Онлайн чтение книги Мой возлюбленный угнетатель My Beloved Oppressor
1 - 18

Кровотечение остановилось на четвертый день. Когда все побочные продукты покинули её организм, Аннет подумала, что всё действительно кончено.

По просьбе Хайнера врач проверил лекарства, которые она принимала. Выражение лица доктора, когда он осматривал таблетки, было сосредоточенным и мрачным.

— Хмм… Синагель — препарат, запрещённый для беременных женщин на ранних сроках. Врачи обычно узнают, не беременна ли пациентка, прежде чем прописать это. Ваш врач когда-либо спрашивал о возможности беременности? Упомянутые вами симптомы характерны для беременных… и у вас также прервался менструальный цикл.

— Нет, такого не было…

— Хм, понятно… Для начала, я назначу успокоительные, противоположные этому лекарству. Эффект будет лёгким и продолжительным.

Аннет кивнула. Доктор что-то написал в бланке и протянул ей рецепт.

— Если вы будете принимать много лекарств, может возникнуть головная боль от передозировки. То же самое и с лекарствами от головной боли. Не превышайте продолжительность и дозировку, указанные здесь.

— Да.

Она только что узнала, что принимала препарат, запрещённый для беременных, но, что удивительно, никаких чувств по этому поводу не испытывала.

Нападение на неё не прошло даром, как будто где-то в её организме произошел сбой. Аннет не смогла прийти в себя, даже когда врач объяснил, какие лекарства она принимала, а затем вышел из больничной палаты.

— …Доктор.

Надтреснутый голос Хайнера нарушил тишину.

— Давай поменяем твоего лечащего врача.

Аннет медленно повернула голову и посмотрела на Хайнера. Их взгляды, наполненные противоположными эмоциями, встретились.

Хайнер смотрел на неё, не шевелясь, как человек, затаивший дыхание. В конце концов, Аннет медленно покачала головой.

— В этом нет необходимости.

— Сколько раз он консультировал тебя и не замечал, что ты беременна?

— Всё в порядке.

— Что значит «всё в порядке»? – довольно резким тоном спросил Хайнер.

На его красивом лице был слабый намёк на гнев. Это было незнакомое выражение. Аннет подумала, что он слишком остро реагирует. Её сейчас вообще ничего не заботило. Ей все равно больше не нужны были врачи.

— Ну, это не имеет значения, так что…

— Что значит «не имеет значения»?

Аннет проглотила вздох, который чуть было не вырвался из груди. Она больше не хотела ссориться с Хайнером. Не потому, что её беспокоили отношения с ним, а потому, что она жутко устала тратить свою умственную энергию на бессмысленные споры.

— Какое тебе дело?

Аннет повернула голову, прижав пальцами пульсирующий висок.

—…если ты хочешь сменить врача, так меняй. Ты всё равно будешь делать всё, что захочешь.

Её голос был полон усталости. Губы Хайнера сжались в тонкую полоску, он ничего не ответил. Непроницаемый взгляд мужа сосредоточился на лице жены.

Секундная стрелка карманных часов в его руках исправно билась в полной тишине, укрывшей палату и повисшей между ними. Через некоторое время Хайнер прервал молчание.

— Доктор Арнольд осматривает не только тебя, но и меня, и слуг официальной резиденции, и я не хочу нанимать кого-то некомпетентного или нечестного…независимо от того, как ты на это смотришь.

Его голос был мягче, чем раньше. Аннет не сводила глаз с края кровати и рассеянно кивала. Атмосфера, которая была напряжённой, постепенно успокоилась.

— …Аннет.

Хайнер позвал её, поколебавшись мгновение.

— Прости, что тебе пришлось пройти через это… Я добьюсь, чтобы тот, кто виновен в случившемся, принял всю ответственность и был привлечён к ответу юридически и морально.

«Прости…»

Его слова звучали так странно. Хайнер говорил так, словно утешал кого-то, кто не имел к нему никакого отношения. Аннет не могла не расхохотаться. Она предпочла бы, чтобы он ничего не говорил.

По крайней мере, то, что он воспринимал эту ситуацию как произошедшую с ним самим, уже было глупым утешением.

Сколько ещё она должна ждать от мужа чего-то и вновь разочаровываться? Аннет была совершенно разочарована в нём за последние три года, и уже не думала, что способна ожидать большего.

«Он сожалел об этом. Сожалел и извинялся».

Аннет понятия не имела, что делать с таким дешёвым сочувствием. Она хотела презирать его, хотела злиться на него, но, в конце концов, всё казалось пустым.

Он был из тех мужчин, что, даже увидев её смерть, с неизменно каменным лицом скажут: «Очень жаль». Или вообще облегчённо вздохнут и отвернутся. Аннет предпочла сменить тему вместо того, чтобы расспрашивать его о таком.

— Когда меня выпишут?

— Когда ты захочешь.

— Я хочу уйти как можно скорее.

— Тебе ещё нужно восстановиться. И твои психологические консультации ещё не закончились…

— Я сказала, что мне не нужна консультация! А врача можно вызвать и в официальную резиденцию.

Аннет парировала слова мужа твёрдым тоном. Её голос был холоднее, чем когда она говорила о разводе.

За последние три года Аннет никогда не говорила с Хайнером подобным приказным тоном. Но теперь она больше не боялась пойти против его воли ни в малейшей степени.

