Онлайн чтение книги Наследный принц в нефритовой подвеске The Crown Prince in the Jade Pendant
1 - 47

Поскольку Цинь И смог появиться в Тайюане незамеченным, он не собирался оповещать других. Он сообщил Линь Си Юань, потому что Цинь И должен был поселиться в резиденции Хуэй Лин и не мог этого избежать.

Цинь И пора было готовиться к возвращению, поскольку большую часть своих дел он сделал во время поездки. С таким количеством людей, охраняющих границу, он не мог отсутствовать слишком долго.

Отослав Линь Си Юань, Сяо Линьцзы спросил: 

— Наследный принц, мы готовы вернуться?

— Да, — Цинь И сказал: — В этот раз я здесь только для встречи, позже придется вернуться еще раз. Напротив, в Датун я не знаю, действительно ли эти татары боятся боя или просто притворяются покорными, нехорошо долго отсутствовать, во всяком случае следовало бы вернуться и присматривать за их ходами.

Сяо Линьцзы ответил и проворно готовился отправиться в путь. Он был занят уже полминуты, как вдруг его снова позвал Цинь И.

— Наследный принц, что еще Вам нужно?

— Неважно, — Цинь И сделал паузу и спросил небрежно: — Что она тебе сказала, когда ты сегодня помогал?

Что? Сяо Линьцзы крепко задумался, прежде чем догадался, что наследный принц спрашивает о девушке, которую он встретил сегодня в резиденции принца Хуэй Лин. Сердце Сяо Линьцзы внезапно насторожилось. Принц был прирожденным генералом со светлым умом. Он вспомнил о таком незначительном происшествии и должен был сам проверить опасность, прежде чем почувствовать себя спокойно. Учитывая это, восхищение Сяо Линьцзы наследным принцем возросло, и он сказал: 

— Эта барышня Чу не выглядит так, будто у нее есть другие планы, она похожа на хозяйку будуара, даже не совсем может отличить дорогу.

Словно вспомнил что-то смешное, Сяо Линьцзы не мог не рассмеяться: 

— Кстати говоря, за этой барышней Чу весело наблюдать, сегодня она случайно увидела наследного принца и спросила...

Сяо Линьцзы резко замолчал, а Цинь И поднял голову: 

— Почему ты остановился?

Сяо Линьцзы заикался, не будет ли это выглядеть как ругань, если сказать правду? Но прежде чем Сяо Линьцзы успел придумать какой-нибудь предлог, он услышал, как Цинь И бесстрастно произнес одно слово: 

— Говори.

Сяо Линцзы не решился придумать, что сказать на этот раз, и честно ответил: 

— Когда барышня Чу увидела Его Высочество, она спросила меня, являетесь ли Вы человеком.

Он знал, что все будет плохо, когда произносил эти слова, и Сяо Линьцзы опустил голову, дабы не встречаться с ним взглядом. Но, прождав некоторое время и не увидев осуждающего наследного принца, Сяо Линьцзы удивленно поднял голову и увидел, что их наследный принц прижимает палец к брови и беззвучно смеется.

Над чем он смеялся? Сяо Линьцзы был очень смущен.

Цинь И мог бы легко прекратить смеяться, но даже так, его глаза все еще были полны смеха, как звездный свет, яркий и ослепительный. Сяо Линьцзы посмотрел на Цинь И с некоторым недоумением, но увидел, как Цинь И взглянул на него холодным боковым взглядом:

— Чего ты тут все еще стоишь? Приготовься к обратной пути.

Сяо Линьцзы очнулся, как ото сна, поспешно склонил голову и сказал: 

— Ах, повинуюсь приказу.

К задней двери резиденции принца Хуэй Лин  бесшумно прибыла группа людей и так же бесшумно удалилась. Между тем, карета у ворот Плачущего Цветка как раз остановилась, когда лошадь во главе ее скучающе фыркнула.

Госпожа Чжао взяла с собой нескольких девушек, ее лицо было мрачным, но за всю дорогу она не проронила ни слова.

Госпожа Янь ждала снаружи, и когда она увидела, что госпожа Чжао выходит, она хотела спросить, для чего Старая ванфэй вызвала ее. Но когда она увидела выражение лица госпожи Чжао, у госпожи Янь хватило здравого смысла промолчать.

В любом случае, когда они вернутся домой и всё выяснится.

Зимой темнело рано, а сегодня они поздно отправились в обратный путь, поэтому, когда они добрались до резиденции маркиза Чан Син, было уже темно.

Однако вместо того, чтобы отпустить девушек отдыхать, госпожа Чжао привела их прямо к Старой фужэн Чу.

Услышав шум голосов, она слегка подняла глаза и увидела, что госпожа Чжао в ярости вернулась с пятью девушками.

Брови Старой фужэн Чу слегка дернулись: 

— Что здесь происходит?

Госпожа Янь стояла по одну сторону от Седьмой юной барышни, четко отделяясь от остальных. Седьмая юная барышня не принимала участия в сегодняшней суматохе, и госпожа Янь выглядела довольной, наблюдая за шоу.

Госпожа Чжао была в ярости всю дорогу, хотя она слышала только общую картину, не трудно было догадаться, что Чу Цзинь Яо каким-то образом вышла наружу и исчезла надолго, а Чу Цзинь Мяо и Третья юная барышня необъяснимо появились в изолированном дворе и были пойманы на месте преступления Шицзы. Пять человек вышли сегодня наружу, и создавшими проблемы были все девочки из старшего дома! Лицо госпожи Чжао было почти обесчещено.

Чу Цзинь Мяо знала, что дело плохо, и всю дорогу плакала перед госпожой Чжао. Она плакала с большим сомнением, жалобно и беспомощно, и сердце госпожи Чжао в конце концов смягчилось, поэтому Чу Цзинь Мяо воспользовалась этой возможностью, чтобы придумать для себя хорошее оправдание.

Чу Цзинь Мяо пела и играла, и постепенно ей удалось вывести госпожу Чжао из равновесия. Дойдя до старой фужэн, госпожа Чжао сказала: 

— Мяо’эр, выйди и расскажи матушке, что сегодня произошло.

У Чу Цзинь Мяо покалывало кожу головы, Старая фужэн Чу была не из тех, кого можно обмануть, не говоря уже о том, что там стояло еще несколько человек, так что она не знала, сможет ли она обойтись той же риторикой, что и с госпожой Чжао. Но сейчас у Чу Цзинь Мяо не было другого выбора, поэтому она медленно прошла вперед, благословила Старую фужэн Чу и сказала: 

— Приветствую бабушку, сегодняшний инцидент таков.

