Онлайн чтение книги Наследный принц в нефритовой подвеске The Crown Prince in the Jade Pendant
1 - 57

*[китайская идиома: Небольшая помощь в трудную минуту вызывает благородность. Но если вы оказываете кому-то слишком много помощи и делаете его зависимым от вас, то когда перестанете ему помогать, он начинает испытывать к вам ненависть.]

— Неизвестный источник? – Гу Мама посмотрела на старую фужэн Чу, та не собиралась ее останавливать, поэтому она продолжила спрашивать: 

— Как получилось, что не с неизвестного источника?

Мать Су сказала с нетерпением:

— Есть магазин под именем пятой юной барышни, который называется «Дом ткачества и вышивки Юнь», не так ли?

У Чу Цзинь Яо был магазин под ее именем? Девушки во дворе мгновенно посмотрели на старую фужэн Чу. Когда же это произошло, почему они не знали?

Мать Су украдкой посмотрела на всех людей, стоящих во дворе, словно статуэтки. На верхней ступеньке стояла пожилая фужэн, предположительно старейшина маркизата, а рядом с ней стояло множество молодых и замужних женщин, возможнее младшее поколение резиденции: с укладкой для замужних женщин – жены и наложницы, остальные – внучки, юные барышни. С другой стороны стояла знатная женщина, чьи одежды были еще более шикарными, чем у старой фужэн Чу. Мать Су догадалась, что это должна быть цзюньванфэй резиденции Принца, как и говорила Чу Цзинь Мяо.

Мать Су по настоящему была шокирована, глядя на Чу Цзинь Яо — как та могла так выглядеть? Если бы ее не предупредили заранее, она бы не узнала ее, случайно встретившись на улице. Чу Цзинь Яо стояла в конце коридоре: ее черные волосы были подобны облакам, губы красными, а зубы белыми, ее аура была холодной и неприкосновенной, к тому же была еще более привлекательной, чем другие юные барышни резиденции маркиза. Мать Су изумились, но в то же время чувствовала себя восхитительно. При виде других знатных людей, даже если они были богатыми и влиятельными, мать Су не смела и думать о другом. Но завидев, как Чу Цзинь Яо, которая росла под улюлюканье и крики, тоже оказалась такой, трудно было с этим смириться.

Мать Су осмотрела круг и обнаружила, что кроме нескольких девушек с удивленными лицами, самая главная из них, цзюньванфэй, выглядела совсем не так, как другие. В конце концов, она была ванфэй резиденции принца, чего не видела раньше? Простой дом для вышивания, возможно, цзюньванфэй до сих пор считает необъяснимым.

Мать Су сказала с большим усилием:

— Нет ничего удивительного в том, что у барышни есть магазин под ее именем. Но знаете ли вы от кого этот магазин?

— От кого? – третья юная барышня стоявшая в толпе, не удержалась и спросила:

— От кого же еще может быть, как не от бабушки и отца?

Мать Су, с острым слухом услышав это, преувеличенно покачала головой, говоря:

— Не совсем. Этот магазин не является собственностью главы маркизата, настоящий владелец дома вышивки носит фамилию Вэй, и не имеет никаких отношений с маркизом. Владелец лавки Вэй просто передавал ежемесячные дивиденды пятой юной барышне.

Старая фужэн Чу слушала долгое время, но не услышав ничего кроме чепухи, усмехнулась и сказала:

— Я думала, что это что-то большое, а оказалось только это. Не буду врать, я давно все это знаю, так же знаю, что владелец магазина Вэй дает пятой барышне ежемесячные дивиденды.

— О? – цзюньванфэй было любопытно, — Дивиденды не похожи на другие вещи, их не могут давать тем, кому не доверяют. Почему владелец маганиза Вэй просто так делится дивидендами с пятой юной барышей?

— Это долгая история, – старая фужэн Чу подумала, что это все, что могут сказать эти люди, и объяснила цзюньванфэй с презрением и без особого беспокойства, — В прошлом году пятая барышня спасла ребенка на улице, и все эти вещи были присланы в качестве благодарности.

Старая фужэн Чу имела корыстные намерения и хотела скрыть тот факт, что наследный принц подружился с ее семьей, поэтому она обошла этот вопрос одним предложением. Слушая их, у цзюньванфэй возникло много вопросов.

Она тоже вела дела с управляющими магазинов, какой владелец магазина будет использовать дивиденды в качестве благодарственного подарка? Это не слишком ли дорогостояще даже для спасительной благодати. Цзюньванфэй слушала с недоверием и все больше и больше чувствовала, что маркиз Чан Син замышляет недоброе.

