Онлайн чтение книги Мой возлюбленный угнетатель My Beloved Oppressor
1 - 42

После провала операции, которую уже посчитали неудачной, Хайнер чудесным образом вернулся, прихватив секреты французской разведки, и был тепло встречен маркизом.

Франция стала противоположной фракцией для Союза, к которому примкнула Падания. Более того, страна стала представителем коалиции.

Операция была так же важна для Падании, как и сложна в выполнении. То, что принёс Хайнер, не только укрепило положение маркиза, но и дало ему толчок в продвижении по службе.

Однако, Хайнер не сказал маркизу, что избавился от предателя. Энн и другие коллеги были объявлены погибшими во время операции.

Благодаря достижениям Хайнера, маркиз Дитрих стал самым высокопоставленным из пяти военных генералов. Доказав в глазах маркиза свою преданность и волю, Хайнер получил одобрение маркиза на поступление на официальную военную службу.

Это было не просто одобрение для зачисления. В дополнение к званию младшего лейтенанта, начальному званию выпускника Военной Академии, маркиз также приказал назначить разведчика лейтенантом в знак признания его карьеры. Это было поистине экстраординарное назначение.

Хайнера пригласили в резиденцию Розенберг впервые за несколько лет. Это был его первый визит в качестве офицера запаса, которого собирались ввести в строй, а не шпиона-курсанта, личность которого не удалось раскрыть.

Ужин проходил в банкетном зале, гордости особняка Розенберг. Хайнер был знаком с этим местом. Он снова поднял взгляд, чтобы увидеть фреску на потолке. Она была так же великолепна и священна, как всегда, только волнения он больше не чувствовал.

Взгляд Хайнера остановился на святой Марианне. Он всегда видел святую Марианну сквозь разноцветные окна в лучах вечернего солнца. Но в сумерках ночи святая Марианна выглядела не как святая, а как обычная женщина. Как будто исчез какой-то мираж.

— Поздравляю с повышением, лейтенант Вальдемар!

— Ещё не лейтенант, сэр.

— Почти уже! Давай выпьем, а? Это драгоценное вино из Эмбурга.

— Спасибо, генерал-лейтенант. Однако сейчас я восстанавливаюсь после травмы… Я не могу пить алкоголь. Пожалуйста, поймите.

— Гм, ни одной рюмки?

— По словам врача, мой организм в плохом состоянии, потому как я долгое время не получал никакого лечения, и это может стать серьёзной проблемой, если не подлечиться сейчас должным образом.

— Ну… так не пойдет. Давай выпьем вместе в следующий раз. Раньше я бы пил, несмотря на травмы, но мир сейчас стал лучше, не так ли?

Генерал-лейтенант с дразнящим смехом помахал бутылкой вина дежурному. Дежурный подошёл и открыл бутылку. Затем еду подали на стол в порядке очереди.

Обед с генералами был несравним с тем, что посещал Хайнер, когда был курсантом. Еда и вино здесь были высшего качества. Но Хайнеру всё время казалось, что он без всякого интереса «жуёт песок». Он просто вежливо отвечал на вопросы и наливал напитки.

Поздно вечером все, кроме Хайнера, напились. Маркиз громко смеялся, будучи в хорошем настроении, и хлопал Хайнера по плечу.

— Я изучал тебя со времен стажировки! Знал, что однажды ты сделаешь нечто большое!

— Для меня большая честь попасть в поле зрения маркиза.

— Да, я впервые увидел тебя, когда ты… убили четырёх старших курсантов, верно? Ты был всего лишь на третьем курсе! Я слышал, ты с ними не ладил.

— Это не было личным вопросом. Просто они пытались напасть на меня…

— Вот почему ты не пощадил их! Теперь, когда смотрю на тебя, ты кажешься не очень общительным, не так ли? Всё было в порядке с коллегами во время операции?

— Нам не разрешалось говорить и встречаться друг с другом больше, чем это необходимо во время миссии. Не было личной близости.

— Тем не менее, это благословение. На такой работе ты часто сталкиваешься со смертью близких людей, поэтому не стоит выказывать слишком много эмоций.

— Я запомню это.

Пьяный маркиз продолжал болтать в одиночестве, независимо от того, отвечал Хайнер или нет.

— В этой миссии все погибли, кроме тебя, не так ли? Жаль. Мне очень жаль. Двое из них погибли в автокатастрофе, а остальные умерли от пыток… злобные французские ублюдки!..

Рука Хайнера, державшая вилку, внезапно остановилась. Он поднял голову, не меняя выражения лица. Затем он тупо уставился на маркиза Дитриха.

— И всё же, насколько почётно умереть за страну? Как это…! С рождения им было уготовано умереть на улице, ничего не добившись…!

Сказав это с преувеличенной театральностью, маркиз грубо поставил свой стакан. Он ещё улыбался с заплывшими глазами, довольный алкоголем.

Хайнер ответил, что это было бы для его соратников большой честью, и снова наполнил чашу маркиза. Кроваво-красное вино поднялось в бокале до краёв.

Маркиз ещё говорил об операции, но ничто в его речи не указывало даже на малейшее раскаяние или сочувствие. Вскоре пьяный маркиз устал пить, и поднялся со своего места.

Горничная провела Хайнера в выделенную ему спальню. Было уже поздно, поэтому маркиз был достаточно тактичен, чтобы попросить подчинённого остаться на ночь.

