Онлайн чтение книги Цикл историй: Второй сезон Monogatari Series: Second Season
Тигр Цубасы - 058

Я сидела на скамейке в парке, когда позвонила Сендзёгахаре-сан. Кстати говоря, именно в этом парке впервые встретились Арараги-кун и Маёй-тян.

И кстати, именно здесь Арараги-кун и Сендзёгахара-сан стали парой, так что для них это место было даже более памятным, чем руины школы. Конечно, для меня это место ничего не значило — это был просто парк рядом с моим домом, находившийся посреди моего обычного прогулочного пути. Поэтому я без задней мысли просто села на скамейку, чтобы позвонить.

Думая, что неплохо бы сходить посмотреть на останки сгоревшего дома Ханекава, я пошла туда, но, на полпути потеряв самообладание, решила позвонить Сендзёгахаре-сан.

Или, скорее, не столько потеряла самообладание, сколько решила закрыть глаза, но теперь я не понимала, что значит «закрывать глаза».

Я не запуталась.

Я была озадачена.

По правде, Сендзёгахара-сан указала на кое-что, что мне в голову не приходило — но, как она и сказала, я должна была это заметить сама, без её подсказок. Хоть мне и понадобилось немного изменить восприятие, чтобы счесть дом Ханекава «местом, где я недавно спала» (поскольку спать в своём доме абсолютно естественно), но я должна была подумать и о руинах школы как о «месте, где я провела прошлую ночь».

Он сгорел, потому что я была там. И хотя я об этом не думала, переночуй я там еще раз, сама бы сгорела — вот чего я должна была испугаться.

И тем не менее, эта мысль мне даже в голову не пришла, и дело было не в слабой фантазии.

Я просто закрыла глаза.

Я отвернулась от реальности.

Вот что, наверное, случилось.

Вот что, вероятно, случилось.

Пусть так, я просто не могла принять предположение Сендзёгахары-сан на веру, поскольку не располагала твердыми фактами.

Нельзя делать логический вывод по двум частным случаям.

Но в то же время я не могу позволить себе ждать третьего или четвёртого.

Завершив разговор с Сендзёгахарой-сан, я направилась к своему сгоревшему дому — однако, вопреки моему предположению, там ничего не было.

И снова — поразительное отсутствие чего-либо.

Не было даже зевак. Это было не просто выжженное поле, выглядящее так, словно пустовало последние пятнадцать лет, и не сцена преступления, оцепленная заборами и полицейскими лентами — это было пустое место.

Ничего не было — и я ничего не чувствовала.

Я не могла полностью довериться ощущению «ничего не чувствовала», я не просто жила на этом куске земли, но жила в доме, который стоял тут, так что могла бы хоть наполовину принять ощущение на веру.

Да, без сомнений.

Здесь ничего не было.

— …

Понимая, что привлеку ненужное внимание, если останусь здесь, я постояла минутку и поспешно удалилась.

«Разве места, где ты спала, не сгорают одно за другим?» Другими словами, если так пойдёт и дальше, не станет ли жертвой пожара дом Арараги-куна и дом Сендзёгахары-сан?

Даже после картины сгоревшего дома теория Сендзёгахары-сан казалась мне несколько натянутой — однако ее слова напомнили мне другой случай.

История Яои Осити.

Влюбившись в юношу, которого она увидела в большом пожаре, она попыталась сжечь собственный дом, чтобы встретиться с любимым ещё раз — хоть это была ужасная мысль. Если такая придёт в голову, дрожать надо не от возбуждения, а от ужаса. Но я не могла побороть чувство, что для влюблённых это нормально.

Осити родилась в год Хиное Умы, Огненной Лошади. Энергичность и ум женщин, рождённых в этом году, стали не столько народной сказкой, сколько поверьем, или, скорее, предубеждением.

Такие чувства могли овладеть кем угодно.

И кто угодно мог родиться в этом году.

Тем не менее, в названии «Огненная лошадь» крылся глубокий смысл.

Ну, если честно, я знала, что оно ничего не значит.

— «Ума».

Значит «лошадь».

Как это ни постыдно, но в голову мне пришло слово «траума», напомнив о каламбуре Сендзёгахары-сан. Почти половина народных сказок создана на основе каламбуров, как и Хиное Ума создана из «пожар сводит лошадь с ума».

Лошадь и тигр — вместе будет «траума».

Повреждение психики.

— Если учесть все вероятности, мне есть о чём подумать — но пока рано делать выводы.

Однако я почувствовала, что один вывод всё же скоро сделаю.