Отец Су стоял, пошатываясь, он был не очень красноречив, а сейчас был еще больше напуган, не зная куда деть руки и ноги. Мать Су не могла вынести такого вида отца Су, поэтому она оттолкнула его и села на землю, плача и устраивая представление:

— Изначально я думала, что это благодарность за спасение жизни, и даже тайком сказала отцу, мол пятой юной барышне наконец улыбнулось счастье*, мы не зря ее кормили. Однако, когда мы в эти дни приехали навестить наших родственников в городе, мы услышали, как маленький помощник говорил, что их хозяин Вэй следует примеру богатых господ, тратя огромные деньги, дабы получить улыбку красавицы. Очевидно, у владельца магазина другие намерения!

*[苦尽甘来 kǔjìngānlái — вслед за горем приходит радость]

Веки старой фужэн Чу дернулись, она тотчас же громко наорала на  мать Су.

— Ты, грязная старуха, что за чушь ты несешь?

Мать Су била рукой по земле и притворно плакала:

— Вам не стоит усомниться в моих словах, уважаемые госпожа, основательно обсудите доводы, верно? Иначе, к тому же кто бы стал резать плоть собственной семьи? 

Маленькая служанка, прятавшаяся за колонной, потеряв самообладание, уже протиснулась вперед и шепталась со своей спутницей. Сердце цзюньванфэй заколотилось: недавние слова старой фужэн Чу были неразборчивыми и туманными, ныне прислушиваясь словам этой сумасшедшей бабки, казалось, всё начало проясняться. 

Старая фужэн была в ярости, речь шла о репутации женщины, как она могла говорить такие глупости? Она тут же приказала выгнать этих двух безумцев из дома, но безрассудная мать Су легла на землю и закричала: 

— Мое несчастное дитя!

Поняв, что ситуация выходит из-под контроля, Чу Цзинь Яо взяла инициативу в свои руки и сказала:

— Бабушка, пожалуйста, пусть другие отправятся первыми, я поговорю с ней.

Старая фужэн Чу сдержала свой гнев и попросила Гу Мама пока подождать со своими людьми.

Чу Цзинь Яо посмотрела на мать Су, лежавшей на земле и говорящей глупости. Ее приемная мать, растившая ее тринадцать лет. Два года назад она все называла их своими отцом и матерью. Голос Чу Цзинь Мяо был на удивление спокойным: 

— Вы не можете только на словах произвольно обвинять людей. Можете портить мою репутацию без доказательств? Говорите, что слышали это от маленького помощника из магазина, но сплетни о владельце магазина Вэй – разве это то, о чем может знать обычный маленький помощник? Вы не можете выдумать все, что хотите, одним ртом. а теперь чините беспорядки перед лицом уважаемых гостей.

Мать Су остолбенела, после била в грудь и униженно закричала:

— Я растила тебя тринадцать лет, и я воспитала тебя с трудом, претерпевая лишения, в итоге ты так издеваешься надо мной. Я столько лет страдала, предпочитая самой жить впроголодь, чем дать страдать тебе. В конце концов ты валишь с больной головы на здоровую. Ты говоришь, что я ложно обвиняю тебя, но таково намерение владельца магазина Вэй, раз сама этого не знаешь, как можешь утверждать обратное?

Чу Цзинь Яо словно говорила со стеной и сердито сказала: 

— Тебе не нужно клеветать здесь на владельца магазина семьи Вэй, вместо этого должна предъявить доказательства!

— Какое доказательство может предоставить эта простолюдинка? Ты небрежно осуждаешь этого человека, семья Вэй относится к тебе великодушно, разве это считается намерением? Нужно ли еще искать доказательства!

Попросту беспочвенные рассуждения. Не имея никаких доказательств или свидетельств, можно выдумать такую чушь, типа «я считаю так,  и так». Но ужасная мать Су, несмотря на свою вульгарность, все же задела мягкое место репутации женщины. В это время обычаи настолько строги, что мир очень критично относится к репутации женщины. Если она увлечется кем-то и это случайно выйдет наружу, мир не скажет ничего плохого о мужчине, а только обвинит женщину в неуважении к себе, когда очевидно, что женщина ничего не сделала. Теперь мать Су нагнетала обстановку, она не могла привести никаких доказательств или доводов, но по мнению других, именно Чу Цзинь Яо была неправа.

