Юэ Фэю.

Увы, на этом этапе книги можно догадаться, что произойдет позже. Мы всегда надеемся на спасителя и героя, но в этом мире нет места для героев.

В этот момент вся новелла достигла своей финальной кульминации. На самом деле, сегодня я дописала концовку. Я написала эти примечания, когда  перечитывала эту главу. Мы можем только сопровождать Чу Цзинь Яо и Цинь И в их последней части пути, увидимся завтра~.

Дополнительно от переводчика:

Юэ Фэй (кит. трад. 岳飛, упр. 岳飞, 23 марта 1103, Танъинь области Янчжоу — 27 января 1141) — национальный герой Китая, который в XII веке участвовал в сопротивлении вторжению чжурчжэней.

Юэ Фэй всю жизнь помогал царствующей династии Сун бороться с набегами иноземцев. Однако правительственная группа во главе с Сун Гао-цзуном готова была сдаться. Они мало того что не стремились покончить с врагом, но еще и считали Юэ Фэя и других боровшихся с цзиньцами генералов угрозой. Когда Юэ Фэй уже вел своих солдат на штурм Ху-анлунфу, где томились в заточении Сун Хуэй-цзун и Сун Цинь-цзун, императорский двор попросил у цзиньцев мира. Юэ Фэй получил двенадцать золотых бирок, означавших приказ об отступлении. «Десять лет моих усилий пошли прахом в один день!» — возмутился генерал.

После того как Юэ Фэй получил двенадцать золотых бирок от императора Гао-цзуна и вернулся ко двору, Цинь Хуэй рассказал императору о том, что генерал якобы замыслил государственный переворот. Тогда несколько честных министров вступились за Юэ Фэя, и Цинь Хуэю пришлось отложить свой план.

Когда Юэ Фэй вернулся ко двору, Сун Гао-цзун, подстрекаемый Цинь Хуэем, посадил Юэ Фэя и Юэ Юня в тюрьму. Их ложно обвинили в подготовке государственной измены. Позже правитель повелел Юэ Фэю покончить жизнь самоубийством — генералу было всего 39 лет.

Юэ Фэй всегда слыл человеком честным и бескорыстным, не гнался за личной выгодой. Однажды его спросили: «Когда же в Поднебесной установится мир?». Юэ Фэй ответил: «Когда чиновники перестанут брать взятки, а военные — бояться смерти!»

Переводчику есть что сказать:

Над переводом этой главы работала приблизительно три дня. Рылась в разных статьях, ища правильный перевод, или хотя бы понимать, что я перевожу. Вы наверное поняли, кем является второй Цинь Хуэй.

На чашечку кофе переводчику: BCC 4899 9399 8862 3497