Проблема состояла в том, смогу ли я принять этот вывод. Какими бы натянутыми ни были допущения, я не могу успокоиться после предположения о том, что дома Сендзёгахары-сан или Арараги-куна могут сгореть.

Да, конечно.

Пора со всем этим покончить.

С этой историей о пожаре — историей обо мне.

— Эм, простите.

Расстояние между домом Ханекава (его останками) и домом Арараги-куна было так велико, что я могла бы сесть на автобус, но в итоге решила прогуляться.

Поскольку у меня был запасной ключ, я могла зайти, не пользуясь домофоном (мне доверяли), но, естественно, меня это нервировало. Я не могла вести себя подобным образом, пусть мне и позволили считать это место собственным домом.

И всё-таки — «собственный дом»?

Я даже не знала, что это такое.

И что ещё хуже, я даже себя не знала.

Мои спальные места сгорали одно за другим, и я сомневалась, что мне стоит возвращаться в дом Арараги-куна, но раз уж я провела тут одну ночь, уже слишком поздно — «а значит, можно вернуться», сказала извращённая логика, обитавшая в моей голове.

Но…

Но оттого, что мне требовалась логическая причина, чтобы вернуться к себе домой, от бедности моего сердца, мне чуть-чуть захотелось умереть.

— Добро пожаловать, Цубаса-сан. Что-то ты долго! Где была?

Карен-тян вышла из гостиной, чтобы поприветствовать меня. Однако я чувствовала себя несколько неуютно, потому что не смогла ответить на её «добро пожаловать».

— В парке неподалёку. Засиделась.

— А.

— Арараги-кун не выходил на связь?

— Нет. Он не понимает, что пора прекратить прожигать свою жизнь. Когда он вернётся, я выбью из него всю дурь.

С этими словами Карен-тян ударила воздух.

Ненужный великолепный двойной удар.

Похоже, даже если Арараги-кун справится с нынешним делом и вернётся здоровым, его будут ждать не меньше двух испытаний, которые ещё придётся преодолеть.

Ну, не стоит говорить так, будто меня это не касается.

Я тоже… хотела бы высказать ему всё, что думаю.

Но это я смогу сделать, только если решу свои проблемы заранее.

Я тоже хотела стать испытанием, которое ему придётся преодолеть

— Ладно, кого волнует брат, который никого не волнует? Я тебя ждала, Цубаса-сан. Можно сказать, я уже заждалась. Или стоит сказать, что я устала ждать.

— Это, вообще говоря, одно и то же.

— Цукихи-тян уже пришла, так что давай поиграем! Мы уже приготовили колоду карт в гостиной.

— Карт?

Не игровую приставку?

Весьма неожиданно.

— Прости, Карен-тян. Мне нужно кое о чём подумать…

— Ладно тебе, забудь.

Когда я махнула рукой, пытаясь отказаться от её предложения, Карен-тян схватила меня и силой потащила в гостиную.

— Эй, я не могу просто так…

— Людям лучше ни о чём не думать.

— Что это за логика такая?!

— От логики и всего такого голова болит. Человек — это «мыслящий тростник»? Почему нельзя быть немыслящим тростником?

— Очень смелое заявление!

Но «немыслящий тростник»?! Разве это не просто тростник?

И тебя это устраивает?

— Быстрее-быстрее. Тебе со мной не справиться.

— Постой, ладно, я поняла, поняла, просто… просто дай мне разуться! Мы поиграем в карты, поиграем!

— Ура!

Карен-тян обрадовалась.

Какая же она невинная.

У меня правда не было времени на карточные игры, не тогда, когда мне было о чём поразмыслить, или, скорее, когда мне нужно было подумать — так что, наверное, мне всё же стоило отказаться от такого настойчивого предложения.

Однако я не сделала этого, потому что сама поняла, что думать бесполезно. Хотя и не могла принять идею «немыслящего тростника» Карен-тян.

Быть тростником — это ужасно.

Но… было ужасно и то, что я была одинаковой — и когда думала, и когда не думала.

Всё-таки неважно, сколько я буду думать, сколько я буду размышлять или что я осознаю — если это будет для меня неудобно, я просто закрою глаза, отрезав это от сердца, и в итоге забуду об этом и не смогу даже вспомнить.

В этом случае я могу поступить так же, как Сендзёгахара-сан — подойти к проблеме с чистой головой, готовясь ухватиться за каждую подсказку.

Здравый смысл подсказывал, что не стоит вовлекать учениц средней школы Карен-тян и Цукихи-тян, но навредить могла любая странная сдержанность. И кроме того, если я хочу поговорить об огне, более подходящих людей не найти.

Они были Огненными Сёстрами Цуганоки №2.

Подсказка была прямо в их именах.