Онлайн чтение книги Под дубом Under the Oak Tree
Глава 267 - Её письма

Сравнительно молодой человек в поношенной серой мантии с раздражённым выражением лица пробирался сквозь плотные ряды книжных полок: это был Ранольф, старший волшебник, отвечавший за надзор над учениками. Он громко топал, не обращая внимания на неодобрительный взгляд библиотекаря:

— Хорошо, что я увидел тебя здесь. Теперь не придётся искать тебя в классах.

Чувствуя на себе пронзительный взгляд библиотекаря, Макс спросила тихим голосом:

— В чём дело?

— Ты спрашиваешь меня, в чём дело?

Мужчина подбоченился и бросил на неё угрожающий взгляд. Она почувствовала, как волшебники, сидевшие у окна, переглянулись, любопытствуя, что происходит. Однако Ранольф, похоже, не собирался сохранять вежливые манеры. Он вытащил из своей мантии пачку толстых пергаментов и потряс ею перед Макс. Она растерянно моргнула в замешательстве, широко раскрыв глаза, а потом поняла, что в руке волшебника были письма, которые она писала несколько ночей.

Волшебник помассировал висок и шумно выдохнул:

— Я повторял тебе снова и снова, чтобы письма были как можно более краткими, потому что все они подлежат проверке! Неужели ты так и не поняла этого, несмотря на два отказа в отправке?

— Но я и так сделала их как можно более краткими! — в расстройстве ответила Макс, и её голос поднялся выше на октаву, из-за вероятности, что её письмо могло быть снова помечено как возвращённое отправителю.

Ученикам-волшебникам разрешалось отправлять письма за пределы Норнуи только два раза в год. И, к несчастью для неё, её письма уже дважды отклонялись в процессе проверки. Макс с горечью посмотрела на Ранольфа:

— Я ведь... не превысила лимит в д-десять страниц, как вы и сказали...

— О, теперь ты говоришь, что это меньше десяти страниц?

Лицо Ранольфа дрожало от негодования, пока он разворачивал сложенные вдвое пергаменты. Макс взвизгнула и взмахнула руками, пытаясь прикрыть содержимое письма. Мужчина не обратил на неё внимания и потряс широким, как скатерть, пергаментом:

— Ты написала это письмо без единого пробела! На пергаменте, используемом для огромных магических инструментов! Почерком, мелким, как просяное зерно! Я думал, что мои глаза лопнут, когда читал это! На этот раз я собирался уступить тебе, но, несмотря на несколько попыток прочесть его, у меня, в конце концов, иссякло самообладание! — он зарычал и указал на свои налитые кровью глаза:

— Ты специально каждый раз находишь способ помучить меня? В прошлый раз ты напугала меня пачкой пергаментов толщиной с Библию, а теперь – этот абсурд!..

Ранольф хрюкнул, словно не мог найти подходящих слов для описания:

— Пожалуйста, поставь себя на место тех, кто будет читать и проверять твои письма! Знаешь ли ты, как тяжело проверять любовное письмо, такое длинное и объёмное, словно это целая книга?

— Это не лю-лю-любовное письмо! Я просто пыталась рассказать о своём благополучии м-мужу! Мы можем отправлять письма только дважды в год, это... е-е-естественно... что мне есть о чём написать!

Мужчина поднял подбородок и громко фыркнул через нос:

— Это облегчение, что я смог осмотреть его. Если бы это письмо действительно переправилось через море, это была бы полная катастрофа! Твой муж убежал бы подальше от этого жалкого письма!

Макс посинела от оскорбления, нанесённого его словами. «Я и так волнуюсь до такой степени, что схожу с ума, но говорить мне такие слова!..»

Она забыла, что они находятся в общественном месте, и повысила на него голос:

— Это неправда! М-мой муж... не такой бессердечный, как вы!

— Хватит нести чушь, просто перепиши письмо, — скрежеща зубами, Ранольф вытащил кусок пергамента длиной около 1 квета (30 см) и прижал его к её лицу:

— Я даю тебе последний шанс. Письма будут отправлены на корабле через два дня, так что ты должна закончить писать до завтра. На шрифте такого размера...

Он подошёл к столу библиотекаря, взял её перо и быстро нацарапал строчку на пергаменте:

— Шрифт должен быть хотя бы такого размера! Не больше пяти страниц.

— Но раньше было десять...

— Я сказал пять. Если твоё письмо пройдёт проверку, я поставлю на него печать, которая гарантирует, что оно будет отправлено, так что тебе лучше сделать всё как следует.

Ранольф настоял на пяти страницах и, резко отвернувшись, быстро покинул библиотеку. Пока Макс с недоуменным выражением лица смотрела ему в спину, она услышала, как кто-то прочищает горло у неё за спиной. Девушка медленно обернулась. Библиотекарь пристально смотрела на неё:

— Создание шума в библиотеке наказывается запретом на посещение библиотеки в течение недели.

— ...