Слишком легко испортить репутацию женщины, даже если это «погоня за ветром и тенью*», и из пустой пещеры дует ветер**. Даже если дом мужа верят в сторону невесты, они откажутся от участия в браке ради сохранения лица и во избежание подозрений.

*抓风捕影 - китайская идиома, используется для описания нереальных или необоснованных домыслов. 

**[空穴来风 kōngxuéláifēng — обр. в знач.: нет дыма без огня]

Вот о чем сейчас думает цзюньванфэй.

Хотя цзюньванфэй считает, что сегодняшний инцидент странный, но ее семья — резиденция принца, так высокочтимая знатная семья. Есть много невинных женщин на выбор, почему она должна искать невестку с двусмысленным поведением? Возможно, эта баба все выдумывает и поливает грязью Чу Цзинь Яо, но... что если?

Если бы человек, который пришел сегодня, был старой ванфэй, то в этом вопросе еще оставалось бы место для маневра, но цзюньванфэй и так не любила Чу Цзинь Яо, а теперь, услышав это, она сразу же передумала и решила, что этот вопрос нужно обсудить еще раз.

Одного взгляда на лицо цзюньванфэй хватило, чтобы сердце старой фужэн Чу замерло. Она поспешно жестом указала на Гу Мама: 

— Полная ерунда. Быстро вытаскивайте их!

Мать Су лежала на земле, катаясь по ней: 

— Ай-яй, вымогают показания, величественная и важная резиденция маркиза не осмеливается признаться в содеянном.

Чу Цзинь Яо не могла больше сдерживаться и холодно повысила голос: 

— С самого начала ложное дело, как долго ты еще собираешься ставить спектакль? Неужели ты думаешь, что я не знаю, что у вас на уме?

— Какие у меня могут быть мысли, я делаю это для твоего же блага!

Чу Цзинь Яо холодно рассмеялась: 

— Как ты смеешь так говорить, боюсь, вы делаете это ради родной дочери, так?

Чу Цзинь Мяо стояла, удовлетворенно наблюдая за драмой, неожиданно Чу Цзинь Яо втянула ее в этот кавардак.

Пораженная Чу Цзинь Мяо быстро сказала: 

— Раз не можешь отмыться от грязи, не тащи меня в воду. Ты сама только что сказала, что тебе нужны доказательства, раз обвиняешь, где доказательства?

 — Ты, закрой рот, – Чу Цзинь Яо бесстрастно посмотрела на Чу Цзинь Мяо и сказала: — Настенная пыль на твоей собственной юбке еще не стерта.

Как только девушки, наблюдавшие за происходящим, услышали это, они тут же повернули головы, чтобы посмотреть на юбку Чу Цзинь Мяо.

Третья юная барышня тихонько стукнула шестую юную барышню по руке и прошептала: 

— Посмотри на этот угол, кажется, он действительно пыльный.

Шестая юная барышня покачала головой и жестом показала третьей барышне, чтобы та молчала. Чу Цзинь Мяо запаниковала, она хотела посмотреть на подол своей юбки, но неуклюже сдержалась, боясь дать предлог для нападок. Она вызывающе ответила: 

— Я не знаю, когда я протерла пыль на своей юбке, но что это тебе говорит? Я их даже не знаю, так что какое это имеет отношение ко мне.

— Если это не имеет значения, почему ты так спешишь это прояснить? – Чу Цзинь Яо сказала: – никто не говорил, что ты имеешь к ним какое-то отношение, это ты бросилась выяснять.

Видя, что ситуация выходит из-под контроля, старая фужэн Чу вмешалась: 

— Хорошо, давайте не будем об этом говорить. Я попрошу кого-нибудь разобраться в этом деле и дать честный отчет, когда придет время.

Третья юная барышня фыркнула, явно не впечатленная этим. Учитывая, как сильно старая фужэн Чу ценила Чу Цзинь Яо, она, естественно, будет всячески скрывать это дело. А результаты расследования, можно ли им доверять?

Старая фужэн Чу сказала цзюньванфэй:

— Ванфэй, уездная принцесса, пройдите и присядьте внутри, а немного позже старое тело* расскажет цзюньванфэй начало и конец этого дела.

*[老身 lǎoshēn — я (пожилые о себе)]

Цзюньванфэй нерешительно кивнула, она также была ответственной за домашнее хозяйство и не очень верила в так называемые результаты старой фужэн Чу.  Однако, поскольку она находилась в резиденции маркиза, цзюньванфэй должна была дать старой фужэн Чу лицо, и после того, как она кивнула, она позволила кому-то помочь ей и вернулась в дом.