Чу Цзинь Мяо незаметно бросила взгляд на Третью юную барышню и обнаружила, что глаза той устремлены вдаль, и она отказывается встретиться с ней взглядом. Эта маленькая сучка-предательница действительно была такой же, как и ее мать. Чу Цзинь Мяо могла только застыть и настаивать на своем: 

— Сегодня, в цветочном зале, я заметила, что пятой сестры долго не было, поэтому я беспокоилась, что с пятой сестрой произойдет какой-нибудь несчастный случай и это повлияет на репутацию семьи, поэтому я пошла ее искать. Я слышала, как одна из служанок сказала, что Пятая сестра переодевается в том дворе, поэтому я поспешно позвала Третью барышню и вместе поспешили туда. И как раз встретили по дороге какого-то мальчика, направляющегося к выходу, мы почувствовали, что что-то не так, и поспешили остановить его, и уже тянули, когда появился Шицзы.

Не предупредив, Чу Цзинь Мяо сразу же потянула за собой Третью юную барышню. Третья юная барышня гневно выругалась в своем сердце, но в присутствии стольких людей ей пришлось уступить Чу Цзинь Мяо: 

— Да, это так.

Чу Цзинь Мяо продолжила: 

— На самом деле, сначала прибежала Шестая сестра и притянула нас к себе, чтобы сказать какие-то необъяснимые вещи, а потом за ней последовал Шицзы. Я не знаю почему, но Шестая сестра была уверена, что Пятая сестра была в той комнате. В то время мы еще даже не открыли дверь, и даже Шицзы, похоже, был приглашен Шестой сестрой. Мы были озадачены, а когда мы нечаянно толкнули дверь и не обнаружили внутри никого, мы были озадачены еще больше, и когда мы подождали еще немного, нас пригласили к себе цзюньванфэй и старая ванфэй. Это все, что я знаю, а что касается того, какие трюки разыгрывают Шестая сестра и Пятая сестра, я ничего не могу понять.

Чу Цзинь Яо холодно посмотрела на Чу Цзинь Мяо, этот человек действительно знает, как говорить, это своего рода отговорки. Чу Цзинь Мяо удивительно уклонилась от всей ответственности на себя, действительно цветок лотоса из грязи и не окрашен. Однако, очевидно, Чу Цзинь Мяо тоже человек с мозгами, она знает, что она не права, и ее засада против Чу Цзинь Яо была неудачной, теперь она не смеет лезть к Чу Цзинь Яо, и все ее слова крутятся вокруг Шестой юной барышни. Старая фужэн Чу до мозга костей ненавидит родную бабушку Шестой юной барышни, а теперь Чу Цзинь Мяо сваливает всю вину на Шестую юную барышню, тайно подстрекая Старую фужэн Чу выплеснуть гнев на Шестую юную барышню, и можно сказать, что это поистине действенный вариант.

Взгляд Старой фужэн Чу действительно опустился на Шестую юную барышню, которая, как видно, не паниковала, слегка опустила лицо и сказала мягко и кротко: 

— Четвертая сестра, я не представляю для тебя угрозы, почему ты должна выталкивать меня, дабы возложить вину на меня? Сегодня Пятая сестра была необъяснимым образом обрызгана водой и выведена этой маленькой служанкой переодеться. Я заметила, что с тех пор, как Пятая сестра ушла, вы с третьей сестрой не переставали хмуриться и разговаривать шепотом. Я почувствовала себя очень подозрительно, поэтому я бросилась искать пятую сестру, пытаясь сказать ей, чтобы она забыла о переодевании и вернулась первой. Но было уже поздно, когда я вышла за ней, и после долгого обхода я не увидел фигуры Пятой сестры. К счастью, я случайно встретила Шицзы, и он показал дорогу, и мы узнали, что Пятую сестру привели в другой двор.

Шестая юная барышня посмотрела на Чу Цзинь Мяо, хотя ее голос был слабым, темная аура в нем заставила сердце Чу Цзинь Мяо затрепетать: 

— Четвертая сестра, это совсем не тот двор, который резиденция принца приготовила для переодевания девушек, мы нашли туда дорогу только потому, что кто-то показал нам дорогу, а как насчет вас? Ты и Третья сестра, почему вы беспрепятственно нашли туда дорогу?

Чу Цзинь Мяо тут же огрызнулась: 

— Откуда мне знать? Разве мне не могли показать дорогу туда? Даже если бы у меня была такая власть, я все равно могла бы подкупить слуг резиденции принца и устроить ловушку в этой резиденции?

Шестая юная барышня многозначительно улыбнулась и склонила голову, не говоря ни слова.

Чу Цзинь Мяо действительно было трудно подкупить подчиненных резиденции принца и заставить их делать все за нее, но другой человек мог.

Именно этот человек, Чу Чжу, также пришел на ум госпожи Чжао. Хуже того, Линь Си Нин.

Старая фужэн Чу все прекрасно поняла, и она усмехнулась не слишком тихо, ее голос явно не был слишком громким, но это напугало служанок, прислуживающих во дворе, и они упали на колени, и даже Чу Цзинь Мяо была до смерти напугана.

Старая фужэн Чу медленно сказала: 

— Вы, все до одной, действительно хороши, достойны быть барышнями моей семьи Чу.

Слова старой фужэн были крайне язвительными, и Шестая юная барышня склонила голову и мягко ответила: 

— Не смею.

Мрачный взгляд Старой фужэн Чу прошелся по всем, и наконец остановился на Чу Цзинь Яо: 

— Пятая барышня, это ты вовлечена. Расскажи нам, что происходит?

Чу Цзинь Яо неторопливо сказала: 

— Предыдущая часть не далека от слов Шестой юной барышни. Я сидела в цветочном зале уездой принцессы и отдыхала, как вдруг маленькая служанка пролила на меня чай и вызвалась отвести меня переодеться. Я не могла сопротивляться, поэтому мне пришлось следовать за ней. На полпути я заметила, что она ведет не в ту сторону, поэтому я задала несколько вопросов, но к моему удивлению, когда я спросила, она сразу же раздражилась и хотела подойти и силой потянуть меня за собой. Естественно, я отказалась, избавилась от нее и вернулась сама. К сожалению, на обратном пути я свернула не туда, и мне пришлось сделать несколько кругов, пока я не встретила молодого человека в зеленой мантии по фамилии Линь, который вывел меня наружу. Когда я вернулась, то обнаружила, что четвертой, третьей и шестой барышень там нет, и только когда старая ванфэй позвала нас, чтобы задать вопросы, я узнала, что все они собрались в отдельном дворе.