Несмотря на то, что в прошлом Аннет жила как самый зажиточный человек в столице, ей было неудобно пользоваться прислугой. Вызов врача в официальную резиденцию был чем-то, от чего она, скорее, отказалась бы в прошлом.

— …

— Что? Почему нет?

— Давайте проведём…лечение.

Хайнер ответил после нескольких минут молчания. Его взгляд коснулся пальцев Аннет. Аннет проследила за его взглядом и посмотрела вниз. Над её головой раздался грубый голос.

— Куда пропало твоё кольцо?

На мгновение она не могла понять его слов.

— … что?

— Твоё кольцо.

Хайнер посмотрел на её безымянный палец. Аннет запоздало издала звук «Ах». Безымянный палец её левой руки был пуст.

«Мне стоит сказать, что я сняла его, потому что оно было неудобно?»

На самом деле, не было причин оправдываться в ситуации, когда она уже потребовала развода. После нескольких мгновений раздумий Аннет спокойно ответила.

— Я просто сняла его.

— Вот как?

— Нет смысла носить его сейчас.

Аннет подумала, что Хайнер потребует объяснений. В последнее время он был очень чувствителен к каждому её действию.

Однако, неожиданно, Хайнер больше ничего не сказал. Мгновение глядя на её пустой безымянный палец, он развернулся.

— … отдыхай.

***

Доктор сказал, что не будет никаких проблем, если её выпишут немедленно. Это было несерьёзное огнестрельное ранение, и к настоящему времени она почти полностью выздоровела.

Процедура выписки прошла быстро. Факт выкидыша не просочился, но сам инцидент и попадание в больницу, где Аннет находилась, уже были подробно описаны в газете.

— Мы не смогли предотвратить распространение слухов об инциденте. – сказал Хайнер, словно оправдываясь.

Тем не менее, Аннет не думала, что он вообще должен был терпеть из-за неё неприятности.

«Разве угрозы со стороны общественности вообще можно сравнивать с реальной угрозой чьей-либо безопасности?»

Аннет, не долго раздумывая, надела шляпу с чёрными полями. Даже её платье и туфли были чёрными, что делало её похожей на плакальщицу, идущую на похороны.

Она слегка отдернула занавеску. Свет, усеянный тенями от капель дождя на оконном стекле, отражался на тыльной стороне её ладони.

На улице шёл дождь. Множество круглых зонтов мелькало у входа в больницу. Это были репортеры, которые уже собрались и ожидали её.

Холодный взгляд просканировал группу. За спиной она услышала стук в дверь. Аннет ответила, всё ещё глядя в окно.

— Войдите.

Дверь с грохотом открылась. Тихий голос эхом отозвался позади неё.

— Я уже отнёс твои вещи в машину. Пойдём.

Аннет, наконец, опустила занавески. Ткань закрыла оконное стекло, заливаясь бледно-белым светом.

Она повернулась, взяла свою сумку с кровати и вышла из больничной палаты. Четверо охранников следовали за ней впереди и сзади.

— Если репортеры пробьются к тебе, ничего не говори.

Хайнер, шедший рядом с ней, тихо прошептал. Аннет посмотрела на него.

— Они с нетерпением ждут, чтобы поймать хоть несколько слов. Не давай даже односложных ответов.

Из-за разницы в росте в поле зрения Аннет были видны только его острый подбородок и твердые губы. В голубоватом свете коридора он выглядел как гигантский призрак.

— Ты понимаешь?

— …Я поняла.

Аннет снова опустила голову и машинально ответила.

Холодная тишина повисла в воздухе, пока они спускались на лифте только для дворян. Аннет одернула чёрную вуаль шляпки. Её пальцы начали слегка дрожать.

Лифт прибыл на первый этаж и уведомил об открытии дверей. Когда они вышли в вестибюль через проход, глаза людей в здании внезапно сфокусировались на ней.

Вестибюль, странно тихий, казался чужим. Аннет не сводила глаз с носков своих туфель и сосредоточилась только на прямолинейном движении. Звук её каблуков отдавался в коридоре унылым эхом.

Охранник впереди потянулся к входной двери. Плечи Аннет напряглись от нервозности и страха.

В тот момент, когда дверь открылась, вместе с ней послышался шум дождя и гул толпы. Вспышки фотокамер пробивались сквозь дождь.

— Она вышла!

— Включите освещение!

— Пожалуйста, посмотрите сюда!

— Вы желаете, чтобы ваша медицинская карта и диагноз оставались конфиденциальными?

— Есть ли у вас основания полагать, что нападение связано с желанием мести?

— У вас есть намерение дать интервью?

Вопросы журналистов, пытающихся отчаянно перекричать друг друга, звенели в её ушах. Охранники блокировали их со всех сторон.

Костяшки на пальцах Аннет побелели, когда она схватилась за ремешок сумки, как за спасательный круг. Хайнер охранял жену, почти обнимая её.

Его знакомый запах ударил в ноздри. Но Аннет не могла чувствовать себя в полной безопасности. Какое-то время она даже надеялась, что эти большие руки защитят её.

Но теперь, думая обо всём произошедшем, она поняла, что не могла желать его защиты с самого начала. Не лучше ли было бы просто закрыть глаза, чтобы ничего не видеть?

Осколки разбитых лампочек хрустнули под её каблуками. Каждый раз, когда срабатывала вспышка камеры, раздавался треск.

— …У вас тайные отношения?

— …в ходе заявления…

— …Леди!

Посреди суматохи её уши вдруг пронзил резкий голос.

— Мадам Вальдемар!