Онлайн чтение книги Биско-ржавоед Rust-Eater Bisco
6 - 8

Глава 8

         — Посмотри сюда, пожалуйста, Шиши. А теперь открой рот пошире и скажи: «А-а-а».

          — А-а-ах-х-х.

          — Сейчас почувствуешь небольшой укол в основании языка... Все, готово!

          Шиши скривилась, почувствовав горечь во рту. После того как Мило закончил лечение, к девушке подбежали дети Бенибиши, спасенные во время первого демонстрационного раунда.

          — Король Шиши! Доктор Панда, Король Шиши умрет?

          — Она в порядке! — сказал Мило. — Шиши очень сильная, вы же знаете. Именно поэтому она смогла спасти вас всех от вишневых деревьев.

          — Прошу, Мило. Я просто сделала то, что сделал бы любой король для своего народа.

          — Король Шиши, у тебя изо рта странно пахнет. Как от подгоревших пирожков Касо.

          — Ха, теперь вы. Идите сюда, маленькие непоседы! — сказала Шиши, схватила детей и выдохнула им в лицо.

          — Ва-а!

          Мило вздохнул с облегчением, глядя на их возню.

          — Я рад, что нет тяжелых последствий, — сказал он. — Ты, может, и сильная, но все еще девочка... То есть...

          Видя, как Мило путается в словах, Шиши сдержала смешок.

          — Все в порядке, Мило. Ты врач, а биологически я девушка. Я понимаю. Просто... возможно, Мепаоша была права насчет меня. Я была дурой. Дурой, которая позволила захватить свой народ.

          — ...

          — Если бы вместо меня здесь был Отец, возможно, этого никогда бы не случилось. Возможно, я просто...

          — Прекрати, Шиши. Не говори больше ничего.

          Мило присел рядом с ней и поднял ее голову. Она заглянула в его светящиеся звезды глаза, и губы ее задрожали.

          — Ты думаешь, Хаузен всегда был Королем Хаузеном? — спросил он.

          — ...Мило? Что ты имеешь в виду...?

          — Твоему отцу пришлось пройти через все то же самое. Проваливаться, ползать в грязи... Уверен, у него были такие же мысли, как у тебя, – и хорошие, и плохие. Нечестно сравнивать твои самые мрачные моменты с его самыми светлыми, правда?

          Даже Шиши не смогла укрыться от сверкающего взгляда Мило. Она молча кивнула.

          — Но Хаузен знал, что зашел слишком далеко. Именно поэтому он разыграл свой последний гамбит, пытаясь очистить Бенибиши.

          — Свой последний гамбит?

          — Чтобы ты...

          — ... убила его.

          Шиши закончила мысль вместе с Мило. Затем она бесшумно обхватила себя руками.

          Она вспомнила тот решающий удар. Все, что она почувствовала, когда ее клинок разрезал плоть короля, – его любовь и признание. Это была боль, которую не понимал никто другой, и которую она изо всех сил пыталась закрасить кровью.

          — Единственный, кто не простил тебя, Шиши, – это ты сама.

          — ...

          — С тех пор как ты приняла корону, Бенибиши все больше и больше обретают свою индивидуальность. Ты пошла по стопам отца, но при этом выбрала свой собственный путь. Что бы он подумал, если бы ты все это бросила?

          Шиши на мгновение опустила взгляд, затем глубоко вздохнула и горько рассмеялась.

          — Мне следовало бы обезглавить тебя, знаешь ли. Нельзя так разговаривать с королем.

          — А?! Это ведь шутка, да?!

          — Ха-ха-ха! Ты храбрый, Мило. Не такой храбрый, как брат, конечно. Мне стоит брать пример с него. Он никогда не довольствуется тем, что ходит в чужой тени.

          — Хм? Я бы не был так уверен в этом...

          Мило улыбнулся и перевел взгляд на место, где стоял Биско. Затем он прошептал:

          — Он тоже очень предан, знаешь ли. Своему собственному отцу.

          Биско тем временем вел свой отдельный разговор с Сатахабаки.

          — Полюбуйся этими чудесными цветами, Акабоши! Несмотря на месяцы бездействия, приятно видеть, что мое Благодатное Искусство не ослабевает!

          Однако Биско был не в настроении любоваться цветами.

