Онлайн чтение книги Верховный маг The Supreme Magus
Засада

После окончания весеннего фестиваля ничего особенного не произошло, и жизнь Лита вернулась к своему обычному распорядку.

Солус оказалась неоценимой помощницей в его магическом обучении. Несмотря на то, что она потеряла все свои прошлые знания и была довольно наивна в образе жизни, она была самой образованной из них двоих.

Солус не ограничивалась пятью человеческими чувствами. Солус была уверена, что, вернув себе силы, она сможет пробудиться ещё сильнее.

Ощущение маны Солус помогло Литу лучше понять законы магии.

Её чувство маны было похоже на Жизненный обзор Лит, но гораздо более глубоким и точным. Солус видела, как мана стекает даже с травинок или камешков. Когда она смотрела на кого-то, она сразу же могла понять его магический талант.

Что ещё более важно, она могла использовать своё чувство маны даже на воспоминаниях Лита. Согласно словам Солус, вся информация, необходимая для восприятия маны, также содержалась в видимом спектре, но у людей не было средств для их интерпретации.

[Когда ты был на Земле, у тебя не было ядра маны? В твоём родном мире практически не было магии, то же самое произошло и на космическом корабле пришельцев. Но когда ты родился здесь, у тебя было очень маленькое кроваво-красное ядро маны. Поглощая и обрабатывая мировую энергию своей дыхательной техникой, ты сумел развить его из красного в оранжевое], — сказала Солус.

[Четыре года неустанной практики только для того, чтобы продвинуть его на следующий уровень?] — Лит был очень подавлен этой новостью.

[Не совсем, твоё ядро маны также продолжает меняться и развиваться по мере взросления, и это происходит со всеми остальными. В момент твоего рождения ядро маны Тисты уже было маково-красным и с каждым годом становилось всё ярче. Сейчас оно светло-оранжевое, и я не удивлюсь, если после её последнего рывка роста оно станет жёлтым или даже зелёным. Она, кажется, довольно талантлива в магии].

[Неужели я действительно полный неудачник во всём? Внешность, талант, разве я не могу быть хорош хоть в одном направлении?] — Лит всё время чувствовал себя плохо.

[Перестань хандрить и послушай меня. Ты всё время забываешь, что ты на два года моложе, и я понятия не имею, как мужчины и женщины развивают свои ядра маны с разной скоростью. Кроме того, твои постоянно пропущенные шаги затрудняют мне понять, что такое твой базовый талант. После каждого цикла расширения и сжатия, твоё ядро маны становится на один оттенок ярче. Каждый раз, когда ты удаляешь примеси из своего ядра маны, оно переходит на следующий уровень. Прямо сейчас — тёмно-зелёный].

[Мне кажется, или эта сила ядра маны как-то связана со спектром света? Призма может расщеплять белый свет на его основные компоненты: красный, оранжевый, жёлтый, зелёный, голубой, синий, фиолетовый], — Лит задумался.

Солус мысленно кивнула и сказала:

[Но это также может быть как-то связано с огнём. Пламя следует тому же принципу, жёлтая звезда холоднее зелёной и так далее. Наш реальный вопрос: является ли последний шаг для ядра маны фиолетовым или белым?]

Лит покачал головой.

[У меня начинает раскалываться голова. Как в колледже на Земле, будто я пытаюсь сдать сессию разом, — воспоминание заставило его содрогнуться. — Итак, давай сосредоточимся на настоящем. У меня тёмно-зелёное, а у Наны как?]

[Она единственный человек со светло-голубым ядром маны, она действительно впечатляет].

[А в деревне есть ещё кто-нибудь впечатляющий?] — Лит должен был знать о возможной конкуренции.

[Нет, у ребёнка, которого привёз граф Ларк, было ярко-жёлтое ядро маны].

Лит вздохнул, вся эта информация ошеломила его. В течение стольких лет он обманывал себя, думая, что он особенный, сильнее, чем кто-либо другой.

Теперь он чувствовал себя как пресловутая лягушка в колодце, наконец-то открывшая для себя просторы моря.

[Хватит хандрить, давай засучим рукава и хорошенько поработаем. Ничего не даётся легко].

Лит и Солус тренировались вместе целый год, становясь всё ближе и ближе.

***

День рождения Лита был осенью, но все основные мероприятия в деревне будут приостановлены до следующей весны. Поскольку предложение Наны состояло в том, чтобы заменить двухлетнюю государственную школу ученичеством, Лит тоже должен был подождать до весны, чтобы начать своё магическое обучение.