Что касается потери кошелька, Чу Цзинь Яо не стала об этом говорить, так как здесь было много людей. У нее была чистая совесть, но она боялась, что кто-то может услышать об этом и использовать это в качестве оправдания в дальнейшем. В любом случае, она уже вернула предмет, поэтому лучше скрыть его от других.

Старая фужэн с облегчением услышала, что Чу Цзинь Яо не увезли, и что ее одежда все еще на теле, без признаков замены. Все благодаря бдительности Чу Цзинь Яо, репутация женщины - это действительно то, с чем нельзя играть.

Поскольку Чу Цзинь Яо не попалась в ловушку, следующий шаг был прост. Старая фужэн Чу недоброжелательно посмотрела на остальных членов группы. Неужели они и вправду считают ее дряхлой, пытаясь обмануть какими-то нелепыми словами? Старая фужэн уже была уверена, что человек, устроивший ловушку — Чу Цзинь Мяо, Тоетья юная барышня вообще была помощницей, а вот Шестая, можно опасаться, скрывалась больше всех.

Если бы все было как обычно, Старая фужэн Чу могла бы заставить этих трех людей съесть свои слова, ну и что, что нет никаких доказательств? Но в такой момент, когда выбирают спутницу по учебе, Старая фужэн Чу не хотела поднимать слишком много шума. Если она заставит людей подумать, что девушки в ее доме не воспитаны строго — может дать возможность воспользоваться ситуацией. Старая фужэн также знала, что выбор спутницы по учебе – это лишь прикрытие. На самом же деле за кулисами выбирали наложницу для наследного принца.

Нехорошо позволять любой девушке оказаться в плохом положении в такое время.

Поняв, что Старая фужэн Чу долго молчит и выглядит так, будто раздумывает, Чу Цзинь Яо сказала: 

— Четвертая барышня, я все еще не знаю еще одну вещь, почему ты заподозрила мое местонахождение в саду сегодня в присутствии старой ванфэй и цзюньванфэй? И знала, что Шицзы тоже проходил мимо сада?

После этих слов глаза Старой фужэн Чу расширились: 

— Еще есть и такое дело?

— Да, – Чу Цзинь Яо склонила голову и сказала: — Цзюньванфэй даже задала мне еще несколько вопросов об этом. Хорошо, что это наконец-то объяснили.

В этот момент Старая фужэн Чу смотрела на  Чу Цзинь Мяо уже совсем другими глазами.

Она сказала, что у Чу Цзинь Мяо хватило смелости устроить ловушку в чужом доме. Оказалось, что Чу Цзинь Мяо никогда не собиралась заманивать Чу Цзинь Яо в ловушку, целью Чу Цзинь Мяо было уничтожить репутацию Чу Цзинь Яо в сердцах двух ванфэй резиденции принца.

Старая фужэн Чу посмотрела на Чу Цзинь Мяо и усмехнулась — она разбила землю над головой бога Тайсуя*, поистине не знает как велико небо и необъятна земля**. Чу Цзинь Мяо была взволнована выражением глаз Старой фужэн Чу, она все еще была в порядке, что не так со Старой фужэн Чу?

*[太岁头上动土 tàisuì tóushang dòngtǔ — означ. спровоцировать кого-то намного превосходящей властью или силой]

**[不知天高地厚 bù zhī tiān gāo dì hòu — быть невежественным и заносчивым]

Чу Цзинь Мяо не знала, что наступила на обратную чешую Старой фужэн Чу. В глазах Старой фужэн Чу честь и интересы семьи маркизата были превыше всего. Она была готова отдать предпочтение Чу Цзинь Яо, потому что только она подходила на роль супруги Шицзы, без этого барьера Чу Цзинь Яо была бы всего лишь обычной внучкой в глазах Старой фужэн Чу. А теперь Чу Цзинь Мяо пыталась разрушить путь на небеса — место супруги Шицзы.

Оказалось, что Старая фужэн Чу намеревалась уладить дело в частном порядке, потому что репутация семьи была важнее правды, но если рука Чу Цзинь Мяо дотянулась до интересов семьи, и она все равно намеревалась навредить семье ради собственной выгоды, то ее нельзя было винить за то, что она отвернулась от нее.

Чу Цзинь Яо мягко сказала два предложения, и только когда она увидела, что выражение лица старой фужэн изменилось, она с удовлетворением остановилась и продолжила стоять в стороне, наблюдая за драмой.

Раз решились на плохой поступок, не бойтесь нести последствия.

Старая фужэн Чу протянула руку и попросила свою служанку помочь ей, пока она сидела. Суровость сегодняшнего фарса уже совсем по-другому воспринималась старой фужэн, и все наказания, о которых она думала раньше, были, естественно, отменены.

Старая фужэн Чу сказала: 

— Чу Цзинь Мяо, ты намеренно говорила бессвязно и замышляла навредить репутации своей сестры, знаешь ли ты о своем преступлении?

В этот момент в голове Чу Цзинь Мяо все бурлило: заговор против репутации ее сестры - это преступление, за которое могут сослать в семейный храм. Как старая фужэн могла так поступить с ней?

 Госпожа Чжао также встала в шоке: 

— Матушка!

— Заткнись! – Старая фужэн Чу ударила рукой по столу, гнев в ее тоне заставил людей не осмелиться поднять глаза. Старая фужэн Чу сказала: — У тебя нет права вмешиваться, когда я распоряжаюсь своими младшими. Чу Цзинь Мяо, я предупреждала тебя в прошлый раз, как ты мне тогда пообещала? Теперь ты осмелились сделать это снова, ты становишься все смелее и смелее.

Чу Цзинь Мяо была так напугана, что задрожала, не заботясь о сохранении своего достоинства среди сестер, она поспешно упала на колени и подползла к старой фужэн: 

— Бабушка, меня обидели! Вы не можете так обвинять меня только из-за ее непонятных для меня слов! Если не можете, идите и найдите доказательства, и если кто-то сможет доказать, что я виновница, тогда можете наказать меня снова, у меня нет претензий.