Старая фужэн Чу вздохнула с облегчением, зачинщика этого беспорядка покамест игнорировала, теперь самое главное было уговорить цзюньванфэй и заставить ее согласиться оставить все как есть.

Старая фужэн Чу заботится только о прибыли, а не о правде.

Перед тем как войти внутрь, Ян Цися случайно сказала: 

— Пятой юной барышне так повезло, что у нее есть бабушка, которая так ее защищает.

После таких слов, лицо цзюньванфэй становилось все светлее и светлее.

И отец и мать Су начали орать, как только поняли, что люди маркизата собираются выгнать их. Отец Су, с ртом похожий на тыкву, не смог удержаться от крика во всё горло: 

— Мы пришли с добрыми намерениями, чтобы сообщить вам, а вы неблагодарные, теперь вымогаете ложные показания?

Мать Су каталась по двору, крича во всю силу своих легких: 

— Вы собираетесь расправиться с добропорядочным гражданином? Остался ли хоть один закон?

Руки Чу Цзинь Яо тряслись от гнева, она знала, что если она действительно позволит кому-то опустить отца и мать Су сегодня, неважно, чем это закончится, она не сможет ничего сказать. Если результат будет плохим, люди скажут, что она это заслужила, а если хорошим, те же люди зловеще скажут, мол это она подкупила болтливого рта.

Какая незаслуженная катастрофа, Чу Цзинь Яо спокойно наблюдала за неуклюжим и скандальным выступлением матери Су, она закрыла глаза и вдруг обратилась к Гу Мама:.

— Мама, пожалуйста, прекратите, у меня чистая совесть, если есть что сказать, нужно говорить ясно перед всеми.

Гу Мама посоветовала: 

— Барышня, они просто кучка вульгарных крестьян, почему Вы должны снисходить до разговора с ними?

— Даже если они крестьяне, они, по крайней мере, воспитали меня. В прошлом мне приходилось называть их отцом и матерью.

Гу Мама напряглась при этих словах: 

— Барышня...

— Мама не нужно расстраиваться, это правда, ничего плохого сказать нельзя, – Чу Цзинь Яо сказала: — Сначала отойдите в сторону, я поговорю с ними.

Гу Мама была так смущена, что сделала полшага назад и подняла глаза, чтобы увидеть указания старой фужэн Чу.

А Чу Цзинь Яо уже стояла перед матерью Су, которая пришла, чтобы лечь на землю и устраивать сцены. Мать Су лежала, а Чу Цзинь Яо стояла, так что даже если бы у матери Су была толстая кожа, она не смогла вынести такого, расправила плечи и со смущением встала с земли.

Чу Цзинь Яо встретилась взглядом с матерью Су и сказала:

— Когда-то давно я обращалась к тебе как к матери, поэтому, что бы ты ни делала со мной, я терпела, а когда позже вернулась в резиденцию Маркиза, я никому ничего не сказала ради доброты твоего воспитания. Однако я уважала вас всех как старших, но вы всей душой желаете мне смерти.

После ее слов, мать Су собиралась закричать, но Чу Цзинь Яо не дала ей шанса и продолжила:

— Ты все еще помнишь, как ты обращалась со мной, когда я была ребенком, верно? Когда ты послала меня к реке постирать одежду посреди зимы, моя сестра тайком принесла мне горячей воды, но увидев же меня, на глазах у всех пнула меня и наказала голоданием на целый день. Ты заставляла меня ходить в горы до рассвета за дровами, а когда я возвращалась, ты пинала их и ругала меня весь день, в то время как Су Шэн весь день спал в постели, а ты была слепа по отношению к нему, словно не видишь.

У Чу Цзинь Яо немного перехватило дыхание, пока говорила, она сделала глубокий вдох, чтобы сдержаться от слез, и насмешливо посмотрела на мать Су:

— Кстати, почему Су Шэн не пришел сегодня, когда вы пришли на такое большое мероприятие? Вы, наверное, думаете, что Су Шэн — человек, который должен сдавать экзамены и не может показываться на глаза, не может приходить в чужие дома, чтобы совершать эти негодяйские поступки. Вы с самого детства относились ко мне предвзято, били и ругали меня, но я это принимала, потому что я девочка. Но теперь я понимаю, что вы были жестоки не ко всем девочкам, а только ко мне! Ты с самого начала знала, что я не твоя дочь, поэтому считала добротой давать мне еду небрежно, и считая это благодеянием, что вообще не замучали меня до смерти. Но когда вы так мучили меня, какой жизнью жила ваша родная дочь в резиденции маркиза? Она была хорошо одета, хорошо накормлена, у нее было много слуг, и мои родители действительно относились к ней как к родной дочери!

