Онлайн чтение книги Мой возлюбленный угнетатель My Beloved Oppressor
1 - 5

«Какого чёрта он творит?».

Аннет подумывала взять ещё один стакан, но не захотела привлекать внимание лишней суетой. В конце концов, она сдалась, и ей снова пришлось терпеть.

— Ага…

С трибуны раздался звук. Конферансье стоял на сцене с микрофоном в руках. Взгляды людей устремились вперёд.

Аннет какое-то время смотрела на ведущего, затем мельком и без всякого интереса выглянула в окно неподалёку. В какой-то момент снаружи наступила абсолютная темнота.

Присутствующие хохотали над шутками ведущего. Поинтересовавшись у гостей, была ли еда вкусной и понравится ли им банкет, он, наконец, перешёл к делу.

— Сегодня мы в отеле «Белен» приветствуем очень особенного человека для наших гостей. Ваш представитель приложил к этому много усилий.

За этим послышались возгласы людей. Даже тогда Аннет только безучастно смотрела в окно.

— Для выступления, достойного прекрасного осеннего вечера, здесь Феликс Кафка, удивительный гений, рожденный Паданией, мастер клавишных!

Аннет вздрогнула. Её полузакрытые глаза широко раскрылись, а зрачки слегка задрожали. Она развернулась к сцене, чтобы посмотреть на мужчину, который поднимался под шум аплодисментов.

Феликс Кафка – выдающийся пианист, завоевавший первые места на всевозможных конкурсах, в том числе и на самом престижном Международном конкурсе Прикарло. Когда-то он был кумиром Аннет.

Вежливо поприветствовав публику, Феликс сел за рояль. Он сделал долгий вдох и выдох, затем закрыл глаза, словно погрузившись в свой творческий внутренний мир.

Лицо его было таким же благочестивым и светлым, ни с чем не сравнимым в этом мире. Казалось, будто в огромном зале существовали только Феликс и рояль.

Открыв глаза, Феликс провёл рукой по волосам, зачесав их назад, и поднял левую руку. Его пальцы, что на мгновение зависли в воздухе, медленно приземлились на клавиши.

Аннет смотрела не дыша до того момента, пока пальцы не коснулись клавиш и не раздались первые ноты.

Ноктюрн № 2. Изящная мелодия полилась в воздухе. В своё время Аннет повторяла это произведение бесчисленное количество раз. Несмотря на перерыв почти в три года, она могла живо вспомнить нотные записи.

Ми-бемоль. Бинарная форма. Рассредоточенные аккорды, проигрываемые левой рукой. Нестройные ноты и хроматические мелодии, добавляемые по мере повторения мелодии…

Прежде чем звучание одной ноты стихало, Феликс связывал её со следующей нотой, постоянно вдыхая жизнь и не давая мелодии рассеяться в тишине. И так нота за нотой, аккорд за аккордом. Жизненная сила музыки не переставая текла в его руках, будто Феликс был посланником, воссоздающим здесь высокую Идею.

В этот момент всё вокруг замерло, стало бессмысленным, словно всё внимало льющимся звукам и было посвящено его игре. Мелодия трепетной любви влюблённого у окна его возлюбленной посреди ночи была так прекрасна, что на глаза наворачивались слезы.

Это была соната для фортепиано, «La Campanella» — и пока не зал не затих после исполнения на бис, Аннет крепко сжимала ладони. Она даже не чувствовала на себе чужих взглядов всё это время.

Аплодисменты разразились, когда Феликс встал для поклона. Люди собрались вокруг него, пока он спускался со сцены. Аннет отчаянно смотрела ему вслед, застыв на месте. Её грудь сдавливали сильные эмоции и печаль.

«Вы были моим кумиром. Я лелеяла свои мечты, слушая вашу игру. Я хотела стать пианисткой, как вы», – слова, которые она повторяла про себя, но не могла передать, снова застряли комом в горле.

Аннет и Феликс встречались несколько раз в прошлом. Это было возможно благодаря связям её отца. Она получила его автограф, могла поговорить с ним, получить его поддержку и ободрение. Но теперь всё было не так, как тогда.

Феликс был успешным пианистом-вундеркиндом из простого народа. Вероятно, он и тогда презирал её, хотя и не показывал этого. А сейчас, наверно, он бы и близко не подошёл.

Ресницы Аннет дрогнули. Хайнер посмотрел на её взволнованное лицо затуманенным взглядом. В тот миг, как он открыл рот, чтобы что-то сказать...

— Разве госпожа Вальдемар тоже не играла на пианино?

Деликатный вопрос был адресован Аннет. Она вздрогнула в лёгком замешательстве. Аннет огляделась вокруг, не скрывая своего смущения.

Все присутствующие, включая самого Феликса, смотрели на неё так, словно однажды уже взяли с неё обещание сыграть. Аннет неловко рассмеялась и покачала головой.

— Да, но я…

— Вы также заняли третье место на международном конкурсе, не так ли?

— О, я тоже это помню. Это также произвело большой фурор в столичных газетах.

— И ещё не давали сольный концерт?

— Это было из-за покойного маркиза Дитриха, который лично оплатил зал…

Чем больше они говорили, тем больше кровь отливала от лица Аннет.

Хотя это правда, что её отец потратил деньги на организацию её концерта, сам концерт был рекомендацией, присвоенной фондом победителям конкурса.

Женщина, которая первой задала Аннет вопрос, предложила его с улыбкой.