— Если тебе что-нибудь понадобится, просто потяни за эту ниточку. Что ж, желаю тебе спокойной ночи.

— Спасибо.

Как только дверь закрылась, Хайнер открыл окно и зажёг масляную лампу. Именно тогда у него, наконец, появился шанс немного отдышаться. Он пододвинул стул к окну и сел.

С момента побега из следственного изолятора Хайнер ни разу не мог оставаться в замкнутом тёмном помещении. Просто находиться в таком месте казалось ему повторением кошмара.

Это был большой недостаток для действующего солдата. Хайнер намеревался пройти через эту травму в одиночку, никому не сказав, но понятия не имел, как это преодолеть.

Он задумался, глядя на свет лампы. Его пальцы медленно застучали по оконному стеклу. Многие мысли прошли и оставили след в его сознании. Среди них были и некоторые слова маркиза.

Монотонное постукивание по окну прекратилось. Серые глаза Хайнера потемнели.

Эйден и Мишель не погибли в автокатастрофе. Точнее, это Хайнер сообщил о таком исходе. Произошёл множественный наезд транспорта, в результате чего они оказались под колёсами кареты, но, поскольку Хайнер не мог указать точную причину аварии, он просто сообщил об этом факте, как о несчастном случае, вызванном столкновением на дороге.

Однако, маркиз точно определил это как дорожно-транспортное происшествие.

Хайнер вспомнил то, что происходило в прошлом. Это было время, когда обстановка в Падании была необычной для маркиза. Незадолго до смерти Эйден сказал:

«— Маркиз часто совершает ошибки. Когда-нибудь это погубит его».

«— Да неужели? Тем не менее, это не вызывает никакой шумихи, не так ли?», — спросила тогда Энн.

«— Верно. Всё потому, что он заранее убирает тех, кто может сковать его или разоблачить», — ответил ей Эйден с грустным смехом.

Как близкие соратники маркиза Дитриха, Эйден и Мишель знали его секреты. Наверное, их можно было бы назвать теми, кто способен «сковать» или «разоблачить».

Хайнер тихо рассмеялся. Это было довольно абсурдно. Они были за границей и участвовали в секретной операции, но их убили. Они были верны маркизу, готовы были отдать свои жизни, а он избавился от них, как от клочков бумаги…

В любом случае, всё было кончено. Операция завершена успешно, и маркиз стал первым военным генералом с неоспоримой властью.

Мёртвые шахматные фигуры значили для маркиза меньше, чем мусор. У них не было даже могил или хоть небольших каменных памятников.

Хайнер сжал кулаки и разжал их, словно теряя волю. Ночной ветер, ворвавшийся в комнату, обдувал его холодом.

***

Маркиз и остальные генералы не вставали с постели до следующего утра.

Это был особенно солнечный день. Умывшись и быстро позавтракав, Хайнер, по старой привычке, отправился в розарий.

Солнце освещало пустой сад. Он шёл туда, куда вели его ноги. Тёплый свет, казалось, затуманил его разум. Блуждая бесцельно, Хайнер вдруг остановился посреди тропы. Он с опозданием понял, что направляется к репетиционной, к залу для музицирования.

Хайнер опустил голову и уставился себе под ноги. Его взгляд зацепился за собственную тень на фоне света. Тень была большой и исключительно тёмной.

Репетиционная давно была перенесена вглубь особняка. Той девушки там тоже не было. Так куда именно он направлялся?

— Почему я хотел вернуться сюда? — спрашивал себя Хайнер.

«Я хотел увидеть её. Но что я собирался делать, когда увижусь с ней?»

— Поговорить с ней.

«И что бы я сказал? Какие слова…»

Всё было неопределенно. Он жил так ради той единственной девушки, но место, куда он вернулся, было слишком светлым и незнакомым.

Болезненный жар пополз по выжженным на его груди буквам. Хайнер стиснул зубы. Как он собирался стоять перед ней с телом, испещрённым ранами и шрамами?

«Мне стоит уйти», — подумал он, но ноги почему-то не двинулись.

Хайнер изо всех сил попытался развернуться и зашагать прочь.

В этот момент он вдруг услышал поблизости шорох. С присущей ему ловкостью Хайнер заметил присутствие человека.

Он тут же сделал шаг назад и поднял голову. Шагах в десяти вдали замерцал силуэт белого зонта. Поверхность зонта блестела на солнце. Ему потребовалось мгновение, чтобы понять, что это был не мощный зонт, а изящный зонтик.

Навстречу ему шла девушка в голубом платье. Её длинные светлые волосы развевались волнами в такт походке.

Хайнер медленно поднял глаза, словно пытаясь убежать.

Он мог видеть тонкие лодыжки под не слишком длинным платьем. На девушке были белые носочки и туфли на низком каблуке. Однотонное платье не имело особых украшений, но было элегантным и стильным. Хайнер мало что знал о платьях, но чувствовал, что оно идеально подходит ей.

Её тонкие руки виднелись из-под коротких рукавов. На руках, поочерёдно держащих зонтик, белела пара полупрозрачных кружевных перчаток. Ожерелье из голубых изумрудов свисало с её тонкой белой шеи. Оно было того же цвета, что и её зрачки. Её глаза…

На мгновение время, казалось, остановилось. Понемногу мысли в его голове, блуждавшие на грани между явью и сном, прояснялись.

Хайнер, застывший столбом посреди садовой тропы, наконец, осознал, кто эта девушка. Это была она.