          — Меня беспокоят твои мозги! — прорычал он. — Ты чуть не уничтожил нас этими цветами, а заодно и Шиши с детьми!

          — Но не уничтожил же. Что стало причиной – мое благоразумие или твоя неземная удача? Вот в чем вопрос... А-а-а, это явный знак судьбы, чтобы завершить весну!

          — Сейчас середина чертовой осени!

          Сатахабаки поднял свой скипетр под звуки сямисэна, и вокруг него посыпались цветы. Биско просто смотрел на это, его лицо подергивалось. У судьи была привычка убегать от разговора – неудивительно, что Курокава так быстро от него устала.

          К счастью, Шиши как раз в это время подошла к нему, и Биско поспешил за ней.

          — Сомейоши, — сказала она. — Это действительно прекрасные цветы, но, боюсь, нам пора в путь. Скажи, ты все это время был в неведении относительно секретов Мепаоши?

          — Это не давало мне покоя, — ответил Сатахабаки. — Насколько я помню, ее очень рекомендовали в компании Matoba Heavy Industries. Я назначил ее и Гопи своими вице-стражами, чтобы они следили за моей диктатурой. Она умело справлялась со своими задачами, и я никогда не считал ее более амбициозной, чем ее коллега. Я был слеп...

          Следили...?

          Значит, Вы признаете, что это была диктатура, Ваша Честь?

          — Как бы то ни было, противостоять ей сейчас, с силой камелии в руках, было бы самоубийством для всех Бенибиши. Акабоши, ты должен что-то сделать!

          —  Да, да! Мило работает над этим!

          Биско посмотрел на своего партнера, тот кивнул и повернулся к Шиши.

          — Все верно. Я работаю над вакциной, которая будет противодействовать силе цветка Ржавчины. Она должна справиться с промывкой мозгов Пау и всех остальных пострадавших.

          — Если ты так говоришь, Мило, то должно быть, это правда. Скажите, можем ли мы чем-нибудь помочь?

          Мило на мгновение задумался, прежде чем ответить.

          — ...Вообще-то, да. Мне нужен образец Цветения Бенибиши, чтобы завершить вакцину. Можешь как-нибудь предоставить мне его?

          Мило смущенно посмотрел на нее. Возможно, это была ужасная просьба, учитывая травматическое прошлое девушки, связанное с ее цветком, но Шиши твердо кивнула.

          — Пустяковая просьба, Мило. Бери все, что хочешь. Вот, возьми это...

          Шиши закрыла глаза, сосредоточилась, и ее запястье засветилось золотым светом. Плющ пророс, обретая форму. Узнав его форму, Мило выкрикнул название.

          — Алый Львиный Меч?!

          Шиши поморщилась, вырывая из руки меч из плюща, затем улыбнулась и протянула его Мило.

          — Как бы мне ни хотелось присоединиться к вам, боюсь, я могу быть с вами лишь мыслями. Я еще недостаточно сильна, чтобы одновременно защищать свой народ и сражаться рядом с вами. Пожалуйста, возьми это, чтобы хотя бы часть меня могла помочь вам в путешествии.

          — Большое спасибо, Шиши!

          — Только два человека превосходили меня во владении мечом, — сказала она, погладив Мило по голубым волосам. — Отец... и ты. — В ее голосе звучали любовь и привязанность, но в то же время и сожаление. — Позволь мне защитить моего брата, Мило. Позволь мне быть рядом с ним.

          Мило посмотрел в ее искренние глаза и кивнул. Биско, стоявший чуть поодаль, посмотрел на эту пару и сказал:

          — Это несправедливо. Почему Мило получает новую игрушку, а я нет?

          — Я понимаю твое положение, Акабоши. Возьми, пожалуйста, мой скипетр.

          — ...Ч-черт!!! Как, черт возьми, я должен таскать эту штуку, ты, огромный тупица?!

          — Идем, Сомейоши, — сказала Шиши, спасая Биско от импровизированной пощечины. — Расставание – это такая сладкая печаль, но мы не должны их останавливать. Они должны спешить к месту назначения, чтобы не погибло еще больше невинных людей.

          Биско и Мило напряглись, внимательно вслушиваясь в следующие слова Шиши.

          — Мепаоша сказала мне, куда вы должны отправиться, — продолжила она. — Следующее место – это...