— Да, матушка, Вы не можете быть такой поспешной, — Сердце госпожи Чжао было встревожено сейчас, гнев, который она испытывала к Чу Цзинь Мяо в дороге, был давно отброшен. Хотя госпожа Чжао чувствовала, что слова Чу Цзинь Мяо имели много лазеек, и что ей было трудно оправдаться во многих местах, но сколько лет было Чу Цзинь Мяо, по мнению госпожи Чжао, ее дочь только любила быть мелочной и соревноваться за благосклонность, это не было большой проблемой, как она могла быть наказана таким образом? Что касается большего зла, то как она, молодая девушка, могла думать об этом?

Госпожа Чжао также умоляла за Чу Цзинь Мяо о пощаде. Сейчас даже не было никаких доказательств, так как Чу Цзинь Мяо могла быть осуждена за такое серьезное преступление?

Доказательства? Старой фужэн Чу показалось смешным, что хозяину не нужны доказательства, чтобы наказать своих подчиненных, как и старшим не нужны доказательства, чтобы наказать своих младших. Старая фужэн приняла решение, и больше не заботясь о том, что Чу Цзинь Мяо плачет, она сказала холодным голосом:

 — Сын не учит отца, что делать. Ты девочка, твой отец не может тебя дисциплинировать, поэтому мне, как бабушке, приходится прилагать больше усилий. Скажут, если я буду продолжать потворствовать тебе, то окажу тебе плохую услугу. После Нового года я найду чистую комнату для медитации и освобожу тебя, чтобы ты отправилась перед Бодхисаттвой, чтобы успокоить свой ум и взрастить свой темперамент.

Услышав эти слова, лицо Чу Цзинь Мяо потеряло всю свою кровь, и она резко села на землю. Госпожа Чжао чуть не упала в обморок: 

— Матушка, Вы старейшина семьи, как Вы можете быть такой предвзятой?

Быть отправленной в храм для медитации…  Чу Цзинь Яо также не ожидала, что наказание Старой фужэн Чу будет таким тяжелым. У Чу Цзинь Яо было смутное чувство, что если бы у Чу Цзинь Мяо было другое время, то, боюсь, ее бы сразу отослали.

Взгляд Старой фужэн Чу переместился на остальных, и Шестая юная барышня осторожно склонила голову, а Третья юная барышня так испугалась, что упала на колени: 

— Бабушка, простите меня! У меня остались инян и брат, и я так сильно привязана к своей семье, что не могу оставить их, чтобы пойти в храм. Бабушка, ради моей инян и брата, пожалуйста, пощадите меня на этот раз!

После паузы Старая фужэн сказала: 

— Хотя ты не являешься организатором, ты не освобождена от вины за пособничество злодею. Ради Хуан-инян ты можешь не ходить в храм, но должна делать домашнюю работу. Следующие несколько месяцев ты будешь оставаться в своем дворе и исправлять свои ошибки, переписывая священные писания и молясь каждый день, соблюдая пост и произнося имя Будды, и делая все те же действия, что и в храме.

Третья юная барышня почувствовала огромное облегчение, пока она могла оставаться дома, что такое пост и воспевание Будды, всего лишь несколько месяцев тяжелой работы. Третья юная барышня поспешно склонила голову, чтобы поблагодарить ее за доброту, а Старая фужэн Чу посмотрела на Шестую юную барышню и сказала: 

— Ты ведь слышала, что было сказано?

Шестая юная барышня нахмурилась и не могла не спросить: 

— Бабушка, что я сделала плохого, почему Вы наказываете меня вместе?

Шестая юная барышня была уверена, что не оставила ни единого изъяна. План был разработан Чу Цзинь Мяо с помощью третьей барышни, а она лишь видела их замысел и направляла его должным образом. Но в итоге у Старой фужэн Чу не было доказательств того, что шестая барышня знала об этом и была в этом замешана.

Она сделала все так гладко, так почему же Старая  фужэн Чу должна наказывать ее? Пост и песнопения в течение нескольких месяцев - это не шутка.

Старая фужэн Чу случайно бросила взгляд на Шестую юную барышню и легко догадалась, о чем она думает. Правда, Шестая юная барышня не оставила никаких следов, но что с того? Если старейшине кто-то не нравится или он хочет кого-то наказать, нужны ли ему доказательства? Старая фужэн Чу равнодушно сказала: 

— Ты недовольна моим решением и хочешь ослушаться старшего?

У Шестой юной барышни перехватило дыхание, и она сильно закусила губу, но в конце концов смогла только опустить голову и с ненавистью сказать: 

— Не смею. То, что говорит бабушка, естественно, правильно.

— Вы все барышни семьи Чу, если репутация резиденции маркиза Чан Син будет запятнана, кто из вас сможет извлечь выгоду? Семья должна быть единой, но вы сражаетесь между собой. Пятая барышня, Седьмая барышня, вы обе не освобождены, вернитесь и перепишите женские заповеди десять раз.

Чу Цзинь Яо ответила без возражений. Седьмая юная барышня была очень недовольна, и госпожа Янь тоже считала, что второй дом ни в чем не замешан, так почему же они должны быть наказаны вместе? Но другие девушки, которые путешествовали, были наказаны довольно сурово, и было бы неоправданно, если бы они остались невредимыми. Поэтому, чтобы сохранить лицо, Старая фужэн могла наказать Чу Цзинь Яо и седьмую барышню только вместе.

И Чу Цзинь Яо, и госпожа Янь хорошо это знают, и когда госпожа Янь увидела, что Чу Цзинь Яо добросовестно ответила, она не посмела придираться к ней снова и склонила голову в знак согласия. В копировании книг не было ничего плохого, в этом было много воды. Напротив, если она снова вызовет недовольство Старой фужэн Чу, она поднимет камень, чтобы разбить собственные ноги.

Только тогда Старая фужэн Чу была удовлетворена, и сказала: 

— Хорошо, это небольшое наказание, но если вы осмелитесь спорить снова, следующее наказание не будет таким легким.

Люди в комнате ответили в унисон, и Шестая юная барышня, Третья юная барышня, госпожа Янь и остальные быстро отступили. Прежде чем Чу Цзинь Яо вышла за дверь, она оглянулась в сторону двора Нуань.

Чу Цзинь Мяо все еще стояла на коленях на полу и плакала, а госпожа Чжао постоянно умоляла, прося старую фужэн быть сговорчивой.