В конце зимы погода прояснилась, и торговля между деревней и фермерскими домами становилась всё более и более частой.

Благодаря этому Нана смогла сообщить Литу дату начала его ученичества, доверив послание одному из его соседей, который пришёл к ней, чтобы залечить неприятную рану, полученную во время ремонта крыши.

Когда наступил тот день, Лит проснулся рано, твёрдо решив, что перед отъездом в деревню он будет убирать и свой дом, и дом Селии.

Охотница так много сделала для него, что Лит считал её своей тётей. Скупой, ворчливой, которая заключала мошеннические сделки, но тем не менее тётей.

В то утро в доме царила суматоха. Все его близкие были так взволнованы идеей иметь в семье будущего мага, что едва могли позавтракать, тратя всё своё время и силы на то, чтобы давать ему ненужные и очевидные советы.

— Будь послушным и почтительным, Нана даёт тебе отличный шанс! — воскликнула Элина.

Причина, по которой все были на взводе, заключалась в том, что, несмотря на то, что они считали первый день важным, Лит должен был идти в деревню один.

Дом остро нуждался в ремонте, и с уходом Орпала им требовались все рабочие руки, чтобы заботиться о полях и животных.

Лит нисколько не возражал, это была всего лишь тридцатиминутная прогулка, которую он проделывал бесчисленное количество раз. Рааз и Элина, однако, чувствовали, что бросают своего ребёнка в трудную минуту.

***

Лит бросился вон из своего дома, спасаясь от этого шквала забот. Он очень спокойно относился к своему ученичеству, в конце концов, это было не первое его родео.

Но им удалось заставить его нервничать, как подростка на первом свидании. Покончив с делами в доме Селии и взяв свою обычную плату, Лит беспокойно взглянул на солнце.

«Чёрт возьми, ещё только рассвело. У меня ещё много времени».

Лит быстро зашагал в сторону деревни, надеясь, что к его приезду Нана хотя бы уже встанет. Прийти так рано и разбудить её было бы довольно неловко.

Когда он прошёл половину пути, Лит заметил что-то странное. На обочине дороги стоял всадник.

Было уже необычно обнаружить незнакомца так рано утром, но что действительно встревожило его, так это то, что мужчина не двигался. Кем бы он ни был, он явно был в дозоре.

Как только всадник заметил Лита, он достал из-под рубашки серебристый свисток, издававший пронзительный звук.

Лит продолжал двигаться вперёд, но медленно, готовый среагировать в любой момент.

Вскоре к всаднику присоединились ещё четверо всадников, и они рысцой направились к Литу.

Лит остановился, держа наготове множество заклинаний.

— Малыш, ты Лит? Сын Рааза и Элины? — спросил всадник.

Это был мужчина средних лет, с каштановыми волосами и карими глазами. У него были идеально подстриженные усы, и всё начиная от прямой осанки и заканчивая командным тоном, выдавало в нём военного.

Внимательно присмотревшись, он заметил, что все всадники имели одинаковый темп, маршируя идеально синхронно. И все же они носили повседневную одежду — белые рубашки поверх кожаных охотничьих штанов.

«Не рановато ли выходить на улицу без подходящей кожаной куртки?» — подумал Лит.

— Кто вы такой, мистер? Моя мать всегда говорит мне, что я не должен разговаривать с незнакомыми людьми.

Лит решил потянуть время, пока они с Солус будут осматривать окрестности в поисках наблюдателей или возможного подкрепления.

[Я ощущаю только пять человеческих мужчин, выше средней физической силы, с тёмно-красными ядрами маны], — доложила Солус.

Это было то же самое, что определил Лит, используя Жизненный обзор, но четыре глаза были лучше, чем два.

— Вопросы задаю я, малыш. Ты тот самый Лит, который должен начать своё обучение сегодня?

Лит поморщился.

«Он слишком много знает обо мне».

— Так и есть, и это не ваше дело, — яростно возразил Лит.

— Я здесь, чтобы дать тебе дружеский совет, сынок. Сегодня ты чувствуешь себя очень плохо, и тебе лучше всего вернуться домой и оставаться в постели весь день.

— Я чувствую себя прекрасно, спасибо. А теперь проваливай! — гнев Лита начал расти, и он не заботился о том, чтобы скрыть его.

Пятеро мужчин опустили руки к оружию, висевшему у них на поясе, крепко держа поводья наготове.

