Онлайн чтение книги Мой возлюбленный угнетатель My Beloved Oppressor
1 - 102

Силы поддержки также прибыли на поле боя в Чешире как раз в тот момент, когда часть войск Союза, передислоцированных с Центрального фронта, прибыла на юг.

Чешир был огромной житницей страны с обширными равнинами, соответствующими названию региона. Это место также было одной из главных целей для развязывания Францией этой войны.

Однако, в тот момент, когда они увидели сбор союзных войск Падании на равнине, французское командование вынуждено было признать, что их манёвр был ужасной ошибкой.

Молодой Главнокомандующий Падании оказался на редкость сообразительным воином.

Боевой дух вражеских сил упал до предела, когда войска Падании, до сих пор притесняемые атаками вдоль материка, предприняли мощную контратаку и даже сумели отбить Хантингем.

Кроме того, силы противника двинулись вглубь страны, к столице Падании, что делало расстояние до базы снабжения чрезмерно большим. Это означало, что французы испытывали значительные трудности при разделении своих войск.

Тем не менее, солдаты Союза должны были продолжать продвигаться к полю Чешира, ведь Главнокомандующий Франции хотел эту землю.

Воспользовавшись замешательством и упавшим боевым духом врага, союзники Падании натиском сдвинули линию фронта примерно на два километра, отбросив врага как можно дальше. Это произошло всего за один день. Первый бой быстро склонил чашу весов в одну сторону.

По мере того, как ситуация усложнялась, на стороне противника стало слишком много дезертиров. Получив отчёт об этом, лидер Франции отдал строгий приказ: «Сражаться до последнего и оккупировать Чешир, несмотря ни на что. Дезертиров расстрелять».

Захват или расстрел живых дезертиров изначально также был прописан в военном законодательстве. Но приказ, исходивший напрямую из уст Главнокомандующего, имел больший вес.

Французские военные надзиратели начали осуществлять жёсткий контроль над дезертирами. Они не гнушались наказывать совершавших побег с поля боя любыми способами.

Солдаты, охваченные страхом смерти от рук соратников и товарищей, двинулись вперёд на врага, не видя иного пути, кроме смерти в бою. Приказы командования сработали. Легко оттеснённая войсками Падании линия фронта в какой-то момент зашла в тупик.

В Главном штабе союзников, расположенном за этим фронтом, заседания продолжались изо дня в день с утра до рассвета.

— Мы должны сохранить тактику как можно более последовательной. Если одна дивизия продвинется быстрее остальных, то, очевидно, она будет окружена и изолирована силами противника.

— Но прямо сейчас обе стороны не могут продвигаться вперёд. Пожалуйста, подумайте о том, чтобы внести небольшую корректировку в распределение мощности.

— Тогда силы, которые можно развернуть прямо сейчас…

Внезапно дверь с грохотом открылась. Все взгляды высокопоставленных офицеров, включая Главнокомандующего, устремились в одну точку.

Солдат, ворвавшийся в конференц-зал, тяжело дышал. Одна бровь Хайнера приподнялась. В конце концов, солдат крикнул дрожащим голосом:

— Воздушный налёт! Местонахождение командного центра обнаружено! Мы должны эвакуироваться!

***

Газеты широко оповещали население о результатах, достигнутых союзными войсками на поле битвы в Чешире. Это должно было поднять боевой дух, сломленный авианалётами на столицу и расположенные поблизости города.

Однако, помимо благоприятной военной ситуации в Чешире, Падания сильно страдала от затягивающейся войны. Уже погибло бесчисленное количество мужчин и женщин, ушедших на фронт с миссией служения стране. Земля была опустошена, а сирот стало слишком много.

Тем не менее, сезоны стабильно сменяли друг друга. Приближалось начало лета. Именно тогда Аннет приготовилась покинуть Синтию.

— Тук-тук. — сказал Бруннер, толкая слегка приоткрытую дверь.

Аннет, складывающая одежду, подняла глаза.

— Ты собралась?

— Да. Я так часто переезжала, что стала экспертом в упаковке багажа.

— Ты отправилась туда медсестрой и только развивала навыки упаковки? — Бруннер, смеясь, вошёл в комнату. — Ты всё-таки собралась в Санта-Молли?

— Да, непременно…

Санта-Молли был маленьким южным городком у моря. Аннет собиралась туда переехать.

Три дня назад, когда она изучала и рассматривала другие сельские районы, ни с того ни с сего к ней приехал адвокат Хайнера. Он рассказал ей о невыплаченных средствах.

Адвокат заявил, что она ещё не получила своей доли, и показал документы, касающиеся материального имущества, которым владел Хайнер Вальдемар и которое должно быть выплачено ей.

Впервые в жизни Аннет услышала о невыплаченных средствах. Она подумала, что что-то упустила, либо здесь какая-то ошибка.

Это естественно. Платёжные документы были переданы с опозданием; часть бумаг было оставлено в официальной резиденции, и она тогда вообще не слушала адвоката.

Аннет просмотрела документы, но из-за своего невежества в этой области ей было трудно что-либо ответить. Блестящая и логичная речь опытного юриста также сыграла свою роль.