Лир Лун с трудом слушала и со слезами на глазах позвала: 

— Барышня…

Старая фужэн Чу сбоку была в ярости, слушая всё:

— Как они посмели так поступить с тобой?

Чу Цзинь Яо наконец сказала все то, что она сдерживала в своем сердце в течение многих лет, она проигнорировала посторонних и продолжила говорить:

— В первую очередь, это вы намеренно променяли меня, пытаясь устроить хорошую жизнь для своей дочери, и впоследствии, если бы мой отец не принял решение, вы бы всю жизнь держали меня в неведении. Теперь, когда мой отец вернул меня, этот человек смотрит вперед, а я не намерена обсуждать дела прошлого. Однако теперь, когда ваша родная дочь прожила богатую жизнь и стала четвертой юной барышней резиденции маркиза Чан Син, чего вы еще хотите? Почему вы должны влезать и портить мне жизнь, я что еще должна вам?

Людям во дворе было невыносимо слушать дальше, и они отворачивали головы, чтобы не слушать, даже лица членов семьи цзюньванфэй были непрощающими. Для этих благородных дам, чьи ноги не могли ступать по земле, разве могли они представить, до какой степени может быть ужасающей злоба на дне. Люди рядом с ними почувствовали, что их сердца сжались, когда они слушали, в то время как Чу Цзинь Яо, человек, о котором шла речь, была спокойна. Ее обиды и недовольство давно прошли. Отец Су и мать Су столкнулись с Чу Цзинь Я лично, и их попросили отступить, не давая сказать ни слова. Что толку сводить старые счеты, эти страдания уже прошли, а вот что Чу Цзинь Яо действительно хотела свести с ними, так это нынешние счеты.

Чу Цзинь Яо подавила свои бушующие эмоции и продолжила: 

— Из-за вас я тринадцать лет жила несчастной жизнью на улице, и даже не могла избавиться от обморожения рук всю зиму. Из-за вас мы с моей собственной матерью не были близки и по сей день та испытывает неприязнь ко мне. И теперь вы снова собираетесь причинить мне вред ради Чу Цзинь Мяо? Почему вы решили войти в дом именно сегодня? Почему вы не говорили ни о чем другом, кроме как о вышивальном доме под моим именем? Вы, двое неместных, даже не знаете город, как вы нашли дорогу сюда? Ваши намерения очевидны, вы боитесь, что я встану на пути вашей собственной дочери, и все же вы говорите, что это для моего блага?

Услышав слова Чу Цзинь Яо о том, какую жизнь она вела в семье Су, все тело госпожи Чжао замерло от удивления и неожиданности. Она всю жизнь прожила в богатой семье, не пользуясь четырьмя конечностями, не делясь пятью зернами*, и думала, что хотя семья Су находится в сельской местности, она беднее только в плане еды и одежды, а в остальном мало чем отличается от дома маркиза. Теперь, услышав слова Чу Цзинь Яо, она поняла, как ошибалась.

*[四体不勤五谷不分 sìtǐbùqínwǔgǔbùfēn — обр. быть невеждой в практических вопросах; быть оторванным от действительности]

Губы госпожи Чжао скривились, она хотела что-то сказать, но не успела. Она не знала, что Чу Цзинь Яо жила такой жизнью раньше, и если бы знала, то не стала бы пренебрегать Чу Цзинь Яо. Когда госпожа Чжао услышала, как Чу Цзинь Яо сказала, что ее настоящая мать не была близка с ней, сердце госпожи Чжао будто пронзили ножом, и она не могла не повернуть голову и не заплакать.

А мать Су уже была немного взволнована цепочкой вопросов Чу Цзинь Яо. Она не могла ответить на ни одного из этих вопросов, она сделала все согласно договоренности с Чу Цзинь Мяо. Мать Су не осмелилась втягивать Чу Цзинь Мяо в это, и не выдержала даже взгляда на Чу Цзинь Мяо:

— Твои претензии к нам – это наше личное дело, не втягивай других, какое отношение это имеет к четвертой юной барышне?