Чу Цзинь Яо вздохнула в своем сердце, разница между биологическими кровными линиями и небиологическими была действительно огромной. Третья юная барышня была Шу-дочерью, а Шестая юная барышня все еще была Шу-Ди дочерью, но когда их постигло наказание, им достаточно было просто остаться дома, переписывать книги и воспевать Будду. Это наказание, но в большей степени предупреждение, и в какой-то момент их могут освободить. Чу Цзинь Мяо напротив, была выброшена из дома и фактически отправилась страдать в женский монастырь.

Старая фужэн сказала, что она не заботится о своей родословной и относится к Чу Цзинь Мяо так же, как и к другим девушкам. Но если посмотреть на ее поведение, действительно ли это равное отношение?

Чу Цзинь Яо вздохнула и ушла одна, хотя оставалось еще несколько нераскрытых дел, но сейчас явно было не время упоминать об этом старой фужэн, еще не поздно найти время, чтобы поговорить с ней наедине, когда она снова найдет время. Напротив, единственным словом для Чу Цзинь Мяо было «заслуженно».

Чу Цзинь Мяо жалела только себя, но когда она причиняла вред другим, почему она не пожалела других.

Грехи Божьи могут быть прощены, но человек не может избежать грехов или бедствий, которые он сам на себя навлек. Раз решился сделать что-то плохое, не бойся серьезных последствий неудачи. Чу Цзинь Яо не будет мягкосердечной и жалеть Чу Цзинь Мяо из-за этого.

Новый год наступил очень быстро. Второй день Нового года замужние дочери возвращались в свои девичьи семьи, и Чу Цзинь Сянь рано вернулась домой со своими подарками и мужем.

Едва прошел Новый год, и повсюду царила радость. Когда подчиненные маркиза Чан Син увидели посетителя, они все закричали с улыбками: 

— Старшая гунайнай вернулась!

Чу Цзинь Сянь кивнула и слабо улыбнулась, затем последовала за своим мужем Чжао Цзячжи внутрь. Чжао Цзячжи был племянником госпожи Чжао, и теперь, когда он женился на Чу Цзинь Сянь, жители резиденции маркиза Чан Син, естественно, относились к нему с еще большей любовью.

Когда пара вернулась в девичью семью, первым человеком, которого они должны были посетить, была, конечно же, Старая фужэн Чу. Второй день первого месяца был оживленным временем, и двор Старой фужэн Чу был полон людей, стоящих вокруг, и звуки смеха были слышны на большом расстоянии. Чу Цзинь Яо тоже была здесь, у старой фужэн, и заметив Чу Цзинь Сянь, она быстро махнула рукой.

Естественно, Чу Цзинь Сянь тоже это видела. Она села со Старой фужэн Чу, а потом развернулась и вышла на улицу, воспользовавшись невнимательностью других.

Чу Цзинь Яо также последовала за ней, она подбежала за три шага и улыбнулась: 

— Старшая сестра, ты наконец-то вернулась! Как ты поживаешь в семье Чжао?

С тех пор как Чу Цзинь Сянь вышла замуж, это второй раз, когда она вернулась домой, не считая возвращения в девичью семью в третий день после свадьбы. Чу Цзинь Сянь была рада наконец-то увидеть своих родственников, но когда она услышала вопрос Чу Цзинь Яо, выражение лица Чу Цзинь Сянь неосознанно застыло на мгновение.

Чу Цзинь Яо сразу заметила это, и ее сердце не могло не замереть: 

— Старшая сестра?

— Все в порядке, — Чу Цзинь Сянь сжала руку Чу Цзинь Яо и сказала: 

— Здесь не место для разговоров, идем со мной.

Они вернулись в двор, где жила Чу Цзинь Сянь до этого. После замужества Чу Цзинь Сянь этот двор не был разделен с другими, а оставался в собственности, и служанки приходили сюда, чтобы вовремя убирать. Окружающая обстановка ничуть не изменилась, и словно Чу Цзинь Сянь никогда не уезжала.

Чу Цзинь Сянь и Чу Цзинь Яо сидели перед окном, и служанка поставила между ними горячий чай. Сквозь клубящийся туман Чу Цзинь Яо спросила: 

— Сестра, как к тебе относятся родственники?

В выражении лица Чу Цзинь Сянь не было ни печали, ни радости, и она сказала очень простым голосом: 

— Сносно.

Чу Цзинь Яо нахмурилась и хотела спросить, но Чу Цзинь Сянь остановила ее: 

— Всегда так, когда новая невестка входит в семью свекрови. Каждый день на рассвете они идут обслуживать своих свекровей, заботясь и готовя еду, а в течение дня они стоят перед своими свекровями и следуют правилам. Моя свекровь была моей родной тетей, и ради моей бабушки она не стала усложнять мне жизнь, а с моим двоюродным братом мы были знакомы с детства, так что он не стал бы приводить мне какого-то непонятного человека. Поскольку моя бабушка была отзывчивой и время от времени вызывала меня на разговор, то, что должно было быть днем правил, стало половиной дня.

Глаза Чу Цзинь Яо расширились, когда она слушала, такая достойная и благородная, как Чу Цзинь Сянь, все еще должна быть такой во дворе своей свекрови, а как насчет других? Это было невообразимо. Чу Цзинь Яо вздохнула и испугалась предстоящих дней: 

— Старшая сестра, почему женщины должны выходить замуж?

После замужества, какой бы добросердечной ни была свекровь, в конце концов, она становится чужой, неродной. Кроме приданого, новая женщина, можно сказать, остается одна, вливаясь в чужую семью. Разве не хорошо оставаться в своем доме и служить родителям до конца жизни, не выходя замуж?

Через некоторое время Чу Цзинь Сянь вздохнула: 

— Не думай о такой ерунде, это участь женщин. С другой стороны, как у тебя дела дома сейчас?

Говоря об этом, Чу Цзинь Яо также вздохнула: 

— У нас дома тоже сейчас насыщенное время…

Чу Цзинь Сянь медленно наморщила брови: 

— Что случилось?

Чу Цзинь Яо кратко рассказала о своем визите в резиденцию принца Хуэй Лин некоторое время назад, где третья барышня и Чу Цзинь Мяо подкупили подчиненных резиденции принца, чтобы сделать пакости, а шестая барышня устроила игру внутри игры, и передала это Чу Цзинь Сянь в общих чертах. Чу Цзинь Яо говорила только об этих девушках из своей семьи, вопрос о резиденции принца и странном младшем по фамилии Линь Чу Цзинь Яо не упоминала.