 — Если не возражаете, госпожа Вальдемар, не хотите ли сыграть нам пьесу?

— А, нет. Я на это не способна.

— Не нужно скромничать. Я слышала, что с самого раннего возраста вас учили очень талантливые пианисты.

— Я давно не играла, и мои навыки…

— Всё в порядке. Сыграйте же.

Женщина обняла Аннет за плечи и повела вперёд. Аннет оглянулась на Хайнера, словно ища помощи, но её муж стоял столбом с рассеянным выражением лица. Ей показалось, что он просто издевается.

— Чего я ожидал от этого человека?

В подобной ситуации, он был не тем человеком, что мог бы её остановить. Что, черт возьми, она ожидала?

Аннет села за рояль подавленная, и какое-то время смотрела на публику. Феликс бегло взглянул на неё, кивнув на слова своего соседа.

Аннет переключила внимание на фортепиано. Прошло много времени с тех пор, как она видела нотный стан вблизи, и многое успела подзабыть. Что бы она ни сыграла сейчас, на фоне Феликса Кафки, выдающегося пианиста, любой будет выглядеть убого. Тем более после трехлетнего перерыва.

Причина такого отношения к ней в этой ситуации была очевидна. Ей посчастливилось родиться в богатой аристократической семье, получить лучшее образование, дать сольный концерт... но только на это она и годилась. Они хотели оскорбить её, раскрыв этот факт здесь.

Аннет опустила голову с бледным лицом. Если не считать случайного звона стаканов, в зале было пугающе тихо.

Чем дольше длилось молчание, тем больше её разум рушился каждую секунду. После того, как она некоторое время не двигалась, некоторые из присутствующих начали шептаться. Их шёпот бил по ушам, как звон кнута.

Аннет закрыла глаза и с трудом подняла руки. Но её руки не доставали до верхней части клавиш. Её пальцы начали дрожать. Это было не из-за нервозности или стыда. Это было не из-за боязни насмешек за то, что она сыграет ужасную песню. И даже не потому, что она забыла песню.

«Аннет!»

Просто….

«Мы должны бежать!»

Просто сыграть на фортепиано…

«Вставай же!»

Она разучилась играть на фортепиано. Ни единой ноты не могла вспомнить.

«Давай, беги!»

По телу пробежал холодок, как будто её облили ледяной водой. Аннет невольно прикрыла рот рукой. Она почувствовала, как желудок скрутило и голову внезапно пронзила ужасная боль.

Аннет вскочила. Стул с громким грохотом упал на сцену. Она быстро выбежала из зала, не обращая внимания на растерянные лица людей.

Она вошла в уборную и, до того, как дверь успела закрыться, её живот скрутило так, что она едва ухватилась за сиденье в углу и выплюнула всё содержимое наружу.

— Хха…!

Её горло горело. Аннет постоянно рвало. После пары рвотных позывов все прекратилось, но живот все равно не прекращал судорожно сжиматься.

«— Я слышал о леди Розенберг. Говорили, она очень талантлива. Я надеюсь, что когда-нибудь мы снова встретимся, как друзья».

Кто знал, что они снова столкнутся друг с другом? Плотно сжатые губы Аннет конвульсивно задрожали. Талантлива? Она сомневалась, что вообще имеет хоть какой-то талант, но даже если и так, какой в этом смысл теперь? Даже сидеть за фортепиано было достаточно тяжело.

Аннет ещё некоторое время тяжело дышала, затем с трудом встала и направилась к выходу, но её движения замерли, как только она резко развернулась к раковине.

Хайнер стоял, как призрак, у двери в уборную. Почему-то он выглядел удивлённым. Она никогда не видела его таким за последние три года.

Аннет не хотела слишком об этом задумываться, так как её голова гудела, не переставая. Она вымыла руки в раковине, прополоскала рот и подошла к двери.

Даже тогда Хайнер не сдвинулся с места. Оказавшись перед ним, Аннет устало закрыла глаза. Она была истощена.

— …Я хочу домой.

***

По её воспоминаниям, всё произошло в одну ночь.

Аннет играла на пианино в репетиционной комнате родительского дома, когда вооруженные революционеры вторглись в резиденцию Розенберг.

Конкурс был не за горами. У неё тогда не было времени беспокоиться о чём-то еще. Звуки фортепиано наполняли комнату, и она не слышала то, что происходило снаружи. До тех пор, пока её отец с тревогой на лице не распахнул дверь в комнату.

— Аннет, Аннет! Мы должны бежать!

— Отец? Почему вдруг…

— Нет времени объяснять, вставай же! Иди в заднюю часть особняка!

-Бам!-

Зрачки Дитриха задрожали вслед прогремевшему выстрелу. Кровь брызнула на стены и пол. Аннет вскрикнула и закрыла рот руками. Её покачнувшееся тело с глухим стуком вывалилось в коридор за дверью.

Аннет видела перед собой только раскинутые ноги отца. В особняке раздались шаги революционной армии. Они вошли в коридор и направились к телу Дитриха, ведя между собой спокойный диалог.

— Не убивайте его сразу…!

—...Осечка …!

— Пока не придут…

Один из них встретился взглядом с Аннет. Революционер немедленно направил на неё оружие, но, возможно, решив, что она не представляет большой угрозы, почти сразу отвёл дуло в сторону.

— Дочь маркиза.

На его губах появилась ухмылка.

— Неторопливо играем на пианино, да? Так благородно...

Это произошло три года назад.