***

          — Храм Банрюджи? — спросила Пау.

          — Ага.

          — Главный храм в северной префектуре Иватэ? Тот самый Банрюджи?

          — Я так и сказала.

          Курокава просматривала записанные кадры, время от времени восклицая что-то вроде: «А потом... бам!» или «Вот так, Акабоши, ты просто секс!» Когда в голову приходило новое озарение, она доставала красную ручку и черкала в сценарии.

          — Нам нужна сцена со всеми девушками, которым Акабоши помог на своем пути, — продолжала Курокава. — Иначе второй акт затянется. Я попросила королеву передать мое послание, так что Акабоши скоро будет здесь.

          — Но, Режиссер, в отличие от других мест, Банрюджи находится вне владений Имихамы. Люди называют его последним бастионом религии в Японии.

          — Ага-а.

          — Из всех лидеров Банрюджи верховный жрец Очагама, пожалуй, наиболее сведущ в мистических искусствах. И его поддерживают другие секты, такие как секта Кусабира...

          — Ой, заткнись, заткнись, заткнись! Ты же должна была разобраться с этим! Ты же разобралась с Акутагавой и этими Бенибиши, верно?! Что такое несколько неприкасаемых буддистов для женщины с цветком Ржавчины в руках?

          — ...Понятно.

          Выражение лица Пау было неразличимо за тенью ее шлема. Курокава не удостоила ее вниманием. Казалось, она полностью верила в силу своего промывания мозгов.

          — Однако! — заявила Курокава. — На этот раз у меня к тебе просьба. Говорят, что все жрицы секты Кусабира – хорошенькие девушки. Захвати для меня несколько из них живьем, ладно? Мы сможем использовать их в качестве запаски.

          — Живыми? Но, Режиссер, эти жрицы чрезвычайно сильны...

          — Я думала, ты эксперт по нелетальным захватам? Уверена, ты справишься, — ответила Курокава. Затем она начала напевать про себя. — Они понадобятся нам живыми для большой романтической сцены. Я хочу побаловать Акабоши после всего, что он сделал для этой картины. Мы установим скрытую камеру и...

          — Романтической... сцены?

          — О, эм-м...

          Курокава замолчала, когда в голосе Пау зазвучали мрачные нотки. Ее эмоции, обычно заглушаемые промывкой мозгов, начали закипать.

          — И кто, скажите на милость, участвует в этой сцене? — прошипела она.

          — Стой, стой!!! Разве я сказала «Акабоши»? Я имела в виду... э-э... пару влюбленных, которых воссоединяет ворчливый герой-одиночка! Ну, знаешь, как в «Йоджимбо»!

          Пау, похоже, поверила этому сбивчивому объяснению. Она вернулась к своему обычному, лишенному всяких эмоций тону.

          — ... Режиссер. Мы скоро прибудем в Банрюджи.

          — Отлично, отлично! Мне... нужно сбегать в комнату для девочек.

          Курокава извинилась и побежала в бортовой туалет, вытирая пот перед зеркалом.

          Эту женщину провоцируют самые странные вещи. Промывка мозгов надежна, но у меня такое чувство, что достаточно одного промаха, и она вцепится мне в глотку. Лучше не давать ей увидеть...

          — ...О, дерьмо, сценарий!

          Курокава бросилась назад, но Пау и охранников Имми уже не было видно. Похоже, они уже приступили к выполнению задания. А там, на столе Курокавы, лежал сценарий.

          — О-о... О, нет...

          Он выглядел так, словно его смяли в железной хватке чудовища, а потом выбросили. Заголовок в верхней части страницы гласил: «Гаремная сцена Акабоши».

***

       Храм Банрюджи располагался на вершине огромного валуна в пустошах Иватэ. Длинная извилистая тропинка огибала валун и вела к его вершине. На ней были высечены священные писания, чтобы путешественники могли углубить их понимание на пути к вершине.

          Достигнув конца этого пути, паломники должны были преодолеть знаменитые «Сто Восемь Ступеней», прежде чем попасть в сам храм. Высота каждой из этих ступеней составляла около полутора метров, и считалось, что именно их наличие является главной причиной того, что современные верующие такие суровые и выносливые. «Нет спасения без напряжения» – такова была мантра того времени.

