Онлайн чтение книги После перерождения генерал все время считает себя заменой The Rebirth Of The General Who Always Sees Himself As A Replacement
Глава 100 - Восемьдесят один поцелуй

Привратник ахнул, увидев, как Му Чжимин подъехал к резиденции герцога Янь: 

– Молодой господин, почему вы вернулись один?

Му Чжимин, не обращая внимания на вопрос, быстро спросил: 

– Где мои родители?

Привратник ответил: 

– Господин и госпожа отправились в префектуру Мин десять дней назад, чтобы отдать дань уважения своим предкам.

Му Чжимин почувствовал облегчение, ведь это была первая хорошая новость, которую он услышал за последние несколько дней. Вздохнув, он сошел с лошади и, передав багаж привратнику, направился в свою комнату. Му Чжимин планировал сразу же написать письмо, намереваясь сообщить императору об успехе миссии посланника, а также о покушении, которому он подвергся по дороге, когда сопровождавшая его процессия погибла.

Однако стоило Му Чжимину прийти в комнату и взять в руки кисть, как тишину нарушил неистовый стук. 

Голос Цай Вэй, пронизанный страхом, эхом разнесся по комнате:

– Молодой господин, вы здесь? За пределами резиденции стоит много стражников в темно-фиолетовой форме!

Темно-фиолетовая форма принадлежала охранникам Тюремного департамента.

Му Чжимин отложил кисть и подумал: 

Беды в этой жизни наступили на целый год раньше, чем в предыдущей.

В любом случае, Му Чжимин ничуть не удивился. В конце концов, в этой жизни он накапливал власть и лично занимался политикой. Наследный принц Фу Ци, человек, в жилах которого течет лед, не потерпел бы, чтобы кто-то содействовал возвышению короля Сианя. Му Чжимин, активно поддерживая Фу Цзи Аня, стал занозой в боку наследного принца.

Успешная выполненная миссия Му Чжимина в Гоуцзи, несомненно, разожгла ярость наследного принца. Как он мог не захотеть избавиться от Му Чжимина как можно скорее?

Му Чжимин спокойно подошел к двери комнаты и открыл ее. Как только он открыл дверь, то обнаружил Цай Вэй в состоянии полной паники. Срывающимся от волнения голосом и на грани слез Цай Вэй кричала: 

– Молодой господин, как вы могли столкнуться с такой ситуацией, как только вернулись в резиденцию? Теперь, когда господина и госпожи нет дома, что нам делать, молодой господин?

Му Чжимин ободряюще улыбнулся Цай Вэй и очень спокойно сказал: 

– Сестра Цай Вэй, не волнуйся и не паникуй. Делай, как я говорю, оставайся в своей комнате и никуда не уходи, слышишь? Если охранники захотят обыскать резиденцию, пусть обыскивают. Не пытайтесь их остановить или спровоцировать какой-либо конфликт, хорошо?

– Но, молодой господин..

Му Чжимин наклонился к ней и мягко повторил: 

– Хорошо?

Видя его спокойствие и уверенность, Цай Вэй почувствовала необъяснимое облегчение. Кивнув головой, она ответила: 

– Хорошо.

– А теперь иди и отдохни в своей комнате. Я обещаю, что все будет хорошо.

Проследив за уходившей Цай Вэй, Му Чжимин быстро зашагал к главному входу в резиденцию.

Вечная луна с ее ледяным серебристым светом разгоняла слабые тени долгой ночи. Му Чжимин, сопровождаемый лишь своей тенью, стоял прямо, как сосна, перед главными воротами резиденции герцога Янь, спокойно глядя на стоящих охранников Тюремного департамента. Затем, не выказывая ни смирения, ни страха, он посмотрел прямо на начальника Тюремного департамента и спросил: 

– Могу ли я поинтересоваться, господин Хо, причиной вашего очень позднего визита?

Хо Синь, уперев руки в спину, заговорил: 

– Му Чжимин, ты намекаешь, что не знаешь о своих преступлениях?

Му Чжимин улыбнулся и ответил: 

– Нет, я не знаю. Пожалуйста, просветите меня, господин Хо.

– Ты все еще смеешь вести себя высокомерно? Все в порядке, это не имеет значения. У меня будет достаточно времени, чтобы заставить тебя говорить, когда ты будешь сидеть в камере тюремного департамента.

С этими словами Хо Синь взмахнул рукой и двое охранников из тюремного департамента шагнули вперед и скрутили Му Чжимину руки, заставив его встать коленом на землю. Тем временем остальные охранники из тюремного департамента бросились к резиденции Янь.

Со свирепым выражением лица Хо Синь объявил: 

– Отведите преступника Му Чжимина в тюремный департамент! Остальная часть резиденции под замок. Запечатайте все углы плотнее, чем гробницу! Ни один шепот не должен покинуть стены резиденции Му!

Ночью по столице пронеслась буря. Благородная супруга Нян Нян, изгнанная в Лэнгун, лежала, дрожа от стыда. 

Единственный наследник герцога Янь, обвиненный в измене, томился в мрачной камере. Семья Му стояла на краю гибели.

Эти события разворачивались под завесой молчания. Посторонние, не замечая потрясений, мечтали о безмятежной ночи.

Так должно было быть и с Пэй Хантаном.

Сегодня вечером он должен был патрулировать улицы во время комендантского часа. Вернувшись домой, он потер ноющие плечи и снял верхнее одеяние – нижнее белье прилипло к нему, как вторая кожа. Пэй Хантан присел на край кровати, в его руке блестел потертый кинжал. С практической легкостью он вырезал небольшую горизонтальную метку на деревянном изголовье.

Пэй Хантан посчитал: 

– Восемьдесят один день. Один поцелуй в день, хм, восемьдесят один поцелуй.

Слова, произнесенные шепотом, повисли в воздухе, отдавая странной, почти пьянящей сладостью. На его лице появилась непроизвольная и немного глупая улыбка. Пэй Хантан похлопал себя по щекам, пытаясь развеять затянувшуюся задумчивость, но уголки его губ упрямо дернулись вверх.

Вздохнув, он задул мерцающую свечу и погрузился в темноту.

Однако стоило Пэй Хантану лечь на кровать, как он услышал стук и царапанье, доносившиеся из-за деревянного окна его комнаты.

– Откуда взялся этот маленький бродячий кот, который не спит по ночам и нарушает мой покой? – Пэй Хантан встал с кровати и подошел к окну, готовый прогнать бродячую кошку.

Он распахнул окно, ожидая обнаружить там кота-бродягу, но вместо него в окно влетела темная фигура. Она рухнула и придавила Пэй Хантана своим весом. На лбу Пэй Хантана выступили бисеринки холодного пота, а к горлу подступила паника. Он попытался удержать незваного гостя, но знакомый голос остановил его: 

– Это я...

Пэй Хантан замер, его рука зависла в движении. В воздухе повисла тяжелая тишина, нарушаемая лишь его неровным дыханием. 

Наконец он прошептал, едва слышно: 

– Мелкий?