Чем больше Чу Цзинь Сянь слушала, тем сильнее она хмурилась:

— Как они смеют быть такими безрассудными? Как они посмели протянуть руки к резиденции принца? Они опозорились даже в доме чужаков.

Чу Цзинь Сянь была очень зла, но ее воспитание не позволяло ей сказать ни одного лишнего слова, даже если она все еще была зла. Чу Цзинь Сянь на мгновение успокоилась и спросила: 

— Тогда что сказала бабушка?

— Бабушка также была в ярости, она отправила Чу Цзинь Мяо в женский монастырь на несколько дней, чтобы очиститься и восстановить силы, третья и шестая барышни пособничали злодею и были наказаны — их отправили переписывать книги и читать священные писания.

С таким наказанием, можно сказать, что несоответствие было видно с первого взгляда, и Чу Цзинь Сянь показала взгляд понимания. Хотя старая фужэн и приняла решение оставить Чу Цзинь Мяо, и сказала, что будет относиться к своим детям одинаково, и что с Чу Цзинь Мяо будут обращаться так же, как и с ней, в конце концов, была разница между ее собственной плотью и кровью и чужой.

Даже если третья барышня и шестая барышня ошиблись, подставили сестер в одном доме и навлекли позор на семью, но они все равно жили в резиденции, когда их наказывали, наружу об этом новости не просочились. Но Чу Цзинь Мяо.., если быть откровенной, она не носит фамилию Чу, действительно раздражала старую фужэн, кто будет думать о ее репутации и будущем?

Этот человек, старая фужэн Чу, действительно благоразумна и равнодушна. В конце концов, Чу Цзинь Мяо воспитывалась на ее глазах в течение тринадцати лет, и когда она узнала, что это не ее собственная родословная, она сразу же смогла отказаться от нее.

Чу Цзинь Сянь и Чу Цзинь Яо посмотрели друг на друга, вздохнули, и через мгновение Чу Цзинь Сянь сказала: 

— Поскольку бабушка отправила ее на улицу, она больше не будет беспокоить тебе в будущем, и тебе больше не нужно заботиться о ней. Кстати, что сказала матушка, когда бабушка так распорядилась Чу Цзинь Мяо?

Чу Цзинь Яо покачала головой и сказала: 

— Матушка была подавлена в эти несколько дней, она ни разу не улыбалась празднуя новый год.

Это... Чу Цзинь Сянь также нахмурилась, очень смущенная: 

— Она и Чу Цзинь Мяо - мать и дочь, обиды неизбежны. Просто это место находится недалеко от двора матери, я отведу тебя к матери, чтобы посмотреть.

До замужества Чу Цзинь Сянь жила во дворе госпожи Чжао, в восточном дворе жила Чу Цзинь Сянь, а в западном - Чу Цзинь Мяо. Когда Чу Цзинь Яо была найдена, госпожа Чжао не хотела перемещать остальных, поэтому отправила Чу Цзинь Яо во двор Чао Юнь в северо-восточном углу. Теперь, когда Чу Цзинь Сянь вышла замуж, Восточный двор освободился, но Чу Цзинь Яо больше не хотела переезжать сюда, и госпожа Чжао не упоминала об этом.

Выйдя из двора Чу Цзинь Сянь, она прошла по коридору, пересекла угловую дверь и вошла во двор госпожи Чжао. Чжан Мама уже собиралась выходить, но когда она увидела, что Чу Цзинь Сян и Чу Цзинь Яо вошли, она замерла на мгновение и поспешно сказала: 

— Старшая барышня и пятая барышня здесь, пожалуйста, входите!

Лин Лун за спиной Чу Цзинь Яо рассмеялась: 

— Чжан Мама, пора менять обращение на Старшую гунайнай.

Чжан Мама улыбнулась и нежно похлопала по губам: 

— Это потому что я старая и запуталась, Старшая гунайнай, Пятая барышня, на улице холодно, заходите внутрь! – После этого Чжан Мама крикнула в сторону двора: 

— Фужэн, Старшая гунайнай и Пятая барышня здесь.

Чжан Мама хорошо подумала, Чу Цзинь Сянь и Чу Цзинь Яо были родными дочерьми госпожи Чжао. Госпожа Чжао была несчастна последние два дня, когда она увидит своих дочерей вместе, она, несомненно, будет намного счастливее.

Госпожа Чжао сидела во внутренней комнате, ее лицо было бледным, веки опухшими, и выглядела она очень не вдохновенно. Все окна на фасаде были закрыты, в комнату не проникал солнечный свет, в углу все еще горели угли, а служанки вокруг нее были смертельно тихи, заставляя людей чувствовать себя уныло, когда они входили.

Чу Цзинь Сянь нахмурилась и сказала: 

— Почему бы вам не открыть окна для проветривания? Это же Новый год, для кого вы все так оформили?

Служанки были слишком напуганы словами Чу Цзинь Сянь, чтобы поднять глаза, и когда госпожа Чжао увидела их, она взяла себя в руки и сказала: 

— Вы здесь.

Чу Цзинь Яо дала госпоже Чжао десять тысяч благословений, и на мгновение госпожа Чжао села, а они двое стояли, относительно безмолвные.

Чжан Мама, вероятно, не ожидала, что сцена будет такой холодной, поэтому она поспешила принести круглые табуреты для Чу Цзинь Сянь и Чу Цзинь Яо, а также попросила служанок поставить дыни и фрукты.

Чу Цзинь Сянь и Чу Цзинь Яо сели обратно, люди суетились перед ними, и в комнате стало немного больше народу.

Чжан Мама жестом подозвала госпожу Чжао: 

— Госпожа, старшая гунайнай редко приходит домой, не хотите ли Вы поговорить с ней о чем-то?

Госпожа Чжао также чувствовала, что это не очень хорошо, но когда она подумала о Чу Цзинь Мяо, ей вдруг стало неинтересно. Госпожа Чжао едва удалось взять себя в руки и расспросить Чу Цзинь Сянь о некоторых вещах, которые она делала в резиденции Чжао.