          Именно вопреки этой давней и благочестивой традиции Биско и Мило, словно падающие звезды в ночном небе, катапультировались по воздуху на своем реактивном крабе, чтобы приземлиться сразу и четко на сто седьмой ступеньке.

          Кер-раш!!!

          Оба юноши выпрыгнули из дымящегося кратера и покатились по земле. Мило встал и оглянулся на Акутагаву, издав удивленный вопль, когда увидел пар, поднимающийся от тела краба.

          — Акутагава?! ...А, фух, он просто уснул.

          Биско тем временем окинул взглядом величественный храм, а затем внезапно схватил Мило и встряхнул его за воротник.

          — Что, черт возьми, ты себе позволяешь?! Хочешь, чтобы нас обоих прокляли?! Мы должны были подняться по этой лестнице, а не просто упасть с неба! Эти боги Банрюджи присматривают за нами, Хранителями Грибов! Что мы будем делать, если ты их разозлишь?!

          — О, успокойся! Тебе не кажется, что некоторые вещи важнее этого?!

          Мило схватил Биско за нос с удивительной силой, словно дрессируя непокорную гончую, и дернул. Биско закричал от боли, потирая ярко-красный нос со слезами на глазах, но Мило только шикнул на него.

          — Я заставил Акутагаву двигаться так быстро, как только мог, но мне не удалось догнать Курокаву, — сказал он. — Внутри нас может поджидать что угодно, так что будь начеку!

          — ...Хорошо. Давай разделимся и пойдем внутрь, — сказал Биско. Он все еще потирал нос, но выражение его лица было серьезным. — Курокава приковала все свое внимание ко мне. Если мы разойдемся в разные стороны, она не сможет захватить нас обоих. Что бы ни случилось, один из нас все равно сможет спасти другого.

          — Хорошо! Кто пойдёт напролом?

          — Я, конечно. Ты пойдешь в обход.

          — Я знал, что ты так скажешь. Не переусердствуй, Биско!

          Не дожидаясь, пока Биско закончит, Мило повернулся и уже направлялся к задней части храма. Биско смотрел, как он уходит, но замер, прежде чем войти самому.

          Если подумать, я здесь впервые. Лучше извиниться за то, что нарушил правила.

          Отложив лук, Биско опустил голову перед главными воротами, а затем бросил несколько монет в стоящий неподалеку ящик для пожертвований.

          — Мы, Хранители Грибов, разделяем ваши убеждения под руководством Энбитена, Йотена, Кеппатена и Джосантена. В духе доброй воли между нашими народами я смиренно прошу вас простить наши прегрешения...

          — Что ты там бормочешь?

          — ...А?!

          Открыв глаза, Биско увидел знакомое лицо, стоящее перед главными дверями.

          — ...Это ты!

          Пушистые белые волосы и изящная фигурка. Ее левый глаз был открыт и немигающим взглядом смотрел вдаль. Перед ним стояла не кто иная, как верховная жрица секты Кусабира, девушка настолько известная и почитаемая во всей стране, что любой бы узнал ее.

          — Амли! — удивленно воскликнул он. — Какого черта ты здесь делаешь?

          — Я могла бы спросить тебя о том же, — ответила она. С любопытством вглядываясь в лицо Биско, она улыбнулась. — Никогда бы не подумала, что бесстрашным Хранителям Грибов придется о чем-то молить своих богов.

          — Конечно, приходится. Без помощи богов наши стрелы не будут попадать точно в цель.

          — Это достойное восхищения кредо, господин Биско, но я боюсь, что твое смирение может привести к некоторым неприятностям. Дело в том, что здесь, в секте Кусабира, мы поклоняемся тебе как своему богу, а бог не может молиться другим богам, ведь так?

          Биско вдруг почувствовал, что что-то не так. Это было совсем не похоже на Амли – вести себя так сдержанно, когда они так давно не виделись.

          — А теперь сними обувь, чтобы мы могли показать тебе все вокруг. Пожалуйста, заходи внутрь.

          — Показать мне все? Это даже не ваш храм!

          — Идемте, мои жрицы. Наш бог вернулся. Проводите его во внутреннее святилище.

          — Послушай меня! Где старик Тирол? Где...? Стоп!

          Внезапно из ниоткуда появились две жрицы в одеяниях и схватили Биско за руки. С прекрасными улыбками они подняли его на руки и понесли прочь.