— Последний шанс, малыш. Теперь поворачивай назад, я знаю, что у тебя красивый дом и такая красивая мама. Не говоря уже про двух великолепных сестёр. Было бы очень грустно, если бы с ними случилось что-то плохое.

Лит выпустил такую мощную ауру убийственного намерения, что лошади сделали шаг назад. Волосы на шее всадника вдруг встали дыбом.

— Я хотел просто уйти тихо, но я передумал, — неожиданно сказал Лит.

После его взмаха правой рукой пять клинков ветра ударили лошадей по ногам, заставив их взвыть от боли и рухнуть на бок.

— Теперь вы не сможете убежать.

Человек с усами и его правая рука сумели спешиться с переворотом, избегая быть раздавленными падающей лошадью. Остальные трое были не так искусны.

— Убейте его! — крикнул мужчина с усами.

— На колени! — голос Лита был холоден, а его слова «падали» на двух мужчин, как валуны, заставляя их мгновенно упасть на колени.

Магия духа Лита была сильнее, чем когда-либо, и он не сдерживался.

— Какого чёрта? Сержант, я не могу встать! — завопил другой мужчина, боровшийся на земле.

— Я никогда не позволял тебе говорить или смотреть на меня. Я сказал на колени!

Ещё одна волна, ещё более сильная, чем предыдущая, толкнула их головы к земле.

Несмотря на то, что они бросили оружие, чтобы поглотить удар руками, они всё равно ударились о землю так сильно, что начали истекать кровью.

— Так лучше, теперь позвольте мне избавиться от мусора, прежде чем возобновить наш разговор.

Лит подошёл к ближайшему всаднику, всё ещё лежавшему под его лошадью, его нога застряла и была сломана, заставляя его кричать и морщиться от боли.

Взмахнув рукой, оба повернули головы на 180°, шеи хрустнули, как сухое полено, брошенное в огонь.

— Не подходи! Держись от меня подальше, монстр! — кричал следующий в очереди, плача от отчаяния.

— Разве я чудовище? Разве не ты был готов сжечь дом, полный невинных людей?

Не дожидаясь ответа, Лит сжал кулак, исказив голову мужчины, прежде чем она взорвалась, как грецкий орех.

— Пожалуйста, пожалуйста! Смилуйся! Я просто выполнял приказ! — сказал светловолосый красивый юноша, пытаясь высвободить застрявшую ногу.

— Просто выполнял приказ… я мог бы прочесть тебе лекцию о многих зверствах, которые совершали такие люди, как ты, под таким предлогом. Но видите ли, я точно такой же. Я тоже просто выполняю приказы! Свои приказы, если быть точным!

Огненная стрела поразила и лошадь, и всадника, превратив их в костёр, кричащий в агонии.

Лит вернулся к коленопреклонённым мужчинам. Они всё ещё пытались вырваться из-под его контроля, их лица побледнели, как у призраков, стиснув зубы, напрягая каждую унцию своей силы.

— Мне очень жаль, — сказал Лит с улыбкой, позволяя им поднять головы.

— Но моё заклинание кукловода не так легко, как кажется. Требуется больше, чем просто физическая сила, чтобы выйти из-под его контроля.

Двое мужчин хотели молить о пощаде, но их рты отказывались открываться. Как будто губы слиплись.

— Теперь у меня есть хорошие и плохие новости. Плохая новость в том, что вы оба мне не нужны. А хорошая новость в том, что я разрешаю вам говорить. Какие-нибудь последние слова?

— Пожалуйста, не надо! Я только что женился, мне нужны были деньги от моего господина! Моя жена ждёт ребёнка!

— Ты говоришь «жена», а я слышу «вдова», — Лит издал жестокий, безрадостный смешок.

Лит положил левую руку на голову мужчины, превратив её в глыбу льда.

Он упал на землю, разбившись на бесчисленные осколки костей, кожи и мозгового вещества.

Человека с усами начало неудержимо рвать, но его рот всё ещё был плотно закрыт. Часть блевотины успела вырваться из его носа, остальное он вынужден был глотать снова и снова, чтобы не захлебнуться.

Лит поднял руку, заставляя человека с усами парить в воздухе вверх ногами, чтобы он мог смотреть ему прямо в глаза.

— А теперь у тебя есть только два варианта. Ты можешь сказать мне, что я хочу знать, и умереть быстро. Или ты можешь молчать, страдая от невообразимой боли и агонии, прежде чем сказать мне то, что я хочу узнать.