Чу Цзинь Яо насмешливо рассмеялась: 

— Вы все бьете или браните меня, а защищаете незнакомую женщину, с которой встречались всего несколько раз. Конечно, родная дочь  все же совсем другое.

Чу Цзинь Мяо стояла далеко от этого вопроса, и, услышав эти слова, она ответила:

— Чу Цзинь Яо следи за своими словами, я их не знаю, не связывай этих двух деревенщин со мной.

Чу Цзинь Яо усмехнулась над отцом и матерью Су: 

— Вы слышали это? Вы все рисковали своими жизнями ради нее, оскорбляя богатых и влиятельных людей, а она все еще считает вас вульгарными. Вы смогли дойти сюда благодаря тому, что Чу Цзинь Мяо вела вас по дороге, верно? Иначе откуда бы у нее на юбке взялась настенная пыль.

— Заткнись! – Чу Цзинь Мяо на мгновение запаниковала и сердито выругалась: — Какие у тебя есть доказательства, смеешь обливать грязью? Я их совсем не знаю, а пыль же на моей юбке из-за прогулки.

— Ты смеешь утверждать, что никогда не была у вторых ворот и не видела трех членов семьи Су раньше?

Чу Цзинь Мяо стиснула зубы и сказала: 

— Осмелюсь.

Чу Цзинь Яо и Чу Цзинь Мяо не уступали друг другу, и после долгого наблюдения за ними, цзюньванфэй мягко сказала старой фужэн Чу: 

— Старая фужэн, ваши две юные барышни весьма красноречивы.

Старая фужэн Чу была смущена, самое главное для женщины — быть уступчивой, а красноречивость не является преимуществом.

В зале Жун Нин царила суматоха, когда со стороны двора внезапно вбежал человек, а увидев отца и мать Су, то посинел от гнева:

— Зачем вы пришли сюда?

Су Хуэй была так зла, что у нее болели зубы, она грубо взяла маму Су за руку и собралась уходить: 

— Я просто удивилась, почему вы, в последнее время такие добрые. А пришли поиздеваться над Яо Яо. Она живет хорошей жизнью, разве не можете просто отпустить ее?

Старая фужэн Чу нахмурилась: 

— Кто это еще? Как вы вообще заходите через заднюю дверь?

Снаружи раздались голоса Линь Си Юань и Линь Си Нин в сопровождении второго молодого господина.

— Мы привели ее, – второй молодой господин сказал: — Я слышал, что на заднем дворе был переполох, поэтому я пришел туда с Шицзы. Мы проходили мимо как раз вовремя, заметили эту женщину с горькой мольбой у ворот. Я спросил ее о некоторых вещах вокруг пятой сестры, и она смогла рассказать мне о них все. Шицзы сказал, что поскольку ей действительно есть что сообщить, лучше привести ее с собой.

Увидев своего сына, выражение лица цзюньванфэй значительно смягчилось, и она спросила мягким голосом: 

— Юань'эр, что привело тебя сюда?

Линь Си Юань не говорил, он смотрел на этот беспорядок во дворе: 

— Что здесь происходит?

Су Хуэй с силой оттащила мать Су: 

— Держи свое мнение при себе, ты с детства относилась к Яояо плохо. Теперь она вернулась домой, зачем ты крутишься вокруг нее? Достаточно опозорилась, возвращайся со мной! – схватив руку матери Су Хуэй, она сказала старой фужэн Чу и цзюньванфэй: — Эта дочь Су Хуэй когда-то была приемной сестрой пятой юной барышни. У моих отца и матери проблемы с головой, они постоянно говорят о всякой ерунде.

Оказалось, что это была дочь пары, и нескольких присутствующих женщин осенило. Поскольку их дочь вышла и сказала это, похоже, что у пары не все в порядке с головой. На лице старой фужэн Чу появилось облегчение:

— Такие неприятности, оказалось, сумасшедшие вышли, дабы говорить безумные вещи, да еще и выдумали это о нашей пятой барышне, какая незаслуженная катастрофа. 

Выражение лица цзюньванфэй также изменилось, в самом деле безумцы?

Поняв, что все идет не по плану, Чу Цзинь Мяо мгновенно возненавидела Су Хуэя так сильно, что поспешно притворилась, будто говорит невзначай:

— Значит, это болезнь мозга? Но я не вижу, чтобы они говорили и вели себя как больные люди. Как ребенок, ты не можешь говорить такие проклинающие слова своим родителям, очевидно, я только что видела, как они логично разговаривали.