          — Постойте! Что происходит?!

          — Беспокоишься о Первосвященнике Очагаме? Ты действительно изменился, господин Биско, — с усмешкой сказала Амли. — Ты – яркий пример для всех нас, простых смертных.

          — Пустите! Отпустите, я сказал! Амли, скажи им!

          — Однако, должно быть, это ужасно тяжело – все время держать хорошее лицо. Позволи нам немного утешить тебя...

          Пока две жрицы тащили Биско за собой, Амли танцевала и кружилась перед ним.

          — Думай обо всем этом как о сне, господин Биско. Это будет чудесный, самый приятный сон… Я могу это обещать.

          — Давай, Акабоши. Если ты будешь сопротивляться, я не смогу сосредоточиться.

          — Сосредоточиться на чем?! Отстань от меня! Я здесь, чтобы спасти вас!!!

          — Нечего бояться. Испытав на себе эффект моего массажа, ты не захочешь ничего другого... Я всегда хотела испытать свое искусство на божественном холсте.

          — Это нечестно, Матушка! Я первая его взяла! Я хочу, чтобы господин Биско оценил мое искусство!

          — Боюсь, это не то же самое, что твои детские игры, Амли.

          — Гр-р-р!!!

          — Вы обе, уймитесь! Отвалите от меня!

          Они находились в комнате, подозрительно похожей на спальню, в глубине храма. В результате своей неосторожной борьбы Биско вдохнул значительное количество густого благовония, наполнявшего помещение. Благовония не были отравленными, иначе он не успел бы среагировать, но, похоже, в них содержалось какое-то лекарственное вещество, от которого веки стали тяжелыми.

          Когда он вошел в спальню, полуобнаженная Раскени с силой прижала Биско к кровати. Даже если бы ему удалось вырваться из ее хватки, ее верные жрицы-воительницы позаботились бы о том, чтобы он не смог покинуть комнату.

          Что-то не так! Даже для шутки это зашло слишком далеко!

          — Какие мощные мускулы, — отметила Раскени. — Как у дикого зверя. А твои глаза – глаза охотника. От них у меня по позвоночнику бегут мурашки. О, что со мной такое было? Зачем я служила этому ужасному человеку, когда у меня мог быть такой мальчик, как ты...?

          Легким, дразнящим прикосновением Раскени провела длинными ногтями по шее Биско. Его охватило чувство чистого, абсолютного страха, подобного которому он не испытывал прежде.

          — Ва-а-а-агх!!!

          — Э-э-э, Матушка? Тебе не кажется, что это уже немного...?

          — Молчи, дитя!

          Раскени отличалась от своего обычного спокойствия. Сейчас она была похожа на голодного волка, высматривающего добычу.

          — Это ты ведешь нечестную игру! — прорычала она. — Ты можешь сколько угодно крутиться с Акабоши и Некоянаги, и никто ничего не скажет, потому что ты всего лишь ребенок! Если бы я не была твоей матерью, я бы тоже была рядом!!!

          — В чем причина таких грубых слов, Матушка?!

          — Давай, Акабоши. Давай я помогу тебе наполнить легкие. Это часть процесса. И уж точно не потому, что я хочу тебя поцеловать.

          — П-поцеловать меня...?! Прекрати! Эй!

          — А теперь расслабься...

          Все, что мог сделать Биско, – это смотреть на перевернутую улыбку Раскени. Когда она медленно приблизила свое лицо к его лицу, лицо Биско исказилось от страха. Он был напуган так, как никогда в жизни. Доведя свой голос до предела, он закричал.

          — МИЛО-О-О-О-О-О! ПОМОГИ МНЕ!!!

          Кер-раш!

          Черный метеор пронесся под потолком и упал в центре комнаты. Холодный осенний воздух ворвался внутрь, развеяв благовония и покончив с царившей внутри влажной атмосферой.

          — Тц! Кто посмел вмешаться?

          Раскени отпрыгнула назад и вызвала в руке копье Ржавчины.

          — Покажись! Мы прислуживаем богу! Это богохульство!

          — Богохульство...? — угрожающе прошипел незваный гость. — Ты смеешь говорить о богохульстве...?