После двух дней мучений она, наконец, поставила печать на документах. Как и ожидалось, Бруннеру очень понравилось её решение.

— Я получила долю от имущества. Почему вы так беспокоились об этом? Я же приняла, что требовалось.

— Ну, разве не хорошо? Кэтрин говорила, что все проблемы от чрезмерной непритязательности Аннет. Ты совсем не жадная. Знаешь, немного жадности — один из способов мирно жить.

— И всё же… это немного странно…

Аннет рассмеялась, не отвечая. Она никогда не испытывала жадности. Она просто разучилась жадничать за последние несколько лет.

Революция забрала всё, что у неё было в прошлом. В таких обстоятельствах жадность была ни к чему. Она давно с этим смирилась и привыкла.

— Не притворяйся незнакомкой только потому, что уезжаешь далеко. Приезжай ко мне почаще.

— Конечно. Кэтрин и Бруннер – мои благодетели. И я должна увидеть, как повзрослеет Оливия.

— Ты нам ничего не должна. Что за ненужные разговоры? Пожалуйста, возьми это.

Бруннер протянул конверт, что держал в руках. Аннет приняла его, недоумевая. Он уже вручил ей прощальное письмо, хотя она ещё не ушла?

— Могу я открыть сейчас?

— Да, пожалуйста.

Аннет осторожно вскрыла конверт. В нём лежало не письмо, а банковский документ. Счёт был на имя Аннет. Выражение её лица стало жёстче, когда она прочитала несколько строк в документах.

— Я возвращаю его тебе. — сказал Бруннер будничным тоном.

— …Бруннер, это то, что я передала вам с Кэтрин.

Чек, который в ночь перед отъездом Аннет отдала Кэтрин, остался нетронутым. Она положила документ обратно в конверт и попыталась вернуть, но Бруннер отказался, качая головой.

— Я хранил его всё время, чтобы вернуть тебе.

— Я подарила его Кэтрин.

— Аннет, это была её воля. Она хотела, чтобы я вернул чек тебе.

— …Её воля?

— Кэтрин взяла его тогда, потому что решила, что ты, уезжающая далеко на фронт, не сможешь им там воспользоваться. Перед смертью она рассказала мне об этом. Она подумала, что я могу оставить его у себя, если узнаю. — Бруннер рассмеялся так, будто пошутил. — Моя Кэтрин знала, что если оставит его как часть своего завещания… у меня не будет выбора, кроме как сберечь и передать.

— …

— Вот так вот. Если бы не её последняя воля, я бы оставил чек себе. Ха-ха.

Аннет не смеялась. Она не могла смеяться. Края бумажного конверта слегка смялись в её ладонях. Однажды она сказала Хайнеру: «Если у человека есть один выделенный ему «кусочек» счастья, полагаю, я уже насладалась им в прошлом».

— …Бруннер. Если у человека есть один выделенный «кусочек» удачи...

Аннет говорила сдавленным голосом.

— То я уже использовала его, познакомившись с тобой и Кэтрин.

Глаза Бруннера расширились от удивления при этих словах. Губы его дрожали, как будто он хотел что-то сказать, но не сказал, просто вздохнув.

Взгляд его был прикован к Аннет, но он не смотрел на неё. Его ярко горящие глаза смотрели куда-то вдаль. Помолчав некоторое время, он усмехнулся и спросил.

— Стоило ли это …?

Аннет ответила без колебаний.

— Несомненно.

***

Был выдан приказ об экстренной эвакуации. Это был крупный воздушный налёт вражеских ВВС по казармам офицеров.

Хайнер первым делом положил в карман письмо, полученное им вчера через военную почту. Затем он схватил винтовку и патроны, зарядил ружьё. Раздался лязг затвора.

Благодаря его высокому положению он уже давно не сражался в лобовой с оружием наперевес, но всё ещё умело использовал винтовку, как если бы она была продолжением его собственной руки.

После подзарядки Хайнер вложил пистолет в кобуру и вышел из казарм. На улице уже отчасти царил беспредел.

Сверху раздался сильный удар. Хайнер посмотрел на небо, нахмурив брови. Два вражеских вертолёта летели бок о бок над его штабом.

— Разве ты не говорил, что враг не появлялся на радарах? — спросил он начальника штаба, ожидавшего приказ.

— Крайне трудно их перехватить. Похоже, они распыляли в воздухе алюминиевые осколки, чтобы избежать попадания на радар.

— Подготовить как можно больше зенитных орудий и сбить их с суши!

Зенитные орудия, представлявшие собой огнестрельное оружие, атакующее цели в воздухе, не были совершенны, так как находились в разгаре разработки. Но на данный момент это всё, что у них было.

--Бам!--

--Бум!--

Бомба упала на землю и вызвала мощную пыльную бурю. Хайнер подбежал к военной машине с винтовкой на груди. Повсюду начались бомбардировки.

— Ваше превосходительство!

Внезапно за его спиной закричали его солдаты. Хайнер оглянулся.

В этот момент рядом раздался мощный взрыв, от которого в ушах резко зазвенело. Он пошатнулся, прикрывая одно ухо.