— Правила есть правила. Вам запрещено пользоваться библиотекой на данный момент, Максимилиан. Пожалуйста, уходите.

Макс стонала и беспомощно волочила ноги. Несмотря на полуобморочное состояние, к счастью, она смогла не ударить в грязь лицом на классном обсуждении. Однако её настроение всё ещё было на нуле. Возвращаясь в свою комнату, Макс неловко возилась с письмами, на написание которых у неё ушло несколько месяцев. Всякий раз, когда она чувствовала, что её душит тоска, она изливала её на пергамент. Правда, в результате получилось ошеломляющее количество писем, но она хотела сказать Рифтану столько всего, что это было невозможно изложить вкратце.

«Я уже написала это так кратко, как только могла...»

Она с угрюмым лицом открыла дверь в свою комнату. Когда она вошла, Рой, свернувшийся калачиком на её кровати, спрыгнул вниз и прижался к ногам хозяйки. Покормив кота, Макс села за письменный стол и мрачно уставилась на пачку писем. Внезапно подавляемые ею тревога и печаль вырвались наружу.

«Если ты уйдёшь, я больше не буду тебя ждать».

Макс кусала губы. Мысли, которые она загнала в угол своего сознания, начали витать в ней, как призраки. «Что он имел в виду, когда сказал это? Даже если я вернусь, он скажет, что для меня больше нет места рядом с ним? Что если я ему больше не нужна? Что мне тогда делать?»

Терзаемая подобными мыслями, Макс достала новый пергамент. Она снова начала писать, как будто её подтолкнуло что-то. Хотя писать подробно о жизни в Норнуи было строго запрещено, да и рассказывать ей было особо нечего, но как только она начала писать, ей казалось, что перо не остановится. Она даже не могла решиться выразить словами, тем более в письме, как много она думает о нём, как скучает по времени, проведённому в Анатоле, и как сильно болит её сердце каждый раз, когда она думает о дне, когда она покинула его. Никакие письма от пола до потолка (и тем более пять страниц) не смогут передать, насколько сильна была её тоска. Макс было невероятно трудно записать свои эмоции на этих жалких пяти листах пергамента. В то же время она старалась не умолять раболепно Рифтана не забывать её. Однако, перечитав исписанные листы, она поняла, что ей это отчаянно не удаётся.

Глядя на жёлтый пергамент с чувством безысходности, Макс медленно опустила лицо на ладони. Внезапно она начала задаваться вопросом, зачем всё это было нужно. Рифтан ведь не мог даже почувствовать никакой радости от написанного ею письма. Может быть, к тому времени он уже давно забыл её. При мысли об этом её сердце словно разорвалось, она обхватила лицо руками и отчаянно попыталась сдержать подступающие слёзы. Внезапный вздох сорвался с её губ. У Макс была ужасная привычка представлять себе только худшее из худшего, что может случиться, и это казалось непоправимым. Живя в Норнуи, она так отчаянно пыталась стать новым человеком, но было не так-то просто изменить свои устоявшиеся годами взгляды.

Она уставилась на заходящее солнце с измученным выражением лица и снова обмакнула перо в чернила. Даже если Рифтан больше не нуждался в ней, Макс нуждалась в нём. Она бы сделала всё, чтобы вернуть его сердце, если бы у неё была такая возможность. Девушка начала как можно короче описывать свою нынешнюю жизнь, борясь с неспокойным сознанием. Затем она добавила, что собирается сделать всё возможное, чтобы вернуться в Анатоль как можно скорее. Поколебавшись некоторое время, она добавила последнюю строчку:

«Я скучаю по тебе так сильно, что, кажется, умру от тоски».

Когда она смотрела на это предложение, слёзы, которые она долго сдерживала, начали литься ручьём. Она поспешно вытерла их со своих щёк и запечатала письмо в кожаный конверт. Почувствовав её всхлипывания, Рой подполз к её ногам и прижался к подолу её мантии. Макс схватила кота и зарылась лицом в его мягкой шерсти:

— Ты... тоже хочешь домой, не так ли? — кот мурлыкал и лизал щёку Макс своим колючим языком, пока она всхлипывала:

— Я тоже.

В этот момент раздался резкий стук в дверь. Макс подняла голову:

— Ты... опять натворил бед?

Она с подозрением посмотрела на Роя, и кот тут же выскользнул из её рук, спрятавшись под кроватью. Макс, прищурившись, проводила взглядом кота, затем вздохнула и подошла к двери:

— Кто там?

— Это я.

Потянув за дверную ручку, она увидела Аннет, замершую в дверном проёме с лампой в руке. На лице Максимилиан отразилось замешательство. Аннет жила в деревне Умли, поэтому она редко появлялась в общежитиях.

— Что привело тебя с-сюда... в такое время?

— Я пришла сюда по просьбе профессора Лэндона. Он попросил меня передать тебе, что ему нужно кое-что обсудить с тобой о магическом заклинании, которое ты попросила его просмотреть.