          Под сапогами фигуры треснула щепка, когда она вышла на свет. Оружие в ее пальцах закрутилось, рассекая воздух. Это был шестиугольный стальной стержень весом двенадцать килограмм.

          — Ты посмела посягнуть на мужа другой женщины! — закричала Пау. Казалось, ее пыл раскалил воздух вокруг нее, вздымая клубы пыли на земле.

          — А-а-а!

          — Ик!

          Раскени и Амли кувырком слетели с Биско, когда Пау взмахнула посохом и ударила им по земле. Порыв воздуха разбил пол спальни и едва не разорвал в клочья их тонкую одежду.

          — О, Пау! Слава богам!

          Биско обнаружил, что к нему постепенно возвращается разум, пока он лежал в объятиях Пау, глядя ей в глаза исподлобья.

          — Ты спасла меня! ...Подожди, разве у тебя не промыты мозги?

          — Был ли он хорош?

          — А?

          — Тот поцелуй. Он был лучше, чем мой?

          Да что с ней такое?!

          Биско не имел ни малейшего представления о том, чего хочет Пау, но у него возникло ощущение, что неправильный ответ может стать причиной его гибели, и поэтому, недолго думая, он решил замотать головой так быстро, как только мог.

          — ...

          — ...

          — ...Конечно, нет. Я просто решила спросить.

          Ее глаза потемнели от промывки мозгов, но всего на одну короткую секунду Биско увидел в них проблеск удовлетворения. По этому признаку он решил, что, должно быть, дал правильный ответ.

          — Поговорим позже, — сказала она. — А пока я должна разобраться с этими женщинами...

          — Да! Им всем промыли мозги! Ты знаешь, как...?

          — ...убив их.

          — Ч-что?

          — Хай-я!!!

          Черный вихрь пронесся по комнате, отправив жриц в полет лишь за счет силы, исходящей от ее посоха. Раздались крики, когда они врезались в стены, снося их и обнажая скрытые камеры, установленные по другую сторону.

          — Вы снимали это?!

          — Не бойся, любовь моя. Я уничтожу улики... после того, как разберусь с этими блудницами. Особенно с тобой, Раскени! Я превращу тебя в фарш!

          — Прекрати! — закричал Биско. — Не убивай ее!

          — Да, отбой, Капитан! Из-за тебя вся сцена была испорчена. Ты всего лишь помощник режиссера, помнишь?! Вмешиваться в съемки – выше твоих полномочий!! — раздался голос Курокавы с высоты. Услышав его, Пау замерла и вернула посох на место. — А ведь все шло так хорошо. Выражение лица Акабоши в самом конце... Ну, это мы исправим на монтаже. Все равно у нас заканчивается пленка.

          — Курокава! Нечестно причинять вред заложникам! Немедленно верни Амли и остальных в нормальное состояние!

          — О, не волнуйся, — пренебрежительно сказала Курокава. — Я не использовала на них цветок Ржавчины. Он бы притупил их чувства, а я хотела, чтобы это было сексуально. Это обычное одурманивающее лекарство. Твой друг панда вполне способен противостоять его воздействию.

          Она вздохнула.

          — Эта сцена провалена. Мы пока вернемся в студию. Акабоши, я сообщу тебе расписание в ближайшее время, так что сиди тихо. Ассистент! Возвращайся сюда! Мы уходим!

          Пау повернулась, готовая подпрыгнуть в воздух и присоединиться к своему хозяину, но Биско схватил ее за руку.

          — Пау!

          — Отпусти меня. Я должна работать.

          — Прости, что втянул тебя во все это, — сказал он. — Не волнуйся. Я найду способ освободить тебя. Просто подожди.

          — ...

          Их глаза, нефритовые и цвета индиго, как магнитом притянуло друг к другу. Пау вырвалась первой, стряхнула руку Биско и выпрыгнула через проломленную крышу, чтобы ухватиться за лестницу, свисающую с Дакарабии.

          Биско посмотрел ей вслед, а затем окинул взглядом разгромленные останки спальни.

          — Акабоши... помоги мне..., — сказала Раскени.

          — Мне кажется, у меня сломаны все кости! — плакала Амли.

          — Теперь тебе нужна моя помощь? И это после того, как вы двое устроили такое..., — пробормотал он, хрустнув шеей и налегая на обломки, чтобы вытащить пару из-под завала.