Семья Чжао также является материнской семьей госпожи Чжао, как Чу Цзинь Сянь вышла замуж в ее дом. Всегда младшее поколение посещало старших, нет причин делать наоборот, поэтому в этом году госпожа Чжао не вернулась в свою девичью семью, но позволила Чу Цзинь Сянь привести Старшего молодого господина семьи Чжао, чтобы выразить уважение госпоже Чжао. На самом деле, даже без Чу Цзинь Сянь, можно опасаться, госпожа Чжао не будет в настроении возвращаться в дом своей матери.

Чу Цзинь Сянь рассказала Госпоже Чжао о недавнем положении ее свекрови и прабабушки, и когда госпожа Чжао услышала новости о своей собственной матери, она окончательно воспряла духом. Госпожа Чжао закончила расспрашивать о жизни новой невестки, и на мгновение ей нечего было сказать, поэтому ей пришлось повернуть голову и спросить Чу Цзинь Яо: 

— Я слышала, ты освободила Сунь Мама?

— Да, – Чу Цзинь Яо знала, что госпожа Чжао собирается спросить об этом, поэтому она ответила: — Сунь Мама уже старая, а в ее семье появился новый внук, поэтому эта дочь посчитала, что нехорошо мешать людям наслаждаться человеческими отношениями, поэтому приняла решение отправить Сунь Мама обратно в деревню.

Сунь Мама была насильно введена госпожой Чжао на сторону Чу Цзинь Яо по наущению Чу Цзинь Мяо. С тех пор, как Сунь Мама пришла во двор Чу Цзинь Яо, она была такой высокомерной и заносчивой, и ее сердце все еще было настроено на внешнюю сторону, так как же Чу Цзинь Яо могла удержать ее? Во время этого инцидента в резиденции принца Сунь Мама тайно украла кошелек Чу Цзинь Яо и в сотрудничестве со служанкой Чу Цзинь Мяо тайно отдала кошелек Чу Цзинь Яо.

Это уже не простой случай — шпионить и красть вещь барышни с посторонним человеком, и этого недостаточно, чтобы быть избитым до смерти. В конце концов, Чу Цзинь Яо дала отпор госпоже Чжао и жестоко избила Сунь Мама, конфисковала все золотые и серебряные вещи, которые она украла за время жизни в ее дворе, а затем послала ее сына за ней в ее родной город. Маркиз Чан Син больше не мог позволить себе содержать такую женщину.

Сунь Мама плакала и отказывалась уходить, но на этот раз дело, совершенное Сунь Мама, отличалось от прошлого, и Чу Цзинь Яо уже сообщила об этом Старой фужэн Чу. Простая Мама. Старая фужэн Чу даже не заботилась об этом, поэтому она естественно позволила Чу Цзинь Яо разобраться с этим. Когда Сунь Мама поняла, что Чу Цзинь Яо не есть ни мягкого, ни твёрдого*, и что бесполезно просить каждого о помощи, она в полной панике вынуждена была прийти к госпоже Чжао.

*[软硬不吃 ruǎnyìngbùchī – обр. в знач.: не реагировать ни на ласку, ни на угрозы: не поддаваться никакому воздействию; упрямый]

Госпожа Чжао в эти дни и так была злой, и все, на что она смотрела, вызывало у нее раздражение, а Чу Цзинь Яо все еще высылала ее людей вот так. Даже если Сунь Мама сделала что-то не так, Чу Цзинь Яо должна была прийти и просить госпожу Чжао принять меры, дабы наказать ее. В результате, не говоря ни слова, Чу Цзинь Яо сама наказала управляющую Мама, присланных ее матерью, и высокомерно хотела выгнать их из резиденции.

Госпожа Чжао сказала с угрюмым лицом: 

— Даже если в поступке Сунь Мама было что-то неправильное, ты должна была обратиться ко мне за советом. Ты взяла на себя ответственность отослать Мама, ты все еще хранишь меня в своем сердце как свою мать?

Чу Цзинь Сянь нахмурилась: 

— Матушка, она просто одна иза подчиненных.

— Даже если она простая подчиненная, она дана тебе старшими. За всю свою жизнь ты видела хоть одного младшего, который осмелился бы послать Мама, подаренную старшими?

Чу Цзинь Сянь потеряла дар речи, но Чу Цзинь Яо не могла не сказать: 

— Она тайно положила руки на мой кошелек, как она может быть управляющей Мама? Эта Мама непочтительна и имеет злобное сердце, почему ее нельзя наказывать?

Лин Лун также добавила: 

— Фужэн, то, что сказала пятая барышня, верно. Хотя и говорится, что мы уважаем старых и любим молодых, но поскольку Сунь Мама неуважительно относится к вышестоящим, как мы можем просить пятую барышню уважать ее, как это было изначально?

Глаза госпожи Чжао пронеслись над Лин Лун, Гун Мама, Чу Цзинь Сянь и, наконец, остановились на Чу Цзинь Яо. Конечно, госпожа Чжао понимала, что служанка, которая говорила, была дана Старой фужэн. Почему же Чу Цзинь Яо должна заботиться о ней, как о своей матери, когда вокруг нее выстроились достойные люди от Старой фужэн Чу?

Чу Цзинь Сянь была такой, а теперь даже Чу Цзинь Яо стала такой! Эти две девушки, как говорят, выползли из ее чрева, но все их сердца были обращены к Старой фужэн Чу! Ее старшую дочь забрали при рождении, а сына, наследника семьи, рано разлучили с ней, опасаясь, что женщины в доме испортят единственного старшего внука. Все эти годы рядом с госпожой Чжао был только один ребенок, Чу Цзинь Мяо. Они обе зависели друг от друга, Чу Цзинь Мяо быстро росла, она не могла долго оставаться рядом с ней, но, несмотря на это, старая фужэн хотела отослать Чу Цзинь Мяо?

Что она сделала плохого, что свекровь так отвергла ее? Даже ее дети не разделяли ее сердца. Она больше не ожидает, что Чу Цзинь Сянь и Второй молодой господин будут близки к ней как к своей матери. Она лишь хочет, чтобы Чу Цзинь Мяо, которая не является ее дочерью, но больше похожа на нее, провела последнюю часть своего времени с ней в ее дворе.

Глаза госпожи Чжао покраснели, и она снова чуть не прослезилась. Она сказала Чу Цзинь Яо: 

— Это я виновата в том, что оставила тебя снаружи, почему ты должна сваливать все на Мяо’эр? Она всего лишь упрямая и агрессивная девочка, которая любит капризничать, так почему ты должна все время ее кусать? Одна из вас - моя родная дочь, а другая - дочь, которую я растила тринадцать лет, почему вы не можете просто поладить, как сестры?

Чу Цзинь Яо была немного удивлена, и за удивлением последовало чувство облегчения — это наконец-то произошло. Она знала, что когда Чу Цзинь Мяо будет наказана за пределами резиденции, госпожа Чжао обязательно возложит вину на нее. Чу Цзинь Яо сказала:

 — Это решение бабушки, и я ничего не могу с этим поделать.

— Если бы ты не сказала это перед старой фужэн, почему бы Мяо’эр оказалась в той ситуации, в которой она сейчас? — госпожа Чжао с ненавистью ударила по столу. Госпожа Чжао все еще помнила, что в то время старая фужэн Чу не планировала сделать из этого большое дело, но Чу Цзинь Яо добавила слово в тот момент, и старая фужэн была спровоцирована на гнев, поэтому она сильно наказала Чу Цзинь Мяо. Госпожа Чжао жаловалась на Чу Цзинь Яо: 

— Я не ожидаю, что ты будешь выступать в ее защиту, но ты ведь можешь определить, кто родственник, а кто посторонний? Мало того, что ты не заботитишься о своих людях, но ты даже тайно сеяли злобу и подстрекали старую фужэн усилить наказание. Когда тебя побила старая фужэн, Мяо'эр не бросала камни на упавшего в колодец*.

*[落井下石 luò jǐng xià shí — обр. в знач.: добить, бить лежачего]

Услышав это, даже Чу Цзинь Сянь не смогла удержаться, она встала и выпалила: 

— Матушка! Все было совсем не так.

— Тогда что же было? — Госпожа Чжао также сердито крикнула в ответ.

Чу Цзинь Сянь потеряла дар речи, в этот момент она был очень зла и полна ненависти. Чу Цзинь Сянь сказала: 

— Бабушка запретила нам говорить об этом на улице, и я не хочу шевелить языком, чтобы не показалось, что я намеренно плохо отзываюсь о ней. Матушка, ты только должна знать, что когда бабушка брала палку наказания, в том числе и в этот раз, был еще один скрытый факт.

Госпожа Чжао холодно рассмеялся: 

— Мне жаль Мяо’эр. Говоришь, что это не так, но когда я спрашиваю, что произошло, ты отвечаешь, что было что-то еще другое, и не можешь мне сказать. Скажи мне сама, как ты думаешь, сможешь ли ты противостоять этому?

Даже Чу Цзинь Сянь была возмущена, нахмурившись, она собиралась сказать, но Чу Цзинь Яо удержала ее руку: 

— Старшая сестра, забудь об этом.

Бесполезно, не нужно ничего говорить.

Чу Цзинь Сянь снова взглянула на лицо Чу Цзинь Яо и обнаружила, что она была очень спокойна, даже с каким-то ожидаемым хладнокровием. На мгновение в горло Чу Цзинь Сянь словно набили вату, от удивления она не могла ничего сказать. Наконец она вздохнула, подняла рукава и отвернулась, чтобы не спорить.

Чу Цзинь Яо встала и дала госпоже Чжао десять тысяч благословений, затем сказала: 

— Матушка, сегодня второй день лунного Нового года, я не хочу тебя злить, поэтому сейчас уйду. Желаю матери нефритовое тело и золотое здоровье, благословения и процветания.

Когда Чу Цзинь Яо закончила говорить и вышла с Чу Цзинь Сянь, глаза госпожи Чжао слегка наклонились в ту сторону, но в конце концов ее глаза покраснели, и она с силой повернула лицо в другую сторону.

Чу Цзинь Яо и Чу Цзинь Сянь покинули двор госпожи Чжао, после такого опыта, ни одна из них не была в хорошем настроении. Чу Цзинь Сянь и Чу Цзинь Яо шли бок о бок по направлению к залу Жун Нин, Чу Цзинь Сянь сказала: 

— Сердца сделаны из плоти, мать не может смириться с разлукой с Чу Цзинь Мяо на некоторое время, но со временем все наладится. Не принимай это близко к сердцу и не держи тайной обиды.

— Как я могу, – Чу Цзинь Яо улыбнулась и легкомысленно сказала: — Как я могу обижаться на свою мать.

Чу Цзинь Сянь хотела вздохнуть, как только услышала этот тон, такое спокойствие, как это может быть хорошим знаком? Отношения матери и дочери Чу Цзинь Яо и госпожи Чжао становились все хуже, но что могли сказать посторонние люди о таких вещах? Чу Цзинь Сянь могла только сказать: 

— Хорошо, что Чу Цзинь Мяо скоро уедет из резиденции, ей станешь лучше после разлуки с матерью.

Чу Цзинь Яо без особого беспокойства кивнула головой: 

— Надеюсь.

 Хотя она и сказала это, сама Чу Цзинь Яо не питала особых надежд. Если бы между ней и госпожой Чжао были отношения матери и дочери, но после того, как Чу Цзинь Мяо была отослана из-за нее, госпожа Чжао должна была обидеться на нее. Можно опасаться, что о связи матери и дочери между ней и госпожой Чжао не может быть и речи.

Но даже несмотря на это, Чу Цзинь Яо не жалела о своем поступке. Чу Цзинь Мяо совершила что-то неправильное и заслуживала наказания.

Они шли вдвоем, как вдруг увидели маленькую веселую служанку, перебегавшую улицу. Когда служанка увидела их, она поспешно остановилась и сказала: 

— Старшая гунайнай, Пятая юная барышня, я наконец-то нашла вас! Гутайтай (Чу Чжу) здесь, и сейчас она вместе с Гуе (ее муж) в зале Жун Нин, чтобы поздравить старую фужэн с Новым годом!

Чу Цзинь Яо и Чу Цзинь Сянь замерли, их тетя Чу Чжу была здесь?

Они обе поспешили в сторону зала Жун Нин, и как только вошли в дверь, услышали характерный высокий голос Чу Чжу: 

—...Матушка, наша старая ванфэй и цзюньванфэй обсудили это, каждая из наших девушек им очень нравится, но чтобы стать спутницей уездной принцессы, они должны быть по душе уездной принцессе, поэтому они могут только скорбя сердцем расставаться. Только Цзинь Мяо и пятая барышня остались.

_____________________

Это была длинная и немного грустная глава. Целых 24 страницы! Я очень удивлена, что смогла за день перевести столько страниц!

Кстати, мне очень интересно, вам нравится мой перевод?